┅┅┅┅┅┅┅༻❁༺┅┅┅┅┅┅┅
— Поздравляю! Операция прошла как нельзя лучше! — благосклонно произносит Рахимов, снимая маску и перчатки уже за пределами операционной. Рядом с ним стоит, моя руки, Ирина Фёдоровна, отчего-то сильно волнующаяся, но старающаяся не показывать это. — Ир? О чём думаешь? — А? — женщина выходит из своих мыслей, дёрнув рукой и слегка ударившись о кран, из которого течёт вода. С успокаивающим и снимающим напряжение шумом течёт вода. — Аккуратнее! — пугается Михаил, тут же хватая врача за руку и перекрывая доступ для воды. Ирина смотрит на выключенный кран с каким-то сожалением. Будто теперь ничто и никто не сможет также утихомирить её гоняющиеся друг за другом мысли: Матвиенко — Шастун — Матвиенко — Шастун… — Матвиенко! Ирина Фёдоровна, Сергей потерял сознание! — вбегает в помещение перед операционной Дарья, урывками глотая воздух и пытаясь отдышаться от быстрого бега из одного отделения в другое. — И объясните наконец, что за Антон?! Что происходит?! — девушка нервно кричит на повышенных тонах. Она значительно младше Ирины, и потому ей требуется много сил для сохранения спокойствия. Однако, в отличие от Иры, Хмельник беспокоится не в мыслях, а выплёскивает всё наружу. — Даш, вот этот Антон, — положив ладони на плечи и повернув таким образом девушку к стеклянному окну, произносит врач, а затем слышит громкое аханье со стороны кардиолога. — И поэтому мы ничего не говорим Сергею, видишь, чем это заканчивается… — Теперь поняла, — кивает Дарья, отворачиваясь от лежащего на операционном столе Шастуна. — Но что нам делать дальше? Мы же не можем врать ему, что с его другом «всё хорошо». Этот парень перенёс операцию на мозг, а тот даже не в курсе! — Рахимов, распорядись, пожалуйста, чтобы Шастуна перевели в палату к Сергею Матвиенко, пусть перенесут всё необходимое оборудование туда. — не ответив кардиологу, обращается Ирина Фёдоровна к Михаилу. Дарья теряет дар речи. Но спустя мгновение вновь вспыхивает. — Вы что, с ума сошли?! А если у него вообще сердце остановится, когда он увидит Антона, подключённого к нашим приборам? — беспомощно и значительно снизив громкость голоса, говорит Хмельник. — Вот ты этого как раз и не допустишь. Вколи Сергею успокоительное, когда почувствуешь, что он скоро придёт в себя. — Вы считаете, что это поможет? — переспрашивает врач, поморгав пару раз мокрыми от волнения ресницами. — Я не знаю, Даш… Но должно сработать. — выдыхает Ирина, обняв девушку обеими руками. — У тебя у самой сейчас нервный срыв произойдет… Хмельник усмехается, обнимая женщину в ответ. — А Рощепкина вообще в курсе всех махинаций, что вы творите? — Я больше скажу, Екатерина Романовна — наш главный инициатор! Девушки коротко смеются, слегка хлопают друг друга по плечам в знак поддержки и наконец выходят из операционной. Даже Антона уже давно отсюда увезли.┅┅┅┅┅┅┅༻❁༺┅┅┅┅┅┅┅
Лиза занимается уборкой на своём рабочем столе, ведь он остался грязным после того, что учудил Антон. Девушка не винит его, конечно. Просто сейчас и работать, и убирать документы одновременно сложнее, чем до этого. Снова подъехала машина скорой помощи, и врачи тут же выскакивают из неё, подбегая к задним дверям. Лиза тревожно охает, когда видит, что к ней на кушетке катят беременную женщину, ворочающуюся и кричащую от боли внизу живота и не только… На бледном лице её виден огромный синяк, покрывающий кожу вокруг правого глаза так, что того почти не видно. Дальше медсестра видит ссадины на шее