«Я сделаю из тебя человека»

— Давайте тогда оставим занятия музыкой на завтра? А сейчас познакомимся поближе, — Кристина развернулась, вытирая длинным рукавом слезы. — нальем чаю и будем греться у камина, сейчас такая холодная зима наверху. — Хорошо, Кристина, — он шмыгнул носом отростком, напоминающим нос, вытер слезы безразмерной рубашкой и, подав руку, провел ее обратно в гостиную. — Какой чай вам нравится? — Мне нравится все, что вы предпочтете, — улыбнулась девушка и села на диван, сжимая левое запястье. — я буду рада даже просто составить вам компанию. — О Кристина, Эрик не заслуживает ваших слов, — он опять задыхался. Придерживая рот рукой, он выбежал из комнаты, направляясь в кухню. Кристина хотела пройти за ним, но решила, что сейчас ему нужно немного свежего воздуха, коего тут было мало. Он вернулся с маленьким фарфоровым чайничком и такими же кружками из сервиза, выставленном на серебряном подносе. — Вы сказали, что вам нравится все, что Эрик предпочитает, — слова звучали его чуть радостно, — однако не думаю, что вам понравится немецкий коньяк. — Вы часто пьете? — Вовсе нет, — Эрик наскоро разливал чай, руки его тряслись. Возможно, за смехом он пытался найти уверенность, — но алкоголь помогает скрасить одиночество этих подземелий. Прошу, — он вежливо подал посуду с приятно пахнущей жидкостью. Отслеживается заварка черного чая, облепихи и лимона. — Надеюсь, что со мной вы перестанете искать компанию в таких напитках. Они могут вызывать ту самую желтизну вашей кожи. Вы, как я вижу, редко выходите на воздух? — Увы, мне не с кем гулять. — Значит, мы будем выбираться на воздух. Меня не радуют пустые прогулки, особенно зимой, но воздух в это время года довольно полезен. — кипяток приятно прожигал кожу, она улыбалась. — Интересно, я думал, девушки вашего возраста часто гуляют. — Эрик пил маленькими глотками, наслаждаясь вкусом. — Сколько, по вашему, мне лет?       Она оставила кружку в стороне и внимательно посмотрела на учителя. От такого вопроса он опешил, правила этикета не позволяют спрашивать возраст леди. — Девятнадцать? Двадцать? — он смотрел на нее, не сводя глаз. Даже моргание забирало слишком много времени, которое он мог потратить на гостью.       Кристина засмеялась, прикрыв рот рукой. Внезапная печаль нахлынула на нее, обычно люди не замечают этого взгляда, однако Эрик и сам привык прятать эмоции. — Если вы так думаете, значит, я хорошая актриса, — она улыбалась, смотря на сбитого с толку учителя, — что вы думаете о виконте де Шаньи и о его старшем брате, графе? — Почему вы спросили? — кружка с громким звоном ударилась о блюдце на столе. Взгляд стал мрачным, ему неприятна эта тема. — Почему, ответьте мне, я до сих пор не строю глазки одному из них? Почему сижу сейчас с вами? — Н-не знаю… — Эрик нервно теребил пуговицу рубашки. — у четы де Шаньи нет художественной черты, они не видят красоты музыки, в них не заложена любовь к искусству. Прошлый граф, нынешний, бродячий виконт: они все одинаковые, бегают за молоденькими девушками из театра. Именно поэтому я так реагирую, когда вижу мальчишку рядом с вами, бедный Эрик ревнует, он боится, что вы выберете его!       Кристина взяла его руки в свои и легко поцеловала худые пальцы. Эрик не понимал, что она делает, но позволил событиям течь своим ходом. — О Эрик, если бы ты знал… — Можешь поведать мне все, я сохраню любой твой секрет, — он наклонился к лицу девушки, вглядываясь в голубые глаза, в которых собирались слезы. Эрик убрал одну слезинку с ее щеки, высвободив руку из легкой хватки, — что тебя гложет? — Я расскажу тебе все, когда буду готова. Когда ты исполнишь своего «Торжествующего Дон Жуана», мы будем оба готовы к этому разговору.       