* * *
Габриэль прекрасно справлялся, пытаясь игнорировать дыру в груди. Ему было вполне достаточно притворяться, что Винчестеров не существует и что он не страдает от разбитого сердца из-за того, что потерял единственного человека, которого по-настоящему любил, и того, кто был ему ближе всего, как брат. До этого момента он справлялся. Затем он заметил Дина и Кастиэля, задержавшихся возле отдела питания, и его желудок сжался. Его чуть не стошнило. Достаточно того, что Кас решил дать Винчестерам еще один шанс, но взять одного из них с собой в безопасное место Габриэля? Он чувствовал себя преданным. Вздохнув, он вышел на открытое пространство, сумки отягощали его, и он нахмурился. — Кастиэль, — многозначительно сказал Габриэль, когда пара приблизилась к нему. Он ясно дал понять, что недоволен молодым человеком, и отказался даже взглянуть на Дина. Дин причинил ему такую же боль, как и Сэм. Кастиэль скорчил извиняющуюся гримасу, но ничего не сказал, отводя взгляд. — Привет, Гейб, — тихо сказал Дин, и Габриэль ощетинился, прежде чем развернуться на каблуках и уйти. Он не хотел разговаривать ни с Сэмом, ни с Дином, а теперь, судя по всему, не мог доверять даже Кастиэлю. К черту их всех. Он не нуждался ни в одном из них. — Габриэль, подожди, — тихо запротестовал Дин, неся за ним рысью вместе с Кастиэлем. — Выслушай меня? Габриэль замер, гнев закипал в его нутре. Он ненавидел то, как сильно Винчестеры повлияли на его жизнь. Ненавидел то, каким потерянным он был без них. Ненавидел, как трудно было поверить, что они использовали его, когда они продолжали пытаться извиниться перед ним. — Ты заслуживаешь лучшего, — пробормотал Дин. —Лучше, чем то, как мы с Сэмом обращались с тобой. Лучше, чем то, как сильно мы причинили тебе боль. Лучше, чем то, как к тебе относится твоя семья. Плечи Габриэля слегка опустились, и он уже мог сказать, что проведет еще одну ночь в слезах, вспоминая все счастливые времена, проведенные с братьями Винчестерами. Он вздернул подбородок и отказался оборачиваться. — Я в курсе, — усмехнулся он, прежде чем продолжить свой путь домой. Дин и Кастиэль последовали за ним. — Гейб, мне очень жаль, — сказал Дин, и Габриэль почти поверил ему. — Рад за тебя. Дин схватил его за плечо, и Габриэль напрягся, почти злобно отшвырнув руку молодого человека, заставив Дина отшатнуться. — Не прикасайся ко мне, — выплюнул он, наблюдая, как Дин склонил голову и извиняюще опустил взгляд. Выражение лица Габриэля немного дрогнуло, но он был полон решимости доказать, что больше не хочет иметь ничего общего с Винчестерами. Кастиэль дернулся, но Дин бросил на него острый взгляд, и парень остался стоять на месте, решив вместо этого хмуро взглянуть на Габриэля. Габриэлю было все равно. — Вы, Винчестеры, как прыщи, — пробурчал Габриэль. — Вы постоянно появляетесь там, где никому не нужны, не так ли? — слова были горькими и неправильными на вкус, но он должен был их произнести, потому что Дин должен был понять, что Габриэль не хочет больше видеть ни его, ни его брата. — А потом вы уходите без предупреждения и не заботитесь о шрамах, оставшихся после вас. Всем было бы лучше без вас. Хуже всего было то, что Дин даже не пытался защититься. Он просто стоял и принимал все, что бросал в него Габриэль. Если бы это был Михаил или Люцифер, у Габриэля уже был бы окровавленный нос и опухший глаз, но молчаливое согласие расстроило его. Он хотел, чтобы Дин что-то сделал; спорил, оскорбил его или, может быть, ударил его, но Дин просто смотрел на него и слушал его обвинения. Габриэль презирал эту тихую покорность. Он хотел драки — чего угодно, чтобы убедить себя, что Винчестеры настолько токсичны, насколько он хотел в них верить, и что вычеркнуть их из своей жизни было правильным решением. — Ты был добр к