***
В этот раз он просыпается не от собственного крика, а кто-то вырывает его из сна, словно тонущего человека затаскивают на лодку. И дышит Юджи также загнанно, словно весь воздух в мире закончится, если не вдохнуть сейчас поглубже. Он пытается нащупать борт этой самой лодки, и натыкается на руки. Его держат за плечи, и перед ним лицо Фушигуро. — Ты не просыпался, — говорит одноклассник чуть хриплым голосом. Казалось, он только выскочил из кровати — волосы вновь прилизаны на одну сторону, глаза чуть покрасневшие, и смотрит цепко, словно пытается найти ответы на все загадки природы в лице Итадори. — Прости, я не хотел доставлять неудобства, — неловко улыбается новенький. Ты — неудобство. Фушигуро качает головой, всё ещё стискивая плечи и нависая над Итадори. Остатки сна покидают последнего. Он не знает, в какой момент стал сжимать запястья одноклассника. Его лицо не краснело так быстро и сильно с тех пор, как он на спор съел банку перца чили. Он ослабляет хватку, и Фушигуро тут же отворачивается, убирая руки, и мигом уходит на кухню. Требуется пара лишних минут под холодным душем, не ясно, чтобы проснуться или сбить смущение. На кухне Фушигуро уже рассыпает чай по чашкам. — Можно я приготовлю дораяки ? — топчется у холодильника новенький. Взгляд одноклассника направлен не на него, а куда-то за спину. Снова. Итадори оборачивается, но ничего не видит. — Ничего нет для начинки, — Фушигуро переключает своё внимание на чайник. — Я… просто сделаю панкейки. Одноклассник пожимает плечами, и это похоже на согласие. Они находят миксер чересчур дорогой фирмы, и Фушигуро говорит, что понятия не имеет откуда он здесь. Но благодаря этому белки и желтки в отдельных мисках сбиваются за минуту, а через десять Итадори уже выкладывает пышные панкейки на тарелку. Фушигуро находит мёд, и такой завтрак точно может вызвать диабет. Лучше и не придумаешь. — У вас так много кухонной техники! — восхищается Итадори, пожелав перед этим приятного аппетита. — Я увидел даже лапшерезку! — он съедает панкейк целиком и обжигает себе язык. — Кфто-фто гофовил? — шепелявит он и вскакивает за стаканом воды. — Цумики, — тихо отвечает Фушигуро. Итадори думает, что лучше бы сжёг себе язык. — Она тоже вкусно готовила. В этот раз Итадори даже не видит смысла скрывать, что покраснел. А вот Фушигуро бледнеет, и утыкается взглядом в тарелку, впопыхах доедая второй панкейк. До самой школы они не разговаривают, и стараются не пересекаться взглядами. На заднем дворе они встречаются с Инумаки, Кугисаки и Маки, которые спрашивают про дело со вчерашним оккультным обрядом. — Годжо не было дома, и он меня сбрасывает, — Фушигуро прячет руки в карманах формы. — Пойду в участок после занятий. Инумаки перебивает его, и Кугисаки эхом повторяет, по всей видимости, его слова: — Да, мы не можем сидеть сложа руки. Ещё раз поговорим с Дзюнпеем? Поскольку лучше идею никто не предложил, останавливаются на этом. Вот только сразу после первого урока операция «В поисках Дзюнпея» терпит крах — его одноклассники говорят, что в школе парень не появлялся. — Его мама работает в банке, — сообщает им староста первогодок и вежливо просит выйти из класса, потому что не может послать старших. Итадори хлопает себя по лбу, когда они выходят в коридор: — Дедушкина ячейка в банке! — восклицает он. — Отлично, — Маки поправляет очки. — Вы с Фушигуро пойдёте в банк, потом в участок. Утахимэ заподозрит что-то, если мы опоздаем с Кугисаки. Инумаки? Парень покачал головой, и показал пальцами цифры «семь» и «одиннадцать». Кажется, без помощи пропавшего Оккоцу единственный сетевой комбини нуждался в постоянной помощи. Вот только Фушигуро лишь помрачнел от этих новостей. — Фушигуро, — Маки хлопает его по плечу. — Я знаю, что у тебя сегодня подработка и ты не успеешь к Цумики-тян… — Оккоцу-семпай не должен повторить её судьбу, — он повёл плечом, и девушка отошла. Банк находился в здании торгового центра «Гнездо». Итадори думал, что в таком маленьком шахтёрском городке торговый центр будет просто рядом магазинов с товарами чуть подороже чем на рынке. Но это здание не уступало токийским моллам, с блестящей плиткой, иностранными брендами и цветастыми экранами. Здесь была толпа людей в школьной форме и дорогих костюмах. Кажется, «Гнездо» собирало всех, кто не хотел отдыхать в баре «Гарпия». — Что за спонсоры у Каго? Здесь есть кинотеатр? — Итадори донимал одноклассника расспросами. — Небольшой, — скупо отвечали ему. — Торговым центром и отелем владеет госпожа Мей Мей. Судя по тону Фушигуро её, как минимум, уважал. Дедушка всегда говорил аккуратно относиться к людям с деньгами. — Она Зенин? — не унимается Итадори, пока они спускаются на нижний этаж. — Вы постоянно про них говорите. — Нет, она не из их клана, — Фушигуро кривится. — Зенин владеют шахтой и всей землёй. Политика. — А как Оккоцу-кун мог