Скрытый мотив

Габриэль улыбнулся Сэму, садясь в «Ламборджини». Молодой человек улыбнулся в ответ, выехал со стоянки и направился по знакомой дороге, которая привела их к его дому. Габриэль откинулся на сиденье и смотрел на проносящийся мимо мир, но нахмурился в замешательстве, когда понял, что пейзаж изменился. — Это не дорога к тебе, малыш, — прокомментировал он, и Сэм слегка кивнул. — Куда мы едем? — Габриэль выгнул бровь. — Думаю, мы могли бы сходить куда-нибудь сегодня вечером. — он говорил так, словно пытался быть бесстрастным, но у него ничего не получилось. Габриэль почувствовал, как его губы растянулись в усмешке. — Ой? Куда ты меня везешь? — Увидишь, — усмехнулся Сэм, когда понял, что Габриэлю явно нравятся сюрпризы. Двадцать минут спустя они подъехали к кинотеатру. — Я подумал, что мы могли бы сегодня поужинать и посмотреть кино, — сказал Сэм. Лицо Габриэля засияло, и он выскочил из машины, как только Сэм открыл дверь. Он рысью бросился к Сэму и с радостью последовал за молодым человеком. Сэм повел их в небольшой ресторанчик возле кинотеатра; он был итальянским и Габриэль был в восторге, когда они проскользнули в кабинку и заказали напитки. Сэм с удовольствием наблюдал за ним. — Ты практически вибрируешь. Все в порядке? — спросил он и Габриэль кивнул. — Никогда раньше не был в кино. Выражение лица Сэма изменилось, и он задумался о том, какое детство было у Габриэля. Как это двадцативосьмилетний парень никогда не был в кино? — О, — пробормотал Сэм. — Что ж, тогда нам придется купить попкорн со вкусом ирисок и гору шоколада. Глаза Габриэля расширились, и Сэм был наполовину убежден, что мужчина собирается сделать ему предложение. — Ты собираешься есть что-нибудь кроме кроличьей еды? — поддразнил Габриэль. — А ты не боишься, что у тебя выпадут зубы? — Замолчи. Я ем шоколад… иногда. — закатил глаза Сэм. Габриэль ухмыльнулся и взял меню. Через несколько минут они заказали (тальятелле для Габриэля, салат для Сэма, что вызвало смех Габриэля), и Сэм поймал себя на том, что разглядывает лицо Габриэля, пробуя свой напиток. Он выглядел более здоровым, чем в тот первый день, когда Сэм подошел к нему возле кухни. Теперь на его щеках появился румянец а лицо стало полнее. Он больше не выглядел худым и постоянно изможденным и, казалось, встречал каждый день с энтузиазмом, а не с усталостью. Его глаза тоже загорелись ярче, и Сэм наклонил голову, потому что всегда ли глаза Габриэля были похожи на золотистый виски? Было что-то манящее в том, как они озорно мерцали. — Сфотографируй. Это продлится дольше. Сэм вырвался из своих размышлений и увидел, как Габриэль приподнимает бровь. — Ты в порядке, малыш? Ты нашел мою душу или там, где она должна была быть, была просто черная дыра? Сэм фыркнул и занялся своим напитком. — Расскажи мне о себе, Сэм, — внезапно сказал Габриэль, и Сэм от удивления вскинул голову вверх. Габриэль пожал плечами. — Ты знаешь мою историю. А какая у тебя? Каким было твое детство? Какая у тебя семья? — он фыркнул. — На самом деле, держу пари, что смогу ответить на этот вопрос. У тебя замечательные, любящие родители, которые покупают тебе все, что ты хочешь, а твое детство состояло из огромных яхт, частных школ, сотен экзотических отпусков и соревнований с твоим братом за звание обладателя новейших технологий. — он игриво подмигнул. — Я прав? Сэм опустил взгляд. — Вроде того, — тихо сказал он, и Габриэль торжествующе ухмыльнулся. — Мои родители развелись, когда мне было два года, — тихо продолжил Сэм, отчего выражение лица Габриэля поменялось. — Мне очень жаль, малыш… — И мама забрала меня от отца и брата. После этого я ни разу не