***
Никогда в жизни я не думала, что буду радоваться похоронам, а уж тем более своим. В письме было сказано, что неподалеку от Эсгарота нашли труп утопленницы. Тело пролежало слишком долго в воде, от чего нельзя точно опознать девушку. Но кое что на ней стало тем признаком, по которому решили, что этой бедолагой являюсь я. На шее, привязанной к цепочке красовалось золотое кольцо с изумрудом. Точно такое же, как мне подарил Торин за восстановление в должности королевского лекаря. И то самое, что я потеряла после того, как приехала в гостиницу Дэйла. Видимо утопленница подобрала его перед тем, как встретить свою кончину. Но должна отдать ей должное, ведь после опознания кольца все поиски прекратились, хоть новость о похоронах оставила неприятный осадок внутри меня. Но еще больше стало жаль Торина, который по словам подруги несколько дней и ночей после этой новости сидел в кабинете, пуская лишь слуг с вином. А следом после жалости пришло чувство вины. Ведь, если его любовь была настоящей, ему приходиться страдать. Ровно как и мне. От этого мне хотелось сыпать проклятиями на свою судьбу, на несправедливых богов и на свою совесть, которая заставляла сердце ныть от невообразимой душевной боли.***
После “моей смерти”все перевернулось с ног на голову. Вскоре новость дошла и в нашу деревню. Стражники явились рано утром на главной площади, зачитывая ведомость со всей скорбью в голосе, на которую были способны. — Рене, ты только подумай, – окликнула меня соседка фальшивым именем, когда мы стояли и слушали солдат, – Вот же несчастье с этой Аэлитой приключилось. А я лишь мрачно улыбнулась, про себя подумав, что больше не нужно будет прятаться в той убогой хижине. Но, как я и говорила ранее мне становилось не по себе, как только в голову лезли мысли о Торине. “Этой смертью ты не только обманула, но и убила его!” - твердил внутренний голос, а я всё больше погружалась в себя, часто закрываясь в своей комнате и размышляя о своем решении и последствиях. В один из подобных вечеров, когда я окунулась в свои мысли в окно постучали. Поскольку это был второй этаж, я подумала на ветку рядом стоящего дерева, но тот стук был быстрым и сильным. Так что как только я подошла к окну, увидела ворона, который напористо долбил клювом по стеклу. Стоило мне впустить его, как он выставил вперед свою маленькую лапку, на которой шнурком была привязана записка. Поскольку Алоиз жил тогда у меня, была ещё только одна особа, которая могла прислать мне письмо. “Дорогая Аэлита Я уж и не помню, когда чувствовала себя в порядке. Если честно, в горе твориться полный кавардак. И, будет лучше, если я расскажу всё по порядку. Около недели по тебе длился траур. Тамда и Камда отреагировали очень остро, когда им показали тело. Хоть они и не признавали тебя по началу, то со следующего дня даже не вышли на работу — боль утраты слишком выбила их из колеи. Вальд держался стойко, но я стояла возле него, когда стражники оглашали ему новость и видела, как его глаза наполнялись влагой. Похоронили “тебя” в памятном зале, где покоились великие врачеватели и ученые. Провожающих было немало, но в зал пустили лишь самых близких: меня с Торином, Тамду с Кадой, Вальда, Балина, Двалина и Дора. Не сдерживались в рыданиях лишь сестры, другие же стояли с грустными лицами, опустив голову. Поминки вышли скромными, и буквально за полтора часа все разошлись по домам. Спустя дней пять я всё же осмелилась поговорить с королем, хоть он был ещё более немногословнее и угрюмее, нежели раньше. Вечером, вместе с Балином мы подняли вопрос о новом лекаре, и было предложили несколько кандидатур. Но стоило нам заикнуться об этом, как он, словно зверь, начал метаться по комнате и сыпать проклятиями. После этого он опять ушел в свой кабинет и возвращался лишь под ночь. А еще через кое какое время мы сыграли небольшую свадьбу, опять же из за траура. Однажды, когда я ещё не спала, Торин буквально ввалился в спальню, нашептывая неразборчивые слова. А когда заприметил меня, подошёл и погладил