нам, — пробормотал Дин. — Ты был первым человеком, который искренне заботился о нас. Первым человеком, который не обращал внимания на наши недостатки и репутацию. Ты никогда ни о чем нас не просил. Ты был первым настоящим другом, который был у каждого из нас. Габриэль почувствовал, как его глаза наполнились непролитыми слезами, и сжал кулаки. — Оставь меня в покое, Дин. Ты мне не нужен. Дин глухо рассмеялся. — Да, ты прав. Я тебе не нужен. Или Сэм. Ты намного лучше нас. Ты всегда был таким. Но мы эгоисты, и ты нам нужен. Ты наша семья, и мы без тебя сломлены. Габриэль почувствовал, как его руки начали дрожать. Он солгал, когда сказал, что они ему не нужны. Он нуждался в них обоих, но никогда не мог им доверять. — Ты не имеешь права так говорить, — прошипел он. — Это нечестно. Ты не можешь говорить, что я твоя семья, когда ты заключил со мной проигрышное пари, потому что ты думаешь, что я такой отталкивающий. Ты не можешь говорить, что я тебе нужен, когда я тебе явно безразличен! — Мы были жестокими и бессердечными, и то, что мы сделали, было непростительно, — согласился Дин. — Но я все равно буду просить у тебя прощения, потому что, как я уже сказал, я эгоистичен. Мы не считаем тебя отталкивающим, Габриэль. На самом деле совсем наоборот. Для меня было большой честью называть тебя своим братом, а ты далеко не из лиги Сэмми, но ты все равно встречался с ним, потому что ты такой классный. — голос Дина смягчился. — Ты так много работал, чтобы добиться своего. Ты терпишь столько дерьма от своей семьи, однокурсников и профессоров. Ты каким-то образом умудряешься совмещать учебу в колледже с настоящей работой и при этом получать хорошие оценки. Ты жертвуешь друзьями и квартирой ради образования, и я просто… Я не понимаю, как ты все это делаешь и при этом держишь голову высоко поднятой. Ты удивительный, Гейб. — выражение лица Дина упало. — И ты даже не представляешь, как сильно я скучаю по тебе. Как сильно Сэм скучает по тебе. Без тебя в люксе не чувствуешь себя как дома. Фасад Габриэля трещал. Он тоже скучал по ним. Он скучал по тем ночам, свернувшись калачиком между ними на диване, пока они смотрели дрянные фильмы с миской попкорна. Он скучал по своим маленьким розыгрышам с Дином. Он скучал по двойным свиданиям с Дином и Касом. Он скучал по готовке вместе с ними и по тому, как их глаза загораются при каждом новом творении. Он скучал по своей семье. Ужасная мысль пришла ему в голову, которая уже давно там роилась. Что, если все это было фальшивкой? Точно такой же, какой оказались его отношения с Сэмом, что, если все те вещи, по которым он скучал тоже были фальшивыми? Что, если все это было планом, чтобы заставить его остаться с ними; готовить для них и помешать ему расстаться с Сэмом? Каждый смех, каждая улыбка, каждое взаимодействие… что, если ничего из этого не было настоящим? Рот Габриэля сжался в тонкую линию, и он быстро прекратил эти мысли, прежде чем разрыдаться. — Я не твоя семья, Дин, — выдавил он. — И я не могу придумать ничего более отвратительного, чем быть твоим братом. Он ловко развернулся на пятках, решительно игнорируя удрученное выражение лица Дина, и пошел прочь. Он зарычал, когда чья-то рука схватила его за плечо, и обернулся, чтобы высказать Дину свои мысли, но обнаружил, что на него пристально смотрят холодные голубые глаза. — Я понимаю, что тебе больно, но не надо быть жестоким, — тихо прорычал Кастиэль. Глаза Габриэля расширились от негодования. — Жестоким? Единственный человек, который здесь жесток, — это Дин! — выражение его лица исказилось. — Я понимаю, что ты снова с ним трахаешься, но ты понимаешь, что не все отчаянно нуждаются в его внимании? Глаза Кастиэля вспыхнули гневом, он сделал шаг к Габриэлю и понизил голос до предупреждающего шипения. — Может