видел ни одного из них в течении шестнадцати лет. Глаза Габриэля расширились, рот раскрылся в шоке. Сэм не поднимал взгляда, рассеянно крутя соломинку в стакане. — Мама говорила мне, что папа не создан для того, чтобы быть отцом или мужем. Она сказала, что он относился к нам скорее как к солдатам, чем как к семье, и все равно он был рядом только половину времени. Она сказала, что не хочет, чтобы я рос в таком доме, и когда я спросил, почему она не взяла с собой Дина, она ответила, что он встал на сторону папы и не захотел уезжать. Оказывается, суд постановил, что Дин должен был остаться с папой в доме, в котором он вырос, потому что папа жаловался, что мама пытается забрать у него детей. Поскольку я был еще очень маленьким, они постановили, что я должен остаться с мамой. Мама не хотела, чтобы я связывался с папой, а поскольку я его толком не знал, то и не хотел этого делать. Единственным человеком, которого я действительно помнил, был Дин, но мама сказала мне, что она тоже не хочет, чтобы я с ним связывался, и, поскольку у меня не было его номера, я не мог. — Я учился в частной школе, и мама покупала мне все, что я просил. Иногда я задавался вопросом, откуда у нее деньги, но всякий раз, когда я спрашивал о ее работе, ее ответы были расплывчатыми, и она уклонялась от темы. Мы ездили в отпуск довольно часто, но мама часто пропадала в них на несколько часов или даже дней. Дома меня обычно оставляли одного с той суммой денег, которой мама решила заменить свое отсутствие. — Оказалось, она была охотницей за головами. И не совсем одобренной правительством. Я так разозлился на нее за то, как она получает свои деньги, и умолял ее остановиться. Вместо того, чтобы соврать мне о том, что она не может остановиться или на самом деле послушать своего двенадцатилетнего сына, она сказала, что если я кому-нибудь расскажу, она застрелит их. Насколько это запутанно? — Он усмехнулся. Габриэль внезапно сильно побледнел, и Сэм весело фыркнул. — Не волнуйся, она в тюрьме. Габриэль прерывисто выдохнул, а Сэм горько покачал головой. — У меня никогда не было родителей, которые бы меня активно ненавидели, или братьев, которые бы меня били. Габриэль сочувственно нахмурился. — Потому что твоего брата и отца не было рядом, а твоя мать оставила тебя одного, когда ты больше всего в ней нуждался. — Сэм пожал плечами. — Поскольку мама никогда не уделяла мне никакого внимания, я быстро усвоил, что деньги дают мне других людей. Полагаю, именно поэтому я плачу за всех и вся. Если я заплачу, они останутся, в отличие от мамы. — Ты знаешь, что ей даже было все равно, когда я стал би? Вручила мне пачку сотен и сказала: «Отлично, сегодня вечером я улетаю в Кентукки и вернусь не раньше, чем через неделю. Купите презервативы». — Сэм рассердился. — Мне было четырнадцать. — Как бы я ни старался в школе, какие бы навыки я ни приобретал, она никогда не обращала на меня никакого внимания; она была слишком увлечена своей работой. Единственная причина, по которой я продолжал все это делать, заключалась в том, что учителя хвалили меня, и это было единственное поощрение, которое я мог получить, поскольку моей маме было все равно. Наконец он взглянул на Габриэля. — Я знаю, что это звучит так, будто я ною по пустякам, по сравнению со всем, что тебе пришлось пережить, но… в то время для меня это было очень важно. — Когда мне исполнилось восемнадцать, мой брат вломился в дом, и я уехал с ним в Клэрмонт. Он был практически чужим человеком, но все же это было лучше, чем оставаться в том доме. Через пару месяцев оказалось, что это был правильный выбор, потому что маму арестовали. Они допрашивали