быть связан с политиками? И вы думали, что они меня подослали… тут что-то незаконное происходит? Они ступили с эскалатора, когда Итадори закончил поток мыслей, и даже опомниться не успел, как его прижали к колонне. — Ай! — Либо ты всё же притворяешься, — Фушигуро держал его за ворот толстовки. — Либо слишком много думаешь для дурака. Когда хоть кто-то начнёт ему доверять? Вроде всё решили, сколько он ещё раз должен доказывать свою невиновность? Признай, что ты здесь лишний. Такие мысли кошками скребли в душе. — В чём проблема? — искренне не понимает Итадори. — Зенин убьют любого, кто даже подумает лишнее о них! — как никогда ярко злился одноклассник, перейдя на шёпот. А, вот в чём дело. Весь боевой настрой слетел как по щелчку пальцев. — Я буду в порядке, не переживай. — Ты… — тёмные глаза округлились. — Я не переживаю! Смех Итадори заставил всех посетителей обернуться, за что Фушигуро не сильно ударил его в плечо. Новенький наигранно ойкнул и пошёл следом за одноклассником. В отделении банка их встречал охранник с залысиной, строгая бабуля на кассе, хлипенький банкомат и в глубине как раз сидела молодая женщина с аккуратным каре, такие всегда кредиты выдавали. Она улыбнулась и Фушигуро быстро рассказал, что оставили в наследство ячейку в банке. Итадори протянул своё удостоверение личности, и взгляды парней были направлены на бейджик с фамилией «Ёшино». Кажется, у Дзюнпея была такая. Неужели они попали на смену его мамы? — Сейчас система загрузится, — она стучала ногтями по клавиатуре. — Извините, а вы не знаете почему Дзюнпея сегодня в школе не было? — спросил Итадори. Он сразу получил тычок локтем в бок, и грозный шёпот Фушигуро: «Нельзя было аккуратнее?». — Дзюнпея? — удивилась женщина. — А вы кто? — Мы- — Знаете, его просто часто задирают, — Итадори перебил Фушигуро, — и мы подумали, вдруг что-то случилось? Судя по реакции женщины она слышала об этом впервые. Точнее, она всегда это знала, но лишь сегодня убедилась в своей правоте. Дежурная улыбка банковского работника надломилась. — Он часто не ночует дома, я привыкла. Говорил, что помогает с работой этому пареньку… Оккоцу? Вы у него не спрашивали? — Но ведь он- В этот раз уже Фушигуро перебил Итадори: — Что с ячейкой? — серьёзно спросил одноклассник. Ёшино-сан словно вспомнила как дышать, машинальные рабочие действия будто вернули ей контроль. Она долго смотрела в экран компьютера, пока наконец не рассмеялась: — Как же я могла забыть! Гето-сан забрал содержимое ячейки ещё утром. — Что? — в унисон спросили старшеклассники. — Сказал, что нужно для расследования какого-то дела, нам пришлось отдать. Там был… какой-то лист с хайку, кажется. — Хайку? — дедушка не отличался любовью к поэзии. — Я не вглядывалась, но было красиво оформлено, по-старинному. Они распрощались, а точнее, вышли из отделения как неуклюжие пингвины, все в своих мыслях. Молчали вплоть до выхода на улицу, где нашли безлюдный угол фасада здания. — Над Дзюнпеем же издеваются? — спрашивает Итадори. — Почему его мама об этом не знает? — Это всё, что тебя волнует? — Фушигуро само олицетворение слова «недовольство». — Почему ты не дал сказать про Оккоцу-семпая? — Итадори почувствовал холод, и обрадовался, что всё ещё носил толстовку под школьным жакетом. — Потому что в Каго уже каждая собака слышала, что Оккоцу-семпай пропал. Даже с тем, что это не афишируют. А не знать о таком, работая в банке, где всегда сплетни… — Фушигуро протёр лицо рукой. — Она странная. И ты, кстати, тоже. — Хватит называть меня странным! — взмахнул руками Итадори. — Тебя не волнует, что Гето-сан забрал вещи твоего дедушки? Не оповестив тебя? Солнце уже было достаточно низко, чтобы окрасить парковку торгового центра в оранжевый. Скоро начнёт темнеть. Прошло всего пару дней, а как будто вечность, но Итадори ещё ни на шаг не приблизился к дому, где росли дедушка и отец. О ячейке он даже не вспоминал, пока в банк не пришлось идти. — Он говорил, что может забрать, если я не найду ключ… — Итадори разглядывал воронов на фонарных столбах. — Вдруг правда нужно для расследования? Со стороны одноклассника послышался тяжёлый вздох, а вместе с ним оповещение о телефонном сообщении. — Годжо написал, что они будут в участке через пару часов. Чёрт… мне пора в ветклинику. Итадори оживился при мыслях о животных. Кажется, что-то в его взгляде дало Фушигуро сразу понять — он хочет с ним. — Уверен, что не хочешь пойти уроки делать? — уточняет одноклассник. — А похоже? — натужно смеётся Итадори. — Но, если я там буду мешать… — Чосо-сан найдёт чем тебя занять.***
