Лотос распускается в саду гранитных плит

      Закрепив свою власть, братья теперь частенько прогуливали по новым владениям — Роппонги.       Так и в тот вечер: Ран не спеша брёл по улочке, играя неизменной полуулыбкой, пока Риндо плёлся следом, скалясь на каждого, с кем встречался взглядом. Когда они вышли в небольшой сквер уже совсем стемнело. Но это не помешало Хайтани разглядеть мрачную узловатую фигуру, крюки которой ясно очерчивались в синеве неба. — Это ещё что за нахуй?.. — шугнулся Риндо.       Странно, а Рану эта статуя сразу понравилась. он расплылся в по–детски широкой улыбке, постепенно сворачиваясь в бараний рог, чтобы как можно тщательнее рассмотреть всё в темноте. — Статуя паука? Заебись искусство. — продолжал тихо ругаться младший, пиная брусчатку.       И, действительно, кому бы хотелось наткнуться на такую сатану перед сном? С раздавшимся смешком брата, он получил удручающий ответ. — Да будет тебе, милый паучок ведь! — мальчик пробежался по струнам проволоки. — А у меня идея, Ринни!! — вдруг загорелся он, убегая и увлекая братика за собой. — Надеюсь, снести это к едрени матери... — устало выдохнул Риндо, следуя за ним без особого энтузиазма.       Несколько минут Ран петлял по улицами, прежде чем с выдохом облегчения остановиться напротив каких–то тусклых витрин. — Тату салон?!! — младшего Хайтани до глубины души потрясла предполагаемая идея брата.       До чего он там додумался?.. — Я вхожу–у!.. — мягко рассмеялся Ран, с ноги вынося запертую дверь.       В полуосвещённой комнатке было видно стол и сидящего за ним мужчину, «усыпанного» татуировками. — Чего? — он чуть не выронил сигарету от удивления и недовольства. — Набей паука. — Ран прикрыл глаза и чуть наклонил голову.       Холодная лыба продолжала «обжигать» усталого мастера. — Поздно уже. Закрыто. Приходите зав... — хотел было отмахнуться он. — Набей паука. — старший брат выпрямился, улыбаясь всё шире.       Неестественно широко. — Ты хоть выдержишь? Плакать не начнёшь, а то больно будет... — язвил мужчина. — Набей паука. — гипнотически повторял Ран.       Его лицо уже даже не выражало конкретной эмоции, какой ужас! На нём застыло лишь одно бесконтрольное желание.       Мужчина уставился на непрошеных гостей и несколько минут сверлил то одного, то другого тяжёлым взглядом. — Ой, как с вами, пиздюками, сложно... — вымученно протянул он, пережёвывая конец сигареты. — Ну и чё те там надо?.. Ещё сам домой потом попросишься.       Риндо начал приходить в себя уже на пути домой — спустя три разорванных эскиза и несколько часов ноющих покалываний.       Середина, сука, ночи. Его ещё больше добивало необоснованное счастье на лице брата. Он идёт, фонари затмевает — вон как светится.       Примчавшись домой, Ран скинул с себя толстовку, под которой ещё краснела свежая наколка. Боль была несильная, но ради такого можно и потерпеть! Он притянул к себе Риндо, любуясь парной татуировкой. — Ну красота же!! — заливисто рассмеялся Хайтани, обнимая младшего брата за голову. — Ну пиздец... — грустно выдохнул тот, пытаясь оправиться от болезненных ощущений.       В какой–то степени Риндо был даже рад, ведь выглядело всё и вправду стильно, да и брат так счастлив, но ради этого его, как будто несколько часов подряд били палками и кирпичами по левому боку.       Уже лёжа в кровати, Риндо пытался не дышать лишний раз, чтобы не тревожить исстрадавшееся тело, а Ран лишь посмеивался, пряча лыбу в подушку. — Вот ты..! — с тяжелым выдохом оборвал себя Риндо. — Каким бы я ни был, ты ведь всё равно меня любишь!! — невинно усмехнулся Ран, гладя брата по голове. — Через пару дней всё пройдёт, не бесись. а теперь — Спать! — с этими словами он, казалось, мгновенно и уснул.       Риндо ещё несколько минут сверлил брата мутным взглядом. И чем сильнее он хмурился, тем ярче проступала умиротворённая улыбка на лице Рана. Проснувшись от странного шороха, Хайтани вздрогнул, увидев перед собой широко распахнутые фиалковые глаза. — Ринни, послушай, я вот «орхидея», а ты — «колокольчик». а татуировки — этт та–ак круто..!! — Уйди от меня!!!!       ...утро в тот день началось скандалом.       И Рен вспоминала его с мягкой улыбкой. Ринни тогда прибежал к ней и забился в объятия, спасаясь от Рана и его навязчивых идей. В тот же момент девочка и увидела их новое украшение. Тогда же его увидел и отец и очень рассердился, но сестра их грудью защищала: что такого плохого они сделали — не убили ж никого.       Порой, мальчики были такими дурными, но с ней всё таки всегда вели себя ласково и заботливо, никогда не подбивали её на авантюры и вообще больше Рен пеклись о её кристально чистой репутации. Именно из–за этой двуликости их всплески жестокости, которые она время от времени заставала, вызывали в сестринской душе моментальное и полнейшее отторжение — ну не верилось Рен, что её ангелы были способные на такие низости. Потом ей, конечно, пришлось вырыдать все осколки разбившихся розовых очков.       Но даже после сложного взросления со всеми этапами принятия и смирения, Хайтани сохраняли непоколебимую верность семье, пусть даже только своим братско–сестринским узам. И Рен не было и тени сомнения в том, что братья всецело разделяют её чувства.       Вдруг её нежнейшее настроение было уничтожено затевавшейся на горизонте улиц дракой. Девушка посчитала это ни много, ни мало оскорблением — кто посмел распоясаться в отсутствие Рана и Ринни? Кто посмел усомниться с их авторитете? Она взяла бутыль, с которой поминала счастье, и тихо двинулась через площадь. Хулиганы шумели, бросались несвязными фразами и даже не замечали выходящую к свету высокую фигуру. Лицо было закрыто шарфом, но всем хватило беглого взгляда, чтобы узнать этот долговязый образ. — И–Ик!! — взвизнул кто–то. — Его же посадили... — еле слышно прошептал стоящий ближе всех парень.       Рен перемкнуло от злости, и она вскинула руку с бутылкой. Улицу оглушило дребезжащим звоном. Парень слишком поздно закрыл голову руками и всё же был крайне удивлён, оставшись целым. Саке влетело в бетонную стену, отпечатавшись астравидной кляксой. Неужели обошлось? Но счастье долго не продлилось — в освободившейся руке тут же оказалась известная всем собравшимся телескопка. Шаг. Шаг. Фигура растворилась в воздухе.       Полы плаща, как крылья хрупкой бабочки, порхали в такт её свирепым ударам. Изначально Рен не хотела причинять кому–либо боль, её просто шарашило желанием, чтобы все заткнулись. Девушка не втянулась даже после того, как пелена одержимости перед глазами спала. « — Насилие отвратительно. » — всё думала она.       Хайтани справилась с «уборкой» довольно быстро — ей, точнее её брату, просто никто не смел давать отпор. « — А в перчатках действительно удобно. » — она глянула на свои чистые, незапятнанные кровью руки.       Девушка села перед последним. — Телефон. — кашлянула Рен, чтобы не было понятно, насколько неожиданно высокий у неё голос.       Она уже машинально набрала знакомый номер и поднесла трубку к уху. — Здра–авствуйте. Тут возле Паучихи драка произошла. — девушка говорила тихо и с паузами, чтобы нельзя было разобрать: это девочка или мальчик с несломавшимся голосом. — Не могли бы вы разобраться, а то валяются шесть тел, ну что за ужас... — Ниче, очнутся —разойдутся. — почему–то на том конце решили, что просьба ребёнка не достойна внимания.       Ничего страшного, нужную статью Рен уже могла бы процитировать, разбуди её кто посреди ночи. — ...То есть, я правильно понимаю, что запись этого разговора — это Ваше прямое показание против самого себя, да? Неисполнение работы всё таки ещё не входит в ваши обязанности. — задумчиво подметила она. — Тц. — наступила напряжённая тишина, сквозящая недовольством. — Назовите точный адрес.       Хайтани пристально рассматривала валявшихся парней. Они все были в повседневной одежде. А разве не специально для этих ситуаций байкеры себе там, форму шили?.. Или они были из одной группировки, но тогда это ещё тупее. Рен даже в голову не приходило, что уже несколько недель Токио жил в условиях нескончаемых гражданских войн между новоорганизованными группировками за заново поделённые районы. Если узнает, наверное, взорвётся...