День нападения тварей в лесу
Вся группа разбегается — кто куда, главное не останавливаться и не оглядываться. Юнги не бросает рацию, за которую отвечает, права не имеет. Они ради этой рации всё и устроили. Он оборачивается на секунду — видит, что Тэхён бежит с Юной в конце. Надеется, что они справятся. Они найдут друг друга после, обязательно. Сейчас важно убежать так, чтоб твари не настигли. Юнги огибает деревья, теряясь между них. Убегает всё дальше, совершенно не зная, в какую сторону от лагерей ведёт путь. Он почти не смотрит под ноги, забывая про многочисленные ловушки. Сейчас не до них. Чей-то крик сбивает с пути. Мин запинается о торчащие корни, едва не падая. Цепляется за ветки, но продолжает бежать. Земля уходит из-под ног внезапно. Юнги вскрикивает, когда проваливается в глубокую яму. Тело с глухим звуком падает на землю, из лёгких выбивает воздух, рёбра тут же начинает саднить. Юнги откашливается, поднимая голову и пытаясь разглядеть хоть что-то через слой пыли. А после он кричит ещё сильнее и громче, срывая голос и пальцами впиваясь в землю. Он не успевает среагировать на шум сзади, из-за чего его левую ногу вдруг пронзает болью, которая отдаёт во всё тело. Юнги пытается подтянуть её ближе, вытащить из-под завала, чем только усугубляет положение. Чем больше он шевелится, тем сильнее сдавливает его ногу. Мин мычит, стискивая зубы и пытаясь развернуться — посмотреть, что происходит с его ногами. Этого не получается сделать из-за рации. Та давит на спину и грудную клетку, не даёт посмотреть назад. А снять её Мин не может — любое движение вызывает боль и ухудшение положения ноги. Мин, тяжело дыша, поворачивает голову набок. Ложится щекой на холодную землю. Пытается выровнять дыхание и понять, что ему делать. Сам он точно не справится, а звать на помощь — бессмыслица. По крайней мере, не сейчас. Сейчас недалеко твари и люди, которые могут его убить. Поэтому стоит подождать. Глаза закрываются словно сами собой. Юнги медленно теряет сознание от удара и боли, которая концентрируется в колене и икре.***
— Юнги! — чужие прикосновения и голос заставляют проснуться и простонать от расползающейся ниже пояса боли, — Юнги! Мин открывает глаза, промаргиваясь и пытаясь сосредоточиться на постороннем человеке. Медленно приходит в себя, чувствуя пульсирующую боль в ноге и висках, по которым стекают мелкие капли пота. Его осторожно тормошат, пытаясь обратить на себя внимания. И Юнги, наконец-то, фокусируется. У него перед глазами странная пелена, словно мушки летают. Но он жмурится, прогоняя их. — Николь… — он произносит чужое имя, едва шевеля сухими губами. Сколько он так пролежал, не ясно. Он, кажется, приходил в себя, но после снова впадал в беспамятство и отключался. — Тише, тише, — женщина, убедившись, что Мин её слышит, выдыхает с облегчением. Она увидела его в яме несколько минут назад. И спустилась, обвязав себя и дерево неподалёку. Самый надёжный способ спуститься, чтобы после вернуться наверх, — как ты, Юнги? — Нога… Больно шевелить… — Юнги говорит с усилием, дышит тяжело. — Давай сначала уберём рацию, — Николь дожидается согласного мычания, после принимаясь осторожно снимать рацию со спины Мина. Тот мычит от боли, но терпит. Вытаскивает руки из лямок и еле как приподнимается, чтобы Николь расстегнула застёжки спереди — их Мин застегнул, когда бежал. А после снова ложится на землю, жмуря глаза и пытаясь восстановить дыхание. Нога болит всё сильнее, внутри неё жжёт и режет. Такое чувство, что её просто расплющило под давлением, а колено и подавно раздробило. — Нога, — Юнги кивает назад, чтобы Николь посмотрела туда. И женщина смотрит, доставая фонарик. Почти не рабочий, но хоть что-то. Николь кусает губу, видя, что ногу Юнги буквально придавило большими глыбами. Штанина выше колена потемнела от крови, которая просачивается и впитывается в ткань. Исправить ситуацию вряд ли возможно. Николь не настолько сильна, она в принципе одна из самых слабых