Всё это расследование действовало Годжо на нервы, а шутки про жертвоприношение куриц ради информации уже не казались такими смешными. Задача на день была достаточно простой — допросить Махито, а потом Ханами. Всю ночь они провели в полицейском участке, страдая над личностями подозреваемых. — Сугуру, знаешь, кого никогда нет в базах данных? — Годжо развалился на стуле в три часа утра, распивая четвёртую кружку гадкого кофе. — Преступников с властью, — ответил Гето, его волосы были похожи на воронье гнездо, так часто он запускал в них пальцы. — Именно! — Годжо хлопнул по столу. — А они не богачи и не связаны с правительством. Ладно, может за Ханами подтирают информацию заказчики, но этот Махито обычный медик, почему про него информации меньше, чем про Ю Бен Ына! — Сатору, — Гето посмотрел на него. — Ещё при расследовании дела Цумики-чан мы не нашли связи с религиозным культом. Он прекратил своё существование вместе с твоими родителями. Воспоминания эти были такими же желанными, как пробки или инфляция. Когда ты в средней школе узнаешь, что твои родители не просто бизнесмены, а лидеры оккультной секты — ты ощущаешь себя главным героем детективного триллера. А потом тела всей секты находят на вершине Вороньей горы. Итадори Васуке, формально взявший под опеку Годжо, занимался этим делом всю жизнь, но так и не узнал правды. Зато Годжо остался с кучей денег. — Сатору… — его лодыжки под столом коснулась чужая нога. Казалось, Гето хотел извиниться за брошенные слова. Наверно, Годжо отключился на какое-то время. — Да, Цумики похитили просто подражатели, — напомнил сам себе Годжо, никто из них до сих пор не верил в официальную версию. — Может, исследуем гору? А ещё лучше храм. — Но сначала навестим Махито, — оживился Гето, и улыбнулся. Годжо тут же забыл обо всём, что погрузило его в вязкое болото прошлого. В этот раз они вместе заехали в «Журавль» в первую минуту его открытия. Перепалка с владелицей Утахимэ, крепкий кофе и омлет помогли им вернуться в строй после бессонной ночи. В больницу приехали бодрые и готовые выбивать ответы даже у стен. Вот только Махито не было. — Он уже второй день пропускает смену, — пожала плечами тучная женщина на регистратуре. — Есть ли у вас его адрес? — улыбнулся Гето. Местом жительства значилась одна из квартир, которые Зенин сдают за низкую цену работникам шахты. Среди одинаковых дверей в жилом доме они нашли нужную квартиру. И снова бесполезно потраченное время — на стук им никто не ответил. — Взламываем? — довольно улыбнулся Годжо. — Нас когда-то посадят за это, — вздохнул Гето и протянул ему отмычку. Годжо чувствовал себя ребёнком, получившим первый подарок на день рождения. Вот только внутри подарочной коробки оказались фантики от конфет. Квартира была абсолютно пуста. Словно здесь никто и никогда не жил — голые стены, холодильник без намёка на еду, кровать без матраса. И всё серого цвета, словно эффект «сепия» наложили на помещение. — Я его ненавижу, — пнул Годжо ногой стену. — Он играет с нами. — Должно же быть что-то. И они находят. Разноцветные таблетки в вентиляции ванной комнаты. Годжо даже растерялся от причудливых форм — сердечки, звёздочки, мишки. Это было похоже на детские таблетки, но, скорее всего — это наркотики. И всё казалось издевательством. — Сугуру, поехали в больницу, — сжал пакет Годжо. — Отдадим таблетки Сёко на первичную экспертизу, а потом отправим в штаб. И поговорим с персоналом. — Поговоришь сам? — сжал его плечо Гето. — Я поеду в участок составлять отчёт. Годжо кивнул, не раздумывая. Он был благодарен, что весь этот бардак не ему описывать. В больнице бедные врачи и медсёстры остались под властью нервного спецагента. Вопросы были быстрыми и жёсткими. — Он хороший, правда! — хвалила Махито медсестра в возрасте. — Дал мне мазь и вылечил колено! — В обострение гриппа без него было не обойтись, — кивал врач. — Чаем всех напоил, на утро уже работали как новенькие. — Его компрессы вылечили моего ребёнка от пневмонии! Либо Махито был мошенником, либо клиентом спецподразделения противостояния оккультным силам. Нетрадиционная медицина — одно из худших, в чём могли провиниться оккультисты. Пообещать человеку вылечить рак, и вытягивать из него деньги. Придумать болезнь и убедить человека, что смертельный недуг исцелится эссенцией кедра. Но если он и правда владел знаниями другого уровня, которые практиковали в сырых подвалах, всё было намного хуже. Вот только наркотики тяжело вписывались в это. Продавал как добавки? Находил здесь наркоманов? Списывал лекарства? Слишком много вариантов. — Это… — Сёко смогла дать ответ только через два часа. — Я такой синтетике даже название не могу дать. Лучше отправь специалистам в штаб. Время до обеда Годжо провёл в поиске агента, который может забрать наркотики из рук в руки, ведь курьер такую посылку не примет. В обед он уже ныл Нанами на отвратительные способности их кофемашины. Гето сидел рядом и перешёл на чай. — Раз с Махито пока пусто, нужно выйти на Ханами, — Годжо протирал солнцезащитные очки. — Кстати, — Гето показал ему экран телефона. Сообщение от Хакари Кинджи гласило: «Она будет