Бог любви и цветы | flowerld

Джисон не мог точно сказать, сколько он не спал. Каждый раз, как он ложился в кровать, в надежде просто отключиться, тревожные мысли начинали грызть его, впиваясь острыми клыками в плоть и кости. Рисование помогало. Немного отвлекало от постоянных проблем и навязчивых идей о причинении себе вреда. Хотя, бессонные ночи тоже были для него своего рода селфхармом. Вчера вечером, он поссорился с матерью. Она снова начала свою песню о том, что отец скоро приедет из командировки, и им нужно будет обсудить ориентацию Джисона, как-будто эта проблема действительно требовала такого важного собрания. Может, им для этого вообще стоит весь совет ООН созвать? Его все еще ужасно злила мысль, что мать просто так залезла в его телефон и копалась в переписках. Хотелось выть и на стену лезть. Словно даже его комната, единственное личное, что у него есть, не могла защитить его от постоянного контроля со стороны родителей. Джи хотелось бы самому так хорошо контролировать свою жизнь, как это делает его мать. Но их взгляды на его будущее и настоящее явно очень различались. В последнее время, парень совсем расклеился. То ли из-за недостатка сна, то ли из-за обострения депрессивного состояния. Все валилось из рук. Сосредоточиться на работе было достаточно сложно, но в этом у Джисона все было уже на уровне автоматизма. Букеты с розами и пионами для нерадивых мужей и бойфрендов собирались по расписанию. А вот учеба совсем скатилась. На парах чисто для галочки, да и та не спасала от допросов преподавателей на темы пропущенных занятий. Возможно, в следующем месяце Джи увидит себя в списках на отчисление. Хоть какая-то радость будет. Юристов итак уже избыток, и кем-то выдающимся на этой профессии парень явно не станет. Хену же, такому состоянию своего парня только радовался. Никакого сопротивления, абсолютная свобода в том, чтоб делать с Джисоном все, что ему хотелось. Зажимать в коридорах, заваливаться к флористу домой, когда его мать была на работе. Джи было плевать. Он вообще как будто переставал существовать, когда парень оказывался где-то рядом. Словно его разум прятался в каком-то маленьком мирке, пытаясь не сломаться окончательно. И весь этот маленький мирок был теплой кухней в закромах цветочного магазина. Набитый вкусностями шкаф, вечнозеленые цветы, чай, согревающий после беглых технических перерывов, и резко контрастирующий с горьким привкусом сигарет. И Минхо. Минхо, который в кого-то влюбился. Эта мысль совсем не давала ему покоя. Они знакомы всего пару месяцев, и за это время, Ли рассказывал ему только о своих друзьях, Хенджине, который чем-то напоминал самого Джисона, по словам Минхо, и Сынмине, Хо обычно смешно закатывал глаза, когда речь заходила об этом парне, но Хан точно знал, что они оба ему дороги. И вот, внезапно, Ли просит его собрать ему букет белых гвоздик. Почему-то, это было больно. Думать о том, что кому-то достанется такой парень как Минхо. Ли был просто замечательным. Он не особо много рассказывал о себе, но он был смешным, обсуждал с Джисоном классику кинематографа, которую, казалось, больше никто в мире кроме Хана и не видел, приносил сладкое к чаю и слушал разговоры Джи обо всем, что приходило флористу в голову. Иногда Джисон думал, что в умных кошачьих глазах старшего скрывались ответы на все вопросы вселенной. Какие-то великие знания, которые он никому не смел поведать. Откуда-то же он достал такую древнюю книгу по языку цветов. И это все достанется кому-то другому. Обида комом образовалась где-то в трахее, перекрывая дыхание. Очередное утро началось отвратительно. Бессонная ночь, еще одна ссора с матерью по поводу того, что надо ходить в ненавистный универ. Хотелось просто остаться дома, или, что еще лучше, провести весь день на работе. Цветы были своеобразным успокоением, и даже когда по вечерам было огромное количество людей, некоторые из которых были не прочь поругаться и обсудить квалификацию Джисона, все равно свою работу парень любил. Но сегодня его смена только вечером. До этого нужно еще пережить целый день в ненавистном университете. Количество людей в учебном заведении бесило. Слишком громкие, слишком активные, слишком счастливые. Сил на социальные взаимодействия в последнее время не было совсем. Единственное, на что Джи надеялся, что сегодня вечером в цветочный снова зайдет Минхо. Они просто забудут то, что произошло несколько дней назад и все будет как