покалеченной девушки, из-за этого впадает в ещё больший ужас и, закрыв ладошкой рот, старается не закричать. — Какая смотровая свободна? — громко спрашивает один из врачей, пытаясь перекричать вопли пациентки. Её, естественно, можно понять. Поэтому Лиза быстро, на автомате отвечает парню в синей форме, что свободна третья смотровая, ведь сейчас медлить нельзя. И тогда женщину стремительно увозят, а заполнять документы остаётся коллега того парня. — Здравствуй, Лиз. — Привет, Лёв, а что случилось? — с нескрываемым интересом спрашивает медсестра. — Это Алёна ***, привезли её к нам из-за побоев, которые причинил ей её муж. Соседка услышала крики, зашла в, оказывается, открытую квартиру и увидела, что тот мужик её со всей дури впечатывает в стену. — Боже, какой кошмар… — всё ещё находясь в шоке, комментирует Лиза. — Да… Та соседка, представляешь, женщина не робкого десятка: сначала отшвырнула его в другую сторону, а когда он хотел и на неё тоже напасть, стала угрожать полицией. Но мужик всё равно полез к ним, и ей пришлось огреть его хорошенько сковородкой. Потом, конечно, вызвала Скорую и полицию. Во всяком случае, так рассказывала она сама. — заканчивает своё повествование Лев, а затем, заметив какую-то отстранённость во взгляде Лизы, аккуратно касается её плеча. — Эй, всё нормально? — Как так можно с беременной женщиной? Как можно вообще бить женщин? — тихо, не поднимая глаз спрашивает девушка, прекратив перебирать документы. — Надеюсь, его посадят… — с надеждой произносит врач Скорой помощи, — Давай я тебе воды принесу, ты белая вся.┅┅┅┅┅┅┅༻❁༺┅┅┅┅┅┅┅
— Слушай… А что вообще произошло с Матвиенычем? — подсаживаясь к Попову и передавая ему стаканчик с горячим кофе, интересуется Паша Добровольский. Да, из больницы они до сих пор не ушли. — Его вчера вечером машина сбила, Антон, вон, весь извёлся, в обморок недавно упал. Парня увезли куда-то, больше мне про него ничего не говорили. Я попытался узнать, а они говорят «Ждите врача, он всё скажет!», но я уже так долго жду… Павел слушает и слушает, вертя в руках бумажный стаканчик. Вдруг раздаётся шум из-за стеклянных дверей, откуда обычно завозят внутрь пациентов Скорой помощи. — Что такое? — вздрагивает Попов, когда слышит душераздирающие женские крики. Затем видит врачей в синей форме, быстро катящих кушетку с девушкой… Арсений успевает заметить лишь её мученическое выражение лица. — Вот это пиздец… — шокированно произносит Добровольский, не сводя взгляд с вошедших в приёмное отделение. Внезапно Арсений решает подойти ближе, а друг его спешит за ним, не понимая действий товарища. — Ты куда? — дёрнул за рукав, удивлённо спрашивает Паша, вскинув брови. — …это Алёна…привезли её к нам из-за побоев, которые причинил ей её муж… — вслушиваются в голос одного из докторов, остановившегося возле вахты. Попов быстро понимает, что примерно произошло с той девушкой, волосы которой были цвета тёмного шоколада, а черты лица были столь невинны и изящны, что хочется увидеть их ещё раз, только без гримас боли… — Попович, ты чего? — тормошит друга Павел уже на протяжении минуты, пока Арсений всё время смотрит вслед убегающим врачам. — Алёна… — словно зачарованный, шепчет Попов, не обращая совершенно никакого внимания на Добровольского.┅┅┅┅┅┅┅༻❁༺┅┅┅┅┅┅┅