меня, но, поскольку до этого момента я был несовершеннолетним, они отнеслись ко мне довольно мягко. Я сказал им, что мне не разрешили никому рассказывать о карьере мамы, потому что она угрожала застрелить того, кому я доверюсь, поэтому они меня отпустили. С тех пор я ее не видел и, честно говоря, не хочу. Габриэль уставился на Сэма. — …Я понятия не имел. Я думал… — Ты думал, что я засранец, потому что мои родители научили меня быть таким? — фыркнул Сэм. — Да, ну… оказывается, я всему этому научился сам. — Я не это хотел сказать, — твердо сказал Габриэль. — Я хотел сказать, что, как мне кажется, у тебя было хорошее детство. Очевидно, оно было таким же плохим, как и мое, если не хуже. Мне очень жаль, Сэм. Я не знал, что тебе так не хватало внимания. Не могу поверить, что тебе пришлось пройти через все это. - По сравнению с тем, через что ты прошел… — Не имеет значения, — фыркнул Габриэль. — Не имеет значения, как твой опыт соотносится с моим. Ты был ребенком, и тебя разлучили со своими братом и отцом. Твоя мать не давала тебе той любви, в которой ты нуждался, поэтому ты решил покупать любовь других людей, кем бы они ни были. Сэм отвел взгляд. Он ожидал, что Габриэль рассмеется и назовет его «плаксивым ребенком», как это сделали его друзья, когда он рассказывал им о своем детстве. Они сказали, что у него есть деньги, поэтому ему не следует жаловаться. Его смутило сочувствие Габриэля. — Эй, послушай, если тебе когда-нибудь понадобится о чем-нибудь поговорить, я буду рядом, малыш. Я знаю, что значит иметь дерьмовую семью, и иногда тебе просто нужно с кем-то поговорить. Даже если это просто для того, чтобы пожаловаться. От меня ты не услышишь никакого осуждения, — Габриэль улыбнулся, и когда Сэм переварил это заявление, глядя на лицо Габриэля с озадаченной благодарностью, он почувствовал, как что-то шевельнулось в его груди. — Эм… спасибо, — тихо пробормотал он, смущенный внезапным желанием прикоснуться к Габриэлю. Вместо этого он сложил руки вместе. — Итак… у тебя запланировано что-нибудь интересное на эти выходные?

* * *

Ужин был восхитительным, и они с довольными улыбками и дружеской болтовней направились в кинотеатр. Сэм купил билеты на какой-то дерьмовый фильм ужасов (он был рад узнать, что Габриэль разделяет его симпатию), и как только они подошли к закусочной, Сэм не мог не посмеяться над тем, как Габриэль практически подпрыгивал от восторга. Они купили попкорн, напитки и пару пакетиков шоколада (один из которых Габриэль открыл еще до того, как они дошли до экрана), прежде чем отправиться в нужный зал. Однако прежде чем они успели добраться до зала, кто-то позвал Сэма по имени. Он удивленно обернулся и обнаружил, что Руби, Азазель, Бела и Рафаэль смотрят на него. Они в замешательстве перевели взгляды на Габриэля, а затем снова сосредоточились на нем, и на их губах заиграли ухмылки. — А что, Сэм, ты случайно не на свидании? — поддразнила Бела. Сэм нахмурился и покачал головой — Конечно, нет. Просто захотелось сходить в кино. — Хорошо. А то я уже удивился ,что ты так понизил свои стандарты. — фыркнул Рафаэль. Сэм не заметил нахмуренного взгляда Габриэля. — Я не занижал свои стандарты, — пожал плечами Сэм. — Я все еще встречаюсь с Руби. Азазель выглядел особенно раздраженным этим заявлением, но Руби кивнула в знак согласия. Она с презрением взглянула на Габриэля. — Почему этот неудачник с тобой? Конечно же, ты не настолько отчаянно нуждаешься во внимании? Я знаю, что мама тебя не любила, но это не значит, что ты должен приглашать на ужин бездомных уродов. Друзья Сэма начали смеяться, и Сэм поморщился. Он ненавидел, когда над ним смеялись, особенно