раньше. Даже учитывая непонятную обиду Джисона. Довольные студенты стайкой диких рыб проплывали мимо, словно совсем не замечая парня, который брел в сторону нужного кабинета. Хан чувствовал себя призраком. Но он правда очень хотел быть таким же, как и все вокруг. Общительным, разговорчивым, довольным своей глупой жизнью. Это казалось уже совсем невозможным, но Джисону нравилось думать, что он может что-то изменить. Переехать на какое-то время к Феликсу, отчислиться, целыми днями работать в цветочном, порвать с Хену окончательно и…На самом деле, Джи совсем не знал, что ему делать с Минхо. Как минимум, продолжать их дружеское общение, а как максимум… Из мыслей, как и из коридора, парня выдернула чья-то крепкая хватка, затягивающая его в пустую аудиторию. - Я не понимаю, Джисон, мои звонки для тебя какая-то шутка или что?! - громкий хлопок двери и такой же громкий грубый голос Хену, мгновенно выбивающие из головы все мысли о возможной радости в этой жизни. Хан уже не помнил, когда в последний раз пользовался телефоном, как чем-то большим, чем просто будильником. Возможно, когда писал Чонину по поводу закрытия вчерашней смены. Младший часто не до конца убирал главный зал, потому что спешил поздно вечером домой. Иногда Джисон пользовался телефоном чтоб коммуницировать со своим другом Феликсом или, чтоб делать фотографии своих рисунков, но это уже совсем редко. Чаще всего, единственными функциями телефона были будильник и рабочий чат. Уж точно не сообщения сумасшедшего бойфренда. - Что, неужели, у тебя есть более важные дела?! - в ответ на все обвинения в свой адрес Джи молчал. Старался абстрагироваться и перенестись подальше в свой тихий внутренний мир. Но Хену оставался назойливым белым шумом на фоне, пока продолжал на него кричать, пока вытряхивал все содержимое из сумки флориста, которую так больно сдернул с плеча. Хотелось просто исчезнуть. Раствориться в воздухе, стать пылью и навечно застрять в вентиляции. Что угодно, лишь бы не находиться сейчас здесь, - А это что за парень, а? Может это из-за него ты себя ведешь как полный придурок? - Хан вышел из своеобразного транса, когда ему практически в нос ткнули его любимой тетрадью, которая в последнее время была забита только рисунками Минхо. Некоторые с натуры, некоторые просто игра воображения, подставляющая старшего в различные ситуации. Ему все еще было сложно запомнить его лицо. Подсознательно, оно отпечаталось резкими линиями синей ручки, самый первый законченный портрет Ли. Именно он сейчас и смотрел на него с кошачьим прищуром со слегка мятого листа бумаги. А потом его не стало. Джисон мог лишь завороженно смотреть, как его парень вырывает листы с его творениями, разрывает мягкие линии своими жесткими руками. Минхо перед ним стал лишь кучкой бумажных клочков, смешанных в единую кучу. Глаза, волосы, губы, любимое пальто Ли, цветы. Парень уже совсем не различал, что ему говорил Хену. Внутри как будто щелкнул переключатель, полностью отключающий все. Способность говорить, слух, да и вообще, любые возможные эмоции. Полная пустота. Джисон не помнил, как остался в аудитории совсем один. Не помнил, как в бреду пытался собрать хотя бы какие-то кусочки пазла, и восстановить лицо Минхо, но ничего не выходило. Их было слишком много и соединить мелкие кусочки каждого было практически невозможно. Вместе со всеми рисунками, образ старшего медленно ускользал из сознания, оставляя после себя лишь тень. Парень совсем не помнил, как покинул аудиторию и направился в сторону выхода, сжимая в руках клочки бумаги, которые удалось собрать. В коридорах совсем никого не было. По крайней мере, Джисон не видел абсолютно никого. Кажется, какой-то преподаватель его окликнул у выхода, но Хан совершенно не обратил на это внимания, слабо передвигая ноги в сторону главного входа. Нападки матери тоже пронеслись где-то на фоне, когда Джисон вернулся домой на ватных ногах. Ужасный ребенок. Почему ты не на занятиях? Будешь в старости для нас с отцом обузой. Он слышал это уже десятки раз, когда говорил о том, как ему сложно в университете. Джисону даже не надо было четко слышать эти слова, чтоб они заевшей пластинкой заиграли в его голове. Зато некоторые другие звуки стали наоборот слишком четкими для его сознания. Тихий щелчок замка на двери его комнаты. Он всегда был бесполезен, просто для галочки, ведь у матери был свой ключ. Грохот ящика стола, который периодически заедал. Последнее, что