«Ну нет…» Серёжа медленно поворачивает голову вправо, заметив, что раньше в той стороне никого не было. Перед глазами всё такое расплывчатое, мутное, а при каждом, даже малейшем движении голова отзывается дикой болью. Тело будто сделано из ваты — слишком слабое и малоконтролируемое. Чтобы хоть как-то прийти в себя, Матвиенко считает каждый удар своего сердца, что внутри слышен очень громко. Кровь разливается по всему организму, перетекая по сосудам. Подушечки пальцев слегка подрагивают. «Раз, два, три, четыре, пять…» Антон лежит рядом. Но недостаточно рядом, чтобы знать, всё ли с ним хорошо. Серёжа видит, как он подёргивает веками во сне и слегка хмурится. Мило… Если бы его голова не была перевязана бинтом в несколько слоёв. «…шесть, семь, восемь, девять, десять…» — усиленно продолжает считать, хоть и удары становятся в разы быстрее. — О, здравствуйте. Очнулись уже? Как вы себя чувствуете? — вполголоса спрашивает вошедшая Дарья Олеговна. Однако на неё Матвиенко даже не смотрит. Да и вообще, вряд ли он её слышит. — Антон… — хрипло произносит парень, так тихо, что врач еле понимает его. «Я уже вколола ему успокоительное, но почему он всё еще так сильно волнуется?» — Сергей, вы меня слышите? — осторожно выведывает кардиолог, подходя ближе. — Сергей? — переспрашивает она, не получив ответа. На этот раз Матвиенко оборачивается на девушку, невольно поморщившись от резкого и внезапного импульса в висках. — Вот… Уже хорошо. Вы меня слышите. — нервно улыбается Хмельник, докасаясь до своего лба. «Блять, нахуй меня так пугать?!» — ругается она у себя в голове. — А с Антоном? С Антоном всё будет хорошо? — негромко говорит мужчина, уже немного отойдя от пробуждения. — Да, конечно! Вчера он, видимо, упал, сильно ударившись головой, и только сегодня у него в мозге проявилась гематома, которая была успешно удалена. Поэтому жизни и здоровью Антона ничего не угрожает. — теперь уже радостно сверкает улыбкой Дарья, только вот Серёжа до сих пор переваривает всю информацию, что доложила девушка. — Подождите… Но ведь… Это же я его толкнул! Выходит, это я виноват! Я виноват… — Придурок, да ты меня спас! — неожиданно слышится справа, а когда Матвиенко вновь поворачивает голову туда, то видит улыбающегося Шастуна. Такой милый… И плевать на этот бинт! «Я буду всегда о нём беспокоиться…» — признаётся Матвиенко самому себе и наконец искренне улыбается. — Так, хорошо. Теперь наконец-то всё хорошо. Я пойду дальше врачевать, а вы, пожалуйста, не напрягайте друг друга… — Что? — одновременно непонимающе переспрашивают парни. Дарья выпучивает глаза и заметно краснеет. — Ну… В смысле… Не шалите здесь… Короче, ведите себя хорошо и не доводите друг друга до… До свидания! — пулей вылетает за дверь, оставляя буквально «невдупляющих» ребят смотреть ей вслед. «А что ж я им не сказала «Совет вам да любовь?!» А, Дарья?! Да мне б только романы писать! Как теперь отделаться от этих мыслей?... А что, если они реально переедут в другую страну и поженятся?... БЛЯТЬ, ДАРЬЯ! А НУ, МАРШ РАБОТАТЬ!»┅┅┅┅┅┅┅༻❁༺┅┅┅┅┅┅┅
— Здравствуйте, меня зовут Лиза, я медсестра, и мне надо задать вам обоим несколько вопросов для заполнения документов. — Да, хорошо. — Так, приступим. Вы Сергей Борисович Матвиенко? — обращается девушка к мужчине, отцепив колпачок от ручки. — Да, всё правильно. — утвердительно кивает тот. — Пожалуйста, скажите дату вашего рождения… — просит медсестра, приготовившись писать под диктовку. — Тринадцатое ноября тысяча девятьсот девяносто третьего года. Антон до этого момента просто осоловело улыбается, разглядывая профиль любимого парня, пока не слышит дату, которая наступит через четыре дня. — СТОП, ЧТО?!