Скрытый мотив

После дня, пережитого Габриэлем, он с нетерпением ждал, когда же он сядет в машину Сэма и его проводят в роскошные апартаменты. Он в тайне надеялся, что Винчестеры снова попросят его переночевать, чтобы он мог расслабиться между ними на их огромном диване и заснуть, довольный и воображая, что у него есть семья, которой нравится, что он рядом. Он подумал, не странно ли считать Винчестеров своей воображаемой семьей. Он пожал плечами и решил, что ему все равно. Кажется, им нравилась его компания. И после дня, когда Асмодей кричал на него за то, что у него нет цедры для натирания цитрусовых (что плохого в стандартной терке?), и пока его сверстники смеялись над ним, когда его суфле оказалось единственным в классе, которое упало (потому что Асмодей открыл духовку во время своей тирады о цедре, чтобы показать Габриэлю, что его начинка из лимонной кожуры слишком толстая и короткая), Габриэль не хотел ничего, кроме как позволить утешительным голосам Винчестеров омыть его. Он даже не хотел думать о том, что Асмодей устроит Габриэлю встречу со его личным наставником из-за его «ленивой трудовой этики» и «невежественного отношения», что, несомненно, поставит черную метку на его имя, и он определенно не хотел этого делать. И тем более он не хотел думать о том, что Асмодей угрожал снизить ему баллы за выпускной экзамен, если он еще раз явится на занятия без всех тех предметов, которые ему не по карману. Он не хотел пересдавать экзамен через год — он не мог себе этого позволить. Его настроение поднялось, когда он увидел Сэма на небольшом расстоянии, он оживился и ускорил шаг, улыбаясь, когда Сэм заметил его, и улыбка скользнула по его красивому лицу. Однако он замедлил шаг, когда понял, что Сэм не один. Его сопровождали Рафаэль, Бела, Руби и Азазель. Он предполагал, что Сэм разорвал связи с Руби и Азазелем, но, видимо, это было не так. Он предполагал, что для Сэма было бы неплохо остаться друзьями со своей бывшей, и способность вести себя вежливо с человеком, с которым она ему изменила, конечно, достойна восхищения, но Габриэль не был уверен, что было бы ужасно, если он вдруг перестанет общаться с этой парой. — Габриэль, — радостно поприветствовал Сэм, словно не обращая внимания на взгляды отвращения, с которыми его друзья стреляли в Габриэля. — Э… привет, — предложил Габриэль, стараясь говорить так, будто он не против быть рядом с людьми, которые вылили ему на голову икру и пиво, а потом высмеивали его. Бела усмехнулся, словно он был грязной крысой, вылезшей из сточной канавы. Сэм либо не заметил, либо решил проигнорировать это. — Мы думали пойти в кино сегодня вечером. Хочешь присоединиться? Габриэль немного выпрямился. Он действительно любил попкорн и объемный звук. — Что вы хотите посмотреть? — он спросил, прежде чем успел подумать об этом. — Черную Пантеру, — ухмыльнулся Сэм. — Что ты думаешь? Ты в деле? Габриэль на мгновение взглянул на обнадеживающее лицо Сэма, чувствуя, как тепло разливается по его груди от того, что он на этот раз желанный. Побег в затемненный кинотеатр звучал великолепно после только что проведенного дня, если добавить немного попкорна и немного Сэма, и Габриэль с нетерпением ждал предстоящей ночи. — Ладно, хватит, Сэм, — усмехнулась Бела, и любое волнение Габриэля быстро увяло и превратилось в ничто. Сэм нахмурился и повернулся к брюнетке. — Что ты имеешь в виду? — спросил он озадаченно. Бела щелкнула языком и закатила глаза, скрестив руки на груди. — Ты ведь не думаешь, что он пойдет с нами, правда? Я бы с ним ни за что не пошла. То есть… посмотри на него. Ни денег, ни друзей, рваные джинсы и что там у него на рубашке… Габриэль взглянул на себя и с тревогой понял, что лимон, должно быть, брызнул на него, когда он убирал за собой. — Ему не место среди нас, Сэм, — фыркнула Бела. — Он будет использовать нас только ради денег. Габриэль нахмурился. У них хватило наглости обвинить Габриэля в том, что он использует их ради денег, хотя они только и делали, что ждали, что Сэм за них заплатит. — Не говоря уже о том, что он в отчаянии, — легкомысленно прокомментировал Рафаэль, как будто Габриэль был какой-то собакой, не