Джисон четко запомнил - горячие слезы, обжигающие щеки, стук в дверь, явно быстрее, чем его затихающее сердце, окровавленные руки, прижимающие к себе некогда белый лист бумаги с бурными яркими линиями, которые вместе сливались в мужчину с букетом цветов в руках. Единственный рисунок Минхо, оставшийся на пробковой доске в его комнате. Когда-то он увидел его в коротком сне и сразу же, как открыл глаза, начал рисовать. Тогда ему казалось, что Ли где-то рядом с ним. Он практически мог чувствовать его тепло на протяжении всей октябрьской ночи, пока он яркими карандашами вырисовывал его образ. Сейчас это было единственным, что у него осталось от старшего. Возможно, он его больше никогда не увидит. Эта мысль пронеслась в голове вспышкой, Хан даже не успел за нее зацепиться, чтоб понять откуда она вообще взялась. Словно в бреду, с обкусанных губ шепотом слетали хриплые слова. Пожалуйста, останься со мной. *** 1 декабря Вокруг стояла мертвая тишина и запах лекарств. Хотя нет, когда мозг начал приходить в себя, можно было вполне различить тихое гудение флуоресцентных ламп, а еще чей то шорох сбоку. Это пробуждение было для Джисона, наверное, самым сложным в его жизни. Как будто он умер, и его подняли из могилы в армию мертвецов какого-нибудь суперзлодея. Глаза разлепить было сложно, но он все равно чувствовал кого-то рядом с собой. Кого-то очень теплого. Парень хрипло простонал, подавая признаки жизни, и вместе с этим, показывая все свое недовольство от его состояния. - Доброе утро, флорист, который знает язык цветов, - голос Минхо подействовал на него как укол адреналина внутривенно. Сердце забилось чаще, а глаза сразу же открылись, в каком-то неверии. Но старший правда сидел сейчас рядом с ним. Самый настоящий, не нарисованный и не вымышленный. Утром это, конечно, было сложно назвать. Кромешная ночная тьма за высокими окнами, ряды пустых коек и одиноко горящая лампа где-то в дальнем углу просторной палаты. Осознание, почему Джисон вообще находится в больнице, пришло к парню не сразу. Воспоминания о прошедшем дне смешались в одну непонятную кашу, но в принципе, предположить было можно. Наверное, флорист никогда не видел Ли таким потрепанным и уставшим. Обычно, старший выглядел достаточно опрятно, а сейчас, смотря на него, можно было подумать, что тот прожил уже тысячи лет и просто ужасно устал. Но в том, как он смотрел на Джисона, было невероятное осеннее тепло и нежность. В тот момент, Джи даже показалось, что Хо в принципе всегда так на него смотрел. С какой-то особой теплотой…О боже, ну какой же он дурак. - Чувствую себя просто ужасно, - тихо прохрипел Хан, но вместе с этим, внутри чувствовалось облегчение. Он жив, и Минхо сейчас рядом с ним. Если сосредоточиться только на этом, все остальные проблемы кажутся просто пшиком. - Ты же понимаешь, что нам нужно будет поговорить об этом? - слова Минхо, может, и были строгими, но все равно мягкими, словно бутон розы. Рука старшего пробралась в волосы Джисона, легонько массируя голову. Хотелось спать. Просто адски. Почему-то, Джи думал, что если он очнется, то все будет адски болеть. Тело казалось тяжелым, просто придавленным к больничной койке, но никаких сильно неприятных ощущений, даже в зоне порезов, совсем не было. Хотя, возможно, его просто напичкали обезболивающими и успокоительными, и оставили спать до утра. А может, уже и было утро, в такое время года сложно было сказать. Но оно и не важно. Совсем не важно по сравнению с тем, что хочется утонуть в тепле и уснуть еще на пару часиков. - Расскажи какую-нибудь историю, - вздохнул Хан, чувствуя, как медленно погружается в сон. Это было совсем не страшно. Внутри него зацветала уверенность, что Минхо его больше не оставит, и вместе с ним все в его жизни наладиться. За окном летали пушистые хлопья снега, пришедшие по первому зову декабря. Зима не казалась ему такой страшной, как осень. Снег укроет и согреет его до прихода весны. - Историю? - переспросил Ли, продолжая гладить по голове. Джисон легонько кивнул, находясь уже где-то на грани сна и реальности. Минхо не часто рассказывал ему что-то, но почему-то, Хан точно был уверен, что тот знает множество интересных историй. Когда-нибудь, он обязательно выпросит его рассказать их все. А пока надо немного поспать. После небольшой паузы, старший начал свой рассказ, - Когда-то давно, Бог любви, веками странствующий по миру, встретил человека, который очень любил цветы…