«Я сделаю из тебя человека»

      Кристина должна ехать к матушке. Эрик сопровождал её до самого дома, однако предложение познакомиться с мадам он оставил на потом. — Стану человеком, тогда и познакомишь. — Но Эрик, ты и есть человек! Всегда был и будешь, под маской ты такой же, как и остальные люди вокруг. — после небольшой паузы, заметив, что на обычного человека он все таки не походит, она продолжила. — Хотя нет, не такой же. Ты мой ангел! Поэтому матушка хочет познакомиться с тобой. — Она смотрела в его золотые глаза. Зимнее солнце уже приятно (данное наблюдение понравилось Кристине, которая еще недавно готова была мыться в кипятке, лишь бы не чувствовать холод) охлаждало кожу. Она положила теплые ладони на холодные щеки мужчины и, притянув к себе, поцеловала в нос. — Хорошо. Не хочешь сейчас, познакомлю потом. Я не хочу, чтобы она узнала тебя только после свадьбы. — Кристина…ты…правда? — Он взял ее ладони в свои и, согревая дыханием, поцеловал. — Я буду ждать этого момента. Но сейчас… мне нужно идти. Не забывай, душа моя, Призрак оперы всегда рядом и всегда поет твоими устами. Береги это кольцо, Кристина. — Эрик поцеловал золотой ободок на пальце, поклонился и уехал.       Она еще несколько минут смотрела за уезжающей каретой, прежде чем зайти в дом. — Матушка! Я дома! — Кристина сняла теплую одежду, обула домашние туфли и прошла в комнату к мадам, которая что-то вязала. — Кристина! Девочка моя, как я рада тебя видеть! — Они обнимались, целуя поочередно друг другу щеки. — Ты была с Ангелом? Это…он тебе подарил? — Мадам почти сразу заметила золотое кольцо и взяла белую ладонь в свои руки, рассматривая украшение со всех сторон. Кристина хотела неспешно высвободиться из пленения, однако искренняя улыбка приемной матери заставила её отразить улыбку, сесть рядом и, глубоко вздохнув, рассказать все. — Да, матушка, это его подарок. Я познакомлю вас, когда он будет готов. — На вопросительный взгляд она продолжила. — Послушай, матушка… и хотя мне хотелось бы поскорее вас познакомить, данное желание вашей личной встречи его немного… — Она задумалась, подбирая эпитет, описывающий его ужас в намного меньшей степени, дабы не смутить мадам, — пугает…никакого ангела музыки нет. Это обычный человек… Эрик, так его зовут, он… он родился с дефектом… Его внешность такая же ужасная, как и прекрасна его душа. Но я люблю его со всеми его недостатками… — Кристина, моя дорогая. Главное, что ты счастлива, — и хотя после сказанных слов в светлых глазах слегка погасла искра, ведь она желала для приемной дочери хорошую партию, вспомнив, что этот мужчина - тот самый Ангел, она снова просияла. — А как же тот мальчик? Рауль? Приходил недавно. Безумный мальчик, он так сильно тебя любит, Кристина. Безумный и несчастный. — Матушка, поймите, я его не люблю. Еще тогда, десять лет назад, мои чувства пылали, как искренняя любовь к младшему брату. Для меня он всегда останется ребенком. Маленький мальчик, который принёс мой шарф из моря. — Ну тогда… — мадам взяла дочь за плечи, опустила к себе и поцеловала лоб, вложив всю материнскую любовь в это невесомое касание дрожащих, мягких и холодных губ. — Будь счастлива, моя дорогая. С нетерпением жду, когда ты познакомишь нас. А это… — Пока что просто подарок. Это мой оберег, матушка. — «Пока что»? — мадам Валериус довольно улыбалась. — Надеюсь, я еще посмотрю на вашу свадьбу. — Посмотрите, матушка, обещаю! — Они обе засмеялись. Мадам была довольна, она уже переживала, что Кристина никогда не выйдет замуж, потому что Ангел музыки запретил ей этого делать. Теперь понятно, почему.       Кристина расположилась у изголовья старой дамы, приготовив для работы кружева. Около часа рукодельницы работали тихо, слышно было лишь постукивание спиц и царапанье ниток. Девушка была сейчас спокойна, никакие мысли её не тревожили, на щеки вернулись свежие краски, от бледности страха не осталось ни следа. Даже внезапно вошедший Рауль её не смутил. Без всякого волнения она поднялась ему навстречу и протянула руку.       