«Я сделаю из тебя человека»

      Эрик разбудил Кристину запахом свежей выпечки, яичницы и горячего чая. Он поставил серебряный поднос у столика, ожидая, когда она встанет. — Маэстро, вы настоящий волшебник! А где ваш завтрак? — поднявшись на локтях, она уже мысленно пробовала шедевр её ангела. — Прошу меня простить, сегодня я откажусь от еды. Вечером можно будет, но до этого времени я не притронусь к еде, это нужно для костюма. — Подождав, когда еще сонная девушка сядет удобнее, подложив за спину пару подушек, поставил угощение на одеяло. — Уже не терпится его увидеть. Что это за костюм, требующий голода? — Поверьте мне, оно того стоит. Однако от чашечки турецкого кофе я не собирался отказываться, — он улыбнулся и будто из пустоты достал горячий напиток, удивив этим ученицу, — урок провести мы не сможем, грустно это признавать, конечно. Но вечером мы повеселимся. Я принесу ключи от внешней калитки, до вечера Эрик не сможет сопровождать вас. — Понятно… ну, тогда сразу встретимся на празднике! Приятного аппетита! — Кристина сложила руки в молитвенном жесте, поклонилась довольному учителю, который поднял чашку, будто бокал, и принялась завтракать.       После трапезы Эрик унес пустую посуду, позволив девушке умыться и собраться к поездке. Он переживал, оставлять её было опасно. Если не гадкая чета, так она сама может сделать что-нибудь с собой. Но выбора не было, Кристина взяла маску, ключ и села в карету, за которую заплатил Ангел.       Едва опечаленный тишиной в доме, Эрик услышал шум на том берегу озера Аверн. То был Перс, его манеру пытаться стоять тихо сложно было не узнать. Эрик всегда знал, где он находится и что делает. Однако ничего не предпринимал, пока тот не попытался проникнуть в дом. В тот раз дарога познакомился с «Сиреной», после чего отбросил все попытки проникнуть в Озерный дом.       Надев плащ и маску, Призрак направился к незваному гостю. В первую очередь всегда видно золотые глаза, именно на них Перс смотрел, нервно перекладывая монету по пальцам.       Спрыгнув на берег, Эрик двинулся к старому другу и заговорил: — Ты тут уже двадцать четыре часа, ты мне мешаешь! Ты думаешь, что следишь за мной, старый дурак, однако на самом деле это я за тобой слежу и знаю все, что тебе известно о моей здешней жизни. Из-за твоей опрометчивости дело кончится тем, что все станут задаваться вопросом, что ты здесь ищешь, и в конце концов дознаются, что ищешь ты Эрика… и, вроде тебя, тоже начнут искать Эрика и обнаружат Озерный дом. — он сдерживался, что удивило Перса. Обычно он сразу начинал кричать, однако сейчас Призрак отчитывал друга, словно ребенка! — Если секреты Эрика перестанут быть секретами Эрика, тем хуже для многих из тех, кто принадлежит к роду людскому! Кстати о секретах Эрика… — он чуть задумался, подбирая слова, — не скажешь ли ты мне, как мои чертежи и наброски «розовых часов» попали в чужие руки?!       В этот момент он наконец закричал, однако не поведение смутило мужчину. Что он имеет ввиду? — О чем ты? Не пытайся перевести тему, меня этим не проведешь! Я пришел за Кристину Даае дознаться! — Я о том, что пять лет назад эту самую девицу подвергли испытаниям моих творений, Эрик только и делает, что спасает её от истерик и попыток пустить себе кровь! Эти болваны даже не вчитывались в мои труды, Кристина бегала от красных предметов в моем доме, когда узнала, что я делаю краску из кошениль, которой её несколько дней мучили! Ты можешь себе представить, дарога? Эти дивные твари не созданы для насилия! — Не тебе возмущаться, Эрик! Это твой проект! — Ты сам знаешь, чего он мне стоил! — некоторое время они молчали, глядя друг другу в глаза. Перс, задумавшись, заговорил: — Не знаю, кто мог вынести чертежи, их сразу сожгли, когда ты пропал. Печально, что с мадмуазель так поступили, это бесчеловечно. Ты знаешь, кто это сделал? — Старый граф Филибер де Шаньи и нынешний граф Филипп де Шаньи. Виконт, судя по всему, совсем глуп, раз его не посвятили в семейные тайны. — Ты врешь! Этого не может быть! — Он выпустил монету из рук, которая сразу укатилась в воду. Эрик стоял неподвижно, было видно, что он не шутит и не врет. — Откуда