* * *
Ресторан был тепло освещен, деревянные столы, каменный пол и явно европейская атмосфера с безделушками и фотографиями, разбросанными по стенам. Персонал был дружелюбным, еда пахла потрясающе, а Габриэль продолжал ласкать пальцы Сэма, не замечая, что делает это. Грудь Сэма разрывалась от счастья. Габриэль нарезал ножом альбондигу и поднес ее к губам, только сморщил нос и понюхал мясо, а затем вернул его в тарелку. — Что-то тут не так пахнет, — нахмурившись, заметил он, а Сэм вскинул бровь и откусил. — На мой вкус, все в порядке, — пожал он плечами, когда Габриэль поднял руку, чтобы остановить его. Когда через несколько секунд ничего интересного не произошло, Габриэль вернул взгляд к своей тарелке и стал ковыряться в чоризо. Его альбондига осталась нетронутой. — Так ты в душе тайный романтик? — спросил Габриэль, указывая на разбросанные между ними блюда тапас. В такой совместной трапезе было что-то интимное, а разнообразие блюд делало ее еще более интересной благодаря разнообразию. Различные вкусы давали им повод для разговора в перерывах между беседами. Сэм не мог вспомнить, когда в последний раз он чувствовал себя так непринужденно рядом с кем-то. — Я не уверен, — признался он. — Все мои предыдущие свидания заканчивались одинаково. Я думаю, что свидание было скорее из вежливости, чем из желания узнать партнера поближе. Никто из моих ухажеров не был заинтересован в том, чтобы узнать меня получше. Мы оба знали, что есть только одна вещь, которую мы хотим получить от этой ночи. — Сэм взглянул на переплетенные пальцы его и Габриэля. — Хотя ты другой. Я хочу узнать тебя получше. — он хотел узнать о Габриэле все, что мог. Габриэль с любопытством склонил голову набок. — Ты никогда не приглашал никого на свидание только потому, что он тебе нравится? Это всегда было связано с сексом? Сэм начал качать головой, но остановился, когда на него нахлынули воспоминания трехлетней давности. Он поморщился. — …Была одна девушка… Габриэль выпрямился, чтобы показать, что он слушает. — Мне было семнадцать, — пробормотал Сэм. — Была одна девушка… Джессика… она, хм… она была влюблена в меня. В старшей школе у меня была репутация красноречивого, нежного и умного человека… вроде того, как я здесь. Она была красивой и забавной, и когда она пригласила меня на свидание, я сказал «да». Сначала это было потому, что я думал, что, если она повиснет у меня на руке, я буду хорошо выглядеть, но через несколько недель я обнаружил, что она мне действительно нравится. — А вот мои друзья… они не были хорошими людьми. Они устраивали шоу для всей школы, но когда мы оставались наедине, они были довольно стервозными. Они высмеивали людей за глупые вещи и однажды сказали что-то ужасное о семье Джессики. Я не хотел терять своих друзей, поэтому просто согласился с ними. — Джесс подслушала. Она сказала мне, что я жесток и склонен к манипуляциям, и что ей хотелось бы никогда со мной не встречаться. Я попросил у нее прощения, но когда она не дала мне его, я сказал ей, что она ведет себя по-детски, и согласился пойти с ней на свидание только потому, что у нее красивое лицо. Меня никогда раньше не отвергали, поэтому я попытался причинить ей боль, хотя в первую очередь это была моя вина. После этого мы никогда не разговаривали. Сэм стыдливо опустил взгляд. — Пока ты не появился, я бы никогда не понял, что я сделал не так. Габриэль несколько мгновений молчал, глядя на Сэма. — Ты учишься на своих ошибках, — мягко предложил он. — Ты прилагаешь усилия, чтобы измениться. Сэм провел большим пальцем по костяшкам пальцев Габриэля. — Спасибо тебе, — тихо сказал он. — За то, что не