в группе. — Юнги, я не смогу сдвинуть камни… — Так попытайся, чёрт возьми! — Мин обрывает на полуслове, зло косясь на женщину, — иначе тебе придётся её отрезать, — Юнги прекрасно это понимает. Чувствует. После подобного вряд ли можно рассчитывать на сохранение конечности. Николь пробует. Но когда пытается сдвинуть глыбы, Мин кричит надрывнее от раздирающей боли и ногтями впивается в землю. Николь не сдвигает камни — она своими усилиями только сильнее зажимает ногу Юнги в тиски. Он буквально чувствует, как нога расплющивается всё сильнее, а кость ломается в нескольких местах. Пытки хуже он ещё не встречал. Если так пойдёт дальше, он отключится от болевого шока или потери крови. — Я не могу, Юнги… — Значит, режь, — решение быстрое. Потому что если Мин его не примет, погибнет здесь же. А это в его планы не входило. Можно не пытаться спасти ногу — ловушка устроена так, что любое движение только сдавливает её сильнее. Чёртов проклятый лес… — Но как? — Жгут и руби, мне кляп, чтобы не орал, — инструкция до дрожи простая, пусть и звучит жестоко. Юнги не надеется на лучшее. Его жизнь научила по-другому. Поэтому и здесь он рассчитывает просто выйти из этого дерьма живым. Да, без ноги, но спасать раздробленную на мелкие кусочки кость и разорванную до мяса плоть просто нет смысла. А там именно так, Мин уверен. Поэтому даже в таком состоянии оставляет рассудок холодным, рассчётливо прикидывая все варианты. Руководит Николь, которая не в себе от страха и предстоящей операции в полевых условиях. Ей придётся наложить жгут, придётся зашивать рану, промывать её и обрабатывать тем, что есть. Придётся без наркоза лишить человека конечности… На протяжении всего процесса Юнги зажимает зубами кляп, дерёт горло в криках и царапает ногтями землю. Даже отключается, но Николь приводит его в чувства. Бьёт окровавленными руками по щекам и заставляет прийти в себя. Однако Мин всё равно находится в полубессознательном состоянии. Как они поднимаются наверх, Юнги не помнит. Помнит только то, что глаза он открывает уже в какой-то пещере. Николь сама вытянула его, а после сама дотащила до укрытия, хотя она действительно не отличается силой. А за время, пока Мин был в отключке, она обработала ему ногу — мини-аптечка в рюкзаках всегда есть. Правда, следующие недели пришлось провести в этом самом укрытии. Потому что у Юнги было крайне нестабильное и тяжёлое состояние после ампутации. Николь делала всё, что могла, пытаясь спасти его. Не бросила, хотя иногда Мин и заводил эту тему, требуя, чтобы она ушла. Не ушла, потому что иначе умерли бы они оба. И неизвестно, кто первее. Когда Юнги стало лучше, ему пришлось там же учиться ходить без ноги, используя костыли, которые он сделал самостоятельно. Пришлось смириться с фантомными болями и ощущениями. И всё это время он думал не о себе, а о сестре, которая осталась с Тэхёном. Он выкарабкался и остался сильным только ради неё. Они обошли едва ли не весь лес, путаясь в тропах и похожих местах. После набрели на маленький домик — он был почти пуст, но там явно кто-то жил. В тот день они отоспались и, наконец-то, помылись. Даже поели нормально и им было плевать, что срок годности у продуктов, которые они нашли, давно вышел. И только недавно они вышли из проклятого леса к нужному месту — к лагерной дороге. В лесу останавливались не раз. Из-за болей Юнги и общей усталости. Их путь по времени увеличился вдвое. Но они дошли.Сейчас