по щеке. Признаться, я оторопела от таких его нежностей, ведь он никогда так себя со мной не проявлял. Медленно и верно это переросло в более интимное русло, а в конце уж ты сама понимаешь к чему привело. Из его бормотаний мало что я услышала, но одно слово звучало по особенному четко — твое имя, Аэлита. Одна мысль о той ночи вызывает у меня стыд, но я бы не делилась этим, не будь у меня на то причины. После нашей близости Торин опять стал холоден, не вспоминая об инциденте. Где-то спустя неделю мне стало очень плохо: тошнило, болела голова, появилась сонливость. Я попросила лекаря прийти и осмотреть меня, ведь дело дошло до обмороков. И, наконец, я услышала заветный диагноз — беременна. И это была такая радость, которую я не могу передать. Всех обрадовала эта новость, да и Торина вроде как сделала добрее. Но вот только их мнения для меня не имеют значения. Наконец у меня появиться маленький комочек счастья, который будет скрашивать мои серые будни. Знаешь, я обещаю, что приеду к тебе после родов. По крайней мере у меня есть время, чтобы придумать план. Пока это все новости, которыми я хотела поделиться. Ты можешь отправить мне ответ этим вороном. Он будет прилетать к тебе каждые три недели. И всё же лучше, чтобы ты подписывалась своим новым именем, ведь непредвиденные ситуации всегда приходят нежданно. А я обнимаю тебя тысячи раз и жду твоего ответного письма. Донара.” После прочитанного меня охватила радость, которая заслонила собой мне сумбурные ощущения. Я была в восторге от того, что моя подруга наконец не будет скучать, хоть и немного возмутилась от довольно холодной реакции короля. Вспомнив о нем в груди что-то кольнуло. Про что он думал, когда во время любви шептал мое имя? Загадка, которая остается при нем. Не теряя ни минуты я взяла со стола перо с пергаментом и начала писать ответ. Писала о настроении, о доме, о моей не меньшей радости за ее беременность, о наших приключениях с Алоизом еще про безмерное количество разных деталей. Подпись, как Донара и просила поменяла, выводя в левом нижнем углу фальшивое имя “Рената”. После наша переписка была регулярной. Кроме писем мы иногда обменивались небольшими презентами: я, например, могла выслать целебные травы и лекарства, а она небольшие вышитые обереги и картины. Время проходило быстро, из-за чего я совершенно не была готова к следующим событиям. Когда я в очередное утро вышла во двор, там меня уже ждал почтовый ворон, хоть я ждала его только на следующий понедельник. Такая преждевременность застала меня врасплох. Начиная читать присланное послание мои глаза затянула пелена слез, а губы коснулась небольшая полуулыбка. Пять дней назад случилась огромная радость — королева родила девочку, которую назвали хорошо знакомым тебе именем: “Диамара”. Со всех ног я побежала на рынок, дабы накупить различных приятностей Донаре. И с того момента старалась каждый раз по прилету ворона приготовить небольшую посылку, ведь моему веселью не было предела. До конца того дня я ходила, не убирая улыбки с лица, размышляя о том какой ты можешь быть.***
Спустя десять лет произошло не очень много нового. Моя рутина была такой же однотипной, мы с Алоизом по прежнему жили в одном доме, а каждый раз в три недели я переписывалась с Донарой. Помимо ее собственной жизни я узнавала и о тебе: маленькой девочке, умнице и красавице, которая стала настоящей отдушиной и матери и королевству. Я же наслаждалась холостяцкой жизнью, хоть некоторые смельчаки иногда осмеливались пригласить меня на кружку чая. Да, безусловно за это время я стала еще старше, чувствуя себя уже женщиной зрелого возраста, у которой проступили первые глубокие морщины, худобу снова заменила здоровая полнота, а в косах виднелись седые волосинки. Но сколько бы дней не проходило, стоило мне подумать о Торине, как старые раны на сердце начинали болеть. Как он там? Помнит ли меня? Правильно ли я поступила, сбежав? Увы, на эти и многие другие вопросы ответа не было. Из писем я знала, что он справедливый и честный