отступился от меня. За терпение. Это было нелегко. Габриэль улыбнулся и сжал руку Сэма. — Нет, но это определенно того стоило Застенчивая улыбка тронула губы Сэма, пока он играл пальцами Габриэля. Он мог говорить с Габриэлем, не боясь осуждения и насмешек. Габриэль не высмеивал его за слабость, как это делали его прошлые друзья и не стал сразу же считать его жестоким и злым, как он боялся вначале. Габриэль был добрым и терпеливым, и Сэм был благодарен ему за дружбу. — А что насчет тебя, Гейб? Ты когда-нибудь встречался с кем-нибудь серьезно? — с любопытством спросил он. Габриэль покачал головой и откусил немного гамбаса. — Неа. Только с тобой. Но это не значит, что я неопытен в постели. — он смешно вздернул брови, и у Сэма пересохло в горле. Габриэль не только хотел его… он был единственным, с кем парень когда-либо хотел иметь серьезные отношения. Как же ему повезло! — Потрясающе, — пробормотал Сэм, сосредоточившись на своей тарелке, чтобы не протянуть руку через стол и не прижаться губами к губам Габриэля. Габриэль улыбнулся ему в макушку и вернулся к трапезе. Они закончили чуть больше часа спустя, и Сэм не позволил Габриэлю посмотреть счет. Он заплатил и, не обращая внимания на очаровательное недовольство Габриэля, вышел из ресторана и направился к бару. Габриэль надулся, когда Сэм соединил их руки, и низкорослый мужчина зарылся в бок Сэма, пока они шли. При этом он притворялся, что ему холодно, хотя вечерний воздух был теплым и неподвижным. Сэм все равно подыграл ему и притянул его к себе, обхватив рукой за талию и гладя по волосам, просто потому, что он мог. Он не мог оторваться от Габриэля. Бар был уютным и привлекательным, с небольшими нишами и вырезами, в которых могли ютиться клиенты. В передней части бара находилась небольшая сцена, где группа из трех человек играла неспешную музыку в стиле кантри и как только они заказали напитки, Сэм оказался сбоку от Габриэля, его рука обвилась вокруг другого мужчины, а Габриэль прислонился к нему, и на его лице появилась довольная улыбка, когда он потягивал фруктовый коктейль. Сэм сделал глоток пива и, вернув бокал на стол, свободной рукой нащупал одну из рук Габриэля. Он прижался щекой к голове Габриэля, позволяя мягким звукам акустической гитары и набора кистей окутать его, пока вокалист сочинял историю о семи женщинах и его попытках забыть о них. Никто из них не говорил ни слова, пока они слушали оркестр, но Сэм уловил яблочный аромат шампуня Габриэля и равномерный ритм его груди, поднимающейся и опадающей с каждым вдохом. Он обратил внимание на теплые руки Габриэля и мягкую кожу, к которой ему было позволено прикасаться. Колено Габриэля прижималось к его, стремясь к как можно большему контакту, хотя они прижимались друг к другу, и Сэм не мог не уткнуться носом в волосы Габриэля, едва касаясь губами шелковистых прядей в легком поцелуе. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо чувствовал себя таким счастливым. Габриэль нежно сжал его руку, на губах появилась улыбка. Так они и провели остаток ночи.* * *
Габриэль проснулся от звука рвоты. Он нахмурился, все еще закрыв глаза, и протянул руку в поисках Сэма. Когда он понял, что кровать пуста, он сел прямо и оглядел комнату. Он взглянул на часы, гадая, спал ли он, но небо все еще было темным, а часы показывали 4:15 утра, а это означало, что Сэм все еще должен был обнимать его. Он устало потер глаза и нахмурился, услышав ужасный рвотный звук, доносившийся из ванной. Вздохнув, он скатился с кровати и направился в ванную, кончиками пальцев подталкивая дверь. Его глаза расширились при виде Сэма, сгорбившегося над