«Я сделаю из тебя человека»

      На следующий день Эрик проснулся раньше Кристины. Все тело затекло, единственное, что он чувствовал — едва ощутимая рука, что сжимала его запястье. Он старался размяться, изгибая позвоночник, ноги и руки, но делать это так, чтобы не двигать предплечьем. Конечно, рано или поздно ему придется освободиться от приятного пленения, но этот момент можно было оттянуть на некоторый срок.       Кристина открыла глаза, когда кресло, на котором сидел учитель, предательски заскрипело. Разум еще не прояснился, она смотрела будто через воду, ища источник звука. Через минуту она поняла, что не одна в комнате, сжимает чью-то руку, а виновник её пробуждения замер в странной позе. Осознав, что это не сон, прошептала: — Что вы делаете? — она все таки разжала руку и протерла глаза. — И вам доброе утро, моя дорогая. — Эрик разминал трапециевидную мышцу, закинув длинную руку за спину. Но после того, как освободился от почти неощутимого объятия ангела, с неприятным выражением лица начал точно так же массировать руку от плеча к мышце большого пальца. — Охраняя ваш покой, Эрик немного не обратил внимание на такой фактор, как отек. Прошу прощения, я разбудил вас. — Ничего страшного, вы не разбудили меня. — Да, это сделало гадкое кресло, — он засмеялся в голос. Кристина обратила внимание на зрачки, которые каждый раз увеличивались при его хорошем настроении. Золотая радужка загадочно подчеркивала тьму этих глаз. «Как красиво» подумала она, — я обязательно разберу его и сделаю так, чтобы оно не скрипело. — Разберете? Как? — Кристина приподнялась на локтях, не сводя взгляда. — Так же, как и собрал. Это я сделал кресло. — Неужели? — Вы удивлены? Кровать, на которой вы лежите, диван, на котором вы сидите. Даже инструменты в доме, который, прошу заметить, тоже я построил, были созданы Эриком. — Маэстро, вы настоящий гений! — Приняв более устойчивую позу, она аплодировала от восхищения. Кристина заметила, что её ангел очень зависим от похвалы, поэтому старалась не лишать себя и его удовольствия время от времени восхвалять гений Эрика. — Но как это возможно, если Оперу спроектировал Гарнье? — Я нанялся к нему строителем-подрядчиком и получил несколько контрактов по перестройке фундамента здания. Конечно, мое имя нигде не упоминается и даже не все работники знают проходы, которые Эрик возложил, но именно этого я и добивался. — Грустно это слышать, вы бы с легкостью смогли привнести еще множество прекрасного в этот мир! — Не стоит, моя дорогая. Кстати, вы заметили, что основная часть интерьера состоит из красных оттенков? —…Да, а что? — Я самостоятельно делаю краску. На следующей неделе будет новогодний бал в театре, хотите пойти с Эриком туда? — Это потрясающая идея! Я и забыла про него. Директора, говорят, весь бюджет выделили для его проведения. Привлечение спонсоров, хорошая реклама. А к чему вы про краску говорили? — Эрик сделает воистину потрясающий костюм, такой глубокий цвет сложно вывести. Обычно кошениль дает малиновый оттенок, но я долго трудился, чтобы получить ярко-красный. Хотите, Эрик и для вас сделает красный костюм? — Я бы предпочла надеть черное домино. Не хочу выделяться…Вы сказали «кошениль»? — взгляд резко стал беглым, зрачки сузились, а пульс участился. Ей стало плохо. — Да, мой ангел. Когда Эрик бежал из Персии, я прихватил с собой некоторое количество араратской кошениль и начал выращивать здесь. Вы не найдете это место, оно расположено далеко у озера, где есть короткий путь к растениям. Требуется сложная технология, которой не смогли добиться даже слуги султана! — мужчина гордо поднял голову и выставил руки в бока, показывая, какой он молодец. — Потрясающе, Эрик, — после вчерашнего инцидента Кристина не хотела с самого утра напрягать учителя своими эмоциями, поэтому молча закусила губу и посмотрела на часы, — О! Время завтрака!       