понимающей, о чем он говорит. — Он явно не понимает, что его юношеская влюбленность в тебя неуместна и нежелательна. Кажется, он просто не понимает слова «нет». Габриэль почувствовал, как его щеки покраснели от смущения. — Давай, Сэм. Избавься от него, — раздраженно пожаловалась Руби. — Скажи ему, чтобы он оставил нас в покое. Он такой неряха. Брови Сэма сошлись вместе, когда Габриэль с несчастным видом посмотрел на свою одежду. — Подождите, ребята, — начал он с ноткой раздражения в его тоне, — это немного грубо. — Он не виноват, что у него нет столько денег, сколько у нас. Он просто пытается закончить колледж, — взгляд Сэма опустился вниз. — И он вряд ли неряха. На самом деле он редко что-нибудь проливает на себя во время занятий и всегда носит фартук. Габриэль впился взглядом в следы лимона на своей рубашке. Жаль, что он снял фартук, когда убирал свой стол. Руби с отвращением подняла нос. — Он такой старый и жуткий, — прокомментировала она. — Почему он не может подружиться с людьми своего возраста? Почему он не может пойти испортить им вечера, а не нам? Сэм теперь выглядел раздраженным. — Он всего на сколько? На три года старше Рафа? И как он может быть жутким? Почему ты не можешь просто быть с ним вежливой? Он не сделал ничего плохого.- друзья Сэма переглянулись. Несколько мгновений спустя Рафаэль холодно посмотрел на Сэма. — Мы уже достаточно долго терпим, что ты крутишься вокруг этого… мусора — прогремел он. — Мы пытались оттолкнуть его, но он продолжает возвращаться, потому что ты продолжаешь его потешать. Он не принадлежит нам, Сэм, и никогда не будет. Он никогда не станет чем-то большим, чем то, что ты видишь перед собой, потому что он не умный, не сильный, не красивый или, ну… что-то в этом роде. Он никогда ничего не добьется и всегда будет ожидать подачек от людей, которые лучше его, от людей, которые успешны; таких людей, как мы. — Мы — высший класс. У нас хорошие дома и дорогой отдых, и мы зарабатываем много денег, потому что у нас есть респектабельная работа, на которой мы упорно трудимся. У него нет класса. Он ленивый неряха, который любит жаловаться на таких людей, как мы, и поэтому ему место в канаве. — Мы даем тебе выбор. Остаться с нами, где твое место — где где твой ум, внешность и таланты будут ценить и уважать… или присоединиться к нему — …он кивнул Габриэлю. — И гнить в сточной канаве. — взгляд Рафаэля сузился. Сэм в недоумении уставился на своих друзей. Он замешкался с ответом, его рот несколько раз открывался и закрывался, пока не захлопнулся, и ему пришлось еще раз прокрутить в голове ультиматум, чтобы поверить, что это действительно произошло. Габриэль вздрогнул, когда Сэм поник, потерпев поражение. Не говоря ни слова, Габриэль повернулся на пятках и зашагал в противоположном направлении, оплакивая утрату развивающейся дружбы с Сэмом. Он не мог ожидать, что молодой человек предпочтет его, а не друзей, которые у него были с самого начала обучения. Он не мог ожидать, что Сэм откажется от своего круга общения, чтобы дать шанс такому отчаянному неудачнику, как он. Его лицо стало горячим, и он не был уверен, было ли это от унижения или горя. Он вздохнул и в отчаянии прижал ладонь к глазу. Он получал огромное удовольствие от общения с Винчестерами. Их апартаменты были единственным местом, где его ждали. Ему не нужно было слышать, как Сэм отвергает его. Он не думал, что его сердце выдержит это. Ему уже стало немного не по себе от мысли, что Сэм соглашается со своими жестокими друзьями. Ему лучше начать думать о той встрече со своим наставником. Минуту спустя он услышал позади себя тяжелые шаги и вздрогнул, когда большая рука схватила его за плечо. — Габриэль, подожди. Габриэль приподнял бровь по команде Сэма и развернулся лицом к извиняющемуся гиганту. Он слегка осел, чувствуя, как у него начинает болеть сердце. — Сэм, послушай, все в порядке. Я понимаю. Я не твой первый выбор в… — Нет, это не нормально, — твердо прервал Сэм. — То, что они сказали, было ненормальным, и я хочу извиниться, если ты действительно слушал их и обиделся на что-то из этого. Габриэль удивленно моргнул и наклонил голову. — Подожди… Я думал, тебе больше нельзя