унитазом, кашляющего, отплевывающегося и выблевывающего большую часть своего ужина. — Сэм, — встревоженно сказал Габриэль, подходя и отводя волосы молодого человека от чаши. Сэм снова закашлялся, и Габриэль поморщился от влажного звука, с которым содержимое его желудка ударилось о воду. Он успокаивающе погладил юношу по спине, когда Сэм вздрогнул, и с его губ сорвался тихий стон, когда он сжал живот. Он вытер рот куском туалетной бумаги и смыл воду, быстро вымыл руки и прополоскал рот в раковине. Он прижался к двери душевой кабины, держась за живот. Слезы боли застеклили ему глаза, и когда Габриэль двинулся к нему, Сэм смущенно покачал головой и попытался оттолкнуть его. Габриэль замешкался, и его руки безвольно упали по бокам, не зная, что делать, так как он стоял посреди ванной комнаты. — Это уже шестой раз за последние два часа, — хныкал Сэм. — Должно быть, это пищевое отравление. Габриэль вернулся мыслями к ужину и закрыл глаза, осознавая происходящее. Странный запах фрикадельки. Сэм, похоже, пришел к такому же выводу, потому что его голова стыдливо повисла, и он отказался встретиться взглядом с Габриэлем. Он скорчил гримасу и схватился за живот от новой волны боли. Габриэль нахмурился и притянул младшего к себе. Он мало что мог сделать с пищевым отравлением, но он мог погладить живот Сэма, гладить его по волосам и постараться сделать так, чтобы Сэму было комфортно, пока он страдал от болезни. Сэм снова покачал головой и попытался отстраниться. — Тебе не следует мириться с тем, что я в таком состоянии. Я не хочу, чтобы ты видел меня нависающим над унитазом. Возвращайся в постель. Габриэль закатил глаза и снова притянул Сэма к себе. — Твоя рвота меня не оттолкнет, — тихо проворчал он. — А теперь иди сюда и постарайся расслабиться. Ты не один страдаешь. Сэм снова вздрогнул, явно потеряв контроль над температурой своего тела, теперь он боролся с бактериями и их токсинами. Габриэль опустил их обоих на пол, прижал Сэма к своей груди, поглаживая его по спине и проводя теплой рукой по животу. Слезы текли по лицу Сэма, когда он уткнулся носом в рубашку Габриэля, а длинные руки обхватили парня, прижимаясь к его спине в знак благодарности. — Тсс… все в порядке, Сэм. Скоро все закончится, — прошептал Габриэль, сердце болело за другого парня. Сэм кивнул, словно действительно верил Габриэлю, доверяя ему без всяких сомнений. — Прости меня, — прошептал Сэм, и сердце Габриэля сжалось, когда он погладил юношу по волосам. — О чем ты сожалеешь? Это не твоя вина, — пробормотал он. — Прислонись головой к моему плечу и расслабься. Вот и все. Постарайся немного отдохнуть, малыш. Сэм закрыл глаза, а Габриэль продолжал поглаживать живот, и парень нахмурился, увидев пот, блестящий на коже Сэма, и темные тени под его глазами. Бедный ребенок. Он поцеловал макушку Сэма и подождал, пока его дыхание выровняется, прежде чем закрыть глаза. Вероятно, через полчаса он снова встанет, и Сэм снова будет висеть над унитазом, но он даст Сэму то немногое, что он мог предложить, пока не придет время.* * *
Дин снова обедал один, просматривая конспекты лекций, за неимением лучшего занятия. Он узнал немного больше о миокардиоцитах и их роли в сокращении сердца, прежде чем почувствовал знакомое и совершенно нежелательное присутствие по другую сторону стола. Он оторвался от ноутбука и увидел Аластера, Гордона и Бартоломью, недоуменно вскидывающих брови. Он нахмурился и снова сосредоточился на своем ноутбуке, но Гордон захлопнул его. Они скользнули за столик по обе стороны от него, пока его не заперли, и он напрягся, готовый ко всему, что они решили в него бросить. — Нам нужно