***
Охотника потряхивало от негодования. Серебряные четки, сжатые в кулаке, казалось, расколются и осыплются сверкающей крошкой на пол. Тяжело дыша и раздувая ноздри, как огнедышащий дракон, Сугуру не сводил потемневшего взгляда с наставника, который сидел в своем кресле и равнодушно глядел в ответ, сняв очки. Уже знакомый стрекот сцепившихся аур мужчин перекатывался из одного угла кабинета в другой, сменяясь то лижущими тыльные стороны ладоней всполохами пламени, то щекотливо кусающими разрядами электричества. Ни одна из сторон не желала уступить в молчаливом противоборстве. — Я не позволю вам сделать этого. Он не готов, — строго обрубил Гето, первым прерывая тишину. — Он не годовалый ребенок, которого нужно водить за ручку и от всего оберегать. — Яга говорил спокойно, но Сугуру понимал, каких трудов стоило его бывшему учителю, чтобы прямо сейчас не сорваться и не стереть собеседника с лица земли. — Мы уже не раз говорили об этом, Гето. Годжо он или нет, плевать, он чистокровный, а значит, сильнее любого охотника, любого высшего вампира в Японии. Он будет представлен на Совете и поможет нам схватить Сукуну. — Это бесчеловечно, вы отправляете Сатору на убой! — Он не человек. — Вы, оказывается, тоже. — Оставь свои проповеди и взывания к совести для прихожан. — Директор раздраженно потер пальцами переносицу. — У нас нет выбора, Сугуру, на счету миллионы жизней, а мы беспомощны, как слепые котята. Я даже не заикнулся бы о подобном, будь в наших рядах больше высокоранговых охотников. Ты не хуже меня знаешь, что полукровок рождается всё меньше, а кровососы не станут рисковать собственными задницами, потому что боятся Рёмена не меньше, чем мы. — У меня есть выбор прямо сейчас отправиться к Сатору и выпустить его из камеры. — Гето был непреклонен; новый выброс ауры мужчины больно полоснул по плечам и осел на языке металлическим привкусом. — Ну и как ты думаешь, насколько далеко он успеет уйти? Он вернется назад, потому что следует за тобой, как собака на поводке. Он ходит там, где ходишь ты, сидит там, где сидишь ты — ты серьезно думаешь, что этот вампиреныш задаст стрекача, если ты скажешь ему бежать? Не смеши меня, Сугуру, он стал жвачкой на твоей подошве. Я совру, если скажу, что меня не напрягает эта его привязанность к тебе, но если кто и убедит Годжо помочь нам, то только ты. — Но мы даже не знаем, какими способностям он обладает. Скажу больше, он, возможно, и сам об этом не в курсе. И Сатору не умеет контролировать свою силу, вы хотите повторения Фунабаси? — Пусть уж лучше он слетит с катушек во время боя с Сукуной и оторвет ему голову, чем будет стоять, хлопать глазами и смотреть, как нас размазывают тонким слоем по асфальту. — Вы трус и изверг, Яга-сенсей, — вдруг шикнул Сугуру, едва сдерживаясь, чтобы не призвать духа и не разнести директору кабинет. — Я реалист, Гето. Хочешь сказать, что не боишься смерти? Еще как боишься, по глазам вижу. Все мы боимся. Но я хочу хотя бы попытаться защитить то, что у меня есть — мой колледж, моих учеников, моих охотников. И если есть шанс, пусть даже крошечный, что Годжо сможет если не победить, то хотя бы отсрочить нашу гибель, я вцеплюсь в этот шанс зубами, и ты меня не остановишь. Священник резко втянул носом воздух, стискивая зубы так, что они едва не заскрипели. В глубине души Сугуру понимал, что Яга Масамичи был прав, ведь изначально охотники и планировали представить чистокровного старейшинам и вверить его судьбу в их руки, но нечто черное, эгоистичное, сочащееся щелочью внутри мужчины протестовало и велело идти наперекор. Гето не понимал, когда родилось в нем это странное сопротивление и желание оградить Сатору от любой опасности, что грозила снаружи, но с каждым днем оно становилось всё могущественнее, злее, агрессивнее. Чем больше времени проводил Сугуру с альбиносом, тем отчетливей видел в глубине его шафрановых радужек огоньки доверия и тем