Утренняя рутина ничем не отличалась: ангел творил на кухне, Кристина умывалась и выбирала наряд, определяющий настроение всего дня. В этот раз она выбрала фиолетовое платье с укороченным рукавом. Выбор не самый лучший, корсет в доме мешал, однако сейчас она руководствовалась желанием сократить количество кислорода в своих легких.       Эрик как обычно подал успокоительный чай и ванильный круассан, себе он выставил крепкий кофе и такой же десерт. Чай снял дрожь в теле девушки, она даже смогла доесть свою порцию, но все равно какое-то покалывание в душе терзало грудь. — Вы растеряны, моя дорогая, что случилось? — Н-ничего, маэстро, все хорошо. Я переживаю из-за вчерашнего вечера. Мне стыдно, что вы терпите все мои проблемы. — Что вы, Кристина! Единственное, что раздражает Эрика, так это ваше нежелание говорить о своих переживаниях! Вы утопаете в собственных мыслях, мне боязно, что рано или поздно они полностью поглотят и сломают вас! — Простите, мой ангел. Давайте приступим к уроку… — она обняла мужчину, что хотел продолжить говорить про необходимость рассказывать о своих тревогах. Однако он понял, что и сам не лучше. Многое он скрывает, знает, что такое кошмары прошлого и как хочется их забыть. — Конечно, — надев маску, все движения стали сдержанными, голос опять стал твердым и требовательным.       Сегодня они разбирали «Жидовку». Довольно интересное произведение, Кристина читала текст и следовала всем указаниям учителя. Он был немного раздражен из-за дрожащего голоса ученицы, однако списал это на неуверенность перед новым текстом.       Корсет душил. Тяжело набрать воздух, не ощущается работа диафрагмы, болит спина и совсем сбивается настрой на нужный рабочий лад, Эрик видел все трудности с дыханием. Поэтому в конце занятия тихо проговорил: — В следующий раз, Кристина, надевайте более свободное платье или не затягивайте так туго корсет. Это на сцене вы можете позволить себе непрактичный наряд, однако во время обучения отдавайте выбор в более простой фасон, а их у вас в шкафу, моя дорогая, предостаточно. — Конечно, маэстро.       Она упала на диванчик и приняла от учителя стакан воды, который жадно выпила, чуть распустив повязки на спине. Её тошнило. — Вы собираетесь уйти по делам? — относительно температуры её тела стакан казался холодным, поэтому Кристина приложила стекло к виску. — После обеда, дорогая, — Эрик снял маску. Сразу же после этого действия он начал ярче жестикулировать и проявлять эмоции. Перед ней стоял именно Эрик, заботливый гений, — сегодня у нас раки, лимонад и вяленые яблоки на десерт. Я помню, что вы говорили про алкоголь, поэтому предлагаю наслаждаться им только во время свиданий, вы согласны?       Он сидел около девушки, которая строго-настрого запретила падать к ногам, и нежно сжимал свободную от стакана ладонь, что мягко поглаживала его тонкие длинные пальцы. — Конечно, мой ангел. Сегодня шестой день, вы обещали мне свободу.       «Хочет сбежать?» — Д-да, мой ангел. Обещал. — он резко поник. Хотя Кристина не давала повода сомневаться в её любви, Эрика никак не мог отпустить страх одиночества. — Позвольте мне остаться и провести оставшиеся девять дней с вами, маэстро. — она печально улыбнулась и обняла уже сдерживающего слезы учителя. — Но обещайте выходить на прогулки, вы хотели провести мне экскурсию до Скриба. — Конечно, моя дорогая! — некоторое время они сидели молча, Эрик гладил Кристину по спине, успокаивая скорее себя, нежели её. Тишину нарушил мелодичный голос: — Маэстро, вы долго будете отсутствовать? — она сильнее прижала голову к груди, пытаясь спрятаться от мыслей в звуках его сердца. — Как условились, три часа. Вы хотите, чтобы Эрик задержался и дал вам больше свободы? — пульс тот