Однако изумление Рауля было так велико, что, ошеломленный, он остался стоять, не в силах ни двигаться, ни говорить. — Ну что же, господин же Шаньи! Вы не хотите больше знать нашу Кристину? «Добрый гений» вернул её нам! — Матушка! — девушка остановила её резким тоном, — Он знает про маэстро. Вам я уже все объяснила, теперь нужно рассказать все ему. Если это интересно господину де Шаньи. — Все, что касается вас, крайне интересует меня, возможно, когда-нибудь вы это наконец поймете. Не скрою от вас, что мое удивление ничуть не уступает той радости, которую я испытал, увидев вас рядом с вашей приемной матерью, ведь то, что произошло между нами вчера, то, о чем я мог догадаться, все это не позволяло мне надеяться на столь скорое возвращение. Но я был бы рад еще больше, если бы вы не упорствовали, желая сохранить все в тайне, которая может стать для вас роковой…Я слишком дальний ваш друг, чтобы вместе с госпожой Валериус не беспокоиться по поводу этой гибельной авантюры, она тем более опасна, что мы пока не в силах разобраться в злых кознях, жертвой которых вы в конечном счете можете стать, Кристина.       При этих словах госпожа Валериус заволновалась в своей кровати. — Что это значит? Стало быть, Кристина в опасности? — Да, сударыня! — отважно заявил Рауль, не обращая внимания на девушку. — Нет никакой опасности. Не верьте ему, матушка. Я свободна в своих действиях, господин де Шаньи, вы не имеете никакого права контролировать их, и прошу отныне не обременять себя этим. Что же касается того, где я провела две недели, то лишь один человек на этом свете может требовать от меня отчета: мой муж! Но я еще даже не невеста!       Рауль побледнел, увидев на пальце Кристины золотое кольцо. — У вас нет мужа, а между тем вы носите обручальное кольцо. — Он хотел схватить Кристину за руку, но она поспешно увернулась. — Это подарок! — Кристина! Раз у вас нет мужа, то это кольцо могло быть подарено вам лишь тем, кто надеется стать им! Зачем же и дальше обманывать нас? Зачем мучить меня еще больше? Это кольцо — обязательство! И обязательство было принято! — И я приняла это! Пока что это просто мой талисман, однако я готова стать невестой для этого человека! — Кристина говорила уверенно, щеки её горели.       Рауль разволновался после этих слов. Он боялся, что Кристина говорила это всерьез. — Прошу прощения, что позволил себе говорить так, мадмуазель. Вы прекрасно знаете, какое искреннее чувство заставляет меня в данный момент вмешиваться в то, что меня, безусловно, не касается! Но позвольте рассказать вам, что мне довелось увидеть, а видел я больше, чем вы думаете, Кристина, или полагал, что вижу, ибо, по правде говоря, в такой истории начинаешь не доверять собственным глазам… — И что же вы, сударь, видели или полагали, что видите? — Я видел ваш самозабвенный восторг при звуках голоса, Кристина! Голоса, исходившего из стены, а может быть, из гримерной или какого-нибудь помещения по соседству…Да, ваш самозабвенный восторг!.. Потому-то я и боюсь за вас!.. Вы находитесь во власти опасных чар!.. Почему вы последовали за ним, Кристина? Почему вы встали с сияющим лицом, будто в самом деле услышали ангелов?.. Ах, Кристина, этот голос крайне опасен, если даже я, пока слушал его, был настолько заворожен, что вы исчезли у меня на глазах, а я не могу понять, каким образом это произошло!.. Кристина! Кристина! Во имя неба, во имя вашего отца, который пребывает теперь на небесах и который так вас любил и меня любил, Кристина, скажите мне, вашей приемной матери и мне, кому принадлежит этот голос! И вопреки вам мы вас спасем!.. Ну же, Кристина! Имя этого человека? Того самого человека, который имел смелость надеть на ваш палец золотое кольцо! — Именно об этом я и хотела поговорить. Матушка уже знает его имя. Моего ангела, моего учителя, моего будущего жениха зовут Эрик. Это обычный человек из крови и плоти, однако душа его неземная. Вы сказали, что уже слышали его… Как это было?       