сильнее сдавливала горло охотника тяга спрятать эти огоньки от посторонних. Это было неправильно, это было греховно и недостойно поведения святого отца. Прикрыв глаза, Гето сделал несколько глубоких вдохов, расслабил кулак, отчего четки с тихим звоном выпали, повиснув на пальцах, и подавил новую волну истерично клокочущей ауры. В комнате стало заметно легче дышать. — У меня есть условие. — Ты еще условия мне ставить будешь? — недовольно пробурчал директор, откидываясь на спинку кресла. — Либо так, либо я ночью вывезу Сатору из Токио. — Так не терпится стать предателем, Гето? Ладно, что ты хочешь? — На Совете вы выступите на стороне Годжо и убедите старейшин, что ему можно доверять. Сатору получит полную свободу передвижения и не будет сидеть в камере. В общежитии полно пустых комнат. И я буду сопровождать его на всех миссиях по поимке Сукуны. — Ты сказал, что у тебя одно условие, а назвал целых три. Жадность — это грех, святой отец. Я ничего не буду тебе обещать, но постараюсь сделать всё, что в моих силах. — Постарайтесь, — коротко ответил Гето, на мгновение прищурившись. Тишина, стеной выросшая между мужчинами, мягко обволокла напряженные мышцы плеч, как нежная любовница огладила разлет лопаток и прошлась бабочками-прикосновениями вдоль талии, коснулась одеревеневшей от долгого стояния поясницы. Бурлящий гнев постепенно откатился, как морской отлив, уступив место тревожному спокойствию. Сугуру длинно выдохнул, прикрывая глаза. — Ты изменился и стал еще больше похож на свою бабушку, — внезапно заговорил Яга. — Та тоже могла вот так спокойно рявкать на руководство и добиваться своего. — Вы знали мою бабушку? — Гето чуть склонил голову набок. — Лично нет, но многое про нее слышал. Когда ты родился, она сама, вместо твоих родителей, пришла в колледж и записала тебя в список будущих студентов. А еще она отказалась занять место старейшины. — Да, отец рассказывал мне об этом. — Губы священника тронула легкая улыбка. — Она надрала бы тебе задницу, если бы узнала, что ты нянчишься с вампиром, как с игрушкой. — Она бы поняла. — Чужие дети и правда слишком быстро растут. — В голосе охотника послышались нотки ностальгии, а может, это была тихая тоска по чему-то безвозвратно ушедшему. — Помнишь, каким ты был ошарашенным, когда впервые сюда пришел? Как будто из пещеры вылез. Молчал большую часть времени, просто выполнял всё, что говорили, и уходил. Удивительно, как ты сдружился с Иери, Нанами и Хайбарой. — Мне требовалось время на адаптацию, вот и всё. — Сугуру пожал плечами. — А еще я помню, как ты вернулся со своего первого задания. Ты был зареванный, как девчонка. — Тот низший чуть не откусил мне пальцы, я вообще-то испугался! — А потом ты проколол уши, начал курить, а однажды и вовсе пришел и сказал, что хочешь параллельно учиться в семинарии. Я тогда подумал, что ты спятил. Странно, что тебя не вышвырнули оттуда уже на второй день. Что вообще надоумило тебя стать священником, Сугуру? — Директор расслабленно махнул в сторону собеседника рукой. — Понравилось, как однажды на службе, куда мы с мамой ходили, псалмы пели, — отшутился Гето, уйдя от прямого ответа, а Яга и не стал продолжать тему. — Я постараюсь сделать всё, что смогу. Но будь готов к отказу. Поговори с Годжо, пока у нас еще есть возможность.*
Гето не стал ничего скрывать от Сатору и похоронил вампира под тонной информации, периодически останавливаясь и давая юноше время на осмысление. Охотник, как на духу, выложил перед Годжо все карты — и про побег Сукуны (альбинос нервно поерзал на месте, когда узнал о гибели деда Итадори), и про собирающийся Совет, и про то, что ему, Сатору, придется отправиться с охотниками на растерзание старейшинам. Чистокровный, как и ожидал святой отец, вскочил с места, принялся в ярости метаться по камере и рычать, что никуда не пойдет, а когда Сугуру открыл рот, чтобы попытаться его успокоить, и вовсе швырнул в