Нежность хризантемы

      На следующий день после пира, с первыми лучами солнца, лорды, рыцари и именитые бойцы съехались на турнир. За городскими стенами стояли целые сотни павильонов и шатров самых знатных лордов, величиной с целый дом, поодаль разместились шатры поскромнее и совсем скромные палатки межевых рыцарей, где они могли провести ночь и отдохнуть после сражения. Взору открывалось восхитительное зрелище: поле, уставленное вдоль реки шатрами с рыцарскими щитами, знамёнами и длинными рядами шёлковых вымпелов, развевающихся на ветру, блеск и звон стали, крики толпы. Огромные боевые кони, убранные в золото и серебро, ржали от нетерпения под расшитыми гербами попонами, сверкающие доспехи рыцарей, начищенные оруженосцами до зеркального блеска, грозились ослепить своим великолепием, турнирные копья и пики были осмотрены и готовы для схваток. Жители и гости города, а также окрестных деревень собрались поглазеть на потрясающее зрелище. Простой люд собирался тысячами на грандиозный турнир, устраиваемый самим королём. Королевский павильон с трёхглавым драконом и гордо развевающимся на ветру королевским знаменем находился вблизи от ристалища. Рядом с ним мирно стояли два боевых коня, одетые в чёрные подбитые попоны с символом дома Таргариенов.       Красный замок пробудился с первыми лучами солнца и зашевелился, как растревоженный улей. Во внутреннем дворе, возле твердыни Мейгора, главный конюх проверял лошадей, а главный стюард оценивал готовность носилок и паланкинов, участвовавших в королевской процессии. Восточный двор оглашался лошадиным ржанием, криками конюхов, пажей, слуг и сквайров, готовивших лошадей для лордов и их домочадцев, пока они сами ожидали королевскую семью на западном дворе, где было не менее шумно.       Варис мило поддерживал беседу с мастером над законами, попутно наблюдая за лордом Веларионом, рядом с которым стоял юноша, нетерпеливо смотрящий на лестницу. Лорд Приливов держал под уздцы свою лошадь, покрытую попоной с вышитым на ней морским коньком, поводья были украшены лентами и металлическими подвесками, весело позвякивающими при каждом её движении. Лошадь настороженно и чутко прядала ушами, прислушиваясь к звукам, исходившим со всех сторон, потом наклонила голову к лорду Велариону и начала пожёвывать рукав его камзола. Веларион отвел её морду вбок, отчего животное показало своё недовольство и, опустив массивную голову, начало рыть копытом брусчатку. Сердитая лошадь в последний раз стукнула копытом о землю, раздражённо фыркнула и вновь попыталась привлечь к себе внимание хозяина, опять повернув к нему голову и принимаясь щипать его воротник. Люцерис, побеждённый настырным поведением своей лошади, безнадёжно вздохнул и стал поглаживать её за ухом. Кобылица зафырчала от удовольствия и замерла.       Лорд-командующий сделал рукой знак своим подчинённым, и белые плащи построились в линию для приветствия королевского семейства. Позади рыцарей их ожидали кони, взятые под уздцы конюхами. Все лошади были белой масти, и это было единственное сходство между ними. Они отличались не только возрастом, но и характером. Одни были совершенно спокойные и лишь слегка проявляли своё нетерпение, роя копытом булыжник, другие же были весьма строптивого нрава и пытались укусить близстоящих конюхов. Их пытались успокоить, но чем больше они старались это сделать, тем сильнее животные нервничали. Один из коней настолько потерял терпение, что яростно укусил оказавшегося в пределах досягаемости конюшонка, а затем толкнул плечом конюха, держащего его под уздцы. В рядах лошадей и людей была посеяна смута. Животные в разобщённом ряду нервно заржали и начали гарцевать на месте.       Конюх, державший взволнованную лошадь, увидел, что конь обнажает ряд зубов, пытаясь толкнуть надоедливого конюшонка и вновь укусить его. Конь встал на дыбы, яростно ударяя передними копытами воздух, затем опустился и разъярённо стал бить задними, стараясь кого-нибудь лягнуть. Взбесившееся животное всё-таки сбило с ног неповоротливого конюшонка и вырвало упряжь из рук державшего его конюха. Мальчишка постарался отползти от озверевшего животного, в то время как к нему подбежали главный конюх с конюшенным.       Лошадь Велариона, как и все остальные, поддалась общей нервозности. Люцерис, успокаивая кобылицу, поглаживал её, приговаривая:       — Ты моя красавица. Всё хорошо. Я рядом, не волнуйся.       Он достал из кармана нарезанную морковку и стал давать ей по кусочку, занимая лошадь делом.       Все взоры были обращены на королевских конюхов, пытающихся успокоить разъярённое животное и других лошадей, поддавшихся панике. Справиться с ней удалось буквально в последний момент, когда уже главный герольд объявил о появлении короля. Конюшенный помог мальчишке подняться, в то время как главный конюх пробрался к лошади сбоку, оставаясь на некотором расстоянии от неё. Он не спеша протянул к ней руку, тихо шепча, успокаивая и ободряя нервную лошадь мягким и нежным голосом. Шаг за шагом он приближался к ней, уверяя её, что не желает ей вреда. Когда знакомый голос достиг её ушей, буйная лошадь постепенно расслабилась, позволяя конюху приблизиться. Медленно, он провёл рукой по её шее, ощущая бархатистую поверхность. Некогда свирепая лошадь приняла ароматное угощение, предложенное главным конюхом. Ряды вновь были сомкнуты, а лошадь отправили в конюшню.       Из твердыни Мейгора спустились король Эйрис с королевой Рейлой в сопровождении лорда Хайтауэра. За ними следовала принцесса Шейна с принцем Визерисом, который еле поспевал за шагом взрослых, а замыкали королевскую семью кронпринц Рейгар со своей супругой принцессой Элией.       Пройдя через двор, король остановился возле носилок — резном паланкине с шёлковыми занавесками и высеченными на дереве трёхглавыми драконами, после чего обвёл всех надменным взглядом.       — Мама, а почему мы не едем верхом, как Рейгар? — насупился Визерис, с восхищением посмотрев на коня брата и недовольно — на слуг в ливреях, застывших, как истуканы, подле носилок.       Рейла поймала удивлённо-недовольный взгляд супруга и, плотнее запахнув плащ, слегка поёжилась, как будто замёрзла.       — Сынок, в этом году тебе исполнится шесть лет. И я уверена, что на твои именины тебе подарят лошадь. Она будет самая выносливая и самая красивая.       — А можно мне сейчас лошадь? — с детской непосредственностью спросил Визерис и с воодушевлением посмотрел большими бледно-сиреневыми глазами на Рейлу.       — Сейчас? — с радостным удивлением переспросила королева. Она протянула изящную тонкую руку к головке своего сына и пригладила тонкие светлые волосы на ней, с нежностью в голосе добавив: — Разве сейчас ты не хотел отправиться на турнир?       — А можно мне турнир и лошадь? И лошадь, как у брата? — с наивностью спросил Визерис у своей мамы, в ожидании ответа смотря на неё глазами, полными надежды.       — Если тебе дадут лошадь сейчас, разве ты сможешь на ней ехать?       Скрестив на груди свои маленькие ручки, Визерис снова насупился, обдумывая слова матери. После непродолжительного раздумья, он расстроенно произнес:       — Нет.       Визерис забрался в носилки вслед за матерью, но по его виду было заметно, что он более чем раздосадован, что не сможет, как его брат, гарцевать на таком же коне.       Шейна подошла к лорду Приливов и, глядя на Эйриона, машинально подала руку Люцерису. Он галантно поклонился и запечатлел на её прелестной ручке довольно долгий и весьма пылкий поцелуй, от чего заставил девушку смутиться и покраснеть. Эйрион враждебно посмотрел на довольного Люцериса. Шейна сначала растерялась, но, собравшись с мыслями, приняла холодное выражение лица, хотя на щеках ещё оставался ярко-розовый румянец. Она смерила лорда несколько высокомерным взглядом и, гордо развернувшись, последовала к своим носилкам, уводя юношу. Это действие было замечено всеми, но мало кто осмелился бы сказать об этом вслух.       Рейгар помог жене удобно устроиться: поправил подушки под её спиной и опустил полог из лёгкой алой ткани. Неожиданно его глаза встретились со взглядом отца, и на лице Эйриса расплылась сардоническая улыбка. «Опять эта улыбка», — пронеслось в голове, но тут подвели коня, накрытого чёрной попоной с вышитыми на ней красными шёлковыми нитками трёхглавыми драконами по бокам. Лошадь, в нетерпеливом ожидании, рыла копытом каменную кладку, поворачивая уши в разные стороны и недовольно фырча: ей не терпелось вновь ощутить дуновение ветра на своей коже.       — Тише, тише… — нежно произнёс Рейгар, обращаясь к лошади, и похлопал её по шее.       Животное радостно фыркнуло и довольно помотало головой. Золотые и серебряные подвески на поводьях зазвенели, переливаясь звоном маленьких колокольчиков.       — Посмотрим, что день грядущий нам готовит, — устало прошептал Рейгар, вскакивая в седло.       Эйрис расположился в носилках среди подушек вместе с королевой и младшим сыном. Рейла, заметив животный взгляд, устремлённый на неё, испуганно посмотрела на хищную улыбку супруга, и её сердце сжалось в груди от дурного предчувствия. Визерис удивлённо посмотрел на мать, забившуюся в угол паланкина, и подвинулся ближе, обеспокоенно смотря на неё.       — Мам, с тобой всё в порядке? — взволнованно спросил ребёнок, подвигаясь ближе к матери.       — Иди сюда, — тихо прошептала королева, нежно поднимая Визериса и заключая его в свои любящие объятия.       Прозвучали фанфары, и королевский паланкин, в окружении Белых и Золотых плащей, медленно двинулся вниз с холма Эйгона. Вдоль узких улочек стояли стражники, тесня толпу древками копий. Командующий городской стражи сир Мэнли Стокворт ехал впереди, возглавляя авангард конных копейщиков в золотых плащах. За ним следовали сир Герольд Хайтауэр и его подчинённые — в белом, на белых конях и с королевскими знамёнами. Сразу за ними несли королевский паланкин и носилки с принцессами. Рейгар ехал позади в сопровождении своего оруженосца, а далее тянулся бесконечный хвост придворных и лордов: старый сир Оуэн Мерривезер, лорд Кварлтон Челстед, лорд Саймон Стонтон, принц Доран, леди Эшара — сестра сира Эртура, — фрейлина принцессы Элии и прочие лорды с семьями. Двойная колонна стражников замыкала процессию. К королевской кавалькаде по пути следования к турнирному полю присоединялись всё новые и новые подданные.       Эйрион уселся поудобнее и слегка отодвинул занавеску из тонкого шёлка, с интересом наблюдая за происходящим вокруг. Город был украшен стягами королевского дома, на верёвках, натянутых между домами, висели разноцветные ленты — всех цветов Семи Королевств, а булыжные мостовые сверкали чистотой.       — Как интересно украшен город.       — Правда? Дай-ка посмотреть! — воскликнула заинтересованная Шейна, сражаясь с подолом своего нового платья — ужасно красивого, но и ужасно объёмного. Наконец, справившись с ним и комфортно устроившись, она сделала щёлку в пологе и присоединилась к наблюдению.       — Правда, красиво! А смотри, сколько людей!       Горожане висели, словно плоды на деревьях, на крышах зданий и свешивались из окон домов, глазея на королевский кортеж. Женщины, мужчины и дети кричали, прославляя кронпринца.       Шейна недовольно высунулась из окна и увидела, как радостные горожане приветствуют не отца, а брата, бросая цветы под ноги его лошади. Заметив приближающегося к её носилкам Рейгара, она недовольно дёрнула занавеску, вырвав из рук Эйриона тонкую материю, и окно вновь закрылось. Только тень всадника была доказательством, что брат рядом.       — Что случилось? — недовольно спросил Эйрион.       — Ничего — проворчала Шейна.       Эйрион попытался вновь отодвинуть полог, но девушка вырвала из его рук ткань. Юноша обиженно посмотрел на неё и опустил глаза, чувствуя себя неуютно под её взглядом и больше не делая попыток откинуть занавеску.       Рейгар ехал рядом с носилками сестры, пытаясь с ней заговорить, но всё было безуспешно. Полог ткани оставался задёрнутым, а внутри стояла тишина. Принц разочарованно вздохнул.       Только через час кавалькада прибыла на турнирное поле, где располагалось ристалище, окружённое с трёх сторон крытыми трёхъярусными трибунами для знатной публики и королевской ложей под огромным красным балдахином.       Ристалище представляло собой прямоугольник, обнесённый деревянным забором. С двух противоположных сторон имелись два прохода: один — для рыцаря, представлявшего в этот день королевский дом, а другой — для его противника. Место между трибунами и ристалищем предназначалось для горожан и приезжих, пришедших посмотреть на редкое зрелище. Все старались пробраться вперёд, чтобы лучше всё видеть. Люди, в ожидании приезда короля и начала церемонии открытия, делились последними новостями. Ведь последний турнир дал почву для многочисленных грязных сплетен и ехидных замечаний по всему городу. Поэтому многие собравшиеся терпели толчки локтями в бока не просто, чтобы полюбоваться зрелищем, но ещё и обменяться новыми сплетнями и новостями, жадно внимая и разглядывая публику на трибунах. Знать города и лорды всех земель с семьями, разодетые в пух и прах, приветствовали друг друга и постепенно занимали свои места на трибунах.       Носилки в окружении эскорта остановились у трибуны, и королевская семья поднялась в свою ложу.       — Скоро увидимся. Постарайся не скучать, — улыбнулась Шейна и, помахав рукой Эйриону, поспешила за родственниками, сопровождаемая сиром Барристаном.       Проводив семью, Рейгар повёл лошадь к своему шатру. Принц снял с себя парадный камзол. Сменив сорочку из тонкого хлопка на прочную льняную, не торопясь, он надел поддоспешник и подшлемник. С помощью Ричарда Рейгар облачился в чёрные доспехи с трёхглавым драконом на груди.       Как только королевская семья заняла места в ложе, прозвучали фанфары, и главный герольд вышел на ристалище. Громким, зычным голосом он объявил о правилах проведения Королевского турнира, утверждённых королём накануне.       Во время заслушивания правил и внесённых в них новых статей по трибунам прошёл неодобрительный шёпот, который постепенно превратился в гул. Этот шум грозился заглушить голос герольда. Мужчина закончил чтение и свернул пергамент. Слуги, по указанию мастера над ристалищем, прибили два тарча: мира и войны.       Протрубили фанфары, и герольд огласил первого противника:       — Сир Виндел из дома Флинт во Вдовьем Дозоре.       На поле, на чёрном, как ночь, скакуне выехал всадник. Держа в руке стяг своего дома, он подъехал к королевской ложе и, приложив руку к сердцу, склонил голову в почтении. Северянин направил свою лошадь в конец турнирного поля, взяв копье с коронелем на конце у своего дуга, и ударил по тарчу мира.       Поединок начался. Первые копья были сломаны, во второй заход принц грациозно вышиб северянина из седла. Насколько этот удар был изящен, настолько же было неуклюже падение противника. Все последующие столкновения больше походили на благородные, куртуазные бои, где изящные и непринуждённые движения бойца восхищают толпу, особенно когда в роли победителя был серебряный принц. Все молодые леди и простой народ ликовали, приветствуя его.       После очередной победной схватки Рейгар пришёл в шатёр выпить воды. Слуга поспешно снял с него шлем и перчатки, а паж подал серебряный кубок, наполненный прохладной родниковой водой. Принц в несколько глотков осушил его и устало протёр глаза, готовые закрыться в любой момент. Проведённая без сна ночь давала о себе знать.       Раздался горн. Ричард моментально выскочил из шатра и тут же вернулся.       — Война…       — Кто? — изнурённо спросил Рейгар.       — Лорд Баратеон, — обеспокоенно ответил Ричард, помогая принцу надеть перчатки и шлем.       — Можно было догадаться, что он не упустит свой шанс.       Оруженосец подвёл коня, облачённого в доспехи. Принц проверил, свободно ли высвобождается меч из ножен, покрепче затянул подпругу на лошади и с лёгкостью запрыгнул в седло. Лонмаут подал ему щит и копьё.       Протрубили фанфары, и на другой стороне поля появился Роберт Баратеон на тяжёлом гнедом коне в сверкающих на солнце доспехах, в шлеме с оленьими рогами и с боевым копьём.       Рейгар тронул коня шпорами и двинулся к ристалищу, взял копьё наперевес, и его древко легло на крюк доспеха. Раздался горн, означающий, что двое соперников могут сойтись в поединке. Два рыцаря понеслись навстречу друг другу. Рейгар целился в грудь Баратеону, а Роберт — в шлем принца. От сильного удара копьё Рейгара сломалось в двух местах, обломившись возле рукояти и в середине. Удар Роберта пришёлся в правую верхнюю часть шлема, не задев забрала, а железный наконечник скользнул по металлу и копьё ушло в сторону. Рейгар отбросил от себя обломки, и Майлс поспешно подал новое копьё. Двое соперников развернули лошадей и вновь устремились вперёд. Рейгар стиснул коня ногами, слившись с ним воедино, и легко летел вперёд, теперь направив копьё в шлем соперника. Лорд Штормового Предела, нещадно пришпоривая лошадь, стремительно приближался, прицелившись в грудь принца. От сильного удара копьё Баратеона сломалось, а щит Рейгара раскололся на несколько частей. Принц пошатнулся, коснувшись спиной крупа лошади, но удержался в седле. Роберт с яростью отбросил сломанное копьё в сторону. От полученного удара его шлем слетел с головы. К нему тут же подскочил оруженосец с новыми копьём и шлемом.       