* * *
— Спасибо, что встретился со мной, — сказал Дин, присоединившись к Кастиэлю на скамейке в парке, наблюдая, как студенты развалились на траве, читая или переписываясь. У некоторых даже были собаки, с которыми они играли. Кастиэль наблюдал, как лабрадор взял чей-то пенал и ушел с ним, а девушка, смеясь, побежала за животным, чтобы вернуть украденное. — Я подумал, что мне лучше успокоить тебя по поводу моего благополучия, — промурлыкал Кастиэль. Дин усмехнулся и откинулся на скамейку. — Что ж, ты определенно выглядишь лучше, чем прошлой ночью, так что это хорошо. — Я чувствую себя лучше, — согласился Кастиэль, наблюдая, как владелец лабрадора-мужчина повалил его на землю, чтобы вырвать пенал из его челюстей. — Я просто хочу извиниться за то, что произошло. Клянусь, я не знал, что Гордон собирается это сделать, — пробормотал Дин. — Клянусь, я не накачиваю людей наркотиками против их воли. — Очевидно, твои друзья такие, — сказал Кастиэль, наконец обращая свое внимание на Дина и заставляя его слегка выпрямиться. — Я должен подвергнуть сомнению твой выбор друзей. Дин нахмурился, но не захотел встречаться взглядом с Кастиэлем. — Обычно они не такие. Я не знаю, что произошло. — Мы оба знаем, что это ложь, Дин, — строго сказал Кастиэль. — У Гордона уже были проблемы с университетом из-за насилия. Однажды Аластера отстранили от занятий за то, что он шантажировал другого студента ради денег. — …Они изменились… — Один из них вчера вечером накачал меня наркотиками. Дин захлопнул рот и отвернулся. — Я не понимаю, почему ты общаешься с такими людьми. У тебя явно есть какие-то моральные принципы, так зачем тратить время на общение с подобными людьми? Дин внезапно ухмыльнулся, самоуверенный фасад вернулся на место, когда он растянулся на скамейке и самодовольно посмотрел на Кастиэля. — Потому что я грязная шлюха, которая любит спать с кем попало. Большинство людей этого не понимают, но мои друзья это поддерживают. Кастиэль смотрел на Дина, не впечатленный. — Ты действительно такого высокого о себе мнения? — саркастически спросил он, и Дин пожал плечами. — Мне нравится секс. Мне не стыдно за то, кто я есть. — он окинул взглядом тело Кастиэля. — А ты? На что похожа твоя личная жизнь? — Не существует, — прямо сказал Кастиэль. — Ты действительно собираешься продолжать это бессмысленное упражнение? — Что это за упражнение? — промычал Дин, придвигаясь немного ближе к Кастиэлю. — Вот это, — сказал Кастиэль, указывая на них. — Разве моей рвоты было недостаточно, чтобы оттолкнуть тебя? Угроз Бальтазара недостаточно, чтобы прогнать тебя? Я не собираюсь спать с тобой, Дин. — Если бы я получал пять центов за каждого белого натурала, который говорил мне это. — ухмыльнулся Дин. Кастиэль закатил глаза. — Я даже не знаю тебя. Я знаю, что ты придурок, судя по тому, как ты обошелся с Бальтазаром. Я знаю, что ты общаешься с ужасными людьми. Я знаю, что ты раздражающе настойчив, когда дело доходит до получения того, чего ты хочешь, и я знаю, что ты не принимаешь «нет» в качестве ответа, даже если это было сказано неоднократно. Должен быть честным, Дин, похоже, у тебя нет никаких положительных качеств. Самодовольство Дина улетучилось, но он все еще позволял себе юмор в своем тоне. — А как насчет моей выдающейся внешности? Моего озорного обаяния? — он дразнил. Кастиэль фыркнул и скрестил руки на груди. — Твое обаяние надуманное, а внешность… в лучшем случае сносная. На этот раз ухмылка Дина полностью исчезла, и он отвернулся от Кастиэля, нахмурившись. — …Ты