король, которого почитает и любит народ. Но вот мужем… мужчина по прежнему не воспылал никакими чувствами к своей супруге, в отличии от дочери. Свое дитя он любил, уж кто там что не говорил. Да и что я рассказываю, если ты и сама знаешь отношение отца к себе. Что ж, за эти пять лет я смогла адаптироваться, довольствуясь своими связями с друзьями. И как же я удивилась, когда в один из дней вместо грибов для супа Алоиз привел тебя с Донарой. Сначала я не поверила своим глазам. Но быстро растаяла, когда женщина налетела на меня с объятиями, а ты стояла и смотрела на нас, любопытно наклонив голову и плюхнувшись на входной коврик. Женщина тоже заметно изменилась: сидя в роскошном платье, вся увешана драгоценностями она была той же девушкой, с которой я когда то познакомилась тридцать лет назад. Да, волосы уже были наполовину седыми, лицо не выглядело молодым, в глазах потерялась искорка, но стоило ей заговорить и в голове всплыли все воспоминания. В тот день она проезжала мимо нашей деревни, отправляясь с небольшим отрядом в Железные холмы к родичам. И на один день они решили остановиться тут, дабы не переутомлять ни королеву, ни принцессу. Потому считай с обеда и до позднего вечера мы сидели у меня за столом и говорили. А ты…ты была непоседливой, не выдержав у матери на руках и пяти минут. После того, как весь мой дом был исследован, ты пришла ко мне и начала знакомиться, хоть с самого начала стеснялась производить и малейший шорох в мою сторону. В тебе виднелась стать Донары, ее характер и манеры, но лицо — вылитая женская копия отца: высокий лоб, тонкие губы, прямой нос с горбинкой и голубые пронзительные глаза. Внутри все сжалось, сердце затрепетало лишь при одном прямом взгляде в них. И моя рука невольно потянулась к твоей щеке, удостовериться, что это не сон. — Знацит, ты целительница? – спросила меня ты и разглядывала на полках кухни различные засушенные травы и баночки, на что я лишь кивнула, – Папа говолит, сто все лекали зазнайки и без цаля в голове Тогда мне хотелось провалиться сквозь землю, но Донара крепче сжала мою руку, отчего я молча слушала твою беззаботную речь. — Но я так не думаю. Ты холосая, а папа плосто любит волчать. Тогда ты впервые мне улыбнулась, и закрыв эту тему мы продолжили болтать. А на следующий день вы уехали, и я провожала вас взглядом из окна дома, ощущая, как горло сдавливает ком. Ходила я в таком состоянии долго, и хоть встреча подарила мне массу позитивных эмоций, та твоя фраза въелась в память, не отпуская ни днём, ни ночью. С каждой мыслью о ней меня накрывал то гнев, то обида, то тоска. “ И всё-таки сколько бы времени не прошло, чтобы ты о нем не узнала, какой бы разумной не была — любовь к нему перечеркнет все”, – мрачно думала я про себя.***
Поскольку моя история подходит к концу, я хочу закончить её последним важным событием, которое произошло аж спустя двадцать лет. Они стали для меня фатальными, поскольку тогда умерло трое любимых моих друзей: Алоиз, Вальд, Тамда и Камда. Алоиз слег с болезнью, которая за считанные недели покончила с уже немощным стариком. А Вальд с матерью и теткой отправились проведать свое старое жилище в Серых горах, где по дороге их настиг одинокий отряд орков. Донара прислала лишь короткую записку с клочками их кос. Во всем остальном ничего не менялось, и после трудных дней приходилось стирать слезы, двигаясь дальше. Собственно через двадцать лет случилось действительно яркое событие: мне пришло приглашение на бал-маскарад, в честь Битвы Пяти Воинств. Приглашались абсолютно все желающие, не взирая на социальное положение и расы. Празднование организовывалось начесть величественной победы и тех, благодаря кому она наступила. А, поскольку я и правда принимала там участие, решилась на безбашенный поступок — согласиться и приехать. В честь этого, на сбереженные деньги я сшила красивое голубое платье с различными вставками и камнями, а на голову смастерила небольшую маску с прикрывающей вуалью на всё лицо. С одной стороны я ужасно боялась, что