Юнги не вдаётся в подробности того, как они шли, и как Николь лишала его конечности по его же суровому приказу. Он говорит сухо, быстро и только факты. Хотя сам досконально помнит практически каждую минуту. Помнит все эмоции и ощущения. Как и Николь. Такое не забывается. Чонгук появляется в первом корпусе уже после рассказа — он, как и всегда, вежливо стучит, дожидаясь пока его впустят внутрь. Он всё ещё не привык к бесцеремонным выходкам лагерных, которые не стучат в дверь. Поэтому заходит он тоже осторожно, совсем не зная, зачем его с самого утра позвал лидер. — Здравствуйте, — Гук окидывает взглядом новых людей и, когда переводит взгляд на Юнги, непроизвольно вздрагивает. Незнакомец из сна. — Привет, Чонгук, — Вивиан обращает его внимание на себя, кивая, чтобы Гук подошёл к нему ближе, — познакомься, это Николь и Юнги, они были в группе Тэхёна, — Гук кивает им по очереди, — нужно будет выделить им место в лазарете. Вивьен пока занята, поэтому тебе придётся этим заняться. — Х-хорошо… — Гук опускает голову, снова кивнув. Закусывает губу до боли, потому что помнит — приход незнакомца разрушит всё. И это будет сегодня. Слишком быстро, Чонгук к этому не готов. У них и без того с Тэхёном отношения натянутые. Что будет после этого? Совсем ничего не останется? Ким не будет обращать на него внимания? — Идите в лазарет, если что я сам к вам приду, — Николь и Юнги, не прекословя, соглашаются и встают. Отлежаться пару дней недель им жизненно необходимо. Чонгук выходит первым. Ведёт новых людей в лазарет, а у самого сердце бешено стучит и ладони потеют от волнения. Он не хочет относиться к кому-то предвзято, но не может в этом случае. Что должен сделать Юнги, чтобы всё разрушить? И обязательно ли ему это делать? В лазарете Чонгук вежливо придерживает дверь для Юнги и Николь, стараясь не обращать внимание на дрожь в ладонях. Она началась тогда, когда Гук глянул на мужчину. И это не из-за ноги. Из-за этого он не нервничает — видел и похуже. Он заходит внутрь последним, закрывая дверь и мечтая, чтобы Тэхён и сегодня ушёл до самого вечера. А ещё лучше до ночи, чтобы ему не столкнуться с Юнги. — Пацан, — Юнги обращается к нему, когда Гук уже обрабатывает его культю, придирчиво её осматривая, — ты же знаешь Тэхёна? — Угу, — Чонгук мельком поднимает на мужчину большие грустные глаза, уже понимая, к чему идёт разговор. — А девушку Мин Юну знаешь? — Гук, поджав губы, отрицательно мотает головой. Он это имя впервые слышит, — а Тэхён один пришёл сюда или с группой? — О-он пришёл со мной, — Чонгук вспоминает их приход и совместное проживание. Вроде не так много прошло, а такое чувство, что он с Кимом знаком всю свою сознательную жизнь, — часть его группы пришла раньше. — Значит, Мин Юны в лагере нет? — Гук снова мотает головой, продолжая обработку, — сможешь потом позвать Тэхёна сюда? Чонгук до крови кусает губу, но кивает. Событий сна не избежать, как ни старайся. Поэтому он готовится к худшему исходу, хотя и не знает, что это может быть. Тэхён снова станет холодным после встречи с Юнги? Или будет его бить? Или кричать? Пускай. Гук всё готов терпеть, лишь бы мужчина был рядом. Лишь бы всё не разрушилось до основания. Лишь бы сохранилась хоть надежда на их хорошие взаимоотношения. Чонгук попробует их восстановить. Снова. Потому что без поддержки Кима Гук просто не сможет. Он для него самый близкий человек в этом злом мире. Но звать Тэхёна не приходится — он сам идёт к лазарету, чтобы проверить Чонгука. Мальчишку с утра позвали в первый корпус, а оттуда в лазарет. Гук даже на завтрак не пришёл. Значит, случилось что-то важное и срочное. И Киму нужно проверить, что именно. Мало ли, Гуку нужна помощь. — Чонгук, — Тэхён заходит в лазарет без стука и идёт к дальней койке с ширмой. Гук сейчас там, занимается пациентом, — чё тут? Ким заглядывает за ширму, лёгким движением руки отодвигая плотную ткань. А после сталкивается взглядом с Юнги. И тут же мрачнеет — перед глазами вспыхивают образы умирающей Юны и того, как Ким её бросил. Он ведь даже не вернулся, не проверил её. Даже не вспоминал о девчонке, хоть ему и было её жаль. Но не до такой степени, чтобы убиваться из-за неё. — Не рад мне? — Юнги прекрасно видит изменившееся выражение лица Кима. Считывает его эмоции, щуря глаза и вглядываясь. В душу пытается заглянуть. — Выйдем? Юнги сверлит Тэхёна взглядом, понимая, что его ждёт нечто неприятное. Ким не предлагает просто так выйти, чтобы поговорить без свидетелей. Не предлагает решить