решетку стопку с журналами. — Сатору, мы уже обсуждали этот вопрос, и ты согласился на сотрудничество, — спокойным голосом заговорил Гето, когда вампир прекратил бесноваться. — Я не соглашался быть мальчиком для битья! — Годжо намеренно сделал голосом акцент на слове «не». — Почему я вообще должен отдуваться за ваши проколы? Вы упустили Сукуну, вы и ловите его! — Нам нужна любая помощь, а ты — сильнейший. Твоя семья… — Не смей приплетать сюда мою семью, Сугуру, я не просил их играть в героев и защищать людей. — Вампир ткнул пальцем в сторону брюнета. — Я не хочу, чтобы Сукуна порвал меня на части ради кучки смертных! — Черт возьми, Сатору, ты не будешь сражаться с ним один, всё общество охотников стоит на ушах и уже готовится обороняться. — Гето приблизился к решетке и обхватил ладонями металлические прутья. — Мы будем биться вместе. — И ты готов вот так просто отдать за это свою жизнь? — Это мой долг как охотника. — Да пошли вы все нахрен со своим долгом! Это ваш долг, а не мой! Я не пойду на Совет, оставь меня в покое! Резко отойдя вглубь камеры, Годжо отвернулся от Сугуру и сел на пол, обняв себя за колени и ткнувшись в них лицом. Брюнет заметил, что, когда Сатору злился или расстраивался, он часто принимал такую позу и подолгу сидел, не шевелясь, будто прятался в невидимый, уютный, непробиваемый кокон. В любой другой день священник махнул бы рукой на детские капризы вампира и ушел бы наверх, оставив юношу думать над своим поведением в одиночестве, но на этот раз он не мог пойти на поводу у эмоций. Когда молчание затянулось настолько, что было уже физически неуютно переминаться с ноги на ногу, Сугуру вздохнул, отпер ключом решетчатую дверь и зашел внутрь. Сатору даже не шелохнулся, когда охотник опустился на пол рядом с ним, едва касаясь плечом сгорбленной спины. Несмотря на то, что Гето не умел так хорошо различать чужую ауру, как вампиры, он практически кожей ощущал напряжение и отчаяние, охватившие альбиноса. Сугуру понимал, что нежелание Годжо ввязываться в чужую войну было продиктовано не сложным характером вампира и не сиюминутной причудой — он и сам послал бы любого, кто вдруг заявился бы к нему на порог дома и сказал, что охотник должен драться с кем-то, кто превосходит по силам, ради благополучия совершенно незнакомых ему лиц. Сатору имел право на ярость и сопротивление, на крики и угрозы, на отрицание и неверие. Поэтому Гето молчал, сидя почти вплотную к чистокровному и чувствовал, как того изредка потряхивало то ли от злости, то ли от нахлынувших обидных слез, которые Годжо так усердно прятал в собственных коленях. — Я тоже сначала не хотел быть охотником. — Сугуру вытянул согнутую ногу и уселся поудобнее. — Дар крови перешел мне от бабушки. Честно говоря, я мало что о ней помню, она умерла, когда я был совсем маленьким. Помню только, что у нее все руки были в шрамах и возле нее постоянно крутились призванные духи. В основном это было что-то безобидное, вроде блуждающих огоньков или каких-то мелких неопасных тварей. Мама рассказывала, что я так боялся, когда бабушка начинала рассказывать истории о своих поездках на миссии, что убегал в другую комнату. Она не сообщала кровавых подробностей, просто всегда делала страшный голос. Наверное, поэтому, когда я узнал, что мне придется учиться в колледже для охотников, то чуть не устроил родителям скандал. Сатору по-прежнему молчал, обняв колени, но его плечи заметно расслабились и опустились, а сам он чуть подался назад, скорее всего, неосознанно, и прижался спиной к плечу Сугуру. От тела вампира исходило трепещущее тепло, едва уловимое, как мелькающий в траве светлячок. Навряд ли юноше было интересно слушать о детских воспоминаниях Гето, но он тихо внимал словам священника, не прерывая его и не перебивая. — Наверняка ты думаешь, что моя бабушка была ужасна, и, пожалуй, в чем-то будешь прав, но она очень любила меня. Я жалею, что не успел