Рауль был ошеломлен этими словами. Он побледнел и, собирая все свои силы, произнес: — Я был в вашей гримерной…в тот момент…когда вы вернулись с бала, вы меня не видели, однако я был там с самого начала. — Стало быть, вы подслушивали… Глупо, очень глупо. Эрик мой учитель, мой друг и жених, поэтому он позволяет себе такую романтику. Вы не понимаете… — Я все понимаю, я люблю вас, Кристина! — Рауль хотел взять её за ладони, но та спрятала их за спину. — Вы боитесь его, Кристина? — Я люблю его. Боюсь я, мой дорогой Рауль, не его. — А кого? — Сейчас не лучший момент для этого, сударь. Давайте этот разговор перенесем на потом, когда мы оба будем готовы? Но поклянитесь мне, что не войдете больше в мою гримерную, пока я не позову вас. — Вы обещаете звать меня хоть иногда, Кристина? — Обещаю. — Когда же? — Завтра. — Тогда я тоже клянусь вам!       Рауль был обрадован этими словами. Он поцеловал девушке руки и ушел. Кристина упала обратно к матушке и, закрыв лицо, тихо произнесла: — Глупый, глупый Рауль! — Не вини мальчика за его любовь, Кристина. Видишь, как он мучается! — Не только он, матушка… — опустив руки, красные от поступающих слез глаза смотрели на мадам. — Что же у вас случилось эти пять лет назад? — Не надо, матушка. Не надо об этом… — Хорошо, моя дорогая. Если тебя так печалит прошлое, я не буду его тревожить. — Под тихое «спасибо» матушка положила голову Кристины к себе на колени, убаюкивающе гладя кудрявые волосы.       На следующий день Кристина отправилась в Оперу. В подвалы пока не спускалась, они с Эриком условились встретиться в конце недели. Золотое кольцо придавало ей сил, она постоянно поглаживала его каждый раз, когда волновалась или скучала. Филиппа она не встречала, однако Рауль часто мелькал перед глазами, решая дела театра.       К вечеру Кристина пригласила юношу в свою комнату, как и обещала. Они общались, как в старые времена, обсуждали планы на будущее, карьеру. — Боюсь, отъезд полярной экспедиции ускорен и через три недели, самое позднее через месяц, я покину Францию. — Это прекрасно! Вы можете рассматривать это путешествие как этап на пути к будущей славе! — Боюсь, слава без любви не имеет в моих глазах притягательной силы… — О Рауль, вы еще так юны. Ваши горести обязательно пройдут. — С какой легкостью, Кристина, вы говорите о таких важных вещах! Ведь мы, возможно, никогда больше не увидимся!… Я могу умереть во время экспедиции! — Я тоже… — она внезапно поняла, что если Рауль умрет, Филипп действительно может убить её. Сейчас она жива только из-за этого юноши. — Грустно осознавать, что уже через месяц нам придется сказать друг другу: прощай навсегда! — Если только мы не дадим друг другу слово, Кристина, и не будем ждать друг друга, чтобы соединиться навеки.       Она ухмыльнулась, сложив руки на коленях. Её всегда забавляли его слова, однако сейчас от них зависела её жизнь. — Молчите, Рауль! Об этом и речи быть не может, вы прекрасно это знаете! — она обвела золотой ободок на пальце. — Мы никогда не поженимся!       Рауль поник от этих слов. Он был похож на того самого мальчика, который десять лет назад всюду ходил за девушкой и не понимал, почему она его не любит. — Если хотите…я… могу позволить вам маленькую игру. Помните, как в детстве вы дарили мне свою любовь, а я её принимала, не отдавая ничего, кроме своего общения? Вы, как я понимаю, еще не поняли, почему я это делала. Мы сыграем влюбленных, однако от меня не ждите ничего, я обещана другому. — Кристина… Вы так легко это говорите! «Сыграем влюбленных», будто это легко! Я люблю вас, Кристина, вы это знаете! — Я все понимаю, мой друг. Поэтому я готова принимать эту любовь, но не давать её в ответ. Я буду слушать вас, иногда даря улыбки. Но ничего больше. Любите меня, чтобы не расставаться с больной душой. — Вы не понимаете, о чем говорите… Но я согласен, моя Лотти. Позвольте мне любить вас, а я постараюсь не перестараться с этим чувством.       С этими словами Рауль поцеловал её руки, печально взглянул на кольцо и вышел из комнаты, сказав, что будет ждать завтра встречи.       