же. — Нет! Не надо! Не оставляй меня слишком долго! — пульс тот же. Мужчина улыбался от такой реакции, ему было приятно ощущение важности для кого-либо. — А что случилось? Я вам еще не надоел? — дыхание стало чуть глубже. — Мне страшно… — пульс ускорился. — Что вас пугает? — Жуки. — Кристину потряхивало. — В каком смысле? — он непонимающе смотрел на золотую макушку. — Не сейчас, мой друг. Не сейчас… — пульс набатом разрезал тишину, предвещая о скорой катастрофе, но Эрик не мог найти оправдание этой панике. Кристина пыталась уловить каждый звук дыхания учителя, каждый удар его сердца. — Хорошо, моя музыка. — Легкий поцелуй в золотые локоны. Увы, близились три часа. Эрик вынужден был оставить ученицу в одиноких комнатах дома. Чтобы скрасить одиночество, он выставил для неё тетрадь с гаммами, которые она должна изучить на рояле.       Прошел час. Кристина разобрала их довольно быстро, на нервной почве она не могла расслабиться и углубиться в темп мелодии. Она села на диван и начала отчитывать стук часов.       Взгляд упал на красный ковер гостиной. Красные обои. Красные чернила на нотах. Красный. Везде красный. Красные жуки       Тонкие ногти медленно переместились на предплечье.       «Уйдите. Уйдите. Уйдите! Пожалуйста уйдите!»       Кристина наскоро начала расчесывать руку, словно пытаясь достать насекомых из-под кожи. «Следующая комната.       Глаза опять были под повязкой. Тонкие руки пытались развязать узлы на запястьях, однако в этот момент веревки упали. «Что?» — Кристина… не пытайся убежать. — низкий голос был за спиной. Красные от острой веревки запястья ощутили прохладу ножа, который освободил её. — Думаешь, мы не видим? — Я ничего не делала! — по щекам текли слезы. О чем она говорит? Про веревки или Рауля? — Не ври мне, Кристина! — Пожалуйста! Нет! Хватит!       Девушку вели за руки, крепкая хватка не позволила вырваться. Внезапно она ощутила на локтях и кистях непонятное холодное давление. С глаз спала повязка, опаляя взгляд светом яркой комнаты. Слепило отражение от стекла. — Что это значит? — она была зажата в стеклянной коробке с открытой крышкой. — Это твое развлечение на ближайшие три дня. Развлекайся. — Внезапно на кожу налили непонятный сок с едва уловимым кислым запахом, а сверху насыпали жуков красного оттенка. Их было много, они очень и очень маленькие, меньше сантиметра. — Что это? Что это?! Пожалуйста, хватит! — она пыталась стрясти насекомых, они покрывали всю кожу, выпивая сок, неприятно налипший и уже загустевший. Руки чесались, Кристина пыталась их выкрутить, однако даже повернуть была не в силах. Контактирующая со стеклом кожа была оцарапана, текла кровь.       Три дня девушка провела без еды и воды, когда весь сок закончился, жуки уснули, а она сама пробила головой крышку коробки и смогла дуть на оцарапанную кожу. — Ого, моя дорогая, это впечатляет. Следующая комната тебе понравится, — граф улыбался. Он снял неприятное стекло и выволок ее за волосы в следующую комнату. — Пожалуйста, пустите меня… — истощенная девушка не могла говорить. Только шепот вырывался из горла…»       Кристина не заметила, как ярко красная жидкость упала на платье. Рука была вся в крови, ногти забиты уже потемневшей коркой. Зуд не проходил.       Она ринулась на кухню, пытаясь найти что-нибудь кислотное.       Уксус. Уксусной кислотой высушивали этих тварей. Она судорожно открывала все возможные шкафчики кладовой, пытаясь найти бутылку.       Дверцы были в крови, но сейчас она не переживала за красотой мебели. Найдя нужную жидкость, Кристина направилась в ванную и плеснула немного уксуса, морщась от запаха.       Громкий крик распространялся по всему дому, даже рабочие нижних этажей могли услышать его. Видимо решив, что это приведение, они закрыли проход в дальние коридоры и ринулись прочь.       