провести с ней больше времени. Так получилось, что мой отец родился без дара, как Тодзи Фушигуро и Маки Зенин, да и в целом он больше человек, чем полукровка, его даже не зачисляли в колледж. Бабушка сильно расстроилась, но, когда проклятая кровь перешла ко мне, пообещала сделать всё, чтобы я стал лучшим из охотников. Можно ли считать, что я исполнил ее волю? — Зачем ты все это мне рассказываешь? — буркнул Сатору, подняв голову и чуть повернув ее в сторону собеседника. — Это называется «разговор по душам», дубина, — беззлобно усмехнулся в ответ Сугуру. — На самом деле, не знаю, просто захотелось поделиться с тобой мыслями. Я понимаю твои опасения, не думай, что я осуждаю твой выбор. Мне тоже страшно, я не знаю, каким будет завтрашний день, особенно теперь, когда Сукуна освободился. Может, уже через несколько часов мы все будем мертвы. Но я хочу погибнуть, зная, что попытался сделать хоть что-то. — Ты всё время говоришь о смерти, неужели тебе так не хочется жить? Ты же священник, разве ты не должен убеждать всех, что жизнь — это самое важное? — Я и не отрицаю, что жизнь — это великий дар, данный нам Всевышним. Но ведь смерть не означает конец. Кто знает, что ждет нас по ту сторону. — Перерождение? — Возможно. А может быть, врата в небесное царство и райские сады. — У тебя странные представления о загробном мире, какие-то… не японские. — Я католический священник, Сатору. — Гето мягко посмеялся. — Сугуру, мне страшно. — Голос вампира понизился до шепота. — Вы хотите, чтобы я остановил Сукуну, потому что я сильный, но если я не смогу? А если я проиграю? Если погибну, то не сумею защитить тебя или ребят. — Ты не проиграешь, потому что мы будем сражаться вместе. Друзья друг друга не бросают, не так ли? Вдвоем у нас больше шансов выжить, чем поодиночке. — Брюнет положил ладонь на плечо Годжо и несильно сжал. — И на Совет мы тоже вместе пойдем. Я не отдам тебя на растерзание этим старым стервятникам, прости, Господь, мне мои слова. — Обещаешь? — Даю слово.***
— Ты готов? — Сугуру повернул голову к вампиру, стоявшему позади с нахмуренным лицом, и взялся за ручки дверей, ведущих в зал, где шло собрание. — Нет, но давай уже покончим с этим. — Годжо раздраженно повел плечом. — Что бы ты там ни услышал, не реагируй, тебя могут начать провоцировать. Старейшины захотят убедиться, что ты не причинишь вреда гражданским, поэтому веди себя максимально спокойно. Я переключу их внимание, если запахнет жареным. — Пойдем уже. — Чистокровный закатил глаза и, потянувшись, ухватился за одну из дверных ручек, мазнув по костяшкам пальцев Гето, отчего тот едва не отдернул руку, ощутив глухое смятение, скрутившееся где-то в солнечном сплетении. Яга Масамичи оборвал себя на полуслове. Все присутствующие обернулись на шум и с неподдельным вниманием и подозрением уставились на вошедших Гето и Годжо. Глава клана Зенин, сидевший до этого с кривой недоверчивой усмешкой, вдруг вскочил со своего места. Выпученные красные глаза вампира прошлись по Сатору с головы до ног. — Ты? Не может быть! — О, ты всё еще жив, старик? — Альбинос поморщился и кисло улыбнулся. — Как это вообще возможно? — Наобито, казалось, не верил тому, что видел перед собой. Морщинистое лицо мужчины потемнело, и Сугуру, приглядевшись, заметил, как вампир начал нервно сжимать и разжимать кулаки. — Мы думали, что ты погиб вместе со всеми. Как тебе удалось выжить? — Отец предусмотрительно засунул меня в гробницу. Не знаю, сколько времени прошло с момента, как я заснул и до того, как мою семью вырезали, но, полагаю, не так много, раз никто из вас не заметил моего исчезновения. — Каждое слово Годжо было пропитано ядом, и казалось, что изо рта чистокровного вот-вот начнут вылетать кинжалы, которые вонзятся в Зенина и изрежут его в лоскуты. — Теперь понятно. Юудэй всегда был дальновидным. — Не смей произносить имя моего отца, ты, убийца! — мигом вспылил Сатору, широко