быть, если бы ты перестал так жалеть себя, ты бы увидел, как сильно они любят тебя. Как сильно твое ребячество разрывает их на части. — Мое ребячество? — насмехался Габриэль. — Это не я заключил пари о том, смогу ли я трахнуть кого-нибудь в течение месяца! — Кого волнует это пари?! — Кастиэль раздраженно развел руками. — Все закончилось в ноябре, и они совершенно забыли об этом. Разве они уже не доказали, что любят нас? Разве мы недостаточно мучили их с тех пор, как узнали об этом? У них нервный срыв! Неужели эти последние несколько месяцев ничего для тебя не значили? Ты ждешь, что они будут слизывать грязь с твоих ботинок? Чего еще ты от них хочешь? Глаза Габриэля на мгновение расширились, затем его голос сорвался, и его взгляд стал умоляющим, и его наполнил стеклянный блеск. — Я хочу, чтобы они оставили меня в покое! Габриэль наблюдал, как выражение лица Кастиэля менялось от недоверия, раздражения и страдания, прежде чем, наконец, он склонил голову и остановился на поражении. Когда он больше ничего не предложил, Габриэль снова развернулся, игнорируя опустошенное выражение лица Дина, и пошел домой гораздо быстрее, чем обычно, со слезами, катящимися по его щекам.* * *
У Габриэля было плохое утро. Он думал, что работа в кафе очистит его голову от вчерашней встречи с Дином и Кастиэлем, но на самом деле у него было больше времени, чтобы об этом подумать. Он почти не спал; слишком расстроен всем, в чем Дин признался, и тем, как он набросился на них обоих. Возможно, Кастиэль был прав — возможно, он вел себя по-детски. Возможно, ему следует просто признать, что Винчестеры сожалеют, и дать им второй шанс. Но затем пари затронуло его мозг, и он начал беспокоиться, не признают ли они свою неправоту только потому, что Сэм должен был выполнять условия пари, пока не закончит учебу. Что, если они извиняются перед Габриэлем только для того, чтобы он встретился с Сэмом и они смогли закончить пари? Это сбивало с толку и разрывало сердце, а он никак не мог отделаться от этой мысли. Хуже всего было то, что его опасения влияли на все остальные мелочи, которые он делал. Его оценки упали, и он пропустил срок сдачи экзамена. Его работа в кафе была некачественной, что было несправедливо по отношению к Эллен. Он не разговаривал с Чарли и Кевином больше недели, потому что не мог заставить себя оставаться в колледже дольше, чем необходимо, и они, вероятно, подумали, что он с ними поссорился. Его братья продолжали присылать ему снисходительные текстовые сообщения о том, что, по их мнению, он поступил правильно, порвав с Сэмом, и хотя он редко отвечал, было очевидно, что они наслаждались его затянувшимися страданиями. Единственным плюсом во всем этом было то, что Азазель и его маленькая команда больше не беспокоили его и он не совсем понимал, почему. Разве они не должны сейчас злорадствовать? Он вздохнул и проверил время на телефоне. Занятия начнутся через тридцать минут, и у него будет достаточно времени, чтобы переодеться в рабочую форму и дойти до кампуса. Он скрылся в туалете и позволил своим мыслям блуждать. На самом деле он просто хотел извиниться перед Винчестерами и вернуться к тому, как все было. Он хотел, чтобы они снова появились в его жизни как семья, которой у него никогда не было. Но он не мог понять, как это можно сделать, учитывая все, что произошло между ними. Он не мог ждать три года, пока Сэм закончит учебу, и надеяться, что молодой человек все еще захочет его — он не был настолько наивен, чтобы думать, что Сэм тоже будет ждать его так долго. Если бы они подождали, они, вероятно, все равно разошлись бы, и Габриэль не собирался терять три года своей жизни только для того, чтобы узнать, полюбит ли его Сэм в конце концов. Так что же ему еще оставалось делать? Он покачал головой в знак