Зуд не проходил, Кристина впивалась ногтями в рану и пыталась убрать надоедливых насекомых. Которых не было. — Кристина! Кристина! — тонкие руки выхватили уксус и схватили за ладони. Кристина не замечала мужчину перед собой, она смотрела сквозь него и продолжала только слышать отголоски далекого прошлого. — Хватит! Хватит! Уйдите! Уйдите! Пожалуйста отпустите меня! — Эрик понял, что она не видит его и кричит не ему. Встряхнув ту за плечи, взгляд стал более отчетливым. Она смотрела в суженные глаза ангела. — Эрик?       Кристина спряталась в его объятиях, она плакала навзрыд. Из рук продолжала течь кровь, пачкая белую рубашку. — Кристина, я же говорил, бремя прошлых лет нельзя нести самостоятельно! Что случилось? А если бы я пришел позже! — По его щекам тоже текли слезы, он благодарил небеса за то, что пришел раньше. — Это были жуки! Это жуки! — Что? — «Часы»… — голос стал тише. Кристина потеряла сознание и упала в руки учителя.       Эрику не осталось ничего, кроме как раздеть ее и смыть всю кровь. Обработав ожог, он плотнее перевязал рану. Удивительно, как такие тоненькие пальчики смогли сотворить такой ужас. Он переодел ученицу в свою чистую рубашку, которая никак не стесняла кожу и позволяла расслабиться. Сейчас ей нужен полный покой, даже от ткани.       Кристина проснулась только на следующее утро. Эрик лежал рядом, едва касаясь перевязок.       «Неужели он спит?»       Она улыбалась. Учитель лежал прям под боком, совсем рядышком. Морщины разгладились во сне, мышцы расслабились, он казался таким беззащитным. Кристина гладила его по голове и перебирала мягкие волосы, которые казались намного жестче.       От таких действий Эрик проснулся, глядя на улыбающуюся девушку. — Доброе утро, мой ангел, — Кристина поцеловала его в лоб. — простите меня за вчерашнее, я не знаю, что на меня нашло. — О Кристина, не нужно мне было оставлять вас. Я благодарю господа за то, что пришел раньше, кто знает, что могло случиться… зачем вы поливали руку уксусом? Вы же знаете, как это опасно!       Он хотел встать, однако Кристина не позволила это сделать. Она повалила того на кровать и легла на грудь, обнимая тонкие плечи. — Это были воспоминания. Сразу после первой комнаты меня отвели в очень яркое помещение и три дня меня мучали эти жуки, которые питались соком растений с моих рук. «Часы»… — Я никогда не делал такой комнаты, кошениль вообще не использовался для пыток, из них краску делают! — Не знаю, мой дорогой. Может, они по ошибке решили, что эти жуки именно для пыток? Было просто неприятно, основной ущерб я наносила себе сама, пытаясь вытащить руки из стеклянной коробки. — Идиоты… — Эрик обнял ученицу за спину, уткнувшись в золотые кудри. — Может, вы расскажете остальное? Чтобы в будущем не было таких инцидентов.       Кристина молчала. Она пыталась собраться, обдумывала события и призывала в помощь все свои силы. Помедлив, она продолжила, не поднимая головы: — Дальше меня тащили за волосы, они хотели бросить в комнату, где, судя по запаху, вовсю летал пепел. Но они допустили огромную ошибку, не завязав мне руки…       Эрик напрягся. Он понял, к чему ведет тишина в её голосе. — Он оставил пистолет… я дотянулась до него и выстрелила. Граф хотел задушить меня, однако второй раз был в голову. Я убила его…       Кристина плакала, однако не была в истерике. Это был не страх, не отчаяние, а…сожаление? — Ты спасалась, моя дорогая. Как ты смогла выбраться? — Наверное, все решили, что стрелял он, поэтому остальные комнаты остались закрыты. Я бежала оттуда, истощенная и голодная. Но судьба подарила мне силы, и я дошла до маленькой деревушки. Именно там я жила год, там была какая-то маленькая семейка, что позволяла жить у них за работу. В деревне было много больных, поэтому меня обучили всему, чтобы я лечила