проблему. Если он говорит подобное, значит, на то есть причина. И внезапно Мин не хочет её узнавать. Чувствует, что после этого будет жалеть. И всё же они выходят. Ким не обращает внимания на ногу Юнги. Даже не смотрит на неё, хотя мельком всё равно замечает. Оставляет без комментариев — увечья его не интересуют. По крайней мере, не сейчас. Он просто придерживает дверь, чтобы Юнги вышел без препятствий и прошёл вместе с ним за корпус. Лишние уши им не нужны. Но перед тем как выйти, Тэхён бросает тяжёлый взгляд на Чонгука. И в который раз замечает у пацана в глазах влагу… — Говори, — Юнги слегка облокачивается о корпус. А внутри уже начинает клокотать. Взгляд и поведение Тэхёна ему не нравятся. Дурной знак. — Юна умерла, — голос не дрожит, он почти равнодушен. Киму сообщать о смертях не впервой. — Что? — Юнги напрягается всем телом, надеясь, что не расслышал. Он не верит. Не может всё быть так. Не могла его сестра умереть в таком возрасте. — Юна умерла, — а Ким повторяет. Знает, что потеря близкого это тяжело. Знает, что реакция у Мина может быть любой. — Она ж с тобой была… — Юнги рассчитывал на Тэхёна. С ним оставлять Юну было безопасно. Всегда. Несмотря на их препирания и правила Тэхёна, Ким всегда о ней заботился. Пусть и в своей, никому не понятной манере. — Я чё нянька вам всем? — Тэхён грубо перебивает, понимая, к чему клонит Юнги. Пытается найти виноватых, это нормально в таком случае. Вот только вины Тэхёна в смерти Юны нет. Он и сам еле выжил тогда, — в неё метнули нож, и она истекла кровью. Умерла за пару секунд, даже крикнуть не успела… — Заткнись, урод! — слушать о смерти сестры Юнги готов не был. Тем более в таком пренебрежительном тоне. Ким говорит так, словно её смерть ничего не значит, — какого хера вообще?! Ты обещал присмотреть за ней! — Я ни черта тебе не обещал, Мин! Ей надо было быть осторожнее и бежать быстрее. А лучше вообще не соваться в проклятый лес. Она сама виновата!... Юнги, бросив костыли, хватает Кима за грудки, притягивая к себе и шумно дыша. Он зол. Он в гневе. Новость о смерти сестры просто разъедает изнутри. Он выжил только ради неё, знал, что она ждёт и не сможет без него. Выходит, зря? Нужно было сдаться ещё там, в той чёртовой яме? — Не смей обвинять её… — шипит в лицо, с каждой секундой чувствуя закипающую злость внутри. — Я вас обоих предупреждал, — вот только Тэхён снова гнёт своё. Не пытается даже наладить разговор и вывести на спокойные ноты. Потому что его агрессия тоже грозится перелиться через край. Его внутреннее состояние отвратительно, поэтому и поступки такие же, — если не она, то это ты виноват в том, что разрешил ей пойти с нами. Её кровь на твоих руках, не на моих, — шепчет, чтобы Юнги вслушался. А Юнги срывает. Это было последней каплей. Он держался, когда напали твари, когда потерял ногу, когда они с Николь едва выживали в лесу. Но сейчас, когда его обвиняет в смерти сестры не чужой человек, Мин не может. Несмотря на то, что у него всего одна нога, он может драться. Он валит Кима на землю сразу, падая за ним. Наносит удары — сильные и точные. В первое время даже не чувствует ответа и сопротивления, словно Тэхён получает от избиения какой-то кайф. Но Юнги плевать, пускай получает. Он продолжает бить, сдирая костяшки в кровь. А после, наконец-то, Тэхён переваливает его через себя, давя на культю. Юнги кричит от невыносимой боли, выгибаясь и крепче сжимая кулаки. Пытается перехватить руки Кима, толкаясь здоровой ногой. Но ему не дают — Ким начинает его душить, равнодушно глядя вниз. Мин смотрит Тэхёну в лицо, в глаза — и не видит в них ни капли сожаления или раскаяния. Ни капли сочувствия. Тупое безразличие. Словно и Юна, и Юнги ему никто. А ведь это не так. Они не один лагерь вместе прошли. Или так было только для Юнги? — Тэхён! — Чонгук подбегает к Тэхёну сзади, внезапно трогая его за плечо. И тут же получает сильную оплеуху. Гук отшатывается, падает на землю, хватаясь за горящую сторону лица. Ошарашенно