***
— А вон та девушка с рыжими волосами — Кэри, — Ламаник указал на очередную аристократку. — Она — cuprum, Медь. — Из-за цвета волос? — с любопытством уточнила Пасифика. Вот уже пятнадцать минут Ламаник пытался объяснить ей, кто есть кто на званом ужине и чего от них следует ожидать. Имена и лица Пасифика различала с трудом: все гостьи слились в одну сплошную девушку с загорелой кожей, а гости мужского пола — в один выглаженный смокинг. Пасифика почти сразу же призналась, что занятие бесполезное: она всё равно ничего не запомнит. Ламаник был упрям и сменил тактику: вместе с именами он начал называть прозвища, которыми когда-то наградил пришедших. Они оказались притянуты из неожиданной сферы — химии. — Не только, — парень улыбнулся, пристально наблюдая за Медью. — Цвет волос — удачное совпадение. Медь — переходный элемент. При должном давлении поддаётся обработке и легко деформируется. Кэри такая же: ни капли собственного мнения. Всегда ведомая. Медь тем временем оторвала взгляд от своей собеседницы — очередной блондинки с рекламных плакатов — и недобро посмотрела в сторону Пасифики. — Готов поспорить, что наш osmium только что сказал ей про тебя какую-то мерзость, — усмехнулся Ламаник. — Рейвен, она же Осмий. Платиновый металл. Невероятно твёрдый. Его, в отличие от Меди, обработать трудно. Осмий блестит даже при высоких температурах — и Рейвен всегда сохраняет лицо, какой бы скандал ни разразился вокруг. — Очень приятная компания собралась, как я вижу, — фыркнула Пасифика. — Никогда не пойму, зачем устраивать встречи, где все друг друга ненавидят. — Таков уж мир богатых индюков — так, кажется, ты назвала это вчера? — парень перевёл взгляд на неё. В глазах блестела вечная хитринка — и ни капли обиды. — И от своих слов не отказываюсь, — заметила блондинка со смешком. — Их не обманешь, они понимают, что я — чужеродный элемент. Кстати говоря, — она заинтересованно подняла взгляд, — а каким элементом ты наградил меня? — Я уже сказал: ты — золото. Aurum, — последнее слово Ламаник произнёс на выдохе, и Пасифика почти утонула в теплоте его голоса. — Почему? — Мягкий металл. Очень хорошо проводит тепло и, — Ламаник, сделав паузу, дотронулся до её ладони, снова выстрелив искоркой тока, — электричество. Очень устойчиво к разного рода воздействиям. Блестит и отражает блеск. Он продолжал держать её за руку — и тепло действительно проводилось сквозь неё.***
Пасифика с трудом сдержала смешок, когда дверь оранжереи захлопнулась у неё за спиной: одна змея всё-таки применила зубы. Блондинка могла бы списать всё на глупое стечение обстоятельств, сквозняк или что-то ещё, но успела увидеть очертания серебристого платья — госпожа Hydrargyrum, Ртуть. Хотела своими ядовитыми парами отравить Пасифике нервную систему, заперев в оранжерее. Не знала, что ртуть не способна растворить золото. Пасифика присела на скамейку и оценила ситуацию. Позвать на помощь она не могла, поскольку телефон остался в поместье Глифулов, а кричать смысла не было: никто бы не услышал. Кроме того, девушка понимала, что не задержится в оранжерее надолго. В её отсутствие охотницы за Глифулом тут же на него накинутся — Пасифика хихикнула, представив себе его ужас — и парень сразу же поймёт, что его золотой оберег куда-то запропастился. Интересно, они действительно рассчитывали подобной выходкой получить его расположение? Вряд ли кто-то по-настоящему поверил в их роман. Argentum — Серебро — чуть ли не в лицо заявила Пасифике, что не воспринимает её всерьёз. Но ведь все эти девушки должны понимать: раз Ламаник попросил кого-то притвориться парой — значит, от остальных ему уже тошно. — Ну не могут же люди быть такими глупыми, — фыркнула Пасифика себе под нос. — Ещё как могут, — раздался позади голос Ламаника. Девушка обернулась. — Я думала, что ты найдёшь меня чуть позже, — призналась она с усмешкой. — Как тебе удалось вырваться из змеиных верёвок? — Обездвижить толпу — не проблема для телепата, — улыбнулся Ламаник. — Пошли. Нужно их проучить. Покажем им, кто здесь королева бала.***
Он вывел Пасифику в сад, который отлично было видно из всех окон — все должны были их видеть. Ламаник прощал богатым девицам многое: самомнение, прилипчивость, совершенное отсутствие такта, один раз даже слежку. Прощать подобное поведение с Пасификой он не собирался. Aurum снова провёл ток, стоило ему коснуться её ладоней. — Внимательно, неотрывно смотри на меня, — сказал он тихо, с удовольствием рассматривая аквамариновые радужки её глаз. — Пусть все думают, что я невозможный романтик, — в подтверждение своих слов Ламаник мягко поглаживал её ладони с тыльной стороны. — Тогда мало просто держать за руки, — улыбнулась Пасифика, не отрывая от него взгляда. — Проведи одной ладонью мне по щеке и заправь прядь за ухо. Госпожа Ртуть испарится от зависти. Ламаник не стал ждать повторного приглашения. Золото — мягкий металл; он убедился в этом, прикоснувшись к её коже и спрятав солнечно-золотистую прядь за ухо. — Я слышу их мысли, — сказал парень. — Ты была права: от зависти просто вопят. Как хорошо, что у меня есть возможность обменять все эти бестолковые элементы на один. Пожалуй, ему не показалось: Пасифика действительно нервничала, а он действительно влюбляется. — Доведём реакцию до конца? — предложил он с улыбкой. — Как бы меня после такого под машину не толкнули, — Пасифика усмехнулась. — Давай. Ламаник знал, что тонкое золото не имеет вкуса. Иначе было с тонкими губами Пасифики — их вкус он ощутил настолько ярко, что больше не собирался пробовать что-то иное.