Четыре дня они играли во влюбленных, Кристина слушала признания в любви, иногда улыбалась и позволяла целовать себе руки. Каждое прощание Рауль хотел поцеловать её губы или хотя бы щеку, однако она не позволяла этого сделать.       На выходные она спустилась в Озерный дом, долго обнимая своего учителя. — Мой ангел, я так скучала по вам! Я засыпала, думая только о вас! — Кристина плакала, целуя худощавые щеки. — Я уже говорил вам, что Призрак оперы, Ангел музыки и Эрик всегда с вами и поет вашими устами, покуда вы носите это кольцо. — Он поцеловал золотой ободок и провел девушку в гостиную, по щекам текли слезы.       Она знала, что Эрик следил за ней, но делал вид, что ничего не было, однако по его виду можно было прочитать печаль. Поэтому, сидя у камина, она сжала тонкие пальцы учителя и заговорила: — Эрик… Моя душа, мой ангел… Рауль через три недели уезжает, возможно навсегда. Я позволила ему маленькую игру. Он будет любить меня, а я принимать его любовь. Но ничего в ответ давать не буду, как мы делали это в детстве. Надеюсь, вы не будете ревновать? — О Кристина, я всегда вас ревную… — он поцеловал теплую щеку и прижал ладонь с кольцом к своему сердцу, — Обещайте, что это кольцо останется с вами. Если вы полюбите мальчика, я уйду… но не снимайте кольцо, Кристина… — Не полюблю! — Она резко перебила его. — Эрик, я уже говорила вам. Он ребенок. Если я и люблю его, то только как брата. Мое сердце отдано вам, и я жду момента, когда смогу называть себя вашей невестой. Моя матушка ждёт встречи с вами, я рассказала ей о тебе. И Рауль знает. Он знает, что я принадлежу тебе, мой ангел, и пообещал, что не будет перебарщивать со своей любовью. Это просто игра, чтобы он не был разбит, когда уедет. — Боюсь, Кристина, именно это и произойдет. Он может поверить, что вы его действительно любите, как любите и Эрика. Любовь приносит только боль. — Мой ангел, не говорите так об этом. Любовь дает еще и крылья, которые позволяют совершать подвиги ради нее. Именно ваша любовь возносит меня к небесам, а моя любовь лечит вас. Вы же не голодали всю эту неделю? — Кристина… — он все еще смущался, осознавая, что он любим и что о нем правда заботятся, — клянусь вам, Эрик не поддавался желанию питаться алкоголем и не выпил ни капли, отдавая предпочтение здоровой пище. Ради вас.       Она осмотрела лицо со всех сторон, местами прощупывая видневшиеся мышцы. Кожа была уже здорового цвета, желтизна в глазах принадлежала только радужке, волосы и брови стали чуть гуще, их чернота стала заметнее. — Я верю вам, Эрик, — прошептала она и поцеловала край губы. Когда-нибудь она будет готова к настоящему поцелую. Он заплакал от этого действия, горячо покрывая руки (и кольцо особенно) поцелуями.       Вечер закончился спокойно, они спали в обнимку, думая только друг о друге.       На следующий день они поехали в лес, наслаждаясь шумом воды. — С твоим озером это не сравнится, мой ангел. — Кристина шла под локоть с Эриком — Не стоит, Кристина. Эрик любит его Аверн, но он никогда не желал всю жизнь прятаться. Я бы хотел иметь живую жену и переехать в хороший дом, развлекал бы вас фокусами, пел с вами на сцене… но это не позволено мне. — Почему же? Я буду рада выступать с вами. Ваш голос подарит вам славу, мой ангел, вы не будете вымогать деньги у директоров! — Вы так говорите, будто это возможно… но мне лестно, что вы верите в это. — В голосе слышно печаль. Шаг его замедлился, а тонкие губы пропали в огорченной линии. — Возможно, мой дорогой. Вы можете сделать искусственный нос, сейчас он даже не будет отличаться по тону! — в ответ был смешок. — У меня есть искусственный нос, Кристина. Один вы видели, когда провожали директоров. Второй выглядит чуть лучше, с усами… — не успел он договорить, как его перебили. Кристина любила всех перебивать, что иногда злило учителя. — Я видела эту маску, она ужасна! Пообещайте, что не наденете её при мне! Если хотите, я могу найти хорошего гримера, который сделает вам натуральный нос, подходящей вашей анатомии. Как мой будущий муж, вы должны ходить со мной на торжества. Но не смейте надевать тот кошмар! — Кристина… — по щеке упала слеза. Девушка её стерла и поцеловала мокрую кожу, которая стянулась под зимним воздухом. Несколько минут он стоял и о чем-то думал, глядя в голубые глаза, а потом прошептал, — Эрик готов встретиться с вашей матушкой… — Это прекрасная новость! — Кристина улыбнулась, прижала его ладони к груди и посмотрела на часы, висевшие на цепочке. — Мы можем даже сейчас поехать, она будет рада внезапным гостям!       