здесь в пять часов». Какой ответственный! Спецагенты переглянулись и взяли табельное оружие. «Гарпия» к пяти вечера была ещё пустой. В баре сидели лишь уставшие шахтёры или безработные алкоголики, а внизу, на ринге, собрался контингент, которому лучше не видеть лиц спецагентов. С наступлением ночи таких людей можно будет ловить за продажей оружия и торговлей запрещёнными веществами, поэтому мероприятия для них назначают на вечер. Каго — лучший город. Владелец ринга Хакари сидел в своём кабинете с игральными автоматами и терпким запахом сигарет. Его парень Кирара был рядом, одетый в полностью закрытый худи. Выглядели они как провинившиеся школьники перед дверью директора, куда-то испарилась вся спесь хозяев подпольного клуба. — Да не посадим мы вас в тюрьму, — протянул Годжо, останавливаясь перед двухсторонним стеклом. Он быстро отправил Мегуми сообщение, что через пару часов они будут в участке — старшеклассник сегодня звонил ему чаще, чем за всю жизнь. — Ханами будет на ринге? — Гето стал рядом, опираясь о перила. — Спарринг с Тодо, — подал голос Хакари. — Вы её задерживать будете? Хакари был умным — они лишь попросили докладывать о Ханами, а он уже сложил дважды два. Но спецагенты промолчали. Задерживать её тут было опасно, но упустить — ещё хуже. Через минут двадцать, когда Кирара заварил всем кофе, на ринг вышел старшеклассник Тодо, шире спецагентов вместе взятых, и женщина с короткой стрижкой. На ней были широкие штаны и топ, а руки обмотаны бинтами. На спине виднелась татуировка роз, но это не говорило о принадлежности ни к одной из банд. Она не значилась в базах военных, не была в списке охранных компаний, ни одного привода в полицию. Годжо ломал голову, он ненавидел, когда его водят за нос. Будто ему специально ограничивают зрение, но он чувствует, как в слепых пятнах ускользает самое важное. Предчувствие уже было с запахом дыма — совсем скоро он выйдет на лесной пожар. Бой был действительно достоин того, чтобы собраться практически днём. Ханами бросала громилу Тодо как пуховую подушку. Если Оккоцу общался с ней, просил ли уроков по борьбе? А может, он просил защиты? Удары Тодо, которые могли сбить с ног здорового мужчину, она играючи пропускала. Но в её стиле не было хитростей, все удары прозрачны, от них легко можно было уйти, но вот сила и скорость… — Сатору, — голос Гето вывел из гипноза, — ты не будешь с ней драться. — Я и не собирался, — лукавил спецагент. — Не стоит в этот раз, — отчего-то слишком серьёзен Гето. Спарринг длится два раунда, и побеждает Ханами. Это было похоже на избиение младенца, но оторваться слишком трудно. «Гарпия» точно сорвала сегодня куш на ставках. Кто-то из толпы порывается подраться с Ханами, но женщина качает головой и собирается на выход. — Ты — на главный, я пойду к чёрному входу, — вскакивает Годжо. — Не думаю, что именно сейчас стоит разделяться! — кричит ему в спину Гето. Годжо спускается вниз, опустив голову, чтобы хоть немного затеряться в толпе. Та скандирует имя женщины, поднимая руки, да и минимальное освещение в зрительном зале даёт возможность выйти на улицу незамеченным. Он прислоняется к стене, и долго ждать не приходится. Дверь скрипит, и ветер становится холоднее, когда гравий трещит под женскими ногами. Ханами словно чувствовала, или знала, что Годжо будет здесь. Закат отражается в её широко распахнутых глазах алым цветом, и в тот же миг она срывается с места. Но Годжо не стыдится жульничать, в его руке бита, которую он прихватил у входа. И он бросает биту в ноги женщины, попадая по галеностопам. Ханами спотыкается, но не падает, хотя это её не спасает. Годжо нагоняет подозреваемую и ударяет по задней стороне коленей. Гулкий удар о гравий, и он наступает женщине ногой на лопатки. — Я хотел просто с вами поговорить, к чему такая спешка? Отвлекаться было опрометчиво — женщине удаётся перевернуться, вцепиться в лодыжку спецагента и повалить на землю. Годжо упирается руками, не давая лицу разбиться о камни. Он перехватывает руку с перочинным ножом, и ударяет девушку по лицу, сам пропуская хук под дых. Их драка больше напоминает возню, ведь нельзя позволить оппоненту стать на ноги — ты тут же проиграешь. Ему удаётся прижать локтем горло, свободной рукой выкручивая женское запястье с острым ножом в грубых пальцах. Вот только одна проблема не даёт ему пошевелиться — Ханами выхватила пистолет из внутреннего кармана его пиджака. Дуло упирается в бок. И, как будто ситуация не могла стать хуже, выбегает Гето, а на фоне слышится гул сирены. — Брось оружие! — приказывает он, сам направляя на Ханами пистолет. — Не думаете, что родители заждались вас, Сатору Годжо? — впервые подала голос женщина. — Все были бы только рады. — Ты знаешь Оккоцу Юту? — Годжо выкручивает запястье до треска. — Вам его не найти, — без улыбки чеканит Ханами. Её голос с каждым словом становится бестелесным, а губы двигаются всё меньше, словно она кукла. — Опусти пистолет, или я выстрелю! — где-то за толщей воды кричит Гето. — С чего ты вообще взял, что можешь кого-то спасти? — заговорила женщина голосом двух девушек, которых Годжо подвёл. Аманай Рико и Фушигуро Цумики смеялись над ним. Тук-тук. И выстрел оглушил.***