оскалив клыки. — Не знаю, что тебе успели наплести эти охотники, но ни Зенины, ни Камо не причастны к гибели твоего клана. — Наобито ответил на выпад угрожающим рыком, чуть подавшись вперед, будто готовясь сорваться с места и вцепиться юноше в глотку. — Мне достаточно знать, что вы не пришли к ним на помощь. — Не нарывайся, щенок. — Сатору. — Сугуру схватил Годжо за локоть, когда тот дернулся было к Зенину и крепко сжал, не давая сдвинуться с места еще хотя бы на миллиметр. Альбинос что-то нечленораздельно буркнул, окатив высшего полным презрения взглядом, и повернулся к нему полубоком. — Глава клана Зенин, вы подтверждаете, что этот вампир является наследником клана Годжо? — Когда в помещении стало тихо, директор токийского колледжа обратился к Наобито, пряча торжество за маской кристального равнодушия. — Да. Это Годжо Сатору, сын Годжо Юудэя. — Мужчина опустился в кресло и сложил руки на груди, будто закрываясь от неудобных вопросов, которые могут на него обрушиться. — И он действительно является чистокровным? — Эстафету по выманиванию информации от Яги переняла Мастер Тенген. — Да. Как глава клана, я присутствую на церемониях представления нового члена вампирского общества. Всех новообращенных высших знакомят с лидерами семей спустя какое-то время после проведения ритуала крови. У Годжо всегда было много последователей, поэтому и церемонии чаще всего проводили они. Когда Юудэй вынес на руках сверток с этим сопляком, я подумал, что это шутка. — Ты пытался убить меня. — Несмотря на то, что Гето всё еще держал Сатору за локоть, тот вновь шагнул в сторону Наобито. — И я сделал бы это снова, но твой отец ясно дал понять, что перегрызет мне глотку, если я хотя бы посмотрю в твою сторону. — Высший растянул рот в широкой едкой улыбке. Если бы Сугуру не сдерживал Годжо, то сам давно бы уже вогнал в шею Зенина серебряный клинок, чтобы тот заткнулся и прекратил накалять и без того опасную обстановку. Священник чувствовал, как Сатору мелко трясся от злости, а его аура обжигала колючим холодом и становилась всё плотнее и удушливее. Не понаслышке знакомый тихий звон, начавший раздаваться в ушах, сигнализировал о том, что еще немного, и чистокровный сорвется, сметет своей энергетикой, как цунами, волю присутствующих. Быстро взглянув на директора, Гето отошел на пару шагов назад, увлекая Годжо за собой, и тому пришлось отвлечься, разорвать зрительный контакт с Наобито. Яга Масамичи, без лишних слов поняв намерение бывшего ученика, перехватил инициативу и продолжил засыпать Зенина вопросами. — Держи себя в руках, не обращай на этого старика внимание! — Сугуру резко придвинулся к альбиносу и зашипел ему на ухо сквозь стиснутые зубы. — Я не знаю, чего он добивается, но ты не должен на него реагировать. Сатору, ты обещал мне. — Ты вообще должен быть благодарен, что я не вцепился ему в рожу сразу, как только сюда зашел. — Тихий голос Годжо клокотал. — Надо же, спасибо за то, что у тебя такая титаническая выдержка. — Охотник агрессивно отзеркалил иронию вампира. — Когда до тебя дойдет, что мы с Ягой-сенсеем притащились сюда не для того, чтобы в конце собрания тебе отсекли твою тупую башку? Будь добр, закрой рот и дай нам сделать всё как надо. — А мне чем прикажешь заниматься? Если этот сраный старик скажет еще хоть одно слово про мою семью… — Я отвечу ему вместо тебя. — Сугуру не дал Годжо закончить фразу. — Чем тебе заняться? Молчи и смотри на меня, понял? Смотри. Только. На меня. — Священник чеканил каждое слово, будто вышколенный солдат, шагающий по плацдарму. Сатору, не найдя, что сказать в ответ, кивнул. К тому времени, когда мужчины переключились обратно на общий разговор, (Сугуру усадил вампира на свое пустующее кресло, а сам встал сбоку), дискуссия уже набрала масштабы, грозя перейти в очередной пустой спор. Охотники-старейшины громко обсуждали между собой идею воспользоваться потомком Годжо как основной