когда кто-то вспоминал о его семье. Он ткнул большим пальцем в сторону Габриэля. — Он просто мой повар. Он не может позволить себе покупать еду, поэтому я сказал ему, что если он приготовит мне ужин, я разрешу ему поесть со мной. Мы не друзья. Я просто хотел пойти в кино, и, поскольку он был со мной , то я решил пригласить и его. В любом случае, я бы не оставил его без присмотра в своей квартире. Его друзья протрезвели и задумчиво кивнули. — Это имеет смысл, — промурлыкала Руби, прежде чем ухмыльнуться. — Итак, у тебя теперь есть собственный повар? Ты собираешься пригласить нас на один вечер? Посмотрим, насколько хорош персонал? — она с ухмылкой посмотрела на Габриэля. Сэм пожал плечами. — Почему бы и нет. Может быть, мы могли бы также устроить ужин при свечах, только мы вдвоем. Азазель теперь выглядел рассерженным, а губы Сэма удовлетворенно подтянулись вверх. Ему нравилось раздражать Азазеля. Руби взглянула на него сквозь длинные ресницы. — Я с нетерпением жду этого, — промурлыкала она. — Что ты вообще смотришь? — спросила Бэла, которой этот разговор явно уже наскучил. — Птицекалипсис, — ответил Сэм, и все четверо друзей с отвращением сморщили носы. — Что это с тобой такое — дрянные ужастики? Ты такой странный, — пожаловалась Руби. — Почему ты не можешь просто быть нормальным? Сэм пожал плечами. Он ожидал такой реакции и старался не обращать на нее внимания. — Ну и ладно, — фыркнула она. — У тебя есть сорок долларов на закусочки? У меня заканчиваются. Сэм кивнул, вытащил из бумажника сорок долларов и подошел к своим друзьям. Руби взяла у него деньги и чмокнула его в щеку. Она заправила волосы за ухо. — Спасибо, детка, — пропела она, прежде чем повернуться к нему спиной и повести небольшую группу к проходам с шоколадом и другими сладкими продуктами. Сэм проводил их взглядом и снова повернулся к Габриэлю, чтобы продолжить путь к залу, но остановился в замешательстве, когда заметил, что Габриэль пристально смотрит на него со сжатой челюстью и обидой во взгляде. — Мы готовы идти? — осторожно спросил Сэм, указывая на их зал. Он не был уверен, что вызвало такое выражение на лице Габриэля, но оно ему решительно не нравилось. Габриэль поставил закуски и напитки на пол и выпрямился, с выражением вызова. — Я не твой персонал, — прошипел он, тыча пальцем в грудь Сэма. — Найди себе нового «повара». И с этими словами он прошел мимо Сэма, толкнув его плечом на выходе из здания. Ошеломленный, Сэм бросил свои закуски на пол и побежал за мужчиной, поморщившись от хихиканья, которое он услышал от своих друзей. Они будут дразнить его по этому поводу в понедельник. Он поймал Габриэля за плечо и развернул его, моргая от явного гнева и боли на его лице. — Да пошел ты, — рявкнул Габриэль, еще раз пихнув Сэма, пытаясь вырваться из хватки молодого человека, но Сэм схватил его за запястья и удержал на месте. — В чем дело? — недоверчиво спросил Сэм. Взгляд Габриэля стал жестоким, когда он попытался вырвать руки из рук Сэма, но безуспешно. — Отпусти, — прорычал он, но Сэм покачал головой. Очевидно, ему не нравилось, что Габриэль расстроен, и ему нужно было понять, что он может сделать, чтобы это исправить. — Минуту назад ты был в восторге от просмотра фильма. Теперь ты ведешь себя как капризный ребенок, — рассердился Сэм. — В чем дело? Габриэль грозно посмотрел на Сэма. — Не притворяйся, что тебя это волнует. Ты достаточно ясно высказал свое мнение обо мне — О чем ты говоришь? — нахмурился Сэм. Габриэль усмехнулся. — Я не кто иной, как твой личный повар. Неудачник и урод. Благотворительный фонд для бездомных… Хмурый взгляд Сэма стал еще глубже. — Это были слова