такая уверенность, что это именно они? — Кристина смогла убежать, когда её вели в пепельную комнату. Они лично издевались над ней… Видя, как она бледнеет перед этой четой, я с трудом не хватаюсь за удавку. Однако же бедняжка не простит мне данного греха, поэтому Эрик оправдывает ожидания влюбленной девицы. Она любит Эрика ради него самого и Эрик в ответ делает все, чтобы вылечить её. А она лечит меня… — в конце его речи было слышно, как он улыбался. — Больше похоже на то, что ты её похитил и держишь в плену! — После всего случившегося я не смею удерживать её. Еще неделю назад она попросила остаться. Она любит меня. Ты обещаешь не вмешиваться больше в мои дела, если я докажу тебе, что меня любят ради меня самого? — Да, обещаю, — без колебаний ответил мужчина, уверенный, что доказательств у него нет. И хотя он замечал вторую фигуру рядом с ним во время бедлама в опере, Перс не был уверен, что это не очередная иллюзия. — Приходи сегодня вечером на костюмированный бал. Мы с Кристиной тоже там будем. А затем спрячься в чулане, и тогда ты увидишь, как Кристина, вернувшись в свою гримерную, пожелает вновь вступить на дорогу коммунаров. А теперь уходи! Мне пора идти за покупками!.. — Я бы хотел поговорить с Кристиной лично об этой ситуации с «часами». Мои люди займутся этим. — Хорошо. — Что-то в тебе изменилось, только мне не особо понятно, что именно, — Перс хотел продолжить разговор, однако встретил только тень удаляющегося призрака.       Уже не обращая ни на кого внимания, Эрик направился к выходу из оперы. Ему нужно еще многое сделать для вечера.       Кристина в этот момент забрала платье, туфли и направилась в Оперу. Она старалась пройти незамеченной, поэтому пользовалась тайными проходами, которые запомнила после прогулок с ангелом. Зайдя в пространство за зеркалом, послышался шорох в комнате. Тогда она окончательно усвоила, что двери необходимо замыкать. Глядя в маленькое окошко, через которое Эрик следил за наличием воды, она увидела Филиппа. Он что-то искал в шкафу, тумбах, ковырял стены и что-то шептал.        «Чертова плутовка, мерзкая девчонка, чтоб тебя Призрак оперы похитил!» было слышно даже за стеной. На конце предложения Кристина захихикала, чем напугала мужчину. Он начал метаться по комнате и искать источник звука. Она зажала рот рукой и перестала дышать, пока побелевший граф не вышел из гримерной.       Кристина тихо вышла и поскорее заперла дверь. Распаковав платье, она довольно оглядела проделанную работу и мысленно произнесла «Кристина, ты молодец!» и поставила руки по бокам. Взгляд упал на разбросанные вещи. Что Филипп тут искал?       Она сразу перенесла важные для себя вещи в Озерный дом, как только начала ориентироваться в коридорах, пока Призрак работал. Искать тут было нечего, даже представить трудно, что тут можно найти.       Разбирая беспорядок, она нашла шарф. Тот самый красный шарф. Удивительно, что из-за него вся жизнь покатилась куда-то вниз. Износившуюся и уже дырявую ткань пришлось выкинуть, он приносит только беды. Оказывается, в гримерной достаточно много мусора, который не успели вовремя убрать. Минут 15 Кристина потратила на уборку, сложив лишний хлам в коробку, которую она решила вынести к специально отведенному месту у сцены.       Путь туда прошел без происшествий, однако обратно что-то пошло не так. Руку, что тянулась к дверце, схватил внезапно появившийся граф. Он зажал ей рот и толкнул в комнату. — Что ты здесь делаешь?! — девушку прижали к стене. Она тяжело дышала и не знала, куда смотреть. — Это моя гримерная. А вы что здесь забыли, граф? — Тебя искал. Что же ты творишь, Кристина…— внезапно он приблизился к ней и поцеловал тонкую кожу шеи, под которой дергалась вена. — Мой брат из-за тебя вообще голову потерял. Маленькая ведьма. — Прошу, уйди… — по щекам потекли слезы. Она вся тряслась, хватаясь за стену. — Не надо… — Ты все время крутилась вокруг Рауля, однако смотрела на меня. Помнишь наши вечера? Как мы прятались от всех…       Он заправил золотую прядь за ухо. Кристина не смотрела на него, она держалась, чтобы не закричать. Где же Эрик, когда он так нужен? — Помнишь тот вечер? Ты желала