Некоторое время они сидели молча, глядя друг другу в глаза. В какой-то момент Кристина опустила Эрика на спинку дивана и положила голову на плечо, сбивая того с толку. Она слушала его сердце, которое готово было взорваться в любую секунду от таких эмоций. Легкие руки обнимали его, одна ладонь легла на шею, а вторую расположила на груди, прям у самого сердца, которое эхом разносило гул по комнате. — Эрик… что случилось с Буке? — сердце мужчины ускорилось еще сильнее, она начала гладить его через рубашку. — Это…была случайность… я хотел с ним поговорить, а он запутался в веревках и рухнул вниз… — руки Эрика оказались на спине Кристины, крепко сжимая ту. Но она не хотела отступать, в ее голосе слышно было непонятное удовольствие и смех: — Врунишка… я знаю, что веревка, на которой он висел, внезапно исчезла, — Кристина ощутила сдавливающее движение, Эрик резко стал холодным, поэтому она чуть приподняла голову и поцеловала растерянного учителя в сухую щеку, — не переживай, я никому не скажу, — она уткнулась в ключицы и тихо продолжила, — выживание—сложная вещь, мне ли не знать. — Что это значит? — Эрик взял ладонь Кристины в свою и тревожно взглянул в голубые глаза. — Когда мне исполнилось восемнадцать, умер мой милый батюшка. Тогда я скиталась по улицам разных городов, хватаясь за любую работу. Было много неприятных личностей, но господь о них уже позаботился. Давай лучше сменим тему. — Бедная моя маленькая Кристина, как жаль, что я тогда тебя не встретил, — по его щекам опять катились слезы, он поцеловал макушку девушки и крепче ее обнял, — теперь вам не о чем переживать, Эрик обо всем позаботится. — Рада слышать… — еще некоторое время они сидели молча. Эрик смотрел в камин, а Кристина, закрыв глаза, слушала его размеренное дыхание, — ангел, спойте мне что-нибудь тихое. Я так хочу слушать ваш голос…       Мужчина подавил судорожный вздох, он не привык так долго общаться с кем-то. Компания Кристины давала ему силы и желание жить и творить, поэтому он пропел самую нежную и теплую колыбельную, какую только мог вспомнить. Нежно поглаживая спину девушки, он сдерживал очередной приступ слез. Внезапно их первое свидание, если можно так выразиться, прошло относительно спокойно. Тихое сопение Кристины возвестило мужчину о том, что она спит. Позволив себе еще немного насладиться этим моментом, Эрик и сам решил вздремнуть.       Около двух часов двое спокойно спали в компании друг друга. Кристина иногда через сон сильнее сжимала его плечи, а Эрик через сон плакал, чувствуя ее тонкие ручки. Камин за это время потух, и холод озера разбудил Кристину, чьи золотые волосы начали щекотать шею учителя. Она оглядывалась, не понимая, что произошло, в полудреме ощупав под собой тихо поднимающуюся грудь.       Она всматривалась в худощавое лицо учителя, на нем было несколько шрамов, однако не они придавали ужасный облик. Кожа и правда была натянута, как на барабан, было видно мышцы, что едва заметно подергивались. Кристина всматривалась в нос… он был, но форма была странная: очень короткий, деформированный. Она видела нечто подобное, однако картина прошлого была намного страшнее.        «Послушай, Кристина…— низкий мужской голос оказался за спиной ничего не понимающей Кристины, на глазах была повязка. «Знакомый голос…» — если ты не перестанешь общаться с молодым виконтом, — крепкая рука сжала ее шею, а вторая рука расположилась на повязке, неприятно давя глаза, — с тобой будет то же, что и с этим мужчиной…       Резкий свет больно ударил по глазам девушки, которую освободили от повязки. Руки были повязаны за спиной, она хотела закрыться от картины, предстающей перед ней. В попытке закрыть глаза и отвернуться, мужчина схватил ее за подбородок и направил взгляд на человека, чьи ноги были связаны по бокам, руки распяты над головой, а нос… его не было…       Он был абсолютно голый, из таза торчал непонятный железный прибор с рычагом. Осмотрев местность, Кристина обнаружила и нос незнакомца. На полу.        