Руби. — Которые ты не отрицал! — отрезал Габриэль. — На самом деле ты практически с ней согласился! Ты позволил своим так называемым «друзьям» обращаться со мной как с мусором, а потом присоединился к ним! — Ты знаешь, я не считаю тебя своим личным поваром, — нахмурился Сэм. — Знаешь,что я не считаю тебя неудачником или уродом. — на самом деле ему начали нравиться причуды и личность Габриэля. Он действительно так не думал. Парень был освежающим отличием от его обычных друзей. Габриэль перестал сопротивляться и нахмурился, глядя на Сэма. — …Тогда зачем говорить так своим друзьям? Неужели тебе действительно так стыдно видеть меня рядом? Неужели я действительно настолько отвратителен? Глаза Сэма расширились от обиженного тона. Почему Габриэль так расстроился из-за нескольких бессмысленных слов? — Что? Нет! — было ли ему неловко, что его увидели с Габриэлем? — Я просто… я должен был сказать им это, иначе они бы меня сторонились. Я был бы посмешищем всей группы. Я должен приспособиться, иначе у меня не будет друзей. Вот как это работает. Габриэль немного осел. — Зачем тебе такие друзья? — он спросил. — Зачем тебе нужны друзья, которые смеются над тобой и сторонятся тебя, когда ты с ними не согласен? Зачем тебе нужны друзья, которые оскорбляют тебя, а потом требуют от тебя денег? Брови Сэма сдвинулись вместе. — Потому что… потому что… — он захлопнул рот. — Потому что у меня нет других друзей, — мягко признался он. — Кроме тебя, — добавил он еще тише. — Я думал, мы не друзья? Вот что ты им сказал. — Габриэль приподнял бровь. — Это потому, что я солгал. Конечно, ты мой друг. Я просто не сказал им этого, потому что знал, что они будут дразнить меня по этому поводу. — И как ты думаешь, что я чувствую, услышав это? — мягко спросил Габриэль. Сэм открыл рот и снова закрыл его. — Но… но я на самом деле так не думаю, и ты это знаешь, — слабо предложил он. Габриэль покачал головой. — Тот факт, что тебе приходится лгать своим друзьям обо мне, многое говорит о тебе. Ты обращался со мной как с грязью. Ты намекнул, что я вор. Ты сказал им, что не доверяешь мне, и позволил им смеяться надо мной. — его брови сошлись вместе. — Ты сделал мне больно, Сэм. Ты причинил мне боль, чтобы спасти свою репутацию, не заботясь о том, как твои слова могут повлиять на мою. — Моя репутация, возможно, не такая блестящая, как твоя, но я никогда не был вором и никогда не был ненадежным. Возможно, ты только что все испортил, солгав своим друзьям. Ты знаешь, у меня не много денег; ты действительно готов лишить меня и моей честности? Вина тяжело засела в животе Сэма, и он опустил взгляд, отпуская руки Габриэля. — Прости… я… я не думал, что… — он облизал губы. — Я могу вернуться внутрь и сказать им правду. Я им объясню, что ты мой друг, а не мой повар. Я скажу им, что солгал. Наконец, губы Габриэля слегка изогнулись вверх. — Я не прошу тебя делать это, Сэм. Я не прошу тебя оттолкнуть от меня своих друзей. Однако я попрошу тебя в будущем не врать обо мне, чтобы показаться лучше. У меня тоже есть чувства. Помни об этом. Я не прошу тебя рассказывать друзьям, какой я замечательный, но мне не нравится, когда надо мной смеются, так же как и тебе. Сэм слегка поник. Он действительно все испортил. — Габриэль… Прости, — пробормотал он. Габриэль выглядел немного удивленным признанием, но кивнул и указал на кинотеатр. — Извинения приняты. Итак, мы все еще готовы к этому фильму? Сэм тут же оживился и кивнул, присоединившись к Габриэлю, когда они снова вошли в здание и забрали оставленные закуски. А если он и обнимал Габриэля за плечи, когда его друзья переглядывались, то это было его личное дело.