со мной разговаривать? Почему ты здесь? — Я только что сказал им, что ты умнее их. Пожалуйста, не доказывай мне, что я ошибаюсь. — губы Сэма слегка подрагивали от удовольствия. Габриэль в замешательстве посмотрел на Сэма, прежде чем его глаза расширились, и он почувствовал, что на его лице вот-вот появится восторженная улыбка. — …Ты выбрал… — Он замолчал, неспособный закончить предложение из-за шока от всего этого. Сэм усмехнулся и кивнул. — Я слышал, что жизнь в сточной канаве в любом случае гораздо веселее. Габриэль недоверчиво рассмеялся. Он взглянул в сторону и увидел Азазеля, Рафаэля, Руби и Белу, которые в ярости смотрели на них обоих, выглядя так, будто они с радостью подожгли бы их, если бы у них было под рукой немного масла. Габриэль поймал сжатые кулаки Рафаэля и задался вопросом, что сказал им Сэм. Он почувствовал, как его улыбка стала шире, когда Сэм обнял его за плечи на виду у всей группы, и радостно рассмеялся, когда молодой человек спокойно, почти самодовольно посмотрел на четверку, притянул Габриэля к себе и повел его к «Ламборджини». Они скользнули вперед, не обращая внимания на взгляды бывших друзей Сэма, и когда Сэм включил радио, Габриэль наконец выпалил свои вопросы. — Ладно, что случилось? Что ты им сказал? Почему ты выбрал меня? Сэм позволил самодовольной ухмылке задержаться на его лице, сосредоточившись на дороге. — Я сказал им, что они жестокие и злобные придурки. Сказал, что ты гораздо умнее, чем они все четверо, вместе взятые, и ты не чувствуешь необходимости выставлять напоказ свои таланты, потому что тебе нечего доказывать, в отличие от них, которым нужно подтверждение всего, что они делают, потому что они знают, что у них нет никаких талантов. Я сказал им, что они издеваются над людьми, потому что они завидуют, и что они высмеивают твою внешность только потому, что знают, что если они будут слишком долго смотреть в зеркало, оно треснет. — Я также сказал им, что единственная причина, по которой они поступили в медицинский колледж, заключается в том, что их родители заплатили за них, и что они кучка идиотов, считающих, что трудились больше, чем ты. Я сказал им, что они бы сломались и сдались, если бы столкнулись хотя бы с половиной того, что было у тебя, и что ты всегда будешь сильнее, чем они, потому что ты решительный, страстный и гораздо лучше, чем они когда-либо надеялись стать. Выражение лица Габриэля смягчилось, и он в изумлении уставился на Сэма, потому что никогда не ожидал такой защиты. — Я также сказал, что они никогда не станут больше, чем просто ординаторами, потому что они слишком глупы, чтобы получить высшее образование, — ухмыльнулся Сэм. Габриэль почувствовал внезапное желание поцеловать Сэма. Он сдержал себя и вместо этого разразился заливистым смехом, но вскоре затих, когда Сэм на мгновение перевел на него свой мягкий взгляд, после чего вновь обратил свое внимание на дорогу. — В любой день я бы предпочел тебя этим четверым, — искренне пробормотал Сэм. — Ты научил меня, как не быть придурком, и я знаю, что все еще учусь, но мне хотелось бы думать, что я становлюсь лучше благодаря тебе. Я уважаю тебя гораздо больше, чем их, и надеюсь, что однажды ты будешь думать обо мне так же. Ты веселый, умный и терпеливый со мной, и я с нетерпением жду встречи с тобой. Ты действительно слушаешь меня и заставляешь меня чувствовать себя… чего-то стоящим. Я не думаю, что у меня когда-либо был такой друг, как ты. Мои друзья используют меня и звонят мне, когда им удобно, но ты… ты другой. Я чувствую, что ты… заботишься обо мне. Кроме Дина, никто никогда обо мне не заботился. Габриэль моргнул, услышав искреннее признание. Он всегда удивлялся, когда Сэм открывался ему; просто потому, что он к этому не привык и никогда не видел, чтобы молодой человек открывался кому-либо еще. — Ну… тогда ты точно знаешь, как я к тебе отношусь — пробормотал Габриэль немного застенчиво и очень неловко, потому что это была эмоциональная территория, и он не знал, как с этим справиться. Никого не волновало, что он чувствует, поэтому он никогда не говорил об этом. После минуты неловкого молчания Сэм прочистил горло. — Итак… Черная Пантера?

