***
Чонгук снова просыпается от толчков в плечо. Раскрывает глаза, видя нависшего над собой Джина и Тэхёна. Второй, как и всегда, серьёзен, зато Джин улыбается. Гук поднимает голову, замечая, что он лежит под каким-то пледом, так ещё и на коленях у Тэхёна. Он уснул? Его накрыли, чтобы не замёрз? Интересно, Ким теперь злится на него? — Я спал? — голос осипший и негромкий. Ночь на улице, видимо, повлияла. — Уснул после первого обхода, — Джин снова посмеивается, пока Гук пытается прийти в себя. — А-а почему не разбудили? — Чон садится на скамье, вопросительно глядя сначала на Джина, а после на Тэхёна, — я ведь дежурю с вами… — Не разбудили, значит, так надо, — Тэхён встаёт, разминая затёкшие ноги, шею и всё тело. Мальчишка всю ночь спал слишком крепко, тревожить его как-то не хотелось. Мужики даже одни ходили на обход, — Вали умываться, потом в лазарете обработай синяки и завтракать, — снова командует, будто Чонгук не знает, что делать, — Плед отдашь Монике. Это её, — Ким должен был вернуть его ещё несколько месяцев назад, но тогда он ушёл. Тэхён уходит, а Гук подскакивает за ним, прихватывая вещи. Кивает Намджуну с Джином на прощание и догоняет Кима. Тот только бросает на него взгляд, но ничего не говорит. А Чонгуку и не надо. Достаточно того, что мужчина его не гонит, говорит с ним и помогает. — Тэхён, — Чонгук снова его зовёт, когда они уже направляются к корпусам. Ким идёт впереди и только негромко мычит, разрешая говорить дальше, — с-спасибо тебе. Мне нравится, когда ты такой добрый, — очередные крепкие объятия от мальчишки. Снова упирается лбом в спину и обнимает искренне, крепко. А Тэхён просто стоит, в который раз не зная, как себя вести. Только крепче сжимает автомат в руках. — Я не добрый. Снова обрубает, через несколько секунд обрывая объятия. Не хватало ещё чтобы их увидели. И вообще, не стоит мальчишке считать его добрым. Потому что это не так. Гук это на своей шкуре ощутил, неужели забыл?***
Время в лагере проходит незаметно. Чонгук втягивается. Не замечает даже, как проходит две недели — его испытательный срок подходит к концу. Парни его не трогают почти, делают вид, что Гука в комнате нет. Но Чонгук и не против — он почти всё время проводит в лазарете или рядом с ним. Конечно, иногда его задевают — якобы случайно бьют или начинают специально заикаться, выпучив глаза, или ставят подножки в столовой, или дают болезненные подзатыльники, пока никто не видит. Много что делают, но Гук старается не обращать внимания. Это всё можно перенести. Работать в лазарете ему нравится. Туда постоянно приходит Джин. Он не болеет, но разговаривать с Чонгуком ему нравится. Намджун, заметив это, сразу зовёт Гука, чтобы предупредить. Он таить не будет, кое-что следует сказать, чтобы всем было хорошо. Особенно его брату. — Ты заметил в Сокджине что-нибудь странное? — Намджун спрашивает, когда они с Чонгуком вдвоём сидят у лазарета после обработки швов Кима. Джун пришёл поздно, уже отбой объявили, но он попросил задержаться. Чонгук против не был — понял, что это не просто так, — только правду мне говори. — Н-ну, то что он смеётся? — Гук боязливо смотрит на мужчину. Оставаться с ним один на один страшновато пока что, потому что Намджун очень строгий и чересчур серьёзный. Но радует, что Тэхён сейчас внутри корпуса — топит печь и подбивает расшатанную полку. Сам пришёл помочь, Чон его даже не просил. Сам хотел всё сделать, но Тэхён опередил — пришёл, заметил, сделал… — н-не просто смеётся, а очень странно. И-и пошатывается постоянно. — У него расстройство. Психическое, — Намджун разминает шею, громко хрустя. Говорить о таком с мелким пацаном непривычно, но он единственный, с кем Джин нормально и сам заговорил за это время, — и оно не лечится. Может, у белоглазых и можно, но не в лагере… — Чонгук сглатывает, начиная понимать, что к чему. Он читал о подобном в