* * *

Наступил понедельник, и Кастиэль вздохнул, заметив Дина, ожидающего его возле математического факультета. Гадриэль с любопытством посмотрел на него, оглядываясь по сторонам в поисках выхода. — Кастиэль? Кастиэль покачал головой и направился к маленькой двери, ведущей в заднюю часть здания. Гадриэль нахмурился и последовал за ним. Кастиэль дернул дверь и нахмурился, когда она не поддалась. Он разочарованно цокнул языком и повернул голову в поисках другого выхода. — …Есть ли какая-то особая причина, по которой у тебя боязнь главного входа? — спросил Гадриэль. Кастиэль резко остановился и повернулся к своему другу. — Дин ждет снаружи, — признался он. — …Хочешь, чтобы я его прогнал? — Гадриэль выгнул бровь. При этом Кастиэль изогнул губы в улыбке. — Как бы мне ни хотелось увидеть твое впечатление от ротвейлера, я не собираюсь просить тебя устроить сцену. — он опустился в поражении. — Полагаю, в какой-то момент мне придется встретиться с ним лицом к лицу. — Что произошло на этих выходных? — осторожно спросил Гадриэль. — Ты сказал, что Дин отвёл тебя в клуб, но не уточнил это. Он… он что-то сделал? — Гадриэль опустил взгляд и пробормотал следующий вопрос. — … Ты что-то с ним сделал? Кастиэль уставился на своего друга широко раскрытыми, негодующими глазами. — Я не прыгал к нему в кровать, если ты на это намекаешь, — фыркнул он. Гадриэль извиняюще склонил голову. — Так что же тогда произошло? Почему ты вдруг стал так осторожен рядом с ним? Я никогда не видел тебя таким раньше Кастиэль неловко пожал плечами. — Думаю, мне не нравится идея быть его «мишенью». Гадриэль бросил на него взгляд, который говорил о том, что он ему не верит. Однако он не стал развивать эту тему и Кастиэль был ему за это благодарен. — Сомневаюсь, что он подойдет к тебе в сопровождении меня, — сказал Гадриэль. — А если он это сделает, я позабочусь о том, чтобы он понял, что ты не в настроении играть в его игры. Кастиэль одобрительно улыбнулся своему другу, и они направились к главному входу. Как только они вышли на улицу, Дин подбежал к ним с коричневым бумажным пакетом под мышкой. — Кас, подожди… — Он Кастиэль, — вежливо прервал Гадриэль. — По крайней мере, для тебя. И он не желает с тобой разговаривать. Дин поколебался, опустив губы вниз, прежде чем полностью проигнорировать Гадриэля и посмотреть на Кастиэля. — Я хотел извиниться за пятницу. Я перешел черту, и мне очень жаль. — Ему это не интересно, — сказал Гадриэль. — И кто ты такой? Его телохранитель? — горячо отрезал Дин, прежде чем снова сосредоточить свое внимание на Кастиэле. — Послушай, мне очень жаль, ладно? Я купил тебе кое-что; небольшой подарок в качестве извинения. Вот. — он сунул бумажный пакет Кастиэлю, который с опаской взглянул на него, прежде чем пододвинуть обратно к Дину. — Ты не можешь купить мое прощение, Дин, — фыркнул Кастиэль. — Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не заинтересован в том, чтобы согревать тебе постель. Он попытался уйти, но Дин поймал его за плечо, не обращая внимания на предупреждающее рычание Гадриила, произнесшего его имя. — Что? — отрезал Кастиэль. — Я не пытаюсь купить твое прощение, — вздохнул Дин. — Я просто… — Он замолчал и покачал головой. — Просто возьми пакет, хорошо? — Мне не нужны твои подарки. — Я пытаюсь извиниться! — взорвался Дин