только что назвал меня уродливым? — Кастиэль небрежно пожал плечами. — Я нахожу высокомерие непривлекательным, а дерзость тем более. Твои глаза манят, но твой взгляд искривлен и полон скрытых намерений. Твои губы привлекательны, но твоя усмешка отталкивает и сбивает с толку. Твое тело сильное, но мышцы напряжены со скрытым мотивом. Внешне ты великолепен. Но на этом все. Он отвернулся и сосредоточился на лабрадоре, который сейчас пытается съесть чье-то буррито, игнорируя бурный взгляд Дина, направленный ему в затылок. — Это слишком уж гейское описание для натурала, — фыркнул Дин, и в его тоне просочился гнев. — Пол и сексуальность не имеют к этому никакого отношения, — легкомысленно прокомментировал Кастиэль. — Я просто делаю подробное наблюдение. — он криво улыбнулся. — В конце концов, я изучаю английский язык. — Разве ты не изучал математику? — спросил Дин и Кастиэль тихо усмехнулся. — Ты ничего обо мне не знаешь, Дин, так же, как и я ничего не знаю о тебе. Напомни мне еще раз, почему ты хочешь переспать со мной? Докажи мне, что ты такой же поверхностный, насколько я знаю. Дин напрягся, стиснув челюсти и вызывающе вскинув подбородок. — Да пошел ты — рявкнул он. — По крайней мере, теперь ты наконец заявил о своих намерениях вслух, — снисходительно промычал Кастиэль, и Дин ощетинился еще больше. — Неудивительно, что ты девственник — прошипел он. — Ты относишься ко всем так, будто ты лучше их? Ты разговариваешь снисходительно со всеми своими друзьями? Может, у тебя нет девушки, потому что ты снисходительный придурок! — он громко усмехнулся. — Я имею в виду серьезно? Кто захочет спать с таким придурком, как ты? Кастиэль приподнял бровь, и по его лицу медленно расползлась забавная улыбка. — Судя по всему, такой придурок, как ты. Дин напрягся и сжал кулаки, и Кастиэль почти ожидал, что его ударят, но затем Дин отвернулся с тихим рычанием. Пожав плечами, Кастиэль снова сосредоточил свое внимание на парке, наблюдая за людьми несколько минут, прежде чем Дин наконец заговорил снова. — Мне нравится хард-рок, классические автомобили и все виды пирогов, которые только можно придумать. Кастиэль в замешательстве моргнул и взглянул на напряженного Дина. Тот бросил на него вызывающий взгляд, желая оскорбить его, но Кастиэль был слишком озадачен, чтобы что-либо сказать. — Ты думаешь, что я поверхностный? Отлично. Расскажи мне что-нибудь о себе, — рассердился Дин. Кастиэль склонил голову набок, когда Дин нетерпеливо скрестил руки на груди. — …Почему ты преследуешь меня? — Ответь на чертов вопрос, — отрезал Дин. Кастиэль выпрямился и на мгновение посмотрел на свои колени. — Мне нравится большая часть музыки, я ничего не знаю о классических автомобилях, а еще мне нравятся пироги, но я предпочитаю гамбургеры. Дин, казалось, …сник. Он откинулся на скамейку, скрестив руки на груди. — Я люблю гамбургеры. Мне нравится находиться на свежем воздухе. Я ненавижу утро. У меня аллергия на кошек, — тихо сказал он. — Я люблю находиться на свежем воздухе. Я презираю утро. У меня аллергия на арахис, — сказал Кастиэль, легкая улыбка изогнула его губы. На последнем предложении Дин тихо рассмеялся. Он на мгновение остановился, думая, что сказать дальше, прежде чем продолжить. — Однажды я ехал на лошади и упал с нее, поэтому больше никогда не буду ездить верхом. Я люблю детей, как бы странно это ни звучало. У меня уже есть диплом инженера. Кастиэль моргнул и собирался задать вопрос, но передумал. Это была не игра. — Единственная лошадь, на которой