поражения. Лучшее, что можно было сделать, это двигаться дальше. У него был еще год до окончания учебы, и тогда колледж для него все равно закончится, и он сможет уехать и никогда больше не увидеть Сэма. Ему просто нужно пережить еще один год, который, вероятно, будет намного тяжелее, чем он себе представлял, если судить по боли в груди. Сможет ли он действительно пережить еще один год этой горькой тоски? Сможет ли он действительно пережить еще один год печальных глаз Сэма и виноватого выражения лица Дина? А как насчет неодобрения Каса? Сможет ли он пережить еще один такой год? Его рот вытянулся в тонкую линию. Он должен был. У этой истории не было счастливого конца. Сэм разбил ему сердце, и ему пришлось с этим жить. Возможно, через несколько лет он забудет о Винчестерах, и его жизнь станет другой, лучше, чем сейчас. Возможно, боль в его груди со временем утихнет, и он найдет кого-то другого, с кем проведет свою жизнь. Кто-то, кто заставит его забыть о Сэме. Он мог надеяться. Он все еще размышлял о своей ситуации, когда вышел из кафе в своей повседневной одежде, и продолжал думать обо всем, направляясь в кампус. Приближаясь к колледжу, он бросил взгляд на Дина, Сэма и Кастиэля, выходящих из Импалы. Похоже, Кастиэль остался на ночь в люксе Винчестеров, и эта мысль вновь отозвалась болью в сердце Габриэля. Кастиэль нашел свой счастливый конец. Он рискнул еще раз взглянуть на них и выругался себе под нос, когда Сэм поймал его взгляд. Он быстро отвернулся и не сводил глаз с асфальта, переходя дорогу. Он очень надеялся, что они не попытаются снова загнать его в угол. Он не думал, что его сердце выдержит еще один раунд признаний. Вчера было достаточно сложно оттолкнуть Дина, и с каждой новой попыткой извиниться перед ним Габриэль чувствовал, что его решимость отвергнуть Винчестеров еще немного ослабевает. Скоро он не сможет отказать ни одному из них. Внезапно кто-то встревоженно закричал, и он, подняв глаза, увидел, что несколько студентов кричат на него с широко раскрытыми глазами, отчаянно размахивая руками. Он нахмурился в замешательстве и посмотрел в направлении, куда они указывали. …И ахнул при виде внедорожника, находящегося менее чем в двух метрах от него, врезавшегося в его тело на скорости, которая, как он знал, могла его убить. Он инстинктивно зажмурил глаза, готовясь к своим последним мгновениям. Его тело сильно ударилось об землю, и позади него раздалась серия глухих ударов, сопровождаемых визгом тормозов. Габриэль открыл глаза и посмотрел на свое тело. Если не считать нескольких царапин от удара об асфальт, он был невредим, что означало, что машина его не сбила. Кто-то оттолкнул его с дороги. Пересохшее горло и сбившееся дыхание заставили Габриэля медленно перевести взгляд на заднюю часть внедорожника. За задними колесами на дороге растянулось высокое, безвольное тело, покрытое кровью и синяками. Знакомая копна каштановых волос закрывала лицо человека, но вены Габриэля заледенели, а сердце все равно упало, потому что в глубине души он знал, кто его спас. Его опасения подтвердились, когда Дин подбежал к нему, паника отразилась на его лице, когда он упал на колени и потянулся, чтобы схватить неподвижное тело, только для того, чтобы его руки задрожали и беспомощно упали по бокам, неуверенный, должен ли он прикасаться к своему сломленному брату. Водитель внедорожника выскочил, чтобы осмотреть повреждения, и Габриэль заметил, что телефон зажат в его руке, а приложение для обмена текстовыми сообщениями все еще открыто. Парень бросил взгляд на скрюченное тело Сэма и тут же вернулся в машину и умчался, развив скорость гораздо большую, чем та, на которой он врезался в Сэма. Кастиэль быстро сфотографировал номерной знак. Габриэль в ужасе наблюдал, как дрожащие руки Дина обхватили