разочарованно. Он провел рукой по волосам и вздохнул успокаивающе. — Я все испортил. Я знаю это. Я испортил хороший вечер, потому что принял глупое решение и не перестану об этом думать, пока не исправлю наши отношения. Я знаю, что мы не друзья, но мне претит мысль о том, что ты меня ненавидишь. Кастиэль приподнял бровь. Почему Дин так старался уговорить его лечь в постель? Это все, что было, да? Дин пытается повысить свои шансы переспать с ним? Дин снова подтолкнул к нему пакет, и на этот раз Кастиэль взял его. Он слишком устал, чтобы начинать спор. Дин снова провел рукой по волосам, и Кастиэль начал задаваться вопросом, не нервная ли это привычка. — Мне очень жаль, — сказал Дин снова, и его голос звучал искренне. Он взглянул на Гадриэля, который бросил на него презрительный взгляд, и вздохнул, прежде чем развернуться на каблуках и уйти. — Он просто не сдается, — прокомментировал Гадриэль. Кастиэль рассеянно покачал головой, заглянул в пакет и вытащил его содержимое. В его ладони лежала банка с сырым, необработанным медом. Он был кремового цвета; Толстый и тяжелый, поверх вязкой жидкости лежал кусок соты, главным образом для украшения, но также и для того, чтобы показать, что продукт был прямо из улья. Гадриэль в замешательстве нахмурился. — Что это? — Мед, — тихо сказал Кастиэль, осматривая банку. — Он белый, — сказал Гадриэль, еще больше озадаченный. — Да, — согласился Кастиэль. — Его соскребли прямо с улья. Гадриэль слегка скривил губы от отвращения. — Это… гигиенично? Кастиэль усмехнулся и открутил крышку. Он обмакнул палец в липкую белую субстанцию ​​и поднес его к губам, ухмыляясь, когда Гадриэль вздрогнул. Сладость разлилась по его языку, и он хрустел крошечными сотовыми крошками между зубами, улыбаясь текстуре и сладкому вкусу. Сам мед был гладким и густым, сочился по его языку, как патока, и напоминал Кастиэлю о ленивых воскресных днях, проведенных с матерью на кухне за выпечкой тортов и других греховных угощений. Он осторожно закрутил крышку банки и сунул мед в пакет. Он и забыл, как вкусен натуральный мед; обычно он брал самую удобную бутылку из самого дешевого супермаркета. Может быть, стоит время от времени покупать натуральный? Несколько мгновений он смотрел на пакет. Почему Дин выбрал мед в качестве извинительного подарка? Это было не похоже на его обычный стиль. Он был искренне удивлён, что Дин не потратил деньги на что-то большое, кричащее и слишком вульгарное, а вместо этого подарил ему это. Не то чтобы Кастиэль жаловался на простой подарок. Он любил пчел и все, на что они способны. На самом деле, казалось, что Дин специально пошел купить ему что-то, что он любил, и это была странная мысль, потому что откуда Дин мог знать это… Парк. Когда они впервые встретились в парке, он рассказал Дину о своей любви к пчелам. Дин вспомнил. Кастиэль моргнул, глядя на сумку. Он был ошеломлен тем, что Дин вспомнил такой маленький, тривиальный комментарий. …Как заботливо. — Кастиэль? Обеспокоенный голос Гадриэля вырвал его из размышлений. Он наклонил голову к своему другу, и Гадриэль выпрямился. — Готовы ли мы идти, или вы хотите, чтобы я на мгновение оставил вас двоих наедине? — сухо спросил он, указывая на банку. Кастиэль закатил глаза. — Ты проводишь слишком много времени с Бальтазаром. — он положил мед в свою студенческую сумку и пошел.