Ветклиника была в пяти минутах ходьбы. Они спустились по дороге вниз, по правую сторону прошли мимо полицейского участка и уткнулись в двухэтажное белое здание с вывеской в виде собачьей лапы. Оно было скрыто за высокими соснами, и прежде Итадори даже внимание на него не обращал. На регистрации встречала улыбчивая девушка, и они прошли дальше по коридору, заполненному очередью из людей с клетками и переносками. Здесь были собаки, коты, даже попугаи. Запах соответствующий, но Итадори уже гладил за ушами трёх терьеров, которые сидели у ног бабушки. Фушигуро был занят тем, что коротко кланялся всем старшим, пока наконец из кабинета не вышел мальчик с огромным перебинтованным котом, и они зашли внутрь. Странный этот город, думает Итадори, но в весёлом смысле. Ветеринар в белом халате — молодой мужчина с жёсткими тёмными волосами, собранными в два пучка на голове. Поперёк его переносицы приклеен пластырь, и выглядит он так бледно, будто ему самому витамины не помешают. — Это кто? — встаёт он с места. — Итадори Юджи, — отвечает сам за себя новенький, кланяясь. — Я здесь недавно, напросился помочь Фушигуро. Взгляд врача недовольный, раздражённый, словно Итадори разрушил ему планы. От такого неуютно, но улыбке нельзя позволить дрогнуть. — Фушигуро, мне нужно с тобой поговорить наедине, — говорит Чосо-сан, так, что отказать нельзя. — Я тогда- Прежде чем Итадори успевает выйти, в кабинет буквально врывается мужчина, а в его руках огромная клетка с вороном. Птица мечется, бьётся крыльями о прутья, а всё внутри Итадори холодеет до состояния льда. — Чосо-кун! — мужчина старше, почти старик, поэтому обращение его к врачу другое. — Черныш себя странно ведёт! Сзади слышится крик недовольной очереди, но дверь в кабинет закрывают изнутри. Чосо-сан хватает клетку, но дверца уже не выдерживает и ворон вырывается. Птица ударяется о стену, потолок, а Итадори не чувствует ничего, кроме дежавю. Как в больнице, когда вороны напали, а что-то тёмное проникло в него с этими шрамами под глазами. И сейчас ворон летит на него, но Итадори успевает только защититься руками. Вот только птица не ранит. Она хватается когтями за его запястье, и нависает над лицом новенького. Огромный клюв и чёрные глаза прямо на Итадори. Тук-тук. — Мы видим тебя, — говорит ворон. И что-то внутри Итадори смеётся. Он застыл, не зная как побороть лёд, пронзивший каждую его клетку тела, и двинуться хотя бы на сантиметр. Но смех не даёт этого сделать, и не ясно, это ворон или он сам. — Итадори. Его дёргают за плечо, и это Фушигуро. Ворона на руках уже нет, он в крепкой хватке Чосо-сана. Тот следит за старшеклассниками, и параллельно успокаивает истеричного хозяина птицы. А Фушигуро вновь смотрит за плечо Итадори. И хочется крикнуть в лицо, чтобы посмотрел в глаза. Но его будто понимают и без слов. — Пойдём? — синие глаза одноклассника как штиль на море. Итадори выдыхает и идёт следом. Они выходят на задний двор, наверно, сейчас тяжело сосредоточиться. Нет уверенности, что Фушигуро его не тянет на буксире. — Ты что-то слышал там? — спрашивает Итадори, неуверенно, но молчать ещё хуже. — Ворон кричал, — пожал плечами одноклассник. Видимо, показалось. Они помогают почистить клетки котам, которые после процедур ждут своих хозяев. Убирают за кроликами, и, когда холодный воздух ударяет в лицо, а закатное солнце ослепляет, Итадори находит себя возле вольера с собаками. Их пять — один большой и старый пёс, хромой на одну лапу, два добермана, а также белый и чёрный хаски. Только последние подбегают к решетке вольера, их хвосты как пропеллеры, а на мордах точно улыбки. — Привет, Широ, — Фушигуро гладит белую хаски, — Куро, — он даёт чёрному лизнуть свою руку. И улыбка на лице одноклассника не тоскливая, не скромная, а широкая и искренняя. Почему-то Итадори завидует этим собакам. Фушигуро открывает вольер, и выходят только хаски. — А остальные? — Ракету выгуливают утром, сейчас его на перевязку заберут. А доберманы только Чосо-сана слушаются, чужаку могут и руку откусить, — он цепляет поводки к ошейникам хаски. — Этим двоим нужно движение, я бы вообще их домой забрал, но… Он прерывается, а Итадори так боялся спугнуть момент. Фушигуро будто и сам осознаёт сколько наболтал, поэтому прячет лицо за притворным кашлем, и они идут с собаками в посадку слева от ветклиники. Хаски обнюхивают новенького, а их доверие легко подкупить — возле одного из деревьев Итадори находит две большие палки, и, когда Фушигуро отцепляет поводок, бросает в разные