боевой силой в борьбе против Сукуны, а Наобито Зенин грубо перебивал их, уверяя, что «паршивец скорее сбежит, поджав хвост, чем согласится помочь». Молчал один только глава клана Камо, внимательно слушая обе стороны и пока воздерживаясь от каких-либо выводов и комментариев. Сатору же, поджимая побледневшие губы, как и просил Сугуру, в упор смотрел на брюнета; Гето чувствовал, как альбиноса раздирало желание пуститься во все тяжкие и начать драть глотку в попытке перекричать старейшин и одного конкретного высшего, но пока что он держался молодцом. — Вы все то ли намеренно, то ли случайно, упускаете один факт. Да, Годжо чистокровный и он сильнее всех нас здесь, вместе взятых, но он двести лет провел в спячке и не использовал свои способности. — Яга говорил негромко, и Совету пришлось замолчать, чтобы расслышать мужчину. — Вы дадите гарантию, что он сумеет проконтролировать свою силу и не обратить ее против гражданских? Это не война одного с одним, это война многих против одного. Охотники и высшие вампиры объединятся и станут дополнительной линией обороны, хотите вы этого или нет. Я не говорю «должны объединиться», потому что Рёмен — это проблема не только охотников или только вампиров. Это наша общая, мать его, проблема. Годжо станет козырем в рукаве, но мы, охотники, никогда не идем на задание без запасного плана. — Ха, у мальчишки выискались защитники? — Зенин на удивление мягко усмехнулся. — Вас это беспокоит, Зенин-сама? — Сугуру нацепил на себя самую смиренную из своих улыбок. — Не вижу ничего преступного в том, чтобы поддержать собрата по оружию. Как уже сказал Яга-сенсей, у нас общее дело и мы должны о каждом позаботиться как следует, будь то вампир или охотник. — Кто вообще пустил сюда эту Деву Марию? — Вы преувеличиваете мои заслуги, с Девой Марией мне никогда не сравниться хотя бы потому, что я мужчина. — Гето-сама прав, мы не должны отправлять одного только Годжо-сана на битву с Сукуной, а сами отсиживаться в сторонке. — Норитоши Камо закивал головой и поднялся со своего места. — Клан Камо присоединится к охотникам. Не думаю, что Сукуна в данный момент настолько силен, чтобы разгуливать при свете дня, он будет действовать ночью. Укажите территорию для патрулирования, мы выйдем в дозор сегодня же. — Токийский колледж готов предоставить охотников в качестве напарников, если требуется. — Киото тоже в деле, — поспешил вставить свое слово Гакугандзи, хотя по его лицу было видно, что он не в восторге от идеи сотрудничества с высшими. — Себе всю славу сгрести решили, да? — Наобито насмешливо обвел взглядом присутствующих, задержался на Сатору, всё еще смотревшего на Сугуру. — Черт с вами. Зенины никогда не отказываются от вызова. — Есть еще кое-что, что мы должны обсудить, прежде чем принимать решение. — Яга-сенсей встал и вышел вперед, чтобы быть ближе к старейшинам. — Так как отец Сугуру изначально был тем, кто помогал Годжо безболезненно влиться в современное общество, предлагаю и дальше считать его лицом, ответственным за Сатору. Он будет сопровождать его в патруле и следить, чтобы он не потерял контроль над своими способностями. — Я настаиваю на том, чтобы Сатору была предоставлена полная свобода перемещения, — строгим голосом добавил Гето. — Никакой слежки и заключения под стражу. Взамен я гарантирую, что он будет безукоризненно выполнять свою часть миссии и примет бой, когда мы отыщем Рёмена. — Почему вы так уверены, что он не нарушит свое слово, святой отец? — Одна из старейшин, охотница с седеющими длинными волосами, прищурилась. — Потому что перед тем, как привести Сатору сюда, я попросил его держать себя в руках. Как видите, он держит обещание, хотя мог уже тысячу раз перемолоть всех нас в фарш. — Сугуру так и не заметил, как алые глаза Годжо жарко вспыхнули, когда губы священника изогнулись в победоносной лисьей ухмылке. — Достаточно. — Тенген мягко, но уверенно прервала