В третий раз сошлись всадники на ристалище, и каждый из них пытался выбить другого из седла. Баратеон нацелился на грудь принца. Железный наконечник копья ударил принца прямиком в выложенного рубинами трёхглавого дракона. Несколько камней выпали и тут же были втоптаны в песок копытами разгорячённой лошади. Острый железный наконечник скользнул по металлу, высекая искры, и нырнул под наплечник. Копьё с хрустом обломилось, но часть его застряла в чёрных доспехах. Конь Рейгара встал на дыбы и присел на задние ноги, подпруга лопнула, и принц повалился на землю. В результате удара, нанесённого принцем, одно крепление забрала на шлеме Баратеона было сломано, решётка вогнулась внутрь. Разъярённый Роберт снял шлем и отбросил его. Из разбитого носа и порезанной губы бежали две алые дорожки. Он сплюнул скопившуюся во рту кровь и бросил злобный взгляд на принца, который, запутавшись в стремени, пытался освободить ногу.       Гробовая тишина повисла над ристалищем, и только беззаботные птицы порхали над головами людей, с весёлым чириканьем гоняясь друг за другом. Эйрис с наслаждением наблюдал за происходящим, как будто рассматривая на просвет великолепное вино в бокале, оценивая его цвет, аромат и тонкий вкус. Сейчас его власть над сыном пьянила и будоражила его. В груди короля начинала зарождаться страсть, сжигающая его изнутри. Эйрис с вожделением смотрел на кровь своего первенца, на то, как она сочилась из-под его доспехов, окрашивая взрытый песок ристалища в красный цвет. Эта кровь была кровью предателя, который только и ждал смерти своего отца.       Аристократы и простолюдины в гнетущей тишине с тревогой следили за каждым движением лорда Баратеона, уязвлённого жениха дикой северянки. Роберт соскочил с лошади и вытащил свой боевой молот. Затем он медленно приблизился к принцу, и его лицо исказилось в уродливой гримасе. Он сильнее сжал двумя руками молот, переливавшийся серебром, багрянцем и золотом под лучами послеполуденного солнца.       Принц освободил ногу из стремени и молниеносно вытащил меч из ножен. Рейгар не успел встать, как Роберт нанёс ему первый удар. Он защитил себя мечом, тут же сломавшимся от удара молота. Словно стеклянный, он рассыпался по земле, мокрой от крови принца. Однако пока что молот не смог достичь желаемой цели. Рука Рейгара отозвалась сильной болью. В висках запульсировала кровь, его губы стали мертвенно-бледными, лицо — белее полотна. Он чувствовал, как последние силы покидают его. Рейгар с надеждой сжал рукоять сломанного меча. «Неужели это и есть мой путь?» — промелькнуло у него в голове. Взор принца затуманился, он едва мог различить среди яркого света и красных пятен тёмные очертания Баратеона, вновь поднимающего тяжёлый молот, сверкнувший в свете солнца зловещим огнём. Рейгар пытался сжать рукоять сломанного меча, но руки будто заледенели и не слушались его, дыхание стало прерывистым и судорожным, каждый вздох обжигал Рейгара изнутри, словно раскалённое железо. Сквозь холодный туман, медленно опускающийся на него, он услышал крик своего отца. Рейгар провалился во тьму, окутавшую его своими липкими и ледяными объятиями.       Одна-единственная свеча освещала комнату принца, её пламя колебалось и танцевало, создавая зловещие тени вокруг. Рейгар медленно приходил в сознание, зрение его застилала пелена. Неясным взглядом он оглядел мрачную комнату. Воздух был тяжёл от сухости, смешан с запахом крови и лекарственных трав. Тёмная полоска крови осталась на обескровленных губах Рейгара, а пряди серебристых волос прилипли ко лбу и щекам, мокрым от пота. В висках пульсировала кровь, сопровождаемая острой болью в правом плече. Повязка, пропитанная его собственной кровью, плотно приклеилась к ране. Собрав все силы, принц глубоко вздохнул, преодолевая агонию, и выпрямился на кровати.       Дверь в его спальню тихо отворилась, и на пороге возникли двое: Ричард Лонмаут и Джек.       — Батюшки! — взволнованно произнёс Джек, подбегая к кровати принца. — Вам надо лежать!       Из последних сил Рейгар демонстративно покачал головой, давая понять Джеку, что у него нет желания вновь спать. Заботливый слуга расторопно подложил подушки, чтобы удержать спину принца и поднять его голову, обеспечивая ему комфорт в вертикальном положении. Ричард же в мгновение ока исчез за дверью.       — Что с ним? — еле слышно спросил Рейгар, тяжело вдохнув.       — Его Королевское Величество приказало сообщить, когда вы проснётесь. Может, вам чего-нибудь нужно? — спросил Джек, суетясь возле кровати принца, поправляя его простыни и одеяла.       — Воды. — прохрипел Рейгар.       Джек поспешил налить в кубок прохладной водой и подал принцу, который, не теряя времени, выпил содержимое. Освежающая жидкость потекла по его горлу. Холодная, пронизывающая, словно иголки, она распространилась по его телу, вынуждая его желудок сжаться. Волна мучительной боли прокатилась по его телу, заставляя задрожать от озноба. Одинокая капля пота скатилась с его виска по щеке и замёрзла на подбородке. Рейгар глубоко и судорожно вздохнул       — Вам ещё что-нибудь нужно? — с участием спросил Джек, беря из дрожащих рук принца пустой бокал.       — Нет. Можешь идти.       Прежде чем тихо покинуть покои, Джек бросил полный сочувствия взгляд на Рейгара. Он оставил принца размышлять о своём недавнем прошлом. Мысли Рейгара беспорядочно метались, пока он убеждал себя, что его отец никогда не вынашивал намерений избавиться от него. С трудом Рейгар мог поверить, что король остановил руку смерти, которая уже ласкало протягивала к нему свои костлявые и кривые пальцы. Он всё ещё чувствовал гнилостное дыхание смерти — леденящее напоминание о неизбежном. Утомлённый и разбитый, принц устало закрыл глаза, но проснулся от скрипа двери. Когда его глаза распахнулись, он увидел медленно приближающегося отца. Серебристые пряди его волос были растрёпаны, а изорванная одежда свидетельствовала о недавней борьбе. Несмотря на капли крови, украшавшие его расцарапанную щеку, Эйрис довольно улыбался. Чувство страха поселилось в глубине сердца Рейгара, и он попытался встать с кровати, схватившись за прочную колонну, примыкающую к изголовью.       — Можешь не стараться, — произнёс Эйрис без единого намёка на сострадание.       Король расположил стул так, чтобы он находился как можно ближе к изголовью кровати сына. Наклонившись, он приблизил своё лицо к лицу принца так близко, что Рейгар почувствовал тёплое дыхание на своей коже. Корявыми пальцами Эйрис протянул руку к ране на плече сына. Надменная ухмылка плясала на его губах, когда он с силой сорвал липкую повязку, обнажив пропитанную кровью и целебными травами ткань. Рейгар старался оставаться терпеливым и хладнокровным даже в этот момент, когда его отец наслаждался развернувшимся перед ним зрелищем. Эйрис безразлично сказал, убирая руку от раны сына:       — У этого бешеного быка довольно сильная рука. Если бы я не остановил его, то сейчас я стоял бы перед твоим погребальным огнём. Надо отдать должное: Баратеон храбрый до безрассудства и сильный, как буйвол. Опасайся таких людей, Рейгар. Вот чем кончается, когда глупый мальчишка решает поиграть в политику. Сын наш, не знавший запаха пролитой крови в бою, не знавший подлого предательства, думал, что окажется умнее своего венценосного отца? А оказалось, что на деле ты, Рейгар, слаб и беззащитен, словно малое дитя, — говорил Эйрис, внимательно наблюдая за сыном.       Рейгар судорожно вздохнул. Не обращая внимания на состояние сына, король продолжил:       — Мы последние, в чьих жилах течёт кровь дракона. Мы — величие! Мы — наследие Древней Валирии! Только наша кровь должна восседать на троне! Корона и власть должны быть в одних руках, — Эйрис сжал в кулак свои длинные, тонкие, костлявые пальцы и показал его своему сыну, после чего продолжил: — Допуская других в наш круг, мы даём шанс занести над нами клинок и получить подлый удар в спину. Им нужен только повод, чтобы пролить нашу кровь — кровь Драконов. Власть — вот чего они так вожделеют в своих мечтах, и они будут готовы ради неё на всё. Их желания нужно искоренять, их надо убивать, прежде чем эти ростки в их гнилых душах окрепнут. «Пламя и кровь» — девиз нашего дома. Только вида крови и огня они боятся, только это они способны понять, и только это может заставить их подчиниться! Знаешь ли ты, сколько предателей собралось на пиру? Мне ведомы все их планы! Все они поплатятся! — Эйрис с неприкрытым удовольствием выделил два последних предложения, разразившись сардоническим смехом.       От чего-то в сердце Рейгара начал проникать смертельный холод. После минутного молчания король снова продолжил:       — А ты, глупец, совершил непростительную ошибку. Ради того, чтобы занять трон и сместить меня, решил заключить политический брак с Мартеллами. Ты хотя бы насладился ей? Она хотя бы сохранила свою добродетель до брачной ночи? — король злобно ухмыльнулся, — А если из Мартеллов ничего толкового не вышло, решил облобызаться с этими северными дикарями? Хороша ль та девица была в постели? Одна ошибка за другой! Какой же ты глупец!       На лице Эйриса вновь возник обезьяний оскал. Король упивался своим красноречием и беспомощностью сына. Рейгару же было неприятно слушать речи отца о супруге и храброй девушке, которую он повстречал на турнире. Он с трудом, превозмогая муки боли, выдавил лишь два слова:       — Отец мой…       Отмахнувшись рукой от слов сына, Эйрис приблизился ближе, и его губы почти соприкоснулись с кожей сына. Он продолжил свою тираду:       — А теперь наивный глупец согласился на союз с этим презренным Ланнистером. Ты думаешь, он возведёт тебя на трон? Глупец! Решил бросить свою жёнушку и ту дикарку? Неужели нашему серебряному принцу стала по душе зеленоглазая Ланнистер? Её отец — этот стервятник — уже предпринимал попытки свести тебя со своей дочерью, но, как я вижу, этот жалкий тип и сейчас не прекращает пытаться. А ты — наивный и глупый мальчишка — рад выполнить его приказы. Ты ведь знаешь, что её отец грезит троном? Этот мерзкий тип вожделеет власти. Согласившись вступить в союз с ним, ты оказался бы у него в руках. Незрелый мальчишка! Дракон не может быть тряпичной куклой!       — Отец…       — Хочешь наследника? Так ожидаешь обещанного принца? Или трон? Ха! — с презрением бросил король, откидываясь на спинку стула.       — Отец…       — Молчи, презренный! — крикнул на него Эйрис, размахивая руками. В глазах короля просыпалась скрытая доселе ярость, и, бросив на сына злобный взгляд, он вновь заговорил:       — Дом Таргариенов — это последние представители лордов-драконов, в чьих венах течёт валирийская кровь! Кровь Дракона! Только мы должны восседать на троне, только наша кровь! Знаешь ли ты, неразумное дитя, почему наши предки предпочитали сочетаться браком только с близкими родственниками? — злобно бросил Эйрис.       — Вы ведь не за этим пришли? — устало прошептал Рейгар, судорожно делая вздох.       Улыбка короля стала ещё более высокомерной, когда он услышал вопрос сына. Эйрис удобно устроился на стуле, свысока глядя на раненого Рейгара, полулежащего на кровати. После минутного молчания король снова заговорил, и в голосе правителя звучали превосходство над сыном и равнодушие к его мукам, смешанные с нотками ехидства.       — Я не просто так собрал всех этих лордов. Все эти высокомерные лицедеи собрались здесь ради того, чтобы преклонить колено и произнести клятву верности моему наследнику. А кто же этот наследник? — наигранно спросил Эйрис у сына.       — Вы решили сделать своим наследником Визериса, так почему вы спрашиваете меня об этом и почему вы решили спасти мне жизнь?       — Глупый мальчишка должен был получить урок и усвоить его. А сделаешь ли ты это, мы посмотрим… Великие Мейстеры прибыли в столицу не для того, чтобы зафиксировать эти клятвы. Хватило бы и это старого ворчуна.       — О чём Вы?       — Я сделаю тебя наследником престола, но ты должен будешь выполнить обязательства перед своей сестрой, которые были даны тобой в твои девять лет. И, возможно, я передам тебе трон, когда родится твой первый наследник от неё.       Рейгар вспомнил свою сестру, и его сердце болезненно сжалось при мысли о ней.       — Она ещё не готова и только недавно вернулась… — Рейгар прервался, на губах застыли слова, которые так и не сорвались с них. Судорожно вздохнув, принц спросил: — А если я не исполню обещание?       — Ты отречёшься от всех прав на престол и отправишься на Стену. Станешь одним из дозорных, которые так тебе нравятся, составишь компанию своему двоюродному прадеду. Твоя дочь будет отдана в септы на воспитание. Если родится мальчик от дорнийки, то когда он подрастет, то отправится к тебе на Стену, отрекаясь от всех прав на престол. Если же девочка, то она разделит свою судьбу со старшей сестрой.       — Какая судьба будет у Шейны?       — Визерис ещё маленький для неё, а пока возле твоей сестры ошивается тот мальчишка… — презрительно отозвался Эйрис об Эйрионе, — Она выйдет замуж за Велариона. Хоть вы и были рождены в один год, он поумнее тебя оказался. Я дам ему развод, который он так желает.       — Если я женюсь на Шейне, то мои дети от первого брака будут следовать впереди очереди.       Король надменно расхохотался и скабрёзно ответил на вопрос:       — Ты ведь много книг прочитал? Выпутаешься, — брезгливо ответил Эйрис, вставая с кресла, и бросил на напоследок: — У тебя есть время на раздумья до окончания турнира. Ты должен дать мне свой ответ в последний день. Тогда решится твоя судьба и судьба твоих детей. И ещё кое-что… — Эйрис сделал паузу, затем продолжил: — Твоя сестра должна выйти за тебя по любви и с её согласия.       Король вышел из покоев, оставляя измученного принца одного в комнате. Рейгар, обессиленный мучительной болтовнёй отца, закрыл глаза и быстро провалился в сон. Однако, вместо утешения во сне, его мучили кошмары, терзавшие его разум. Ночью Рейгара охватила жестокая лихорадка, усугублявшая его страдания.

***

      Шейна, одетая в в ярко-красное платье, которое струилось при каждом её движении, ворвалась в свою спальню. Войдя, она сбросила атласные туфельки, небрежно оставив их разбросанными по ковру. За принцессой последовала служанка Джози.       — Помогите мне снять платье! Оно такое неудобное! И дышать тяжело! — взволнованно произнесла принцесса, тяжело дыша. — Хотя… Пока не надо!       Девушка внезапно подбежала к зеркалу. Стоя перед ним, Шейна ещё раз внимательно рассмотрела своё отражение. Облегающий лиф с вырезом в виде сердца открывал шёлковую сорочку, подчёркивая её точёную фигуру. Рукава сначала плотно обхватывали её стройные руки, а затем изящно расширялись от локтей. Алый пояс, сочетающийся с великолепным платьем, подчёркивал её тонкую талию, добавляя элегантности. Пышная юбка придавала Шейне величественный и неземной вид. Хотя платье ей показалось изысканным, оно оказалось весьма обременительным и тесным.       — Какое же оно красивое! — восхищённо воскликнула девушка, красуясь перед зеркалом.       Её волосы рассыпались по плечам и мягкими волнами ниспадали на спину. С сияющей улыбкой она провела пальцем по локонам, украшенным мелкими цветами, золотыми и серебряными нитями. Девушка наклонила голову, любуясь тем, как вечернее солнце проникло в её покои через окна, отбрасывая мягкие лучи, ласкающие её волосы и заставляющие их переливаться золотом и серебром. Шейна, смущённая своим видом, заправила прядь волос за маленькое ушко. Она на мгновение увидела в зеркале уродливый шрам, пересекающий её щеку. Шейна разочарованно вздохнула и позвала служанку.       — Сейчас же снимите с меня это платье! Оно правда неудобное! Дышать невозможно! А этот подол ужасен! Пока поднималась, несколько раз чуть было не упала! — раздражённо причитала девушка.       — Не волнуйтесь, принцесса Шейна. Сейчас мы освободим вас из плена.       — Быстрее, быстрее! Я еле дышу!       — Принцесса Шейна, как только вы привыкнете к такому покрою платьев, оно вам непременно понравится, — заверила Джози, бережно снимая облачение.       — Как можно привыкнуть к недостатку воздуха? Грудь ведь сильно сдавливает! Я даже не знаю, как я дожила до конца этого турнира!       — В следующий раз немного ослабим ленты вашего корсета. Тогда привыкнуть вам будет легче.       — Думаешь?       — Да, — заверила служанка, снимая с девушки корсет.       — Я дышу! Как хорошо! Я свободна! — радостно воскликнула Шейна, делая глубокие вдохи и наслаждаясь вновь обретённой свободой.       Джози хихикнула и подала ей платье простого покроя.       Пока Шейна переодевалась, Эйрион уже сменил свою парадную одежду, украшенную цветами дома Веларионов, на более повседневный наряд и теперь терпеливо ждал девушку на софе. Когда входная дверь распахнулась, в комнату тихо вошёл Варис. Сразу заметив молодого человека, он вежливо поклонился.       В тот момент, когда Варис обратил своё внимание на Эйриона, на губах евнуха заиграла слащавая улыбка. Застигнутый врасплох этим неожиданным гостем, Эйрион быстро встал с дивана, и его рука инстинктивно потянулась к кинжалу, спрятанному под слоями его плаща. Бросив презрительный взгляд на обрюзгшее лицо Вариса, юноша с отвращением отшатнулся, почувствовав тошнотворный запах, исходивший от евнуха. Прежде чем Эйрион успел хотя бы сформулировать вопрос: «Почему он здесь?», Варис опередил его:       — Наверняка тебе интересно, почему я здесь? — спросил Варис, и в его голосе прозвучала нотка лукавства. — Разве принцесса не сообщила вам, что желает меня видеть?       — Чего ты хочешь? — презрительно ответил вопросом на вопрос Эйрион.       — Молодой человек, вам следовало бы проявить некоторую вежливость, — вкрадчиво промолвил Варис, делая шаг ближе к Эйриону, который инстинктивно отступил назад, держась на безопасном расстоянии от Паука. Нервно поправляя накинутый на плечи плащ, Эйрион спрятал шею под его складками.       — Я не собираюсь проявлять вежливость к беглому рабу, — высокомерно заявил Эйрион.       — Молодой господин, — начал Варис с напускной нежностью, — Вы здесь одни, и было бы неразумно наживать себе врагов на незнакомой территории. Я любезно советую вам воздержаться от упоминания рабов в своих речах, учитывая, что вы сейчас находитесь в Вестеросе.       — Не смей указывать мне, что делать. Ты угрожаешь мне? — вызывающе поинтересовался Эйрион.       — О! Что вы! У меня не было такого намерения. — уголки губ Вариса слегка поднялись, –Вы слишком юны, а молодость слишком безрассудна и самонадеянна. Как я вижу, в вас течёт горячая кровь, и вы можете наделать много глупостей. Я же хочу, чтобы вы избежали их. Ваша глубокая привязанность к принцессе, как, впрочем, и её к вам, не ускользнула от её отца. Вы, наверное, догадались, что король не рад вашему присутствию? Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы вернулись к себе на родину и сохранили вашу жизнь.       — Как ты смеешь?! — голос Эйриона дрожал от гнева, и ненависть горела в его глазах.       Молодой человек сжал рукоять кинжала, готовясь нанести удар в любой момент. С презрительной усмешкой юноша ответил:       — Сейчас ты можешь занимать высокое положение при короле, считая себя лордом, но никакие титулы не смогут изменить твою жалкую натуру. Ты родился рабом, рабом и останешься. Как ты стал беглым? Неужели ты убил своего хозяина? — спросил Эйрион голосом, полным презрения, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Люди вроде вас готовы на всё ради горстки монет. Добродетель и благородство — чужие понятия для таких, как вы. Вы родились с «нечистой» кровью, и именно так вы сгинете. А теперь оставь меня в покое. У меня нет ни желания, ни намерения продолжать этот разговор с беглым рабом.       Лукавая улыбка пробежала по лицу евнуха, когда он сложил руки на животе и слегка наклонил голову в сторону.       — А что ты будешь делать, когда девушка выберет кого-то, кроме тебя? — с лёгкой усмешкой в голосе начал Варис, внимательно следя за каждым движением на лице юноши, — В ней течёт королевская кровь, кровь дракона, которую ты тайно жаждешь, не так ли? Она подобна бутону цветка, готовому распуститься под первыми лучами солнца. Многие мужчины готовы ради неё на всё. Более того, как вы видели на пиру и турнире, кровь валирийцев всё ещё живёт в Вестеросе. Её брат — принц королевского происхождения, наследный принц, о котором мечтает каждая леди в Семи Королевствах, и лорд Приливов — дамский угодник, который уже вскружил немало прелестных головок. Поверьте мне, лорду Велариону не составит труда это сделать. И когда она выберет одного из этих мужчин, что вы будете делать? Забытый всеми, здесь, на чужбине, где нет ни одного знакомого вам лица, где вас будут окружать только враги.       На мгновение лицо Эйриона побледнело, его глаза отчаянно искали утешения в безмолвных стенах комнаты. Этот разговор выбил его из колеи, как никогда раньше. Он всегда был смышлёным в своих ответах, но теперь его мысли ускользали от него, заставляя его впервые в жизни чувствовать себя потерянным.       С милой улыбкой евнух снова заговорил:       — Возможно, принцесса действительно выберет лорда Велариона, — предположил он, — Выход замуж девиц Таргариенов за дом Веларионов не является чем-то беспрецедентным. Подумайте об этом, молодой господин. А теперь я оставлю вас наедине с вашими мыслями.       Слегка поклонившись, Варис передал Эйриону свиток и исчез в дверном проёме. Измученный, юноша рухнул на диван, и его рука со свитком небрежно приземлилась на подушку. Пергамент выскользнул из его руки и упал на пол, закатившись под диван. Голова Эйриона низко опустилась, и он принялся рассеянно теребить складки своего плаща. Он не мог понять, почему разговор с Варисом так глубоко ранил его; он не мог найти ответ на этот вопрос.       Дверь скрипнула, и в проёме появилась Шейна. Её улыбка быстро исчезла, когда она увидела Эйриона в его удручённом состоянии. Наклонившись к нему, она нежно положила свою руку на его, останавливая её бессмысленные движения.       — Эйрион, — тихо позвала Шейна юношу по имени.       Эйрион не ответил ей.       — Что с тобой? — обеспокоенно спросила девушка, пытаясь достучаться до него.       Эйрион повернулся к Шейне, и глаза их встретились.       — Всё нормально, — отрешённо произнёс Эйрион, собираясь с мыслями, — Что-то случилось?       Эйрион хотел побыстрее стереть слова Вариса из своей памяти, но они глубоко засели в ней, преследуя его мучительным страхом перед далёким будущем, а может быть, и не таким уж далёким. Слова евнуха поразили его до глубины души, словно они нанесли ему верный удар в сердце, загнав кинжал по самую рукоять в грудь. Необдуманный шаг юноши мог привести к плачевным последствиям не только для него самого, но и для его отца, и его рода. С натянутой улыбкой, скрывающей его внутреннее смятение, Эйрион, изображая беззаботность и небрежность, заметил:       — Ты хотела проведать своего брата. Пошли.       Эйрион, собравшись с силами, поднялся со своего места, слегка покачнулся и только благодаря силе воли вновь обрёл контроль над собой. Девушка с беспокойством следила за другом, не понимая, почему в нём произошли такие перемены.       