стороны. Ему мигом приносят деревяшки, и валят на землю, пытаясь отдать прямо в руки. — Фу! Место! — командует Фушигуро, но Итадори счастливо смеётся, обнимая хаски за шею. — Они не слушаются из-за тебя, — бубнит он, от чего ещё веселее. Но, следуя последним тенденциям в его жизни, любому веселью суждено быстро прерваться. Потому что хаски замирают, единым движением поворачиваются в сторону дороги, ведущей к Вороньей горе, и начинают скалиться, навострив уши. Фушигуро подаёт руку, помогая Итадори встать на ноги. Солнце уже село за горизонт, сумерки теперь накрыли Каго. И причина беспокойства Широ и Куро становится сразу ясна — кто-то бежит со стороны больницы вниз к горе. Он уже близко к ним. И это не тренировка ради укрепления здоровья, и не спешка опаздывающего на урок. Так бегут, когда от твоей выносливости зависит жизнь. Когда пытаются спастись. И сквозь дымку сумерек не сразу удаётся разглядеть бегущего. Но это Дзюнпей. Парень спотыкается, встаёт, и постоянно оборачивается в сторону больницы. Когда он в очередной раз падает, становится ясно, что сам уже не поднимется. Итадори срывается к нему. Хаски и Фушигуро сразу за ним. Они выбегают на асфальт, парни подхватывают Дзюнпея подмышки, возвращают на ноги, а хаски рычат на что-то вдали. — Бежим! — захлебываясь воздухом кричит Дзюнпей. И они бегут не из-за слов. А потому что иногда ты идёшь по темному переулку, и тебе постоянно хочется обернуться назад. Сейчас это чувство было в тысячу раз сильнее. Будто на той стороне дороги кто-то мечтал их убить. Долго бежать у тебя не получится. У подножия горы они сворачивают вправо, между домов и по направлению к рынку. Им приходится периодически хватать Дзюнпея, чтобы он не навернулся, ведь младшеклассник на последнем издыхании. Хаски поворачивают ещё раз — это дома перед пожарной частью и за рынком. Они протискиваются между двухэтажками, где не горит свет. Парни следуют за собаками. Дзюнпей падает на траву, выкашливая всё изнеможение. Итадори переглядывается с Фушигуро, они также растеряны, как и хаски, которые пытаются найти опасность, но не могут. — Ты в порядке? — Итадори приседает на корточки перед Дзюнпеем. — Нет! — кричит парень, обнимая себя за колени. — Он убьёт меня. Зачем. Зачем. Зачем я вообще, — его слова превращаются в бессмысленный бубнёж. Фушигуро нависает над ними: — От кого ты бежал? Дзюнпей не отвечает, он замыкается всё сильнее, пряча лицо за волосами. Одноклассники вновь смотрят друг на друга, будто с минуты на минуту овладеют телепатией. Итадори не может придумать ничего лучше чем сесть рядом на холодную траву, и похлопать вздрогнувшего Дзюнпея по плечу. — Смотри, Широ и Куро успокоились, — он показывает на виляющих хвостами хаски, льнувших к ногам Фушигуро. — Значит, погони больше нет. Зеленоватое лицо показывается из-под чёлки, ведь пушистые собаки никого не могут оставить равнодушными. Вот только Дзюнпей вновь напрягается, когда поднимает голову на Фушигуро. — Я знаю, что вы хотите — узнать про Оккоцу-семпая, — в его голосе вселенская усталость. — Да, — честно признаётся Фушигуро. — Расскажи нам. Итадори думает, что этому парню точно не хватает чувства, когда лучше промолчать. Он сжимает плечо Дзюнпея покрепче, и заставляет посмотреть на себя. — Мы видели сегодня твою маму, — Итадори улыбается. — Она волновалась. — Маму? — Дзюнпей, кажется, на грани слёз. — Я просил её уехать… почему она, — он прячет лицо в ладонях. — Они убьют её. Обещали, что не тронут. Я привёл им Оккоцу-куна, чтобы они не тронули маму, но это всё бесполезно. Казалось, ночь стала темнее в этот момент. Всё затихло и наэлектризовалось, как перед ударом молнии. Но Итадори успел среагировать вовремя. Прежде чем Фушигуро бы набросился на Дзюнпея, он подскочил, и схватил одноклассника за плечи. Кулаки замерли в миллиметре от лица Дзюнпея. Эмоции Фушигуро бурлили в дымящемся коктейле — чистая ярость, смешанная с принятием. — Итадори, отпусти меня! — он пытался вырваться, но Юджи его держал за плечи сзади изо всех сил. Дзюнпей вжался в стену дома, но его лицо мало что выражало, будто он привык к такому. Хаски обеспокоенно лаяли. — Отпусти его, Итадори-кун, я и так уже труп. — Фушигуро, давай отведём его в полицию! Он расскажет всё, что знает. Да, Дзюнпей? Младшеклассник посмотрел на него и состроил такое сложное лицо, что Итадори уже испугался отказа. Фушигуро успокоился, но была вероятность, что он просто ждал, когда его отпустят. Поэтому Итадори всё ещё держал его за плечи. — Они убьют мою маму, если я пойду в полицию, — протёр глаза Дзюнпей. — Разве ты не сказал, что они всё равно её убьют? — слова Фушигуро были резкими и ядовитыми, как укус змеи. — Или, — Итадори улыбнулся из-за плеча. — Они сразу отправят за твоей мамой людей, и вы оба будете в безопасности! Кажется, что-то в его словах заставило Дзюнпея задуматься. А может, младшеклассник просто устал, и желал хоть на кого-то переложить свои проблемы. Всё это было не важно, ведь он встал, опираясь о стену, спрятал руки в карманы, и сам направился в сторону участка. — Нужно было тогда ещё хватать его, — вырвался Фушигуро, когда Итадори расслабился. Хаски подбежали к нему, утыкаясь в ноги. — Всё будет хорошо, — Итадори улыбнулся и ему. — Полиция точно справится. Фушигуро не казался убеждённым, но быстро нагнал Дзюнпея.***