разговор. — Полагаю, мы обсудили всё, что хотели. Поступим так: с этой минуты будут сформированы группы из охотников и вампиров, которые будут нести дозоры на улицах Токио в ночное время. О любых обнаруженных следах Сукуны стоит немедленно докладывать в Совет и директорам колледжей. При личной встрече с Рёменом — держать оборону ценой собственных жизней, пока не прибудет подмога. Отец Сугуру несет полную ответственность за действия Годжо Сатору и отчитывается перед Ягой-саном. Старейшины вместе с представителями власти Японии обеспечат организацию безопасных зон для гражданских, в том числе эвакуацию из Токио. У кого-нибудь будут встречные предложения? Есть ли среди вас те, кто не согласен с планом? — Ответом женщине послужила тишина. — Решение принято. Собрание окончено.*
— Значит, будет война? — задумчиво протянула Кугисаки, когда делегация вернулась в колледж после заседания Совета и кратко разъяснила дальнейшие действия охотников. — Нас тоже привлекут? — Все полукровки примут участие в патруле, но вас, как и второгодок, не отправят в самую гущу. Будете осматривать территории ближе к колледжу. — Яга-сенсей пресек попытку Нобары возразить. — Вам и без того хватит работы по самые гланды, Кугисаки, поверь, отлынивать не получится. — От нас будет больше толку, если мы будем вместе с остальными в городе. — Фушигуро тоже не привлекала перспектива остаться не у дел. — Здесь нечего охранять. — Вы не понимаете, на что подписываетесь, малявки. Это вам не тупоголовый низший, это чистокровный тысячелетний вампир, — угрожающе понизил голос директор. — Хотите помереть в первые же секунды боя — вперед. — Давайте обсудим это утром. — Гето вклинился в разговор, встав между Ягой и подростками. — Мы отправимся с Сатору в дозор. — Нет, сегодня ты идешь домой и отдыхаешь. Не смотри так на меня, Гето, ты всю прошлую ночь провел со мной у Гробницы, и будет хреново, если ты от усталости отъедешь где-нибудь посреди улицы. Годжо сегодня может пойти с Нанами. — Яга-сенсей! — В один голос воскликнули Сугуру и Кенто. Пока мужчины добирались до колледжа, Сатору всю дорогу изводил Нанами вопросами о том, как работает его вампирская способность, сколько ему лет и почему охотник всё время такой серьезный. Сначала блондин односложно, но терпеливо отвечал неугомонному вампиру, сидевшему на заднем сидении вместе с Гето, но, когда альбинос начал излишне активно дергать Кенто за рукав пиджака, будто ребенок, и задавать откровенно дурацкие вопросы, священнику пришлось сунуть Годжо в руки пакет с кровью, чтобы он замолчал и дал Нанами время остыть. Неудивительно, что высокоранговый охотник не хотел, пусть даже на одну ночь, быть нянькой для Сатору – тот довел бы мужчину до сумасшествия. — Я помню, Гето, не кипятись, я просто предложил. Но сегодня в дозор ты не идешь. Уж одну ночь Нанами и остальные справятся и без вас, в крайнем случае, вызвонят. — Яга Масамичи устало выдохнул. — Покажите Годжо его комнату и рассасывайтесь по углам. Завтра еще поговорим. Кенто, возьми кого-нибудь и езжай в город. Скооперируйтесь с вампирами Камо. Не забывайте, что на следующей неделе Хэллоуин и мы должны быть готовы на все сто процентов. Я надеюсь, что Совет успеет к тому времени организовать эвакуацию гражданских из Токио, но лучше перестраховаться. — Уже написал Ино Такуме, он встретит меня в Накано. Кстати, это тебе, Гето, как просил. — Вытащив что-то из кармана брюк, Нанами кинул предмет священнику. Им оказался новенький мобильный телефон. — Я уже и забыл, спасибо, Кенто. Держи, он твой. — Аппарат перекочевал из рук охотника в ладонь Сатору. Вампир, стиснув мобильник в пальцах, округлившимися глазами осмотрел подарок, будто не веря, что это действительно предназначалось ему. — Спасибо, Нанамин! — громко воскликнул Годжо, а блондин, успевший отойти, замер и медленно обернулся, вперившись в юношу убийственным взглядом. — Что ты сказал? — Буду должен. — Сугуру опередил лучившегося восторгом альбиноса, развернув его за плечи и мягко толкнув в сторону общежития.*