энциклопедиях дедушки. А Ким продолжает после короткой паузы, — Он не только смеётся. Плачет иногда без остановки, у него могут быть судороги, сознание может потерять, — Намджун помнит, как испугался в первый раз. Никто об этом не знает, только он. И это очень тяжело. — А-а из-за чего? — Много из-за чего, — причину он уточнять не будет, она слишком личная, — но он не сумасшедший, понял? Не псих. — Я-я и не считаю его таким, — Гук кусает губу, поворачивая голову на Кима. Сокджина жаль. Очень. И Чон никогда бы не назвал его психом. Это грубо и это не правда. Джин ведь абсолютно нормальный. — Он мало с кем может общаться из-за этого, — поэтому Джин и держится только рядом с Намджуном. Кто-то к нему нейтрален, кто-то привыкает, кто-то агрессивен, но Джин сам всё понимает, поэтому особо ни с кем не контактирует. Если ему самому неприятно от того, каким он стал, то каково людям рядом? Поэтому он просто закрывается, — Не обижай его. Просьба идиотская. Звучит непривычно, глупо и по-детски. Но Намджун не знает, как ещё говорить. У Сокджина расстройство прогрессирует, что дальше — не ясно. Он не хочет, чтобы брату было плохо. А чтобы его ещё и задевали из-за этого — тем более. Джин, конечно, может себя защитить, но давление общества это не шутки. Люди жестоки. Особенно в лагерях. Но не Чонгук. — Я-я бы никогда его не обидел, — Гук серьёзен, как никогда, — может, я смогу ему помочь? К-как врач? — Это вряд ли, — Намджун печально хмыкает, — но если попробуешь, я буду благодарен. Думаю, он тоже. Только… осторожно. Чонгук ничего не отвечает. Лишь поджимает губы и смотрит на то, как Ким уходит. На душе после разговора странные ощущения. Гук и рад, что его посвятили в такую тайну, рад, что Сокджин ему, видимо, доверяет. Но самого мужчину очень жаль. Видимо, с ним случилось что-то слишком страшное, раз всё переросло в расстройство… — Вали спать, — из лазарета выходит Тэхён, мельком глядя на Чона. А помогает он не просто так. Он снова не мог уснуть, нужно было убедиться, что с мальчишкой всё в порядке. Глюки не дают покоя, пока он этого не сделает (Ким всё ещё считает это глюками)… Да и не хочется, чтобы он виделся с Дэном. Пока что. — Спокойной ночи, Тэхён, — Гук улыбается, а Ким только глаза закатывает, снова не отвечая. Чонгук его не понимает. Этот человек постоянно говорил ему не рассчитывать на него и не просить помощи. Говорил забыть. В лесу так вообще постоянно его бил и унижал, был совершенно другим. И что теперь? Тэхён сам приходит и помогает. Гук очень удивился сегодня, когда Ким просто так пришёл в лазарет почти что ночью. Даже не сказал особо ничего. Стоял у двери несколько секунд, поздоровался с больными, с Намджуном, после увидел что печь почти прогорела, увидел, что полка висит. Исчез на пять минут, а пришёл с инструментами и дровами. Странный он… Но Гук его слушает. Идёт спать, тихо прокрадываясь в комнату к своей кровати. Идёт к ней на цыпочках, надеясь, что пацаны уже спят. Юркает под одеяло, скидывая ботинки. Сразу прижимает к себе медведя, в который раз радуясь, что его не нашли. Он спит с ним постоянно теперь, утром снова пряча. Так он чувствует себя намного лучше. Даже появляется надежда на то, что в лагере ему будет очень хорошо. Друзей своего возраста, правда, за это время Гук не заводит. Общаться с ним никто не горит желанием. Почему — он не знает. Просто все, к кому он подходит и пытается поговорить, сразу его гонят, кто-то дразнит и обзывает… И дети, и даже многие взрослые. А ещё называют его «личинусом», а его лес — проклятым. Поэтому подходить Чонгук перестаёт. Желание как-то пропадает. Это слишком обидно. Особенно за лес. Скорее всего, это Чимин постарался, но почему все его слушают? Чонгук со своей стороны очень старается. Он со всеми обходится по-доброму, всем помогает, всех слушает. Вот только люди в лагере ему тем же не отвечают. Почти