* * *

В тот вечер Дин пришел домой поздно вечером после неудачного вечера музыки и барбекю. Он остановился в баре и выпил несколько пинт, а затем попытался подцепить парня, но отшил его, потому что понял, что последнее, чего он хочет- это еще одна цифра в его списке «завоеваний», чтобы доказать правоту Кастиэля и всех остальных. Он ввалился в дом в час ночи и уставился на диван, где Сэм обнимал Габриэля под большим одеялом, остатки китайской еды на вынос были разбросаны по кофейному столику, а на подлокотнике стояла пустая банка с попкорном. Он подкрался немного ближе и почувствовал, как у него скрутило живот при виде руки Сэма, лежащей на животе Габриэля, его носа, прижавшегося к его волосам, когда Габриэль удовлетворенно улыбался во сне, его ноги слегка переплелись с ногами Сэма, а рука мягко покоилась на обнаженной руке Сэма. Они оба были в пижамах. Губы Дина сжались в тонкую линию. Лежа вместе, они оба выглядели такими невинными. Они явно хорошо провели вечер. В отличие от него. — Это действительно жутко, знаешь. Дин вздрогнул и взглянул на Габриэля, который сонно приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на него. — Тебя никогда не учили, что пялиться невежливо? — Габриэль хмыкнул. Дин ничего не сказал, и Габриэль слегка повернулся, чтобы лучше его рассмотреть. — Ты выглядишь дерьмово, — прокомментировал он и Дин хмыкнул. — А вот ты выглядишь очень комфортно. Улыбка тронула губы Габриэля. — Ага, — сказал он беззастенчиво. — А теперь перестань пытаться сменить тему. Почему ты выглядишь так, будто выпил в винном магазине? Дин раздумывал над тем, чтобы не отвечать и отправиться в постель, но в конце концов решил не делать этого, потому что Габриэль не стал бы его осуждать, а заснуть он все равно не сможет. Он прошел к другому дивану и бессильно опустился на него, поджав губы. — Все думают, что я тупой и что единственное, на что я гожусь, — это секс, — сердито проворчал он, задаваясь вопросом, не будет ли наглостью швырнуть пустой контейнер из-под попкорна через всю комнату. Габриэль задумчиво посмотрел на него. — Разве не так ты хотел, чтобы о тебе все думали? — Ну, да. Но я не хотел, чтобы люди думали, что это единственное, в чем я хорош. — он замкнулся в себе. — Мне надоело, что все смотрят на меня в шоке, когда я занимаюсь. — Ты занимался? — Габриэль приподнял бровь. Дин бросил на него злобный взгляд, затем встал и направился к лестнице. — Воу, воу, Дин-о. Я не хотел тебя обидеть. Не то чтобы я считал тебя неспособным учиться, просто я не привык видеть, как ты это делаешь. Вернись, пожалуйста, — извиняющимся тоном сказал Габриэль. Дин угрюмо подошел к дивану и снова опустился на него, не желая встречаться с Габриэлем взглядом. Он вел себя как ребенок, но не мог найти в себе силы заботиться. — Значит, по сути, ты хочешь, чтобы люди думали, что ты умный и красивый? — спросил Габриэль, приподняв бровь, и когда он так выразился, Дин поморщился и понял, насколько жалким он был. Габриэль тихо усмехнулся. — Невозможно иметь все. — он задумчиво посмотрел на Дина. — Но что-то мне подсказывает, что в твоем мозгу происходит что-то еще. Что-то еще, что тебя волнует. Дин медленно сосредоточился на испытывающем взгляде Габриэля. — Меня бросили, — в конце концов признался Дин, опустив взгляд, потому что не мог рассказать эту историю, глядя Габриэлю в глаза. Особенно если учесть, как это было связано с тем, почему Сэм вдруг стал уделять мужчине так много внимания. — Парень, который мне интересен. Габриэль рассеянно провел большим пальцем по запястью