Дом , после того...

Русалка и вся маленькая стая пытались растянуть те полторы недели и провести их все вместе. Последние дни весны выдались довольно жаркие, поэтому все домовцы перебрались во двор. Старшие пытались засунуть в чемоданы все годы проведённые в Доме, а младшие просто наблюдали за этим, пытаясь урвать какой-нибудь подарочек от выпускников.    И всё вроде было хорошо, кроме одного. Вожаки поссорились, нарушив договор о мирной жизни.    Вожаки шестой, второй и Бандерлогов объявили друг другу войну в день выпускнова.    Воспитатели и директор даже не подозревали об этом. Они помнили то, что в прошлые разы выпуски проходили гладко. Все стаи мирно прощались друг с другом всю ночь. Кто-то уходил в Наружность, а кто-то бесследно исчезал или присоединялся к спящим. Это не напрягало взрослых, поэтому они решили не напрягаться. Это и была их самая большая ошибка…          Ночь перед отъездом старших была самой пугающей и опасной для четвёртой. Как только стемнело, а в коридорах выключили свет, домовцы устроили войну.    За дверь кричали, дрались, падали и снова кричали. С каждой секундой этот шум нарастал, а вся четвёртая вздрагивала от каждого вскрика и удара о стену.    Прорицатель спряталась в углу, около входа, сделав укрытие из одеял. Вампир с Революцией сидели рядом, но периодически вскакивали, чтобы удержать дверь, которую пытались открыть незваные гости.     – Революция, мне страшно! Что там происходит? Почему кричат? Кто кричит? Зачем это всё? – всхлипывала Прорицатель, сильнее кутаясь в кофту, подаренную Русалкой.     – Мы не знаем, но нам лучше туда не соваться. – ответил вместо Революции Вампир, смотря то на неё, то на Прорицателя.    Вдруг дверь резко распахнулась и громко ударилась об стену. В комнату ввалились два парня и упали вместе на пол. Революция выглянула из убежища и просто наблюдала.    Парень, который был сверху, схватил второго за воротник футболки одной рукой, а другой пару раз ударил по лицу. Тот захрипел, но, перехватив его руку, смог перевернуться и оказаться сверху. Схватив первого за шею двумя руками, пытался задушить его, но снова перевернулся уже набок. Два парня катались по полу, пытаясь ударить или задушить своего соперника.    Революция отвернулась обратно и заметила то, что Вампир наблюдает с ужасом за всем происходящим, зажав рот рукой Прорицателю.     – Осторожно встаём и уходим, здесь опасно. – скомандовала ровным тихим голосом Революция.     – Ты дура? Если мы выйдем – нам конец! – шипел Вампир, понимая что за ад происходит за пределами комнаты. Прорицатель тихонько взвыла в ладонь и задрожала ещё сильнее.     – Я сказала уходим. – прошипела Революция, нагнувшись поближе к нему. После осторожно выползла из укрытия, перехватила руку Прорицателя и потянула её за собой. Из карманы шорт Революция вытянула раскладной нож – подарок Русалки. Разложив его, отправилась на выход.    В коридоре и вправду было ещё ужаснее. Кто-то валялся на полу, кто-то колотил другого, а колясники слазили со своих колясок и ползли в самое пекло драк. Ползали они довольно быстро, поэтому  напоминали крокодилов или змей. Ужасно пугающих и огромных змей.    Революция быстро осмотрелась и повела Прорицателя вдоль стены, держа наготове нож.     – Куда ты прёшь, ненормальная? Где ты хочешь нас спрятать? Сейчас во всём Доме опасно! – пытался остановить Революцию Вампир, но она не реагировала на его слова.    Когда все трое подошли к лестнице на третий этаж, из первой комнаты псов вышел высокий парень, гремя ошейником и цепочками. Он схватил Вампира за руку и дёрнул на себя так, чтобы тот упал на пол. Высокий замахнулся и пару раз ударил Вампира в нос, висок и глаз. Революция толкнула Прорицателя к ступенькам, а сама подлетела к парню, резанув его по руке. Парень, не ожидав такого, отшатнулся в сторону, дав девчонке схватить Вампира за рукав футболки, поднять и утащить куда-то вверх. Революция по пути схватила Незрячую и потащила уже двоих по ступенькам на верх. Нож она успела шустро сунуть в карман шорт.    На третьем оставались многие девушки, закрывшиеся в комнатах, и директор с некоторыми воспитателями женщинами. Но всё равно пока маленькая стая шла по коридору, ища какое-нибудь  местечко, чтобы переждать выпуск, по этаже пробегали старшие. В те моменты Революция успевала затащить всех троих в какой-нибудь туалет или класс.    Спрятаться окончательно они смогли только около лестницы, ведущей на чердак, который был заперт.        Ближе к утру их нашла Барахолка, собранная к отъезду. На ней были солнцезащитные очки, спрятавшие под тонированными линзами глаза, но лицо её было грустное и чем-то обеспокоенное. Барахолка подошла к маленькой стае и присела перед ними на корточки.     – Барахолка? Это ты? – оживилась Прорицатель, почувствовав её присутствие.     – Д-да, малышка, – грустным голосом ответила Барахолка и погладила Незрячую по кучерявым волосам. – Я искала вас… мне надо вам кое-что сообщить.    Девушка сняла очки, под которыми прятались покрасневшие от слёз глаза. Барахолка потёрла нос и посмотрела на пол. Она не могла это сказать. Просто не получалось.     – Почему ты грустишь? Что-то случилось? – не понимая ничего, спросила Прорицатель.     – Да, случилось, – Барахолка подняла голову и, поймав взгляд Революции, сказала. – Мне очень жаль, но Русалки больше нет. Мне кажется, её убили.    Прорицатель на несколько секунд замерла, но потом склонила голову, подтянула колени к груди и пару раз всхлипнула. Слёзы потекли из глаз, стекая по щекам и капая на коленки. Вампир просто замер и о чём-то задумался. Он хотел плакать и кричать, бить и биться головой об стены, но он просто склонил голову так, чтобы было не видно его лица и отпустил пару жгучих слезинок. Революция была потеряна. Она не понимала, как такое могло произойти. Она не показывала не грусти, не скорби. Вообще ничего, но внутри у неё что-то с треском надломилось.    В тот момент Революция поняла то, что кроме стаи у неё никого нет. Русалка помогла ей с этим, но после ушла из жизни. Больше никто не поможет. Теперь вся ответственность упала на Революцию. Но с этим пониманием пришла ещё одна мысль.    Она ничего не услышала и не почувствовала. Не запаха крови, который исходил бы от Русалки, не звуков смерти. Вообще ничего.    Какая-то слишком тихая смерть…