Она кричала. — Смотри, Кристина, смотри внимательно! — мужчина держал подбородок крепкой хваткой, не позволяя отвернуться. Пришел какой-то юноша, поклонился и подал голос: — Ты звал меня, отец? — Филипп? — девушка не понимала, что происходит, слезы текли ручьем и с громким откликом падали на пол. — Продемонстрируй мерзавке, что происходит за совращение малолетних! — Не надо! Пожалуйста! Я никого не совращала! — Скажи это Раулю, он голову из-за тебя потерял! — мужчина бросил ее руки и показался в полный рост. Граф… — Ничего не было! Я ничего не делала! — Приступай. — бросил граф, глядя на сына, в чьем взгляде было страшное хладнокровие, однако дрожащие руки выдавали в его действиях панику.       Он подошел к скованному человеку и стал у того между ног. Кристина не видела, что он делает, чуть вздохнув, однако, заметив это действие, граф жестом приказал повернуть стул…       Ужас! Ужас! Ужас!       Филипп поворачивал рычаг, по комнате раздался крик отчаяния и боли. На пол текла кровь.       Рычаг растягивал прибор, делая его больше. Девушка слышала, как ломаются кости, рвется мышечная ткань и как скрипело железо. — Пожалуйста! Перестаньте! — она смотрела, пока не стихли крики…»       По щекам текли слезы от нахлынувших воспоминаний, она осторожно высвободилась из объятий мужчины и подошла к камину. Кристина развела огонь, который только набирал свою силу. Она хотела потянуться к руке, опять неприятный зуд терзал душу. Вместо этого Кристина расстегнула рукав, закатала его по локоть и прижгла уже погрубевшие рубцы горячим углем. По комнате распространялся запах жженой плоти, от которого проснулся Эрик. Он оглядывался, ища источник запаха и еле видную линию дыма.       Кристина плакала, она кусала губы и пыталась заглушить собственные стоны. Мужчина подорвался и выбил из рук девушки угли, схватил ту за запястья и закричал: — Что, позвольте узнать, вы творите?! — он боялся, глаза сузились будто в гневе, его трясло. — Кристина, успокойтесь! — О Ангел… — она бросилась к нему на шею, запачкав белоснежную рубашку черными пятнами и кровью. Уже не сдерживаясь, по всему подземелью раздавались громкие всхлипы и стоны, она хваталась за Эрика, как за последнюю надежду выбраться из собственных страхов. — Тише, моя дорогая, успокойтесь, я здесь, все хорошо, — уже смягчившись, он гладил её по спине. Размеренные движения рукой чуть успокоили дрожь в спине, плачь стал тише. — Эрик… — Да, моя дорогая, что? Что случилось? — он уткнулся в лоб Кристины своим и внимательно смотрел в покрасневшие от слез глаза. — Пообещай мне… — она все еще задыхалась, судорожно хватая ртом воздух, — пообещай, что не оставишь меня. — О Кристина… — он поцеловал Кристину в висок и поднял на руки, она не поднимала головы, спрятав ту в худую грудь. — Эрик сделает вам успокаивающий чай и наберет ванну, хотите?       Легкий кивок, и Эрик, максимально нежно, насколько это возможно, положил ту на диван, принёс одеяло и укрыл ноги. Все еще слышалось рваное дыхание, Кристина не сводила с мужчины глаз, стараясь не потерять того ни на секунду. Она слышала включенную воду и кипящий чайник, минут десять Эрик бегал по всему дому с какими-то пакетиками и бутылочками. Еще через пятнадцать минут он вернулся с большой кружкой странно пахнущего напитка. — Это ромашковый чай с разными успокоительными настойками. Эрик добавил туда мед, чтобы перебить неприятный привкус. — трясущимися руками он поил Кристину, она не могла держать посуду: руки тряслись так, что бьющийся фарфор мог повредить зубы. Она упивалась этой жидкостью, взахлеб глотая настой. Жажда была настолько сильна, что попадающий воздух и боль от него, раздирающая горло, лишь эхом отражались в мыслях. — С-спасибо, м-мой ангел… — она обхватила шею учителя, который оставил пустую чашу на столе и поднял её, еще подрагивающую, на руки, и понес ту в ванную. — На этот моменте я покину вас… — Нет! — она резко схватила его за руку, смотря в золотые глаза. — Пожалуйста, не покидайте меня! Иначе они вернутся! — К-кто? — желтоватая кожа стала розовой, почти нормального оттенка, а уши стали натурально красного