остальных. — Поэтому ты так контролируешь меня? Маленькая целительница, — Эрик улыбнулся и поцеловал золотые кудри. — Через два года я отправилась к матушке, она не ожидала меня увидеть. Именно после той комнаты я продолжала срываться на руке, появляется ощущение, что там насекомые. Однако матушка об этом не знает. — Моя бедная Кристина. Я больше не оставлю вас. Обещаю. — на этих словах Эрик и Кристина слушали только размеренное дыхание друг друга. Тишину нарушил тонкий голосок: — А почему вы так рано вернулись? — О Кристина, Эрик отстоял вас в «Жидовке»! Карлотта разорвала контракт, поэтому вы теперь прима! Поздравляю вас! — Это прекрасная новость, мой ангел… — предательски заурчал живот, как по расписанию. Посмеявшись, Эрик направился в кухню, а Кристина в ванную. В груди разливалось приятное тепло, когда смотрела на безразмерную рубашку. Она не хотела переодеваться, поэтому просто умылась. Это было так правильно. — Ягодный пирог? Маэстро, это потрясающе! — Кристина хлопала в ладоши и следила за реакцией учителя. Рубашка была длинная, чуть прикрывая колени. Тонкие лодыжки оголены, на ногах только домашние балетки. Она улыбалась, зная, как смущает маэстро своим внешним видом. — К-Кристина… — лицо Эрика приняло натуральный красный оттенок, отсутствие маски выдавало его полностью. Он был смущен не голыми ногами, а скорее неведомым порывом и желанием остаться в его, ходячего скелета, рубашке, — Почему вы остались в одежде Эрика? — Она мне нравится! — она смеялась. Объемные рукава пришлось закатать, чтобы не запачкать десертом. Перевязанная рука была окрашена в красный, она не хотела самостоятельно менять бинты, боясь потерять разум и сделать только хуже. — Мой дорогой Эрик, вы такой милый!       Он просто подвинул ей стул. Настроение было непонятно игривое, она вовсю светилась и искрила, будто не пыталась вчера достать воображаемых жуков из руки и прижечь их уксусом. — У вас хорошее настроение, моя дорогая. Что-то изменилось? — Мужчина сел напротив, любуясь юной примой. Он сложил ладони в замок и поставил на них голову, не скрывая улыбки. — Не знаю, у меня какая-то легкость! Будто все переживания покинули меня вчера! Маэстро, пирог восхитительный! — Она сейчас похожа на маленькую девочку, которой папа купил огромный торт. — Рад слышать, — Кристина указала на тарелку ангела и вручила ему десертную ложку, следя за каждым съеденным кусочком, пока не исчезнет последняя ягодка. — Моя дорогая, такими темпами я ни в одни вещи не влезу! — он не мог всерьез злиться на маленькую фею, что пыталась откормить его. — Может быть они будут вам как раз, кто знает, — звонкий голосок разрезал тишину комнаты ярким смехом. Немного сока от ягод попало на щеку, поэтому Эрик аккуратным движением большого пальца убрал пятно, взгляд его бегал от губ к глазам. — Маэстро? — Да, — рука задержалась на щеке, поглаживая нижнюю губу. — Вы поменяете мне бинты? Я боюсь самостоятельно это делать, вдруг опять сойду с ума… — дыхание опаляло тонкую кожу. — Конечно, мой ангел, — некоторое время Эрик позволил себе задержать пальцы на губе, потом резко отстранился, поняв, что это действие длилось слишком долго. Однако Кристина вовсе не была против, она любовалась потемневшими зрачками, золотая радужка которых почти не была видна.       