Сэма. — А этот парень знает, что ты им интересуешься? — с любопытством спросил он. Дин кивнул, пристально глядя на ковер. — Что случилось? — подсказал Габриэль и Дин пожал плечами. — Я попросил его встретиться со мной в парке, чтобы послушать живую музыку и приготовить барбекю. Он сказал, что мы встретимся в семь. Он не появился в семь. Я позвонил ему через некоторое время, и он отклонил звонок. — Грубо. Как зовут этого парня? — нахмурился Габриэль. — …Кастиэль Новак, — признался Дин с тошнотой в животе. Ему не следует обсуждать это с Габриэлем. — Разве это не сын президента? — глаза Габриэля расширились. Дин кивнул. — Он также девственник и очень честный. Изучает математику. Имеет еще пару степеней. Надежные друзья. Хорошая трудовая этика. Умный. На самом деле он не из тех, кто так отталкивает людей, но он явно считает меня недостойным его времени. — рот Дина скривился в недовольную линию. — К черту его, да? Кому он нужен? Габриэль подозрительно прищурился на Дина. — …Ты говоришь, что он натурал и девственник, а сам преследуешь его. Почему? Дин пожал плечами, надеясь, что не выглядит виноватым. — Некоторые люди очень неожиданно меняют свое мнение. Габриэль явно не поверил этому. — Я чувствую историю, которую ты мне не рассказываешь. Дин расправил плечи и постарался выглядеть беспечным. — Неа. Подумал, что парень выглядит интересно, хотел посмотреть, смогу ли я изменить его мнение о его сексуальной ориентации. Оказывается-не могу, и он так же, как и все остальные, считает меня глупым и полезным только для секса. Габриэль смотрел на него, не впечатленный. — Честно говоря, это звучит так, будто все, что ты сделал, это попытался затащить этого парня в постель. Учитывая, что ты знаешь, что он натурал, и все же продолжаешь с ним заигрывать, я не думаю, что для него необоснованно думать, что ты глуп и интересуешься только сексом. Дин выпрямился, на его лице появилось явно оскорбленное выражение. — Это неправда! Я пытался подружиться с ним! Я сделал то, что он просил! Я меньше сосредоточился на сексе и больше на учебе, чтении и других вещах, потому что он сказал мне, что я могу быть лучше, чем был. Теперь он даже не отвечает на мои звонки! — Ты сделал что-нибудь, что его расстроило? — Габриэль нахмурился Дин вздрогнул при воспоминании о стриптиз-клубе. — Или что-то, что расстроило его друзей? — спросил Габриэль. Дин нахмурился. Он никогда по-настоящему не общался с друзьями Кастиэля. Ну, никто, кроме Бальтазара. …Ой. Он вспомнил угрозу Бальтазара в его адрес в клубе. Не могло быть, чтобы Кастиэль не знал о времени, проведенном с Бальтазаром, если они были так близки, как представлял их француз. — Это выражение лица виноватого человека, который только что осознал свои ошибки, — легко заметил Габриэль, водя большим пальцем по запястью Сэма. Дин поморщился. — Возможно, я причинил боль одному из его друзей, но в свою защиту скажу, что я не знал, что он друг Кастиэля. Габриэль укоризненно нахмурился. — Причинять боль кому бы то ни было, кем бы он ни был, недопустимо, ты должен это знать. Что ты сделал с другом? Дин вздрогнул. Ему действительно не хотелось сейчас обсуждать это с Габриэлем. Или когда-нибудь. — Это было давно. Это не имеет значения, — он неловко пожал плечами, заставив Габриэля неодобрительно нахмуриться. — Очевидно, имеет, если ты не хочешь об этом говорить. — Дин резко встал. — Я иду спать, — сухо сказал он, направляясь к лестнице, потому что он никак не мог говорить о том, что случилось с Бальтазаром и о том, как он обращался с этим человеком. Не с