цвета, показывая все его смущение. Однако глядя на ученицу, он понял, что она сейчас не совсем в своем уме и стеснению не было места. — Они…воспоминания… — Кристина смотрела в пол. Пострадавшая рука безвольно свисала, слегка покачиваясь вдоль тела. — Ну хорошо… раздевайтесь и садитесь в ванную, а я тут постою… — Как настоящий джентельмен, он отвернулся. Кристина наспех сняла одежду и залезла в воду, под гладью которой едва виднелись очертания ее тела. — Спасибо, мой дорогой ангел… — она протянула руку и подвела учителя к краю ванны. — О моя музыка, что же случилось с вами, зачем же вы так… — он старался не смотреть на прозрачную гладь воды, едва касаясь кожи мокрой ладони. — Кто заставил вас так страдать? — Пожалуйста, не спрашивайте, не сейчас, — по щекам опять текли слезы. Кристина протянула обожженную руку и жалобно проскулила, — рука… она болит… — Позвольте, я помогу.       Поза Кристины позволяла не обращать внимание на очертания голой фигуры под водой, Эрик осторожно промывал запекшуюся кровь, поочередно целуя каждый шрам ее несчастной руки. Глядя на нее, мужчина тихо молился и сдерживал стоны, вспоминая уже свое прошлое, только его шрамы были нанесены обществом. Девушка тихо постанывала от его действий, отчего Эрик, еще более красный, замедлял каждое свое движение. Золотые кудри рассеянной ученицы полностью вымокли, поэтому изящные тонкие пальцы взяли кусок мыла и вспенили корни волос. Мужчина тихо чертыхнулся, зачерпывая воду ковшом, стараясь не смотреть на оголенную грудь Кристины. Она закрыла глаза, когда Эрик смыл пену уже чуть остывшей водой. — Пожалуйста, не молчите, — тонкие пальчики поймали дрожащую руку, — расскажите мне сказку, мой дорогой ангел.       Так Кристина уснула под успокаивающий голос учителя, который вспоминал самые нежные и красивые сказки дальних стран. Мягкий французский ласкал ее душу, словно она опять была той маленькой девочкой, что слушала скандинавские мотивы скрипки отца.       Смущенный Эрик поднял девушку из ванны, она не желала просыпаться, поэтому руки безвольно свисали из крепкой хватки ангела, который заботливо вытер ее махровым полотенцем. Он до последнего старался не смотреть на ее тело, однако необходимость надеть ночную сорочку вынудила его преодолеть стеснение и чувства, что давно не вспыхивали в нервно вздымающейся груди.       По возможности не касаясь ее, Эрик повязал пояс на талии, отнес в кровать, укрыл ее и, подбросив немного поленьев в огонь, чтобы тепло не покидало комнату, хотел выйти из спальни, однако услышал тихое: — Не уходи… — Кристина в полудреме вытянула руку, которую мужчина заключил в свои ладони. Он провел всю ночь у подножья постели, гладя концами пальцев ее тонкую обожженную кожу.       Наутро Эрик тихо вышел из комнаты, разминая затекшие ноги. Он неспешно приготовил завтрак для любимой, поставил чай с успокоительными каплями. Круассан с шоколадом, немного фруктов и сыр.       Мужчина ждал появление ученицы в гостиной, в половину девятого он, тихо приоткрыв дверь, стал наблюдать за ней. Сон, как можно заметить, спокоен. Эрик на всякий случай опять надел маску, чтобы не шокировать и так пошатнувшуюся психику ученицы. Хотя бы во время уроков он будет носить маску. Кристина поморщилась от света свечи и приоткрыла глаза, глядя в стену. Она несколько минут разглядывала обои, пока случайно не поймала взгляд черной маски, после чего тихо спросила: — Почему вы опять прячетесь? — Из-под одеяла выглядывали только голубые глаза. — Не хочу смущать вас своим лицом, во время занятий музыкой я хочу сохранять границы учителя-ученицы. — голос его был холодный. Эрик стоял элегантно одетый: полный комплект брючного черного костюма, бордовый жилет и черные дорогие туфли. Шелковая маска закрывала даже рот, поэтому настроение приходилось определять исключительно по тону голоса. — Если вам так будет угодно… — Как и в прошлый раз, даю вам полчаса, а пока я буду ждать вас за завтраком, а потом мы проведем несколько часов в музыкальной комнате. — Конечно, мой ангел.       