— А где Юджи? — тихо спросил Сугуру у Мегуми, когда ребята остановились возле комнаты, в которую собирались подселить Годжо. Она была по соседству с комнатами мальчишек, чтобы Сатору не чувствовал себя одиноко и мог в любой момент обратиться к тому, кого уже знал. — У себя. Целый день не выходил. — Фушигуро посмотрел в сторону закрытой двери. — Я поговорю с ним? — Как хотите. — А можно я тоже к нему пойду? — Альбинос переступил с ноги на ногу, спрятав руки за спину. — Если он захочет говорить. — Полукровка пожал плечами, коротко попрощался с Кугисаки и скрылся у себя в комнате. Нобара, пожелав присутствующим доброй ночи, ушла в свое крыло. — Итадори? Это Гето Сугуру. Можно войти? Со мной Сатору. — Священник постучал костяшками пальцев по двери. Та открылась не сразу, и Юджи отошел в сторону, пропуская мужчин внутрь. Подросток виновато улыбался, сумбурно извиняясь за беспорядок, но опухшие от слез красные глаза и подрагивающий голос выдавали хозяина с головой. Охотник старался не обращать внимания на темные мокрые отпечатки на подушке, сбитой в кучу, и Итадори, будто почувствовав, куда рвался взгляд священника, быстро поправил скомканное одеяло и перевернул подушку сухой стороной вверх. — Прими мои искренние соболезнования, Юджи, я буду молиться за душу твоего дедушки. — Сугуру взял ладонь мальчика в свои руки и аккуратно ее сжал. — С-спасибо, да. Спасибо вам. — Как ты? — Всё в порядке, правда. — Итадори выдавил из себя кривую, но широкую улыбку, принявшись почесывать затылок. — Всё будет хорошо. Я просто приложу больше усилий, и у меня точно получится все исправить. Я стану сильнее, и тогда… и тогда… — Договорить юноша не смог из-за выступивших на глазах слез, которые он тут же начал яростно размазывать кулаками по щекам. — Это из-за меня дедушка погиб. Я должен был убедить его передать мне печать, тогда он был бы жив. А теперь Сукуна на свободе, потому что я плохой хранитель. Но я всё исправлю, я выясню, как запечатать Рёмена обратно, и тогда дедушка будет спокоен и сможет уйти с миром. — Итадори, здесь нет твоей вины. — Гето усадил полукровку на кровать и сел рядом, поглаживая Юджи по вздрагивающей от накатывающей истерики спине. — Виноваты только высшие вампиры, спланировавшие пробуждение Сукуны. И мы, охотники, потому, что вовремя их не заметили. Но не ты, слышишь? — Что мне делать, Гето-сама? — Ты будешь сражаться. Мы будем сражаться. — Годжо, всё это время в молчании стоявший у порога, приблизился к постели и опустился перед Итадори на колено. — Я должен был умереть вместе со своим кланом, но мой отец явно что-то знал, поэтому спрятал меня. Я не знаю, почему моя семья так поступила, но тоже испытываю вину за то, что они все погибли, защищая меня. Я не верну их, как и ты не вернешь своего дедушку. Но есть те, кто отнял дорогих нам людей, и они поплатятся за это. Ты должен мстить, Юджи. — Местью ты ничего не решишь, Сатору. — Сугуру предостерегающе повысил голос, и вампир резко повернул голову в его сторону, начиная ослепительно блистать огненными вспышками в радужке. — Ему станет легче. — Это неправильно! — Ладно! Итадори, хочешь, я отомщу за твоего дедушку вместо тебя? Я разыщу Сукуну и уничтожу его раз и навсегда. — Годжо-сан… — Хочешь или нет?! — Сатору! — Да, пожалуйста. Годжо-сан, помогите мне отомстить за дедушку и за всех, кто погиб из-за тех вампиров и Сукуны. Я хочу стать сильнее! — Юджи выпрямился, больше не стесняясь щиплющих кожу слез, всё еще бежавших наперегонки по раскрасневшимся детским щекам. — О, Всевышний… — Гето выдохнул, признавая свое поражение и более не пытаясь встрять в беседу двух трепещущих юношеских душ, уже успевших испытать на себе сокрушительные удары безжалостной судьбы. — Кстати… — Сатору внезапно задумчиво нахмурился. — А что такое Хэллоуин?