я когда-либо ездил, была под седлом. Я люблю пчел, что не так уж и странно, учитывая, что мой биологический отец, очевидно, владел несколькими ульями для своего хобби — производства меда. У меня есть диплом по литературе и языку, а также по иностранным языкам. Дин с любопытством посмотрел на Кастиэля. — Единственная причина, по которой я изучаю науку о питании и физических упражнениях, заключается в том, что я часто работаю с чирлидерами и спортсменами. Мне нравится внимание и то, как люди набрасываются на меня. Кастиэль моргнул. — …Единственная причина, по которой я изучаю математику, это то, что мой отчим заставил меня это сделать. Я ненавижу этот курс. Я хотел стать журналистом, но моему отчиму эта идея не понравилась. Кастиэль видел, как Дину не терпелось задать вопрос, но тот прикусил язык и опустил взгляд. — У меня есть Шевроле Импала 67-го года выпуска, которая изначально принадлежала моему отцу. Он подарил ее мне, когда мне было шестнадцать, и это, пожалуй, единственная вещь в моей жизни, не считая брата, которая для меня что-то значит. Кастиэль знал, что в этой истории было что-то еще, но не мог спросить. Вместо этого он изогнул губы вверх. — У меня есть Линкольн Континенталь 1964 года горчичного цвета. Дин вскинул голову и сморщил нос от отвращения. — О, чувак… Это отвратительно. Тебя держали под дулом пистолета? Кастиэль рассмеялся. — Мне бесчисленное количество раз говорили, что моя машина ужасна, и я до сих пор не вижу в ней проблемы. Он надёжный и удобный, и хотя он не самый экономный с точки зрения расхода топлива,но он доставляет меня туда, куда мне нужно. — Горчичного цвета? Серьезно? Кастиэль закатил глаза. — У него четыре колеса и двигатель. и он ездит. — Да, но это не очень хороший двигатель. Держу пари, что у этой штуки только один исправный поршень. — Он еще ни разу меня не подводил. — Время еще есть. — Хватит оскорблять мою машину, — усмехнулся Кастиэль. — Твой ход. Дин ухмыльнулся и начал расслабляться, пока они продолжали свою игру. В конце концов, они перешли на разговор о предыдущем колледже Кастиэля, который вскоре перешел к удивительной любви Дина к классической литературе, а затем погрузился в глубины рок-музыки в сравнении со всеми другими видами музыки, когда-либо написанными. К тому времени, когда один из них посмотрел на часы, было уже больше восьми вечера, и парк опустел, тишину нарушало только жужжание уличных фонарей, освещавших парк. Оба мужчины огляделись по сторонам и посмотрели друг на друга, одинаково ошеломленные. — Ха, — пробормотал Дин, прежде чем улыбнуться Кастиэлю; первое искреннее выражение лица, которое Кастиэль увидел у него с тех пор, как они встретились. — …Могу ли я пригласить тебя на ужин? Как друга? — он поспешил добавить, и Кастиэль подавил смешок и кивнул. – Хорошо. — ответил он и Дин заметно оживился. — Ты сказал, что любишь гамбургеры? Кастиэль подавил улыбку. Он не мог поверить, что Дин вспомнил. — Пойдем, я отвезу тебя в знакомое мне место. — ухмыльнулся Дин. — Ты даже сможешь прокатиться на великолепной машине. — На своей жуткой машине? — невинно прокомментировал Кастиэль, и Дин фыркнул. — Я сказал великолепная, а не жуткая. — Ты ее даже не видел — Мне повезло.* * *