Эрик вышел из комнаты, он старался выровнять дрожь в собственном дыхании. Кристина такая маленькая, такая нежная, но очень несчастная. Что же случилось в прошлом у нее, такое страшное прошлое, что ей приходится мучить себя физически?       Он коротал ожидание, отмеряя шагами комнату. Свечи приятно освещали комнату: несильно ярко, но и тьма не ослепляла, хотя Эрик и привык находиться в темноте.       Кристина вышла, смотря в пол. Щеки ее были красные, смущение одолевало довольно быстро. Она была в нежно коричневом платье с коротким рукавом, поэтому спрятала руку за спиной. — Прошу, дорогая, вам нужно поесть, — Эрик вежливо отодвинул стул, сажая девушку к завтраку. — Снимите маску, мой дорогой ангел, вам нужно поесть. — она не поднимала взгляд. — Я не голоден. — Мы вчера уже обсуждали, что ваше состояние излечимо. Для скорого выздоровления вам нужно поесть. — Я. Не. Голоден. — мужчина уже начал раздражаться, он не знал, почему так реагирует. — Если не будете есть вы, я тоже не буду. — бросила Кристина и начала сверлить его взглядом. За этой маской почти не видно глаз, но она точно поймала их направление. — Упрямая девчонка… — Эрик сдался под напором ученицы, чье состояние ему было важнее собственного, поэтому лишний кусочек сыра стоил ее здоровья. — Спасибо… — она опять опустила взгляд, время от времени закидывая в рот фрукты и медленно откусывая свежую выпечку. — Вы потребовали, чтобы я снял маску, а тем временем даже не смотрите на меня? В чем дело? — Мне…Мне неловко за вчерашнее…я хотела бы извиниться за свое поведение. — О Кристина, — внезапно мужчина упал перед ней на колени, касаясь руками ткани ее платья и пытаясь поцеловать израненную руку, — вам не стоит извиняться, простите Эрику его дерзость, я не хотел обидеть вас… — Прошу, перестаньте. — Эрик резко поднялся, странно прикрывая руками лицо. Он всегда считал, что только уродство его лица пугало людей и все беды лишь от него. — Не нужно прятать лицо, пожалуйста, не закрывайтесь от меня. Мне просто неловко, что вы видели меня в…таком безумном состоянии… и вам пришлось одеть меня, спасибо вам за это. — Душа моя, уверяю, Эрик не смотрел на вас, когда доставал из воды. Вам было плохо, вы были напуганы, я всего лишь хотел помочь. Если не хотите рассказывать, что вас заставляет так истязать себя, я пойму, однако и вам не стоит прятаться за стеной, которую вы возводите. — Он нервно теребил пуговицу пиджака, глядя на ученицу, которая, закусывая высохшие губы, смотрела из-под бровей, она продолжала сидеть. — Милый мой Эрик, — она заключила теребящие пуговицу пальцы в свои тонкие ладони, — я ничего от вас не скрываю, я обещаю, что все вам расскажу. Но, пожалуйста, не сейчас, мне опять будет плохо. — Кристина поцеловала худощавые руки и улыбнулась, — Так! Вы еще ничего не съели! Прослежу за каждой крошкой, что бы весь завтрак был съеден! — Упрямая девчонка, — засмеялся он, но доел свою порцию сыра и круассан с крепким кофе. Оставив пустую посуду в сторону, он надел маску и сложил перед собой руки в замок. — Ваша роль учителя похвальна, однако теперь позвольте мне вести. Ваш учитель ожидает вас в музыкальной комнате.       Эрик говорил холодно и резко, сразу понятно, что перед Кристиной стоит не Ангел музыки, не Призрак Оперы, даже не Эрик. Это именно требовательный учитель, который поднял ее к небесам.       Пройдя в музыкальную комнату, Кристина заметила рояль в центре, огромный ковер на довольно светлом полу и небольшой диван. А еще большая дверь, она не сводила с нее взгляд. — Здесь выход к озеру, вам не следует туда ходить без сопровождающего, — он говорил сдержанно, даже не скажешь, что человек под маской несколько минут назад стоял на коленях и целовал подол платья. — А теперь приступим.       