смотрит на равнодушного Тэхёна, даже не замечая, что лагерные собираются вокруг. И ведь никто никого не останавливает. Но это всё отвлекает Кима от удушения задыхающегося Юнги. Мин этим пользуется, тут же перехватывая инициативу. Перекатывается, упираясь в культю и шипя от боли. Садится сверху на Тэхёна, нанося несколько точных ударов в нос. А после начинает душить Кима. Ярость переполняет, полностью затмевая разум. — Какая же ты мразь, — Юнги сильнее обвивает чужую шею ладонями, не обращая внимания на то, что Ким пытается убрать его руки, сопротивляясь, — ты нихрена не стоишь, и после твоей смерти никто не расстроится, — Юнги наклоняется ниже, шипя в лицо Тэхёну, — ты чудовище, которое вообще не заслужило жить. — Отпусти его! — Чонгук, плача, подбегает уже к Юнги, пытаясь оттащить его. Вот только Мин внимания на слабые попытки пацана не обращает, — отпусти! Отпусти его!.. Помогите! — А ты хорошо устроился, да? — Юнги смотрит в закатывающиеся глаза, внезапно чуть разжимая руки и позволяя Киму сделать несколько судорожных вздохов, — пацана себе нашёл? А что если с ним случится то же, что и с Юной? Случайно, — угрожает, мельком бросая взгляд на зарёванного пацана. — Да плевать, — Тэхён шипит, снова чувствуя кольцо рук вокруг шеи, — делай с ним что хочешь, — Юнги нервно хмыкает, нанося ещё один удар по чужому лицу, — он мне никто, Мин! Юнги внезапно оттаскивают, отталкивая Чонгука в сторону. Ильсан блокирует Мина, валит его на землю, придавливая своим весом и не позволяя встать. Тэхёна удерживает Намджун, точно также прижимая к земле. Ким смеётся, не обращая на это внимания. Он продолжает кричать, надеясь, что Мин услышит. — Сопливый пацан мне и даром не нужен! Привязался идиот. У тебя не получится сделать мне больно… — Так проваливай отсюда, мразь! — Юнги кричит ему в ответ, — иначе в следующий раз я не оставлю тебя в живых, тварь! — Мин дёргается в чужих руках, но Ильсан намного сильнее него, — я успокоюсь только тогда, когда сдохнешь ты и то, что тебе дорого! Громкий выстрел заставляет всех замолчать и поднять взгляды в сторону звука. — Заткнулись оба! — Вивиан стоит у корпуса с пистолетом в руках. Он не потерпит подобного в своём лагере. Выстрел был в воздух как предупреждение, — вы забыли, где находитесь? В карцер обоих! Обоих поднимают на ноги. Тэхёна, который снова начинает смеяться, толкают вперёд. Намджун заламывает ему руки, уводя в карцер и не глядя ни на кого. Юнги поднимает Ильсан, помогая ему идти. Костыли ему не дают, просто подхватывают с двух сторон — к процессии подключается ещё и Немец. Это первый раз, когда кого-то уводят в карцер. И это заслуженно.***
— Чисто из интереса, Ким, нахера тебе этот пацан? — Юнги говорит не так громко, находясь в комнате карцера. Они оба в таких сидят. Карцер — это обычная комната с одним тонким матрасом, маленьким окном в стене и маленьким отверстием в двери. Прямо как в тюрьме. Они уже почти спокойны. Тэхён лежит на полу, прикрыв глаза, а Юнги находится прямо напротив. Стоит у окошечка, пытаясь вглядеться в черноту напротив. Их оставили на время, чтобы успокоились, а лагерь снова пришёл в норму. — Чисто из интереса, Мин, ты глухой или отсталый? — Ты ответишь за Юну, слышишь, мразь? Я лишу тебя всего, что тебе важно. И начну я с этого пацана, — мальчишка подлетел и кричал так, словно Ким для него что-то значит. И Юнги бил так отчаянно, пытаясь оттащить от Тэхёна. Явно не просто так. — Да делай с ним чё хочешь… — Ким бросает равнодушно, а Юнги понять не может, правду тот говорит или нет. — Окей, — Мин зло хмыкает, — как там его? Чонгук? Не удивляйся, если однажды найдёшь его покалеченным… — Это не вернёт тебе твою сестру. — Заткнись! Она была с тобой, чёрт, с тобой! — Мин снова психует, бьёт в дверь кулаками, срывая свою злость, — ты был за неё в ответе! — Ты забыл, что мне плевать? — Мразь… — Юнги несколько раз дёргает ручку двери, но закрыто плотно. Выйти не получится, — ты знал, что она была