— …Пицца? — Сэм с отвращением сморщил нос, а Габриэль бросил ему в руки пакет с перцем. — Кальцоне домашнего приготовления. Поверь мне, малыш, тебе понравится, — поправил Габриэль. Он ускользнул, чтобы приготовить тесто. — Начни мыть и нарезать перец. Сэм, казалось, был готов запротестовать, но, очевидно, передумал, поскольку нашел нож и промыл перец под краном. Они легко обходили друг друга, пока Габриэль рассказывал Сэму пошаговое руководство по приготовлению идеального кальцоне. Габриэль чувствовал себя своим на этой кухне, и если судить по веселым взглядам Сэма, он знал, о чем думает Габриэль. Габриэль был быстрым, но опытным учителем, и сосредоточенность Сэма была удивительной. Он не ожидал, что молодой человек будет так заинтересован в том, чтобы научиться готовить, но Сэм доказал, что он ошибался, когда вместо того, чтобы сидеть сложа руки и ухмыляться по поводу того, что для него приготовил еду кто-то другой, молодой человек был увлечен и интересовался их едой. Он задавал вопросы и не устраивал истерик, когда совершал ошибку (в отличие от некоторых людей, которых учил Габриэль), и любезно принимал помощь Габриэля, когда она требовалась. Это был не тот сопливый и заносчивый хмырь, к которому привык Габриэль. Он даже не возражал против того, чтобы Габриэль называл его «Малыш», что вызвало недоумение Габриэля, ведь он сказал это только для того, чтобы поддеть Сэма, но молодого человека, казалось, это нисколько не беспокоило. Приготовив кальцоне, они разделили его пополам и сели за обеденный стол. — Ты был прав, — согласился Сэм после первого укуса. — Определенно лучше, чем у Domino’s. Габриэль усмехнулся и улёгся поудобнее. Он не ел весь день и был голоден. Сэм смотрел, как он рвется к еде, как голодная собака. — Почему твои родители не помогают тебе деньгами? Габриэль замер и перевел взгляд на Сэма. Он вытер рот салфеткой, которой Сэм незаметно снабдил его ранее. — Эмм… Потому что я не разговаривал с ними с шестнадцати лет? — Габриэль пожал плечами. Если бы кто-нибудь спросил, он с готовностью рассказал бы им о своей ужасной семье; ему нечего было скрывать. Он много работал, чтобы добиться того, чего достиг. Сэм нахмурился, а Габриэль откинулся на спинку стула. В этой комнате было очень удобно. — Я паршивая овца в семье. Я хочу быть шеф-поваром, но вся моя семья — политики и юристы. Мои старшие братья смеялись надо мной, родители меня не одобряли, а когда меня поймали целующимся с Джошуа Эдлундом на заднем дворе теннисного корта, когда мне было шестнадцать, мои дорогие мама и папа выгнали меня из дома и сказали, что они не хотят, чтобы я развращал своих братьев. — Габриэль взглянул на Сэма. — Вот почему у меня нет финансовой поддержки с их стороны. Сэм уставился на него. — Твои родители отреклись от тебя за то, что ты... поцеловался с другим мальчиком? — Да, — небрежно ответил Габриэль, продолжая ужинать. — А ты, чемпион? У тебя есть какие-нибудь семейные сплетни? — Тебе было шестнадцать? Куда ты ушел? Ты жил с другом? ты пошел в детский дом? Как ты зашел так далеко? Габриэль приподнял бровь. — Ну, я несколько месяцев жил на улице, попрошайничая, пока не наткнулся на общежитие. Они взяли меня к себе, и я устроился на работу посудомойщиком. В восемнадцать меня выгнали, и у меня было достаточно денег, чтобы купить разбитый трейлер, и к тому моменту я стал официантом. Я перешел в ресторан получше, проработал там четыре года, прежде чем получил повышение до шеф-повара, и копил деньги, пока не смог продать трейлер и поступить в университет в надежде открыть для себя лучшие возможности карьерного роста. — он улыбнулся и засунул в рот вилку сочного теста. Сэм странно посмотрел на Габриэля, из-за чего старший мужчина наклонил голову. — Что? Сэм быстро покачал головой и нахмурился, глядя на свою тарелку. — Ты прошел через многое, чтобы попасть сюда.