поговорить, Дин, — промурлыкал Бартоломью. — Нет, спасибо, — легкомысленно ответил Дин, снова открывая свой ноутбук, который Гордон тут же снова закрыл. — Ты не можешь игнорировать нас вечно, Дин, — прорычал Аластер. — Конечно, могу, — усмехнулся Дин, открывая ноутбук и отмахиваясь от руки Гордона, когда тот потянулся к нему. Внезапно Аластер захлопнул ноутбук, зажав пальцы Дина внутри и заставив его вскрикнуть. Аластер продолжал удерживать свой вес на крышке, и пальцы Дина вспыхнули от боли. — Мы каждый день наблюдаем, как ты сидишь один во время обеда, и нам тебя жаль, — протянул Бартоломью. — Мы всего лишь пытаемся быть хорошими друзьями. Мы скучаем по тебе, — сказал он таким тоном, который подразумевал, что никому из них нет ни малейшего дела до того, что случилось с Дином. — Почему бы тебе не присоединиться к нам за нашим столом и не поговорить? Дин наконец выдернул пальцы из ноутбука и посмотрел на Бартоломью. — Я лучше отгрызу себе ногу. — Ты изменился, — Бартоломью сузил глаза и обвинил он. — Что с тобой случилось? Раньше мы были такими хорошими друзьями, Дин-о. С тех пор как ты затеял этот дурацкий спор из-за Кастиэля, ты превратился в жалкого, потерянного щенка, выпрашивающего его внимания. Неужели его член действительно так хорош? Дин ощетинился. Теперь он вспомнил, почему ему не хотелось снова разговаривать с этими людьми; они были высокомерными, унизительными и снисходительными придурками. — Нет, просто твой не стоит моего времени, — он подмигнул, но его взгляд был смертельно серьезным. Он мог быть таким же грубым, как и они. — Теперь слушай сюда, Винчестер… — напрягся Бартоломью. — Почему я должен? С какой стати? Единственная причина, по которой вы хотите, чтобы я вернулся: А — чтобы я покупал тебе вещи, Б — чтобы ты мог приставать к людям и В — чтобы я прыгнул к тебе в постель. Мне стыдно, что мне потребовалось столько времени, чтобы понять это. С какой стати я должен хотеть иметь с вами что-то общее? Аластер прищурил глаза. — Я думаю, ты забываешь, как много мы для тебя сделали. Дин рассмеялся над этим. — Сколько ты для меня сделал? Тебе плевать на меня! Ты хочешь, чтобы я был рядом, когда тебе это удобно. Так скажи мне, что именно ты для меня сделал, кроме как побудил меня разбивать сердца людей, заботиться только о себе и высмеивать тех, кому повезло меньше? — Осторожно, Дин, — прорычал Аластер. — Не скажи чего-нибудь такого, о чем мы заставим тебя пожалеть. — Я уже сожалею о встрече с тобой. Что еще ты можешь сделать? — усмехнулся Дин. Гордон схватил ноутбук Дина и швырнул его через стол. Прежде чем он успело соскользнуть с конца, кто-то поймал его и сунул под мышку. — Ты на нашем месте, — холодно сказал Кастиэль, пристально глядя на Гордона. Дин ошеломленно наблюдал за тем, как глаза Гордона расширились от удивления, и он надул грудь, как рассерженная птица. — Я не вижу на них ваших имен, — прохрипел он. — Ну, мы собирались вырезать их на коже, но на нас накричали работники кухни, — фыркнула Мэг… — А теперь отойдите. Вы портите вид. Бартоломью и Аластер переглянулись, а Гордон сжал руки в кулаки. — Найдите другой столик, — прорычал Гордон. — Очень хорошо, — хмыкнул Кастиэль. — Дин, ты идешь? Дин оживился и кивнул, подхватывая ноутбук и пытаясь проскользнуть мимо своих бывших друзей. Гордон схватил его за запястье и дернул обратно вниз. — Дин занят. Кастиэль наклонил подбородок, в его взгляде читался вызов. — Настолько занят, что тебе приходится удерживать его, чтобы привлечь его внимание? Дин выдернул руку из хватки Гордона. — Разговор окончен. Теперь я свободен. Он выскользнул из объятий троицы и направился