Секреты, что я прячу

      - Брат, - сказал Ванцзи, добравшись до ханьши. - Нам надо поговорить, это срочно.       Примерно через минуту Лань Сичэнь открыл дверь. У него было осунувшееся лицо, а одет он был только в свою внутреннюю мантию. Его глаза запали, а цвет лица имел жуткий серый оттенок. Ванцзи не мог этого вынести, видя, что его брата так терзают чувства вины и грусти. - Ванцзи, - поздоровался Сичэнь усталым голосом. - Проходи.       Внутри ханьши едва горел свет, чувствовался слабый затхлый запах. Ванцзи вздохнул. Когда-то покои его брата были светлыми и уютными. Были местом, наполненным радостью, каким был сам Сичэнь.       Был. Эти слова задели что-то внутри Ванцзи.       Его брат был сильным и жизнерадостным.       Его отец был живым.       Вэй Ин был невинным и счастливым.       Заклинательский мир был лучшим местом. - Зачем ты пришёл ко мне, Ванцзи? - спросил Сичэнь, садясь, его движения были медленными и тяжёлыми.       Ванцзи вздохнул, садясь на место, указанное его братом. - Брат, пожалуйста, подумай о том, чтобы покинуть уединение. - Ванцзи, мы говорили об этом, - Сичэнь закрыл глаза. - Я... я не могу вернуться, будто ничего не случилось. - Брат, пожалуйста, - взмолился Ванцзи. - Мир заклинателей в смятении, и я не могу справиться с этим без тебя на моей стороне. Особенно теперь, когда даже Вэй Ин... - у него перехватило дыхание, когда он подумал о состоянии Вэй Ина. - Мне жаль твоего мужа, но я действительно не могу вернуться, Ванцзи. Пожалуйста, пойми. Я не могу избавиться от чувства вины за все свои неправильные поступки. За смерть моих названых братьев. - Брат! - в отчаянии воскликнул Ванцзи. Он почувствовал, как на глаза навернулись слёзы, но он всё равно продолжил: - Тогда как же я? Я тебе настолько безразличен? - Ванцзи... - Мой муж лежит в лечебном крыле, и нет никаких признаков того, что он скоро очнётся. Причина, по которой он в таком состоянии - поведение людей в моём собственном ордене. Старейшины, которых я раньше уважал, и адепты, с которыми я раньше общался. Я отвернулся от дяди и больше не разговариваю с ним. Если этого недостаточно, проклятие убивает заклинателей, и все требуют от меня ответов. Только вчера все адепты и Старейшины, которых я наказал, пострадали от этого проклятия, и теперь вину возлагают на моего мужа! - к концу своей тирады Ванцзи почувствовал, как по его щекам всё же начали течь слёзы. - Ванцзи! Что ты имеешь в виду, говоря, что Старейшины и адепты пострадали? - спросил Сичэнь с удивлением и беспокойством. - Это значит, что все они сперва изувечили себя, а затем покончили с собой, - Ванцзи взглянул на шокированное выражение лица Сичэня. - Ты не единственный человек, раздавленный чувством вины, брат. У меня болит сердце, когда я думаю о боли и несчастье Вэй Ина. Когда я вижу тебя. Я понимаю твои чувства, но в смерти твоих названых братьев не было твоей вины, брат.       Ванцзи встал и развернулся, чтобы уйти. - Брат может думать о тех, кто ушел, и забывать о тех, кто ещё жив. Но я не могу этого сделать. Я должен защищать весь мир. Я, пожалуй, пойду.       Чувство вины Ванцзи удвоилось, когда он увидел подавленное выражение лица Сичэня. Тем не менее, стресс и напряженность последних дней сказались на нём, и он не обернулся, чтобы извиниться. Он вытер следы слёз и решительно направился к Главному павильону.       Теперь у него был муж, находящийся без сознания, о котором нужно было позаботиться, и мир, охваченный волнением, который нужно было успокоить.       Когда Ванцзи вернулся в Главный павильон, он увидел, что Цзян Чэн и Не Хуайсан всё ещё были в Облачных Глубинах. Они горячо обсуждали сложившуюся ситуацию. - Ханьгуан-цзюнь, - поприветствовал его Не Хуайсан, когда тот присоединился к двум другим мужчинам. Цзян Чэн же лишь кивнул. - У кого-нибудь из вас есть какая-нибудь информация? - спросил Ванцзи, глядя на них двоих. Не Хуайсан выглядел нервным, в то время как Цзян Чэн издал сердитое свирепое рычание. - Нет, гуй побери! - прорычал Цзян Чэн. - Ничего! Такое проклятие вообще существует?! - Должно существовать, - вздохнул Ванцзи. - Я бы очень хотел, чтобы Вэй-Сюн был здесь, - пробормотал Хуайсан. - У него всегда были ответы на все вопросы.       Цзян Чэн нахмурился. - Конечно, он настолько же умён, насколько и глуп. Но эти грёбаные придурки, они все тоже винят во всём А-Сяня! Как, гуй побери, он может быть в этом виноват?!       Он буквально кипел от злости. Когда двое других не согласились с ним вслух, он моргнул и поднял глаза. - Что? Вы думаете, он имеет к этому какое-то отношение?       Не Хуайсан нерешительно кивнул и неуверенно заговорил: - Разве вы не видите связи, Лидер ордена Цзян?       Глаза Цзян Чэна сузились, и он свирепо посмотрел на Хуайсана, заставив упомянутого отпрянуть. - Что, гуй возьми, это значит? - Лидер ордена Цзян! Я пытаюсь сказать... - пробормотал Хуайсан. - То, что сказал тот заклинатель, имело смысл, - сказал Ванцзи. - Все заклинатели, которых затронуло проклятие, оскорбляли Вэй Ина как в его прошлой жизни, так и после воскрешения. Адепты Цзинь. Адепты Лань. Старейшины Лань. - Это... – начал было Цзян Чэн, но затем резко замолчал, обдумывая сказанное. - В этом есть смысл... - Я не говорю, что Вэй-Сюн наложил это проклятие. Но оно так или иначе связано с ним, - вздохнул Не Хуайсан.       Как раз в тот момент, когда Ванцзи собирался ответить, в комнату ворвались Сычжуй и Цзинъи, сжимая в руках книгу. - Что... - А-Ди! Возможно, мы кое-что нашли! - Сычжуй тяжело дышал.       Трое лидеров жестом подозвали двух парней и освободили место для огромного фолианта. - Смотрите - Цзинъи указал на определённую страницу, его глаза расширились. - Может ли это проклятие быть делом рук этой богини?       Глядя на иллюстрацию, Ванцзи становился всё более и более напряжённым. Парни показывали изображение Богини Лэй Цинъян. Богини, уничтожившей целую деревню в ярости, и уничтожение было очень похоже на серию самоубийств, что происходит сейчас. История эта произошла больше столетия назад. Она не слишком распространена, поскольку Богиня была известна своим добрым сердцем и красотой, которые скрывали её жестокую и безжалостную сторону.       Ванцзи уставился на иллюстрацию. Она идеально передавала двойственную природу Богини.       На одной стороне иллюстрации Богиня улыбалась, её голубые глаза сияли, а лицо сверкало, обрамленное струящимися чёрными волосами. В руке она держала белый лотос , её белое платье развевалось.       На другой стороне её глаза были чёрными с золотым отливом, лицо искажала ухмылка, а в руке она сжимала жёлтую гвоздику. Её чёрное платье контрастировало с белым платьем.       В обоих образах она была красавицей. Но в одном она внушала тепло и любовь, в то время как в другом вселяла ужас.       Лэй Цинъян. Богиня человечества. И как человечество, она была двойственной силой. Ангел и Демон.       Ванцзи сглотнул. Были ли его подозрения верны?