По шкале от нуля до десяти Годжо ощущал себя на одиннадцать. Рука Ханами дрогнула, ведь Гето всё же выстрелил в неё, и пуля лишь задела правый бок Годжо. Подозреваемая получила ранение в плечо, но тоже не смертельное. Сёко быстро привезли из больницы, и та вначале подлатала спецагента, а потом пошла в камеру к преступнице. Теперь они могут её посадить за покушение на убийство должностного лица, и допрашивать сколько влезет. Ну а главная причина хорошего настроения Годжо — Гето вошёл в режим гиперопеки. Он уже дважды помог поменять повязку, хотя швы наложили идеальные, и крови не было. Они стояли вдвоём в кабинете, где тогда допрашивали друзей Оккоцу. Годжо сидел на столе, слушая, как Гето читает инструкцию к антибиотикам. — Доктор Сугуру, подойдите ко мне, — протянул Годжо, мотыляя ногами. Гето недовольно посмотрел, но всё же подошёл. — У нас есть первый подозреваемый, — Годжо схватил напарника за лацканы пиджака, притянув к себе поближе. Пришлось, правда, колени раздвинуть, но жаловаться было глупо. — Если мы будем каждого ловить такой ценой — боюсь, не доживём. Его волосы были полностью распущены, а мешки под глазами стали ярче. Он был таким же, когда Годжо едва не погиб в Шибуе. Это было недавно, но будто в прошлой жизни. Тогда Гето тоже крутился вокруг него, запрещая лишний раз встать с кровати. И Годжо не сдержался в одну из ночей. Когда холодные пальцы касались его спины, меняя бинты, а лицо Гето было в сантиметрах от него, он сократил это расстояние. Быстро, чтобы лишний раз не думать. Не то чтобы это был первый раз, когда он грезил о поцелуе с напарником. Да и по пьяни они были тактильные и беззаботные, а служба не оставила между ними границ. Но тот поцелуй стал особенным. В него Годжо вложил намного больше, чем должно быть между напарниками. Исходом того случая была жаркая ночь с мятыми простынями. — Я тебя просил не вступать с ней в бой, — прикрывает глаза Гето, а пальцы Годжо пауками ползут к его плечам, едва касаясь шеи. — Но ты был там, Сугуру, поэтому я не боялся, — улыбается Годжо, наклоняясь ближе. — Если бы ты умер, если бы снова произошла ситуация как с Фушигуро Тоджи, или как в Шибуе, я- И невозможно уже терпеть. Гето впервые сам упомянул Шибую. Если что, Годжо потом спишет всё на побочный эффект обезболивающего. На вкус губы напарника как пресная вода, и Годжо готов принимать антибиотики только в таком виде. Гето не кажется удивленным. Он лишь на секунду каменеет, а потом его руки ложатся на бинты, аккуратно, чтобы не причинить боли. И Годжо не понимает, как такой человек ещё его терпит? И даже отвечает на поцелуй. Тяжело отследить момент, когда Годжо наконец зарывается пальцами в длинные локоны, а на его щеки ложатся тонкие пальцы. И поцелуй Сугуру Гето оглушает сильнее выстрела пистолета. Тук-тук. Стук в дверь разрушает всё, что только наклёвывалось. Касание длится всего мгновение, прежде чем Гето прерывает его и спрашивает что случилось. Звонкий голос Хайбары оглушает даже через дверь: — Тут пришли… — Он мнётся. — Фушигуро-кун, Итадори-кун и… Дзюнпей-кун, да? И две собаки. Они говорят, что за ними погоня. Ну, не собаки говорят, а люди. Ну, парни! — Годжо! — прерывает полицейского Мегуми. — У нас есть информация про Оккоцу-семпая. — Ну почему не на полчаса позже, — бубнит Годжо, когда Гето отходит от него, собирая волосы в пучок. Дети заходят через минут пять, когда Годжо надевает рубашку и принимает первые лекарства. Дзюнпей отправлен на первичный допрос к шефу полиции, всё же Нанами его знал, и мог расположить к себе. Собак было приказано отвезти в приют Ино. Хайбара принёс кофе. А вот старшеклассники не выглядели так бодро, как должны — Мегуми был похож на искрящееся молниями грозовое облако, а Юджи всё смотрел на него, будто пытался понять, как эти тучи разогнать. Поэтому он только с опозданием спросил про таблетки и бинты. — Я сегодня был крутым спецагентом — в меня стреляли, — гордо улыбнулся Годжо, ткнув себе пальцем в грудь. Мегуми посмотрел на него. — Вы кого-то поймали? — поинтересовался он. — О, — удивился Юджи. — Вы выжили?! — Давайте к делу, — вдруг поторопил их Гето. Нервничал он после встречи с Ханами, или ещё вспоминал поцелуй, было бессмысленно гадать, но Годжо надеялся на второе. Старшеклассники переглянулись и кивнули друг другу. — Мы вызвали Рику и она сказала, что Оккоцу-семпай под землёй и в опасности, — оттараторил