никто. Дети теперь, увидев его, кричат обидные прозвища. Пару раз даже бросали в него комья земли. Гук очень хотел найти друзей своего возраста, но те стороной его обходят. Словно он меченый какой-то… Зато у него за это время появляется новый знакомый из взрослых. Все зовут его Немцем. Но на самом деле его имя Клаус Вебер. У него трудности с преодолением языка, несмотря на то, что он уже давно живёт в лагере. Он знает только базовые слова. А Чонгук ведь учил немецкий — поэтому он может болтать с Клаусом на родном для того. Гук с Клаусом быстро находит общий язык, когда неожиданно подходит к нему и начинает говорить на немецком. И ведь говорит не самые базовые вещи, а неплохого уровня, чем вызывает у мужчину улыбку. Немец был последним человеком, к которому подошёл Чонгук, чтобы подружиться. И то, только по совету Моники. — Guten Tag! Sag mir bitte, wie heißt du? Nur Ihr richtiger Name, nicht Ihr Lagername, — Чонгук закусывает губу, стоя перед мужчиной, а тот удивлённо поднимает одну бровь. Он явно не ожидал, что корейский мальчик будет говорить на немецком. — Клаус Вебер, — его английский ломаный, но имя произносится почти одинаково на всех языках, — Wie heißt du, Baby? Woher kannst du Deutsch? — Чон Чонгук. Mein Großvater hat es mir beigebracht, Sir. Kann ich mich zu Dir setzen? Клаус кивает, освобождая место и хмыкая. Мальчишка интересный. Он далеко не всё знает, но старается понять и научиться. А его немецкий довольно неплох. Особенно в таком возрасте. Видимо, его дедушка постарался над его образованием. Клаус добрый. Чонгуку он нравится. Но мужчина очень замкнутый и спокойный. Намного спокойнее всех в лагере. Он помогает Монике на кухне. Таскает тяжести, иногда колет дрова, отвечает за готовку почти на одном уровне с девушкой. Потому что одна та не успевает. Они и вдвоём-то иногда не справляются. Поэтому там постоянно дежурят по сменам. А ещё, как понял Гук, Клаус и Моника в отношениях — он иногда замечал их перешёптывания, а пару раз видел, как они целовались… Чонгук за это время начинает теснее общаться с Моникой. Особенно во время дежурств на кухне. Гук показывает свои умения в готовке и делится с Моникой травами — специями для похлёбок, с которыми будет вкуснее. Девушка ему тоже нравится. Она к нему добра, как никто другой. Кухня вообще становится вторым самым любимым местом после лазарета. А если учитывать, что вместе с ними на кухне дежурит ещё и Тэхён, то это место претендует и на первенство. — От счастья не описайся, — Ким моет посуду в тазике, а Чонгук стоит рядом и помогает. Но не просто помогает — у него на лице широкая улыбка. Такая, какую Тэхён, наверное, никогда прежде у него не видел. — Мне просто нравится проводить с тобой время, — Чонгук смотрит на него снизу вверх сияющими глазами. Как тут не радоваться, когда этот мужчина с каждым разом относится к нему всё лучше? Заикания с ним, кстати, практически не беспокоят. — Да тебе любого человека дай, тебе всё одинаково хорошо. Достанешь всех своими разговорами и глупыми вопросами, — Ким знает, что это грубовато, но не может он по-другому. Косит на мальчишку взгляд, но видит, что улыбка у него не пропадает. — С тобой лучше, чем со всеми, — Гук всегда был искренним. И скрывать правду он не собирается. А сейчас особенно, — даже когда ты такой… немного грубый, — намекает, хотя и продолжает улыбаться. Ему изменения мужчины очень нравятся. Потому что его давнишний сон начинает сбываться полностью. Именно такого доброго, пусть местами и хамоватого Тэхёна, он видел изначально. И это, кажется, не конец. Ким иногда всё такой же грубый и безнравственный, но Чонгук так рад проявлению этой стороны в нём. Часть сна, кстати, сбылась сразу, ещё в лесу — Киму нужна была его помощь. А теперь, видимо, исполняется всё. Значит, и надежды Гука оправданы. А ещё он сидит с мужиками на приёмах пищи. Даже