руку Сэма и легонько встряхнули его. Сэм не ответил, и когда Дин, всхлипнув, отпустил его, Сэм перевернулся на спину, и все могли видеть всю степень его травм, включая сломанную ногу и руку, повернутые не в ту сторону. На его одежде и коже были пятна крови, а его конечности и грудь были покрыты пурпурными пятнами. Когда Дин осторожно убрал волосы с лица Сэма, он обнаружил еще больше того же самого, и он не выдержал, рыдая над изуродованным телом Сэма, умоляя брата очнуться. Габриэль не мог дышать, наблюдая, как люди начинают толпиться вокруг братьев. Кастиэль уже разговаривал по телефону, в панике провел рукой по волосам, предположительно вызывая скорую помощь. Его глаза были широко раскрыты и потрясены, и все, что Габриэль мог слышать, это прерывистые рыдания Дина и шум собственной крови, стучащей в голове, когда он пытался встать. Когда он потерял сознание, он понял, что вокруг него тоже толпятся люди, пытаясь помочь ему подняться, но он проигнорировал их, потому что ему нужно было добраться до Сэма. Ему нужно было убедиться, что Сэм жив. Ему нужно было, чтобы Сэм был жив. Он снова поднялся на ноги, но в бессильном страхе споткнулся и стал наполовину ползти, наполовину тащиться по полу, чтобы добраться до Сэма. Когда он наконец добрался до него и увидел масштабы повреждений, он понял, что его дыхание сбивается, а по щекам текут слезы. Почему Сэм не двигался? Он поднял руку, чтобы коснуться лица молодого человека, но быстро передумал и вместо этого взял его за руку, плач усилился, когда Сэм даже не дернулся. Этого не могло быть. Внезапно Кастиэль присел рядом с ним, прижав телефон к уху, и сначала положил тыльную сторону ладони на нос Сэма, а затем положил два пальца на точку пульса на его шее. Он быстро переключил свое внимание на того, кто разговаривал по телефону, но Габриэль ничего из этого не услышал — все, что он мог видеть — это изломанное, неподвижное тело Сэма. Дин что-то бормотал себе под нос, положив руку Сэму на плечо и беспомощно вглядываясь в лицо брата. С губ Габриэля сорвался стон, когда он нежно сжал руку Сэма. Почему он выглядел таким бледным? Кас резко приступил к действию, оттолкнул Дина и Габриэля с дороги и вслепую сунул телефон Габриэлю, стоя на коленях рядом с Сэмом. Габриэль взял устройство, не совсем уверенный, что еще можно сделать, а затем его желудок сжался, когда он увидел, как Кас начал энергично надавливать руками на грудь Сэма. Мгновение спустя Рафаэль протиснулся сквозь толпу и опустился на колени рядом с головой Сэма. Он откинул подбородок молодого человека назад, и Кастиэль остановился, чтобы позволить Рафаэлю сделать два глубоких вдоха в рот Сэма. Затем Кастиэль снова начал нажимать по груди Сэма, а Рафаэль приложил два пальца к его точке пульса. Габриэль оцепенело наблюдал, мысль «Он мертв, он мертв, он мертв» повторялась в его голове. Он перевел взгляд на дрожащего Дина, который обхватил руками колени и молча смотрел на происходящее. Был момент, когда их глаза встретились, и Габриэль увидел, как его собственные чувства страха, потери и горя отражаются в заплаканном взгляде Дина, прежде чем воспоминания о криках и ссорах нахлынули на него, погружая его в чувство вины, сожаления и в большую панику, чем он когда-либо испытывал раньше. Сэм пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти Габриэля, и последнее, что Габриэль когда-либо сказал ему, было то, что он никогда не простит ему глупое пари, которое даже не имело значения. Он сказал, что не хочет больше видеть Сэма. Сказал, что он ему больше не нужен. Кислая желчь подступила к горлу, и Габриэля тут же вырвало. Несколько студентов отступили, но он не обратил на них внимания, вместо этого заставив себя посмотреть на искалеченное тело Сэма. После этого приехала скорая помощь.