Допив чай, они прошли в ванную, где Эрик снял окровавленный бинт и смыл запекшуюся кровь, позволив несколько поцелуев на ранах. После каждого такого поцелуя он приговаривал, как любит эту взбалмошную девчонку, за которой нужен глаз да глаз. — Мы пойдем сегодня гулять? — Конечно, моя дорогая. Вечером мы можем пройти к улице Скриба и осмотреть все коридоры, что ведут туда. — До этого вы опять подниметесь в оперу? — она нервничала. Не боялась, не грустила, просто переживала, что опять может что-то произойти. — Можно я с вами? Буду тихая, как мышка! Может, проверю свою комнату на наличие писем, лучше узнаю тайные ходы, где вы прячетесь… — Зачем, Кристина? — Мне страшно оставаться здесь без вас. Лучше с вами. Узнав ваши ходы, я буду знать, где безопасно ходить, чтобы вы могли спасти меня. — Как вам будет угодно, моя музыка, — он поцеловал тонкую ладонь и сделал замечание, — только смените наряд, холодные сквозняки оперы подорвут ваше здоровье, не стоит так рисковать. — Только после урока! — Кристина поцеловала маэстро в щеку и сбежала в музыкальную комнату, перевязанная рука все еще ощущала поцелуи на коже.       Урок сегодня прошел хорошо, приподнятое настроение благотворно повлияло на качество звука, а свободная рубашка не стесняла в движениях.       Ровно в три часа Кристина уже ждала маэстро в гостиной, надев просторное черное платье с рукавами, что не мешали при бинтах. Эрик встретил её одетый в черный костюм, полностью закрывающей лицо своей любимой черной маске и в плаще. Это уже был не Эрик, не ангел музыки, даже не учитель. Это был Призрак Оперы.       Он перевез её через озеро и, держа за руку, рассказал о всех событиях в театре, показал ходы и тайные рычаги. По всему зданию было удивительно много люков, систем противовесов и рычагов, которые, казалось, не могут работать по определению. Вот они прошли нижние этажи, стены театра были удивительно сооружены: во всех колоннах было пространство, в котором можно находиться. — Эрик… — на резкое шипение она потянулась к уху Призрака и тихо продолжила, — Проведите меня в комнату.       Кивнув, он провел ее к стенам гримерной. Удивительно, вокруг всей комнаты было скрытое пространство. А вот и отворяющаяся картина, через которую Ангел музыки вечно контролировал наличие воды для ученицы. Зеркало открывалось интересным способом, короткий рычажок даже не было видно. На столе были цветы и множество писем. Кристина взяла их все и пошла за Эриком, который отправлялся к директорам.       Они обсуждали здоровье новой примы с юным виконтом. Кристина ухватилась за руку учителя и прислушалась: — Сколько времени продлится её отпуск? — Мы не ограничиваем госпожу Даае, ибо попросила она по причине её здоровья. — господин Ришар и господин Моншармен говорили сухо. — Значит, она больна! Что с ней? — Понятия не имеем. — Стало быть, вы не посылали к ней доктора из театра? — Нет! Да она и не просила об этом, а так мы полностью доверяем ей, то поверили на слово.       Рауль вышел из комнаты, а Кристина, бледная от вида растерянного мальчика, вглядывалась в холодную маску Призрака, глаз которых не было видно.       Вернувшись домой уже после прогулки на улице Скриба, она лежала на коленях читающего «Евгения Онегина» ангела и перебирала письма. Иногда Эрик останавливался, добавляя интересные комментарии. — Слышал, эту главу он в карты проиграл, вот дурак! — он смеялся, его хорошее настроение передалось и Кристине, которая уже пятнадцатый конверт отложила в сторону. Но тут на глаза попался дорогой конверт с печатью де Шаньи. Трясущимися руками она прочитала послание нынешнего графа:        «Не дашь Раулю то, что он просит, открою ему секрет гибели отца, маленькая плутовка»       На глазах появились слезы. Эрик принял письмо из дрожащих рук и, прочитав, порвал его. — Этот человек ничего тебе не сделает. Никто из них. — Он обнял Кристину и подал успокаивающий чай, который теперь стоял в каждой комнате на такой случай.       Конец вечера они читали по ролям, Эрик брал на себя роль всех мужских героев и речь рассказчика, а Кристина озвучивала только женские речи. Окончательно забывшись, она наскоро приготовилась ко сну и буквально утащила Ангела в кровать, не позволяя оставаться тому в гадко скрипящем кресле. Уснули они почти одновременно, слушая тихое дыхание друг друга.