Габриэлем. Он нахмурился. Раньше его никогда не волновал ни один из его бывших. Его никогда не волновало, как он расстался с ними или как он использовал их в прошлом, но внезапно обсуждение Бальтазара и той глупой задачи, которую он поставил перед собой — переспать с как можно большим количеством национальностей — показалось ему пугающим. Что бы подумал Габриэль, если бы он сказал ему, что использовал людей как часть испытания, которое он запланировал для себя однажды вечером, когда он был один и ему особенно скучно? Что бы сказал Габриэль, если бы он признался, что согласился быть парнем Бальтазара только потому, что ему нечего было делать, а французский акцент его заводит? Что бы сделал Габриэль, если бы он объяснил, что на самом деле он не заботился о Бальтазаре все время, пока они были вместе, и был лишь слегка раздражен, когда другой мужчина узнал о его национальности и практически сломался на месте? Назовет ли он Дина «жестоким мудаком», как Бальтазар? Станет ли он считать его мерзким, отталкивающим и без эмоциональным? Станет ли он когда-нибудь снова разговаривать с Дином? Лучше не узнавать. Лучше не подвергать себя неловкому дискомфорту и держать эти кружащиеся мысли при себе. Он мог бы отбросить их позже и никогда больше о них не думать. Раньше он никогда не заботился о Бальтазаре; почему его должно волновать это сейчас? Его нога коснулась первой ступеньки, когда Габриэль снова заговорил, тихо и устало. — Я обнаружил, что лучший способ убедить кого-то простить тебя— это извиниться за то, что ты сделал не так. Дин сделал паузу, обдумывая этот совет, сдвинув небольшую морщинку между бровей. — Ты должен заслужить уважение, Дин, — тихо продолжил Габриэль. — Доброе сердце помогает. Дин замешкался, обдумывая слова Габриэля, затем его рот опустился вниз в знак понимания, и он медленно кивнул. — Спасибо, Гейб, — сказал он, прежде чем выключить свет, подняться по лестнице и отправиться спать, оставив Габриэля смотреть на звезды через огромное стеклянное окно, которое никто не удосужился закрыть шторами. — Он переспал с этим парнем, — пробормотал Сэм, чувствуя теплое дыхание Габриэля на затылке. — Я так и думал. Плохое расставание? — Габриэль вздохнул. — Для парня, — тихо промурлыкал Сэм. — Дину он никогда не нравился. Начинали как друзья с привилегиями, а закончили Бальтазаром с разбитым сердцем и незаинтересованным Дином. Опять же, Дина никогда по-настоящему не заботили те, с кем он спал. Секс всегда был для него игрой; чувства и эмоции других людей никогда не приходили ему в голову. — Похоже, здесь есть более глубокая история. — Возможно, и есть, но я не пережил детства Дина, так что не мне рассказывать. Габриэль несколько мгновений молчал, переводя взгляд со звезды на звезду, продолжая массировать большим пальцем запястье Сэма. — А что на счет тебя? — спросил он через некоторое время тихим, но любопытным голосом. — Для тебя секс — игра? Тебя никогда не волновали партнеры, с которыми ты спал? Сэм сначала не ответил, и Габриэль остался смотреть в темноту комнаты, но затем рука, обхватившая Габриэля, слегка сжала хватку. — Наверное, нет, — прошептал Сэм. — Но, возможно, это потому, что я так и не нашел подходящего партнера. В темной комнате воцарилась тишина, звезды были единственным источником света, и, когда вокруг не было никого, кто мог бы наблюдать и осудить их, Габриэль осторожно сплел свои пальцы с пальцами Сэма и почувствовал, как улыбка тронула его губы, когда Сэм не отпрянул с отвращением. С теплыми руками и застенчивыми, скрытыми улыбками пара уснула.