меня… — Я сбежала от тебя. — Ты совратила Рауля и сбежала… — Он был ребенком! Я позволяла ему ходить за мной, принимала все комплименты и признания, но я понимала, что это неправильно! Я ушла после того вечера! — Но ты любила меня…— на этом моменте он зажал горло и поцеловал приоткрытые от страха губы. Кристина застыла, не веря, что это происходит. Ноги онемели, руки затряслись. На секунду придя в себя, она прокусила мужчине язык, оставила две пощечины и непонятно как выпроводила его в коридор, наспех закрыв дверь. Еще не пришедший в себя Филипп стоял под дверью и держал рот, чтобы не запачкать коридоры кровью.       Кристина плакала, она держалась за плечи и тихо молилась, не зная, что делать. Сейчас ей нужен был Эрик, однако он не здесь. Она вспоминала нежные руки учителя каждый раз, когда тянулась к левому предплечью. «Не трогай! Не трогай! Не думай! Не думай об этом!»       Она отчитывала время. До начала празднества еще три часа, все это время было слышно тихое «Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать». Время текло медленно, однако из раздумий её вывел шум за дверью. Люди уже медленно собирались, хотя на улице всего пять вечера. Все веселье будет ближе к полуночи, сейчас собираются в основном рабочие и балерины, которые планируют уйти раньше.       Дожидаясь восьми часов, Кристина медленно поглаживала золотую надпись на подоле платья. Он ее точно увидит.       Одевшись, она оглядела себя в зеркало. Действительно потрясающий наряд, даже несмотря на простой фасон. Эти детали привлекали внимание.       Она спускалась через рабочие лестницы, боясь снова наткнуться на Филиппа. В восемь часов было уже много гостей, играла музыка и громко смеялись художники. Балерины толпились вместе, что-то обсуждая. Внезапно Кристину встретил громкий вскрик малышки Жири в ярком платье. — Вы что! Нельзя злить Призрака! Как вам не страшно носить такую надпись!       На такой возглас Кристина улыбнулась и, поклонившись, прошла в удаленный угол с закусками, гости оборачивались на нее и что-то испуганно шептали. В толпе она заметила Сорелли, которая пыталась разговорить притихшего и раскрасневшегося графа, что нервно придерживал рот, иногда вливая в себя стопку коньяка. Девушка довольно улыбнулась, хоть и побледнела от его присутствия.       И тут её взгляд упал на красное пятно. Оно стояло наверху лестницы, оглядывая гостей. Все смотрели только на него. Кристина все поняла и, искренне улыбнувшись, прошла в середину зала.       Мужчина спускался медленно, как его кто-то попытался тронуть. Тонкая рука, высунувшаяся из пурпурного рукава, вцепилась в запястье неосторожного шутника, и тот, почувствовав мертвую хватку скелета, неистовое объятие Смерти, которая, казалось, вовсе не собиралась его отпускать, закричал от боли и ужаса. Но вот Красная смерть вернула ему наконец свободу, и он, как безумный, бросился бежать под градом сыпавшихся со всех сторон насмешек.       Красная смерть заметила Кристину, он шел в её сторону. Персонаж был одет во все ярко-красное, огромная шляпа с перьями красовалась на белом черепе. Люди вокруг хвалили мастера, что искусно создал это творение. Прекрасная имитация. И только обладатель маски и его спутница знали, что это вовсе не имитация. — «Не прикасайтесь ко мне! Я — Красная смерть!» Именно поэтому вы отказались от еды, мой дорогой? — прочитала она золотые буквы на широком плаще из красного бархата и засмеялась. Сейчас Кристине ничего не угрожало, она под защитой самой Красной смерти. — Оно того стоило, моя дорогая… — внезапно белая маска приняла розоватый оттенок. Платье было обшито золотым бисером с красными, как его костюм, камнями. По юбкам шли ноты Dies Irae, заупокойной мессы, которая висела на стенах спальни Эрика, а на подоле такими же буквами, что и на красном плаще, в глаза бросалась надпись: «Берегитесь! Призрак оперы здесь! Он поет через мои уста!» — Неужели Кристина нашла костюм Эрика и решила так сделать ему сюрприз?       