***

- Моя госпожа, вы убили около сотни заклинателей! Пожалуйста, разве этого недостаточно, чтобы утолить вашу жажду мести? - взмолился один из голосов. Он принадлежал девушке.       Лэй Цинъян рассмеялась, её глазах был жестокий блеск. - Нет. Я не успокоюсь, пока они все не погибнут. Пока я не искореню всех этих неправедных заклинателей, которые отравляют жизнь человечеству. - Моя госпожа! - запротестовал голос, прозвучавший ранее. - Не все причиняли боль Вэй Ину! Есть невиновные. Пожалуйста, попытайтесь понять! - Волновало ли их, когда они охотились и убивали Вэй Ина, хотя он был невиновен? Волновала ли их правда? Говорил ли кто-нибудь из них за него? Разве все они не сыграли свою роль в его гибели? Почему я должна беспокоиться о них? Я не остановлюсь, пока не отомщу за Вэй Ина.       Она ушла, её черное платье развевалось за ней. - Ты должна понимать, - обратился другой, мужской голос, к обеспокоенной девушке. - Она в ярости. - Настолько сильной, чтобы убивать невиновных? - В данный момент она не Богиня человечества. Она скорбящая мать, чьё дитя обижали снова и снова. - Горе матери - это не то, к чему следует относиться легкомысленно. В своём гневе она, не колеблясь, может сжечь мир дотла.