В карете Кристина держала руки Эрика в своих, он боялся и чуть трясся. Он и представить не мог, что будет знакомиться с кормилицей пока еще будущей невесты.       Дорога длилась не долго, путь до дома четы Валериус оказался короткий. Эрик остановился на пороге, не желая проходить дальше. Ладони дрожали, было тяжело дышать, поэтому изо рта виднелся клубок пара под морозным воздухом. Кристина пожала ему пальцы и прошептала: — Произведешь хорошее впечатление, сможешь остаться здесь со мной на ночь, — поцеловав щеку, она потянула его за руку. Он пожелал надеть маску, на что Кристина кивнула. — Матушка! Мы пришли! — Мы? — Мадам была в спальне, больные ноги все еще не позволяли встать. Но это не мешало ей восторженно говорить из комнаты, — С кем ты, моя дорогая?       Кристина чуть ли не затолкала напуганного мужчину в комнату, который тихо поздоровался и снял длинную шляпу. — Воистину дивный голос! — Матушка, Это Эрик. Эрик, моя матушка, госпожа Валериус, — и хоть они знали друг о друге, официальное приветствие разряжало обстановку. — Я уже рассказывала тебе о нем. — Дорогая, а почему твой Ангел в маске? Ты говорила, что у него переживания из-за дефекта, но мы почти семья. Пусть снимет.       Разгневанный Эрик посмотрел на Кристину, мысленно спрашивая, что она ей наговорила. Девушка все это видела и странно улыбалась. Он сдался, медленно снимая ткань. — Подойдите ближе, пожалуйста, — мадам рассматривала лицо Эрика, который странно дрожал. Она, с позволения того, положила руку на худую щеку. — Вы действительно любите мою дочку? — Д-да… — Он побледнел, предполагая продолжение такого внезапного вопроса. — Вы хотите стать ей мужем? — короткий кивок. — Если вы споете мне, я дам вам свое благословение!       В этот момент и мадам, и Кристина засмеялись. Эрик чуть покраснел, не зная, как реагировать. Девушка чуть сжала его пальцы и шепотом предложила исполнить дуэт, специально для матери. — О чем мы и говорили с тобой, мой ангел. Первое выступление вместе, — Кристина принесла в комнату маленькую скрипку, которую ей еще при жизни сделал отец. Приняв инструмент, Эрик молча поклонился мадам и начал мелодию. Госпожа Валериус попросила исполнить дуэт Маргариты и Фауста в четвертом акте, на который она не смогла попасть.       Мелодия лилась по дому, только рука Эрика чувствовала так, как её исполнили бы ангелы.       Голоса обоих были божьим даром, по щеке мадам текли слезы от красоты звучания. Она будто касалась этой мелодии, не в силах позволить себе отпустить хватку. —Душу я, ангелы, мою, святые, вам, вам я отдаю, меня вы вашей силой спасите! Творец, прости меня, помилуй! Тебе я вся отдалась, и о прощенье тебя молю! — на этом моменте Кристина упала в обморок. «Новая Маргарита» воистину отдалась этой роли, потратив последние силы.       Эрик поймал её вовремя, аккуратно укладывая на кровать, туда, где хлопала по одеялу мадам. Она не была напугана, видимо привыкшая к чувствительной натуре дочери. — Мсье… это было прекрасно!… — она не сдерживала слез. Глядя на него, госпожа Валериус будто смотрела на настоящего ангела. На Ангела музыки. — Дай мне руки.       Эрик обошел кровать и встал перед ней, подавая тонкие пальцы. Он внимательно следил за её движением глаз, которые, на удивление ему, не блуждали по деформированному лицу. Дама сложила их руки в общем молитвенном жесте и заговорила: — Благословляю вас, Эрик, на брак с моей дочкой. И хоть она сказала, что я успею на вашу свадьбу, боюсь, что не застану этого момента. Вверяю её душу вам. — Мадам… Это великое счастье…слышать это от вас! — Он плакал, не пытаясь скрыть своих слез. В этот момент очнулась Кристина. — Матушка? Эрик? Почему вы плачете?       