Он подал Кристине руку в приглашающем жесте, на который она уверенно ответила. Воистину эта пара привлекала внимание. Никто не знал, кто эти люди, но все согласились, что эта инфернальная пара невероятно прекрасно смотрелась вместе. — Уверяю вас, это совпадение. Хотя и правда интересное наблюдение, Вы действительно управляете мной настолько сильно, что я невольно воплощаю ваши идеи, маэстро. Вы прекрасны, мой Ангел. — Льстивое чадо… — он поцеловал тонкую ладонь и закружил её, поймав в конце движения за талию. Она позволяла вести танец, Кристине сейчас именно это и было нужно: её Ангел музыки, который был готов взять на себя все её переживания и вести через тьму.       Черные перья на маске гармонировали с красными перьями на шляпе партнера, который нежно, но довольно уверенно вел девушку к краю зала, где было немного людей и стояло шампанское с угощениями. — Знаете, вы уже выглядите довольно неплохо, если сравнивать вас сейчас и две недели назад, — Кристина погладила худощавую щеку, чуть бледную из-за голода, но уже не желтую. Эрик подал ей бокал. — Знаете что удивительно, я могу не питаться месяцы. Однако из-за вас я держусь, чтобы не попробовать все эти закуски. Кристина, что вы делаете? — Она протягивала ему канапе, ожидая, когда Красная смерть примет угощение. Стояла молча, всем видом показывая, что не уберет руку, пока шпажка не опустеет. — Мой ангел, это выглядит глупо! — Глупо морить себя голодом, а теперь открыли рот, — она смеялась. Эрик сдался, принимая угощение с рук ученицы. Гости смотрели на это и продолжали гадать, что это за люди и кто создал им костюмы. Черное домино залпом опустошила бокал, смутив этим действием мужчину, и обняла его, чуть не уронив маску. — Мне так вас не хватало сегодня, мой ангел… — Всего день провели порознь, неужели вы так сильно привязались к бедному Эрику, что даже на такой короткий срок не можете его оставить? — он улыбался. Кристина смотрела на тонкие губы, которые изогнулись кривой дугой, однако ей она нравилась. Кто бы что ни говорил, а она любила, когда учитель улыбался. Они так стояли несколько минут, слушая размеренное дыхание друг друга. — Не будем о грустном, продолжим танцевать! — она схватила его за обе руки и потащила в центр зала, пугая прохожих, которые читали надписи на плаще Красной смерти и платье черного домино и расступались, перешептываясь с другими гостями.       Время близилось к полуночи, им нужно разделиться. — Не беспокойтесь, душа моя, Эрик будет следовать за вами, не отходя ни на шаг. — На это Кристина поцеловала его щеку и прошла к назначенному месту встречи. В маленькой гостиной собралось безумное количество людей, это был перекресток, где встречались все, кто собирался ужинать в «Ротонде» или возвращался выпить бокал шампанского. Там царила веселая и жгучая суматоха, прекрасное место, чтобы спрятаться среди остальных масок.       Она увидела белое домино, что стояло у двери. Кристина торопливо пожала ему кончики пальцев и повела в тихое место. — Это вы, Кристина? — Домино с живостью обернулось, поднеся палец к губам, призывая его не называть больше имени.       Время от времени черное домино оборачивалось, чтобы удостовериться, следует ли за ним белое домино.       Рауль заметил золотую надпись и смутился, по нему читалось «Ревную! Ревную! Ревную!»       Вновь пересекая вместе со своим гидом большое зрительское фойе, Рауль не мог не заметить среди всех прочих одну сутолоку… среди разных групп, предающихся самым немыслимым сумасбродствам, одну, что теснилась вокруг персонажа, чей костюм, своеобразные манеры и зловещий вид производили сенсацию.       Он чуть было не вскрикнул: «Череп из Перро-Гирека!» Да, он узнал его!..И хотел броситься к нему, забыв о Кристине, которая взяла его за руку и повлекла за собой, подальше от фойе с беснующейся толпой, где шествовала Красная смерть…       Черное домино оборачивалось, и дважды ему привиделось что-то ужасное, что заставило ускорить шаг.       