Ты много работал. — Я полагаю. Ну и что? — Габриэль пожал плечами. — Ты такой скромный. Большинству это было бы горько, но ты просто… продолжаешь двигаться вперед, — пробормотал Сэм. Габриэль не был уверен, к чему клонит Сэм — Нет смысла горевать. Это не решит проблемы. Это не поможет мне осуществить мои мечты — …Но как ты справляешься, когда кажется, что все работает против тебя, — нахмурился Сэм. — У тебя нет денег, профессор тебя активно ненавидит, у тебя грызуны, ты не ешь каждый день… как ты все это терпишь? Габриэль задумчиво жевал кусок сыра и перца. — Наверное, я продолжаю говорить себе, что все наладится. Я зашел так далеко, что теперь не могу сдаться. Если я буду достаточно усердно работать, то добьюсь того, чего хочу Сэм странно посмотрел на него, по-видимому, просто анализируя его слова и обдумывая их. Габриэль начал задумываться, не было ли у него чего-нибудь на лице. — Это... в некотором роде вдохновляет — мягко признал Сэм, и Габриэль чуть не подавился куском курицы. Сэм быстро опустил взгляд, когда Габриэль повернулся к нему, делая вид, что поглощен ужином. Габриэль какое-то время наблюдал за ним, прежде чем медленно вернуться к своей еде.* * *
Они вместе мыли посуду, и как только они закончили, Габриэль схватил куртку и терпеливо ждал у двери, оглядывая роскошные апартаменты и вздыхая при мысли о возвращении домой в свой спальный мешок на холодном, жестком, деревянном полу. Сэм высунул голову из кухни. — …Знаешь… ты можешь остаться еще немного, если хочешь. Мы могли бы посмотреть телевизор, почитать, или, в общем, все, что ты захочешь. — он нахмурил бровь. — Если только тебе не нужно вернуться домой…? Брови Габриэля взлетели вверх. Он медленно стянул с себя куртку. — …Я бы не отказался посмотреть фильм. Сэм тепло улыбнулся, и Габриэль не смог удержаться от ответной улыбки. — Потрясающе. Я пойду принесу одеяла. — Сэм поспешил наверх, а Габриэль моргнул, и с его губ сорвался веселый смех. Одеяла? Сколько им было лет? И действительно, Сэм вернулся с двумя пушистыми одеялами, на которых были напечатаны два разных пейзажа; На одном были изображены заснеженные горы, на другом - роскошный лес. Они сели на диван (серьезно, почему здесь все такое удобное?), а Сэм накинул на них одеяла и включил телевизор, как ребенок на ночевке. Габриэль внимательно наблюдал за ним, улыбка тронула его губы, когда Сэм перешёл к списку фильмов. Затем он бросил пульт Габриэлю на колени. — Выбирай, что тебе нравится. Габриэль пролистывал списки, думая лишь наполовину о выборе фильма, наблюдая, как Сэм все дальше изворачивается под одеялом, взбивая подушку позади себя и каким-то образом придвигаясь немного ближе к Габриэлю. — Что? — спросил Сэм, очаровательно нахмурившись, и Габриэль понял, что перестал листать, слишком занят наблюдением за молодым человеком. — Ничего, — ответил он, выбрав «Стражи Галактики». Сэм внезапно ухмыльнулся. — Я люблю этот фильм. — он повернулся с улыбкой к Габриэлю, и Габриэль уставился на молодого человека, его грудь… что-то сделала. — Алекса, убавь свет до двадцати процентов, — сказал Сэм, когда начался фильм, и Габриэль засмеялся. Комната потускнела до мягкого оранжевого свечения. — Ладно, это довольно круто, — прошептал он, и Сэм улыбнулся ему, прежде чем переключить свое внимание на экран. Габриэль еще на мгновение задержал взгляд на молодом человеке,любуясь его красивыми чертами, когда они не искажались в усмешке, а затем тоже сосредоточился на большом экране.