Мегуми. — Рику? — эхом отозвались спецагенты. — Призрак девочки, привязанный к нему, — фыркнул Мегуми, будто это общеизвестная информация, как таблица умножения. — Призрак?! — повторили спецагенты. — Она, кстати, была похожа на одноглазого монстра. Как Майк Вазовски! — поднял указательный палец Юджи. — А потом мы нашли Дзюнпея, который в ужасе от кого-то бежал, и он сказал, что привёл Оккоцу-семпая кому-то взамен на жизнь мамы. Вдруг сегодняшнее достижение Годжо стало казаться незначительным. Тогда они совсем не обратили внимание на слова Хакари про знакомого Оккоцу, вцепившись в подозрительную женщину. А дети, получается, сделали работу за них. Вот только призрак все ещё был неясен. Но когда старшеклассники рассказали про призыв подробнее, Годжо даже не знал — хвалить или наказать. Гето отчитывал их, что это очень опасно, и дом нужно будет очистить завтра. — Как вы вообще могли додуматься, — протер глаза Годжо. — Призраки могут навредить, — поддерживал Гето. — И вообще, их умеют призывать далеко не все. Кто был у вас там главный? Старшеклассники промолчали, будто в рот воды набрали. — И я так подозреваю, что обереги, найденные в комнате Оккоцу — это чтобы закрыть там Рику от всех? — Годжо достал из дела фото стен в кровавых надписях и протянул парням. Мегуми заметно побледнел, а Юджи охнул. — Рике точно стоит доверять? — продолжал давить Годжо. — Она его любит, — только и сказал Мегуми, отворачиваясь от фото. «Убить себя или погубить свою первую любовь», — говорила про родовое проклятие мать Оккоцу. Они записали показания на диктофон, и уже хотели спровадить старшеклассников домой, чтобы допросить Дзюнпея, но у самой двери Мегуми обратился к Гето: — Гето-сан, мы сегодня были в банке, и там сказали, что содержимое ячейки Итадори забрали вы. Мегуми совсем не умел шутить. Какая ячейка и зачем Гето туда лезть? И вообще, когда у него было время? Они расставались сегодня лишь на пару часов утром и… — Да, у меня, — улыбнулся Гето. Он встал из-за стола, подходя к своему дипломату. Оттуда показался зип-пакет с какой-то пожелтевшей от времени бумагой папируса внутри. Итадори моргнул, когда Гето отдал ему это наследие дедушки. Годжо лишь успел разглядеть угловатые иероглифы. — Был там и решил забрать, думал, что так тебе будет проще, чем искать пароль, — хоть Годжо видел только его спину, но был уверен, что улыбка мягкая, с чуть прищуренными глазами. — О, ничего страшного! — поклонился Юджи в знак благодарности. — Мы просто удивились! — Почему сразу не сказали? — не унимался Мегуми. — Да как-то ранение Сатору не расположило к разговору, — холоднее ответил Гето. Они переглянулись и Мегуми вышел из кабинета, а Юджи, попрощавшись, последовал за одноклассником. — Сугуру, зачем тебе надо было в банк? — спросил Годжо. — За деньгами, — обернулся через плечо Гето. — Карты тут не везде принимают. — А что на той бумажке? — Древние стихи, я сделал копию, — Гето сел напротив. — Посмотрим сейчас? Или я вызову Дзюнпея? Ещё и Ханами… Годжо покачал головой. Стихи от них никуда не денутся, а вот подозреваемые вполне.***
Хайбара-сан привёз их в дом Фушигуро на полицейской машине. Всю дорогу они разглядывали пергамент, но Итадори совершенно ничего не понимал в этих завитках, потускневших от времени. Вы глупы. Дома Фушигуро сразу включил весь свет, и они сняли обувь, проходя в зал. — Это древний язык, — многозначительно произнес одноклассник. — А для него есть… переводчик? — Итадори сел на диван. — Я знаю одного лингвиста, но ей лучше не звонить в такое время, она ненавидит, когда нарушают её сон. — Фушигуро сел рядом. — Я понимаю только слово «проклятие» и «ворон». — Нет! — замотался руками Итадори. — Не читай, вдруг это как в «Зловещих мертвецах»! Мы прочитаем и призовём зло! Прочти. — Это что? — Фильм! Ты не смотрел? — Итадори так удивлялся только в детстве факту, что мальчики и девочки отличаются друг от друга. — Я обязан тебе его показать, это же классика! Фушигуро положил лист на журнальный столик и растрепал волосы. — Ты можешь включить, но у нас завтра контрольная по английскому… — О, давай я найду в оригинале! — засмеялся Итадори. Всё же Фушигуро принёс тетради, сказав, что будет смотреть и учить. Итадори сделал им сэндвичи и чай, не в силах стереть с лица улыбку. Когда он в последний раз смотрел с кем-то фильм? Особенно, с кем-то таким, как Фушигуро. Ты жалок. Конечно, Фушигуро не смог учить английский, признав интерес к фильму, и они не заметили, как прошёл час. А потом предательски вздрогнули, когда закричал дверной звонок. Одноклассники переглянулись, готовые бороться с древним злом, но на пороге их ждал всего лишь перепуганный Хайбара. — Вам нужно срочно в участок. — Зачем? — Как свидетели, — глаза полицейского были на мокром месте. — Дзюнпей-кун исчез, и мы нашли его маму мёртвой. И башня начала рушиться.