Так миновали они два этажа, в коридорах почти никого не было. Кристина повела юношу в пустую ложу, закрыла дверь и прошла к стене. Рауль снял маску, а Кристина в это время выглядывала в коридор, выискивая кого-то. Дождавшись, она хотела снова закрыть дверь, но Рауль воспротивился этому, заметив на верхней ступеньке лестницы, ведущей на верхний этаж, сначала одну красную ногу, потом вторую. Глазам Рауля снова предстал череп из Перро-Гирека. — Это он! Теперь ему от меня не уйти! — Кто он? Кому от вас не уйти? — Кристина наскоро закрыла дверь и, расставив руки, закрыла проход. Она оттолкнула его с неожиданной силой, это действие привело его в ярость. — Кто? Конечно, он, человек, который прячется под этой безобразной погребальной маской! Злой дух с кладбища в Перро! Красная смерть! Призрак Оперы, который «поет через ваши уста»! Наконец, ваш друг, мадам. Ваш ангел музыки! — Кристина побледнела. Откуда он знает? Что ему известно? — Я сорву с его лица маску, как сорвал свою, и мы посмотрим друг другу в глаза без хитрости и обмана, я узнаю, кого вы любите и кто любит вас! — Откуда вы знаете? Я вам не говорила о нем! — Ваш ангел запудрил вам мозги, моя бедная Лотти! Мадам Валериус рассказала мне о вашем «гении»! Она думает, что вы занимаетесь музыкой! — Именно это я и делаю! Вам никто не давал права врываться в мой дом и мучить мою матушку! С чего вы решили, что вас касается моя личная жизнь?! — Не за этим ли вы позвали меня сюда? Как раз потому что ваша личная жизнь касается меня!       Кристина покраснела от гнева, однако Рауль воспринял это неправильно. — Зачем было во время нашей первой встречи в Перро и своим поведением, и радостным взглядом, и даже самим молчанием вселять в меня надежду? Надежду честную, мадам, ибо я честный человек и считал вас честной женщиной, тогда как вы намеревались лишь посмеяться надо мной! Вы посмеялись над всеми! Вы постыдно обманули даже чистое сердце своей благодетельницы, которая до сих пор продолжает верить в вашу искренность, в то время как вы разгуливаете на балу в Опере с Красной смертью!.. Я презираю вас! — он заплакал. Кристина терпела его оскорбления и тихо прошептала: — Когда-нибудь вы попросите у меня прощения за все свои обидные слова, Рауль, и я прощу вас!.. — за стенкой послышался шорох. Кристина облегченно выдохнула, касаясь стены, где, как она поняла, прятался Эрик. — Нет! Нет! Вы довели меня до безумия!..Подумать только, ведь у меня была одна лишь цель в жизни: дать свое имя девушке из Оперы! — Давайте потом поговорим, вы не в себе! Успокойтесь, пожалуйста. Вы безумны. — Вы позволите время от времени приходить мне, чтобы аплодировать вам? — Как вам будет угодно, я не собиралась запрещать вам общаться со мной. Но я запрещаю вам ревновать меня, врываться в мою личную жизнь и запугивать мою матушку! — Можно ли узнать, по крайней мере, в какие темные пределы вы уходите? В какой ад стремитесь, таинственная мадам?..Или в какой рай?.. — Я ухожу домой. Поговорим в другой раз. — Но в конце концов! Можете вы сказать, что все это значит? Почему не возвращаетесь в родной дом? Что вы делали в течение двух недель? Что еще за история с Ангелом музыки, которую вы поведали госпоже Валериус? Кто-то мог обмануть вас, злоупотребить вашей доверчивостью. Я сам был тому свидетелем в Перро. Но теперь вы во всем разобрались!..Мне кажется, вы полностью в здравом уме, Кристина, и знаете, что делаете! А между тем госпожа Валериус продолжает ждать вас, ссылаясь на вашего «доброго гения»!.. Объяснитесь, Кристина, прошу вас! — Я расскажу вам, но не сейчас. До свидания, мой друг.       С этими словами Кристина вышла из ложи, запретив Раулю идти за ней. Он смотрел, как она удаляется… Потом тоже спустился и смешался с толпой. Он не знал, что делать, поэтому занял себя поисками Красной смерти.       Ему всюду говорили, что Красная смерть только что прошествовала, волоча свой королевский плащ, но он с ней так и не встретился и к двум часам утра вернулся в коридор, через который за сценой можно было попасть в гримерную Кристины Даае.       Постучав в дверь, ответом послужила тишина. Он вошел, как вошел в тот вечер, когда всюду искал мужской голос. Рауль решил написать письмо, но в коридоре послышались шаги. Он едва успел спрятаться в будуаре, отделенном от гримерной простой занавеской. Кристина толкнула дверь.       Войдя, она устало сняла маску и со всей нежностью положила её на стол. Помассировав уставшие глаза, Кристина тихо произнесла: — Эрик! Я здесь!       