Вместе они шли по секретным туннелям, спрятанным в стенах замка. Шейна пыталась поговорить с юношей о случившемся, но он не желал поведать ей о том, что произошло. Это опечалило девушку, она почувствовала, как между ними растёт невидимая стена, грозящая разлучить их связь. Сама мысль об этом тяжело давила на её сердце, разрывала его. Эйрион был не просто тем, кому она доверяла и кого любила, но и тем, кто стал её миром за то время, проведённое в доме юноши. Внезапно остановившись, Эйрион протянул руку и схватил Шейну за запястье, отчего заставил её обернуться и с удивлением посмотреть на него.       — Почему ты остановился?       — Слышишь?       — Что я должна слышать? — недоумённо спросила Шейна.       — Какой-то шум.       Эйрион определил направление и указал путь рукой. Туннель впереди разветвлялся на несколько коридоров. С любопытством и растерянностью юноша выбрал один путь, руководствуясь загадочными звуками. Шейна, озадаченная поведением друга, покорно последовала за ним. Когда они уже приближались к месту назначения, девушка услышала слабые звуки, от которых её сердце замерло в тревоге. Чем ближе они подходили, тем больше Шейну охватывал страх.       Наконец, двое друзей предстали перед массивной стеной, скрывающей ужасную тайну, известную только жителям древней твердыни. Мурашки побежали по спине девушки, и холодный ужас застыл на её лице. Она изо всех сил пыталась отдышаться, когда её охватили отчаяние и ужас, всплывшие на поверхность похороненных воспоминаний. Сквозь дымку она едва различила имена отца и матери. Обессилевшая, Шейна рухнула на холодный каменный пол туннеля. Эйрион с беспокойством склонился над ней, обвиняя себя в своих импульсивных действиях. Он нежно коснулся дрожащей девушки и ощутил, что её кожа была холодной, как мраморная статуя. Поставив подсвечник на каменный пол, он обнял свою расстроенную подругу, нежно погладив её по голове.       — Шейна, возможно, нам следует повернуть назад. Мне не следовало… — слова Эйриона затихли, когда он понял, что не может до неё достучаться.       Они остались сидеть в тёмном и грязном коридоре, окружённые тишиной, пока доносившееся из-за толстой стены эхо не стихло. Свеча на полу начала дымить, её пламя постепенно угасало. В конце концов, Шейна пришла в себя и оттолкнула печального молодого человека. Забыв о своём первоначальном намерении, она начала лихорадочно искать вход в комнату. Эйрион смотрел на неё с грустью. Как только Шейна нашла рычаг, открывающий дверь, рука Эйриона остановила её.       — Отпусти! — яростно крикнула Шейна.       С внезапным приливом силы девушка толкнула Эйриона в грудь, но, несмотря на сопротивление, он держал её за руку, не давая ей привести в действие механизм, отделявший туннель от комнаты.       — Если я позволю тебе сделать это, ты совершишь ошибку… — предупредил Эйрион, и его голос был полон беспокойства.       — Но там моя мать! Ей больно! — умоляла Шейна, её голос дрожал.       Гнев, охвативший её несколько мгновений назад, исчез, сменившись слезами, текущими по её щекам и падающими на грудь.       — Ты сейчас ничего не сможешь сделать. И у тебя были другие планы, — твёрдо ответил Эйрион. — Но как только появится возможность, я обещаю, что помогу тебе.       Измученная, Шейна опустила руку и отвернулась. Она поплелась назад, спотыкаясь на неровной поверхности каменного пола. Эйрион глубоко переживал за девушку, да и сам был потрясен только что услышанным. Раны в его душе открылись вновь, и сердце снова стало кровоточить. Каждый шаг и каждая мысль раскрывали тайны его прошлого, спрятанные глубоко в его сердце. Весь этот день был наполнен тягостными для юноши событиями. Тот, кто не имел ничего общего с этим миром Вестероса, был втянут в него волей судьбы. На чужбине вновь обнажились его раны, которые успели зажить с появлением вспыльчивой и бойкой девочки, способной осветить своей улыбкой его день.       Шейна вновь оказалась в знакомом туннеле, и перед ней возникла дверь, за которой скрывались покои её брата. Девушка прильнула к стене, поняв, что по ту сторону стояла тишина. Она открыла потайной проход и, оглядевшись, осторожно вошла в комнату принца.       Шейна успела подбежать к двери и воспользоваться задвижкой, перед тем, как дверная ручка начала дёргаться, а за дверью послышался чей-то недовольный голос.       «Успела!» — пронеслось в голове принцессы.       Эйрион тем временем подошёл к кровати принца, который был охвачен сильнейшей лихорадкой. Рейгар тяжело дышал, на его лбу выступили крупные капли пота, губы шевелились, но ни одно слово не слетело с них, и только жалобные стоны вырывались из глубины его груди.       — Как он? — спросила Шейна, подходя к постели кронпринца.       — Состояние оставляет желать лучшего. Ему нужен правильный уход иначе… — произнёс Эйрион, внимательно осматривая Рейгара.       — Мы не сможем перенести его к нам. А просить кого-то об этом я не хочу, да и опасно.       — Тогда, может, не надо ничего делать? Пусть о нём позаботятся другие.       — Он мне нужен живым, а не мёртвым. Это слишком лёгкая смерть для него, — презрительно бросила Шейна, смотря на бледное лицо брата.       — Не сказал бы, что лёгкая…– сочувственно произнёс юноша.       — Смерть всегда является концом. Сможешь вылечить его?       Эйрион кивнул, завязывая окровавленную повязку на плече Рейгара.       — Только мне нужно, чтобы он находился под моим присмотром. Сможешь организовать?       — Это мы сейчас проверим!       Шейна подошла к двери и прислонилась к ней. Она услышала недовольное бормотание и отодвинула засов. Дверь распахнулась и захлопнулась вновь. Острое лезвие впилось в шею Ричарду, который влетел в комнату. Он застыл в проходе, держа в руке стакан, наполненный маковым молоком.