к Кастиэлю и его друзьям, но споткнулся, когда Аластер ловко зацепился ногой за лодыжку Дина. Бальтазар поймал его и поддержал, и Дин, честно говоря, был немного удивлен этим. Кастиэль протянул ему спасенный ноутбук, и Дин с благодарностью принял его, прежде чем рука мужчины легла ему на плечо, и Дин внезапно обнаружил, что его уводят подальше от бывших друзей. Он поднял брови, когда Мэг отмахнулась от троицы. Он был еще больше ошеломлен, когда его затолкали за обычный столик Кастиэля и его друзей. Он наблюдал, как Аластер, Гордон и Бартоломью сердито смотрели на них через всю комнату, прежде чем они выскользнули из столовой с оскаленными ртами и побелевшими костяшками пальцев. — Вот придурки, — фыркнула Ханна, роясь в своей сумке. Через несколько секунд она вытащила пакетик M&Ms и поставила его на середину стола. Лицо Мэг просветлело, и она опустила руку в пакет, одобрительно взглянув на Ханну. — С тобой все в порядке, Дин? — тихо спросил Гадриэль, и пять пар глаз сосредоточились на нем. Дин, честно говоря, не понимал, что происходит. Почему они позволили ему сидеть с ними? Почему их волновало, как он себя чувствует? Почему они помогли ему? — Я… эм… — начал Дин, открывая и закрывая рот в замешательстве. — Почему вы так добры ко мне? — спросил он наконец, не найдя вдохновения. Взгляд Кастиэля смягчился. — Потому что ты относился к нам так же. Дин уставился на него, а затем перевел взгляд на Бальтазара. Прежде чем он успел указать на свое предыдущее жестокое обращение с французом, Бальтазар поднял руку. — Не надо вспоминать прошлое. Мы договорились начать все с чистого листа, — сурово сказал он. Дин зажал рот и уставился на группу широко раскрытыми глазами. — Тебе не обязательно сидеть с нами, если ты предпочитаешь быть где-нибудь в другом месте, — сказал Кастиэль. — Но мы были бы очень рады компании. — Только не ешь все синие конфеты M&M, — сказала Мэг, запихивая в рот пригоршню крошечных шоколадных конфет. — Они мои любимые. Дин моргнул и задумался, что это за теплое ощущение в его груди. Он медленно опустился на свое место и наблюдал за тем, как Кастиэль удовлетворенно улыбается. — И вообще, что ты говорил о профессоре Кетче? — спросил Бальтазар, поворачиваясь к Гадриэлю. — Что-нибудь о том, что он узнал о твоих запасах аниме-гей-порно? Гадриэль закатил глаза. — Заткнись, Бальтазар. Если кто и увлекается яой, так это ты. — Бальтазар просиял. — Une moment, s'il vous plait… откуда ты знаешь, что такое яой? Гадриэль сделал паузу, затем бросил на Бальтазара яростный взгляд, и они начали препираться, и все с интересом наблюдали за этим, иногда предлагая свои варианты, чтобы еще больше раззадорить обоих. Даже Ханна хихикала, глядя на своего парня. Дин молчал, но не чувствовал себя обделенным разговором, что было очень странно. Он не ожидал, что эти люди примут его, но он был здесь, ел шоколад, улыбался их спорам и делился благодарными взглядами с Кастиэлем. Вот что значит иметь настоящих друзей? Он даже не знал их так хорошо, но чувствовал себя… как дома. Расслабленным. Может быть, ему стоит пригласить их всех на вечер кино как-нибудь в течение недели? Это было бы весело. Это могло быть благодарностью за то, что они вступились за него перед его бывшими друзьями… Ему больше нравилось, когда в номере было много хороших людей. Он поднял голову и увидел, что Кастиэль наклонил голову в немом вопросе, в то время как препирательства и хихиканье остальных становились все громче. Дин улыбнулся ему, и Кастиэль расслабился, переключив внимание на своих друзей. Улыбка Дина стала шире. Ему было интересно, какой у всех любимый вид попкорна.