в тебя влюблена, урод? — Ответ тот же — мне пле-вать, — Тэхён даже не двигается. Просто лежит, сложив руки на груди. Потому что ситуацию не изменить. Хотя, наверное, он знает выход… — Я тебя ненавижу, слышишь? Я убью тебя, как только выйду отсюда, чтобы больше никогда тебя не видеть! — Не утруждайся, Мин, — Тэхён наконец-то встаёт, подходя к окошку и глядя на злого Юнги, — я ухожу сегодня. У меня даже вещи собраны. Останешься в лагере и не придётся марать руки ещё и в моей крови. Вещи Ким собрал на всякий случай. У него уже были мысли об уходе. Он не тот человек, который может осесть на одном месте надолго. Просто в лагере его держали Чонгук и Моника. Теперь им с Моникой не быть вместе, а Гука он с собой не возьмёт. Хотел, но сегодня всё решилось само собой. Мальчишке рядом с ним опасно, да и для Кима это лишние проблемы. Если трезво оценить ситуацию, пацан ему никто. Абсолютно. Как и Моника. Ким давно привык избавляться от людей в своей жизни. Значит, вычеркнет их и в этот раз. Так всем будет проще. Ким взвешивает своё решение, обдумывая ситуацию. Сначала он сказал, что пацан ему не нужен только для того, чтобы защитить мальчишку. Но теперь переосмысливает всё. Тот ему и впрямь никто. Просто они провели какое-то время вместе. И теперь пора расходиться. В последнее время они только ссорятся, и это давит Тэхёну на нервы. А Чонгук из-за него постоянно плачет. Поэтому этот разрыв пойдёт на пользу всем.***
— Они не смогут ужиться в одном лагере вместе, — Вивиан сидит за своим столом, оглядывая присутствующих — Николь, Намджуна, Джина, Ильсана, Вивьен, Клауса и Монику с Чонгуком. Мальчишка сидит, прижавшись к девушке и пряча лицо. Плачет, — это не первая драка и точно не последняя. И закрывать на это глаза я больше не намерен. — Да с Кимом так-то никто нормально жить не может, слишком агрессивный, — Ильсан стоит у двери, подпирая косяк плечом. Он говорит правду, и все это знают. — Он один из переходящих лидеров, не забывайте, — Намджун напоминает. Он в Тэхёне ценит то, что в вопросах подготовки, организации, нападений и прочего у него голова работает. А агрессия… здесь, увы, Ким занимает первое место. В плохом смысле. — Значит, ему пора на проверку в другой лагерь, — тонкий намёк от Вивьен, который все понимают. Даже Чонгук. Он всхлипывает громко, ни капли не стесняясь собравшихся. К Тэхёну он относится лучше всех, и вот чем это обернулось. Щека до сих пор горит. От таких побоев Гук уже отвык. Тем более от Кима. Но он готов терпеть, лишь бы Тэхёна не прогоняли. — Чонгук, — Вивиан обращается к нему, но не ждёт, пока мальчик ответит. Знает, что его слышат, — он не тот человек, из-за которого стоит плакать, пойми. Если у него снова будет такой приступ агрессии, а ты попадёшь под руку? — О-он хороший! — а Чонгук рыдает навзрыд, не согласный с решением остальных. Маленькое сердце разрывается от боли и обиды. Он без Тэхёна не сможет. — Ты можешь уйти с ним, — Вивиан выдвигает предложение, но надеется на чужое благоразумие, — мы не сможем тебя здесь держать против воли. Но в таком случае и помочь тебе никто не сможет. И остальные останутся здесь. Чонгук жмурится, обнимая Монику сильнее и пряча лицо у неё на плече. Он не хочет уходить. Здесь ему нравится, несмотря ни на что. Он впервые нашёл друзей, впервые начал применять свои знания, начал учиться новому. Но и Тэхёна он отпустить не сможет. Ким для него важнее всех остальных. Потому что это он всегда был рядом, он его вывел из леса, он помог пережить потерю Герцога, он позволил взять Локи, он стал для Чонгука личным примером. Что Гук будет делать без него? Поэтому, если будет выбор — уйти с Тэхёном или остаться — Чонгук выберет первое. Однако выбирать не приходится — Тэхён решает всё за него. Кима выпускают из карцера первым, потому что он просит поговорить с Вивианом с глазу на глаз. В первом корпусе задерживается недолго — просто ставит перед фактом своего ухода. Даже не удивляется тому, что его хотели