Не в силах справиться с собственным волнением, расчувствовавшиеся и радостные, они рассказали. Кристина обняла матушку и провела мужчину в свою спальню, когда госпожа Валериус настояла на том, чтобы он остался в гостевой комнате. Хотя в золотой голове была идея и так оставить его в доме, даже не спрашивая разрешения, она уже уверенно вела того в место, дозволенное только после венчания, потому пришлось солгать о том, где гость будет ночевать. Кристина умылась, выдала Эрику сменную одежду и стала ждать того в постели. — Мне неловко спать с вами в доме вашей матушки… Вы уверены, Кристина? — он забавно смотрелся в спальном костюме. Самый обычный крой, широкая рубаха и такие же штаны темно-серого цвета. Они оба привыкли к ночному костюму, который отличался от его повседневного только не заправленной в брюки рубашкой. — Уверена, мой ангел. Привыкайте ко сну в доме, а не в подвалах театра. И привыкайте к нормальной спальной рубахе, а не к вашему костюму. Эта ткань лучше скажется на вашей коже, утром вы это почувствуете.       Эрик хотел оскорбиться, что его дом и одежду негласно назвали ненормальной, однако осмотрелся, улыбнулся и прошел к кровати, накрывая обоих пушистым одеялом.       Ночь была действительно приятная. Раскрытое окно позволяло дышать глубоко, не было той духоты, которая окружала их в Озерном доме. Шелковый ночной костюм приятно лежал на коже, а теплые объятия Кристины ощущались такими правильными, будто так и должно быть. Он почувствовал себя человеком и уснул с этой мыслью.       Эрика растолкала Кристина, которая принесла две чашечки кофе и яичницу с курицей. Он так тяжело открыл глаза, казалось, будто всю прошлую ночь он только бегал под палящим солнцем. — Кристина…? Вы чего так рано? — Он протер глаза и поднялся на локтях, глядя на маленький столик с едой. — Девять часов, мой ангел. — Она осторожно поцеловала край губ, окончательно разбудив учителя. Он тяжело встал, потянулся и прошел в ванную. Наскоро умывшись и надев привычный костюм, он присоединился к трапезе. — Удивительно, я еще никогда так сладко не спал, можно было бы остаться еще в ваших объятиях, душа моя. — Это все влияние свежего воздуха, шелковой пижамы и мягкого одеяла. Мне нравится одеяло в вашем доме, однако это тяжелее, что хорошо сказывается на состоянии сна. — Интересное наблюдение. — Я это узнала, когда началась моя жизнь без отца. Мне пришлось сменить много домов, везде одеяла были разные. — Теперь у вас есть свой дом, Кристина, я куплю для вас все, что посчитаете нужным. Прекрасный кофе! — Благодарю, маэстро. Я часто его готовлю, когда нужно рано встать… — Кристина вспомнила тот вечер и невольно потянулась к руке, поглаживая зажившие ожоги, открытые из-за короткого рукава. Эрик напрягся, глядя на это. — Вас что-то тревожит, Кристина? — он положил тонкие пальцы на ладонь, чтобы та ненароком не начала царапать себя. — Как раз нет… сейчас я как никогда спокойна. В день годовщины смерти моего отца, когда я ездила в Перро… В то утро я разодрала руку и залила её кипятком. Как я счастлива, мой ангел, что вы со мной. — Кристина, как вовремя я появился в вашей жизни… — Мы делаем друг друга лучше. Это уже видно… как вам завтрак? — Она с удивительной легкостью меняла настроение, настоящая актриса. — Он потрясающий, Кристина. Могу показать кухню, вы будете иногда готовить бедному Эрику, — он неловко улыбался. Девушка знала, что готовит она так себе и что с его шедеврами это не сравнится, однако, посмеявшись, согласилась. — Эрик, вы проводите меня до театра? — Кристина уже собирала пустую посуду. — Конечно, моя музыка. Вы правда не любите того мальчика?       Кристина закатила глаза и поцеловала того в нос.       Условившись встретиться через четыре дня, Кристина пошла к балеринам, где Эрик увидел раздражающего виконта.