Хосок иногда с ним говорит. Ну, по крайней мере, не игнорирует, когда Чонгук у него что-то спрашивает или говорит. Джин так вообще почти что сам тянет мальчика в столовой к ним за стол. Намджун после разговора о брате к Чонгуку ощутимо теплеет. Не смотрит уже так напряжённо и не сканирует взглядом. А сидит Гук всегда рядом с Тэхёном, постоянно глядя на него. Иногда к ним подсаживаются Моника и Немец. В баню Чонгук ходит тоже теперь только с мужиками. Дэн ставит его в списках рядом с ними. Гук не знает, почему, но, кажется, постарался Тэхён — Дэн всегда на них теперь косится. Однако претензий ни у кого нет. Чон этому вообще очень рад — ходить в баню с пацанами или с Лу не хотелось бы. Лу, между прочим, к нему тоже странно относится. Чаще всего агрессивно… Постоянно смотрит в упор, постоянно ухмыляется, при встречах пальцами показывает пистолет и будто бы стреляет в Гука… Иногда толкает, если идёт рядом, бьёт по голове или сдёргивает шапку. Хотя ему Чон уж точно ничего не сделал. Или он тоже с подачи Чимина?.. Естественно, обо всём этом Гук не рассказывает. Потому что каждый раз его предупреждают. Каждый раз Чимин или кто-то из его компании напоминают, что сделают ему очень больно, если Тэхён что-то узнает. Поэтому Чонгук молчит. А ещё потому что не понимает до конца мужчину. Тот стал лучше, да, безусловно. Но… говорить с ним о проблемах Гук не может. Потому что Ким ему прямо не говорил, что Гук может к нему обращаться. И без того он постоянно помогал…***
— Твой испытательный срок, Чонгук, прошёл, — Вивиан смотрит на мальчишку, а тот кусает губы, сидя напротив, — и могу сказать, что ты успешно справился. Забавная улыбка на лице пацана появляется сразу. Вивиан хмыкает, видя это. Он следил за мальчишкой. Видел, как тот работал в лазарете, как общался с людьми, как пытался завести друзей. Многое видел, но ни во что не вмешивался. Наблюдал за тем, как этот ребёнок адаптируется. Он вообще сомневался в том, что Гук справится… Но Чон показал себя с лучшей стороны, пусть и не со всеми нашёл контакт. — С-спасибо вам, — Гук вертит шапку в руках, продолжая улыбаться. На душе так приятно от слов лидера. — Комнату отдельную тебе пока не выделят, мест нет, — несмотря на то, что есть новый барак, места всё ещё катастрофически мало, — но тебя пока всё устраивает? — Угу, — про выходки пацанов Чонгук не скажет. Их не мало и они постоянны, но лучше не надо. Мало ли что парни ещё могут сделать… — Тогда можешь идти, Чонгук, — лидер кивает ему на дверь, а Гук тут же поднимается с места. Спать хочется ужасно. — До-доброй ночи, — Чон снова прощается, а лидер лишь кивает ему в ответ. Ну, хотя бы так… Воодушевленный, Чон направляется сразу к своему корпусу. Отбой ещё не объявили, но дел у него больше нет. Может лечь спать. Пацаны, возможно, уже спят. Они часто ложатся раньше отбоя. И не только они — в лагере ведь многие не высыпаются. Гук заходит в комнату, сразу замечая, что он был прав — пацаны уже спят. Это огромный плюс. Он не любит приходить в комнату, когда они ещё бодрствуют. На него тогда сразу начинают нападать, пусть и не так сильно, как две недели назад. Просто это очень неприятно, унизительно, а иногда и больно. Поэтому Чонгук предпочитает ложится позже, когда парни уже спят, и вставать раньше, когда они ещё не проснулись. Он сразу юркает в кровать, перед этим скинув ботинки. И сразу прижимает к себе медвежонка, широко улыбаясь. Он по Бону очень скучает. Весь день боится, что его найдут и что-то с ним сделают. А носить с собой не хочет. Над ним и так многие смеются… Вот только стоит Гуку успокоиться и начать засыпать, как голову резко накрывают подушкой. Душат. И, как в прошлый раз, держат ноги и руки. Только теперь ещё и садятся сверху. Чонгук брыкается, А Чимин только ухмыляется, сильнее прижимая подушку к чужому лицу. Он же говорил, что это только начало.