Следующие несколько часов они распевались, повторяли гаммы, учились держать дыхание и выпускать эмоции через пение: выражали гнев, страх, печаль и страсть одним только голосом, игнорируя мимику. Потом повторили все то же самое, но уже подключили эмоции. Со лба Кристины стекал пот, руки дрожали, а ноги медленно передвигались к дивану, который, видимо, специально для этого случая здесь стоял. Упав на мягкую ткань, она, держась за виски, пыталась скорректировать дыхание и наблюдала за учителем, который, все так же сдержанно, принёс стакан воды. — Благодарю, — она жадно глотала чуть теплую воду, увлажняя связки. — Я все правильно делаю? — Да, моя дорогая, вы хорошо поработали сегодня. — Эрик, под осторожный кивок Кристины, снял маску. Резко его движения стали более живыми, он принял пустой стакан, оставив тот на столе, и сел рядом с девушкой, разминая ее тонкие пальцы. — Я очень устала, мой ангел, — она поцеловала мужчину в лоб. Резко вздохнув, он поднял золотые глаза, сдерживая слезы, — давайте вот так спокойно посидим, я хочу смотреть в ваши глаза… Они такие красивые… — Кристина, Эрик не заслуживает этих слов, — он приложил их соединенные руки ко лбу, словно в молитвенном жесте. — Он лишь жалкое насекомое, не заслуживающее даже смотреть на лик Северного соловья. — Этот Северный соловей распустил крылья только благодаря вам, мой дорогой Эрик.       Мужчина в итоге не выдержал ее взгляда и вышел из комнаты. Кристина не поняла, что происходит, она хотела пойти за учителем, но тут он принес в комнату очень красивую скрипку с довольно длинным смычком, таким же длинным, что и руки хозяина. Эрик стоял уже без пиджака и жилетки, на нем была только объемная рубашка, рукава которой забавно свисали. Но даже с этим костюмом высокая талия брюк подчеркивала невероятную худобу. — Я сыграю вам мелодию далекой Персии, где я был великим архитектором, моя дорогая музыка. — Рада бы послушать подробнее, — она сложила вместе руки, словно маленькая девочка, что увидела леденец у клоуна на дне рождения, — что вы построили? — Я развлекал маленькую султаншу, строил для нее комнаты развлечений…— взгляд его резко поник, он не заметил, как тема, которую он старался избегать, внезапно привела к ней же. Однако Кристина, кажется, познала боль еще годы назад. Он решил попробовать, все таки первоначально это были комнаты иллюзий, не предназначенные для насилия. — Вы…знаете, что такое «розовые часы» Мазендерана? — Мазендеран? Мне… мне рассказывали… — Внезапно глаза Кристины покрылись мутной пленкой, она сдерживала слезы. — П-пять лет н-назад… — она обнимала себя за плечи, дрожь после урока стала сильнее. — Пять лет н-назад я…мне рассказывали о ужасающей комнате…что-то про часы…и сказали, что меня ждёт то же самое… — О боже, — Эрик отложил скрипку и сел рядом, покачивающими движениями он пытался успокоить ее, заключив в плотное кольцо объятий. — Не надо, Кристина, вам больно, успокойтесь… — Меня ждала эта комната, Эрик! А я…я убила человека! Я сбежала! Эрик, я не могу! — она закрыла глаза руками и дала волю слезам. Мужчина старался размеренными движениями успокоить ее, однако это не помогало. — Лучше выскажитесь, вам станет легче отпустить это воспоминание. Что с вами случилось? Почему вас ожидала эта дьявольская комната? — Граф! Это был граф! — Кристина задыхалась, но она старалась рассказать все, надеясь, что это действительно поможет, — Мне тогда был двадцать первый год, старший граф де Шаньи приказал казнить меня за то, что в меня влюбились братья виконты! Я видела все, что делали с преступниками… Я была преступницей! — Какой ужас, Кристина, уверен, это не так! Тебя оклеветали! — Я ничего не делала! Я ничего не делала! — Тише, моя дорогая, тише. Тебе сейчас ничего не угрожает. Я не позволю навредить тебе.       Громкие всхлипы стали чуть тише, Кристина слегка дрожала, но уже не задыхалась. Эрик снова принёс ей чай с успокоительной настойкой и сыграл колыбельную, после чего отнес уже уснувшую ученицу в спальню и прикрыл дверь, время от времени проверяя состояние сна.