Внезапно полилась музыка. Приглушенное пение исходило, казалось, от стен. Оно слышалось все явственнее, только слов нельзя было разобрать. Голос все приближался, он здесь, голос находится в комнате, перед Кристиной. Она подошла к зеркалу и прошептала: — Вы опоздали, мой ангел…       Бестелесный голос запел ярче, банальность стиха и легкость, едва ли даже не вульгарность популярной мелодии преображались, достигая немыслимой красоты, творческим вдохновением, приподнимавшим их и уносившим в небесную высь на крыльях страсти. Этот ангельский голос исполнял «Ночь Гименея» из «Ромео и Джульетты».       Ничто не могло бы выразить страсть с такой силой, как этот голос.        «Судьбою ты прикована ко мне навеки!»       Кристина протянула руки и прошла в раскрытое зеркало. Она будто спала, неземной голос странно убаюкивал.        «Судьбою ты прикована ко мне навеки!»       Девушка упала в руки учителя, она очень устала за сегодня. Эрик поддерживал ноги и спину, продолжая нежный мотив.        «Судьбою ты прикована ко мне навеки!»       Очнулась Кристина уже дома, сидя на диване. Эрик снял шляпу и плащ, оставшись в ярком костюме. — Вы проснулись, моя музыка…— он сел на колени перед ней, поглаживая теплые ладони. — Эрик… я так устала. Обнимите меня… — мужчина сел рядом с ней и обнял за спину. Кристина уткнулась в его шею, ощущая на щеке быстрый пульс учителя. — Мне так вас не хватало днем…       Эрик чуть отстранился, глядя в чуть приоткрытые голубые глаза. Они тяжело дышали. Мужчина хотел её поцеловать, однако его встретила только мягкая щека. Кристина повернула голову, избегая поцелуя. Она поспешила объясниться: — Я представляла себе этот вечер именно так, но я не могу… не сейчас… Мой дорогой, мне так нужна была ваша помощь сегодня… — она начала плакать. Эрик не знал, что делать: обидеться, разозлиться или испугаться. Вместо этого он медленно гладил ее по спине и волосам, вытаскивая оттуда булавки. Тяжело вздохнув, Кристина продолжила, — Меня поймал граф в коридоре… я там чуть не умерла… он поцеловал меня там. Я хранила этот поцелуй для вас, мой дорогой, мне так жаль! — у нее была не истерика, это скорее искренний горестный крик. Эрик понял её, поэтому тихо заговорил. — Вы не виноваты, моя дорогая. Я уже посвятил Перса в тайны этого семейства, поэтому тайная полиция скоро начнёт расследовать это дело. — Некоторое время они молчали. Кристина начала успокаиваться, её почти не было слышно. Тишину прервал тихий ласковый вопрос. — Как вы спаслись? — Я прокусила ему язык, оставила две пощечины и закрылась в комнате. Еще на балу я видела, как он придерживал рот, иногда запивая коньяком. Бедная Сорелли.       На этом моменте Эрик не сдержался и засмеялся в голос. Он жарко целовал руки, лоб и щеки девушки, которая не сразу поняла, что происходит. — О моя дорогая! Какая же ты потрясающая! Эрик так сильно тебя любит! Воистину Призрак оперы поет через твои уста, я так горжусь тобой!       Он смеялся, до неё не сразу дошло, как забавно выглядела вся эта ситуация. Тогда она была напугана, однако сейчас спокойно подхватила звонкий смех учителя. Она поцеловала его худую щеку и положила голову тому на плечо. Через пару минут Эрик, уже успокоившись, достал маленькую коробочку. — Кристина… я хотел подарить тебе его в другой обстановке и при других обстоятельствах, но случится страшное, если я этого не сделаю сейчас… — в коробочке лежало золотое обручальное кольцо. Он достал его и, держа обеими руками, подал девушке, — Прими его. Это твоя защита, с ним Ангел музыки, Призрак оперы и твой несчастный Эрик всегда будет с тобой. Это подарок. Я надеюсь, когда-нибудь он будет значить нечто большее… — Я согласна. — Резко перебила его Кристина. Выставив ладонь, уже плачущий Эрик надел кольцо на безымянный палец. — И хотя сейчас я не готова к большему, твоя Кристина не желает оставаться без её Эрика. А теперь пойдемте спать, мой дорогой.       Мужчина вытер слезы и прошел сначала в свою комнату, сменив наряд на ночной костюм, а потом вернулся в спальню, где его уже ждала Кристина.       Сегодня уже Эрик лежал на плече, иногда даря ленивые поцелуи в теплую щеку ученицы, которая ласково гладила того по голове.