меня раскроют и отправят на разбирательства к Торину. Но с другой мне уже не было чего терять, а поскольку я обречена на одиночество, то и смысла так ревностно охранять свою жизнь нету смысла. Потому за две недели быстрой ездой я добралась до врат места, куда ожидала никогда не возвращаться. Ранее я остановилась в небольшом трактире на окраине Дэйла, дабы привести себя в порядок. В дорогом наряде, в полной решимостью я предъявила приглашение стражникам, после чего ступила на знакомую площадь, где толпились множество приезжих гостей. Они уже были на официальной части торжества, и сейчас вышли по своим делам из зала. По большей части ближе к выходу стояли эльфы и люди, а гномы, видимо, остались на пиршестве. Когда я проходила сквозь коридоры с сопровождающим меня стражником не могла не отметить, что Эребор стал еще краше, да еще и был украшен под стать празднику. Да и гости не уступали: все в красивых нарядах и доспехах, а лица прикрыты вуалями, шляпками, масками и шлемами. Стоило мне отворить двери в зал, глаза невольно зажмурились от яркого света ламп и люстр. Столы ломились от различных яств, играла тихая и ненавязчивая мелодия, гости громко между собой разговаривали, лишь на миг обращая на меня свое внимание. — Мэм, вам стоит подойти и представиться королевской семье, потому сейчас я оглашу вас. – сказал мой сопровождающий, подзывая за собой прямо к трону короля и всей его четы, – Ваше Величество, прибыла Мадам Рената — знатная врачевательница с востока. Стоило мне подойти и поклониться, последовал приказ встать. Под бешеный стук сердца я подняла взгляд. На троне восседал Торин — с поседевшими косами, отросшей бородой, и с таким же суровым взглядом, каким я его помню. Лицо мужчины не выражало ко мне никаких эмоций, и мне удалось проглотить ком, что уже подкатился к горлу и провоцировал пустить слезу. Но его реакция была мне на руку — он не узнал в стоящей перед ним женщине Аэлиту. По левую сторону сидела ты, качнув своей головой в знак приветствия, а я удивилась тому, какая ты стала взрослая и красивая. По правую руку сидела Донара, улыбнувшись мне краями губ и стрельнув глазами на место за рядом стоящим столом. — Мы рады приветствовать Вас в нашем королевстве и польщены присутствием такой дальней гостьи. Веселитесь от души! – возгласил рядом стоящий Балин, держа в руке наполненный вином бокал. Поблагодарив советника за теплые слова я быстро ретировалась на свободное место между одним гномом и человеком. Какое-то время я лишь осматривалась и попивала вино из кубка, стараясь не смотреть в вашу сторону, поскольку замечала острые взгляды Торина на себе. — Прошу прощения за беспокойство, милейшая, – сзади вдруг возникла пожилая женщина, по одежде было понятно, что она служанка, – Вам придется пройти вместе со мной. Сначала я хотела отвязаться от нее, поскольку считала это довольно подозрительной просьбой. Но увидев в шаге от женщины двоих стражников, пришлось остудить свой пыл и молча последовать за ней. Всё время, когда меня вели по ступенькам и коридорам ни стражники, ни служанка не проронили ни слова, хоть я и пыталась разговорить их. А когда поняла, что мы находимся на этаже с королевскими покоями, предпринимать что-то было поздно. Потому меня, уже держа под руки впихнули в покои, молниеносно закрывая двери и оставляя меня с неизвестной тогда персоной. — Моя дорогая, как я рада тебя видеть, – на кровати лежала Донара, натянув измученную улыбку на чересчур бледное лицо, – Прошу, присаживайся. — А как я рада, что вижусь с тобой. – присев на рядом стоящий стул я подхватила ладонь подруги и переплела наши пальцы, – Но меня беспокоит твой внешний вид. Что приключилось? — Вытащила я тебя сюда не просто так. Долго мне удавалось оттягивать этот разговор. И чует мое сердце, что пора тебе узнать. – мне не понравился ее томный вздох, но не обращая на мою обеспокоенность Донара вела дальше, – Два года назад я заметила за собой то, что очень часто болею. Но не придала этому значения. Позднее проблема так и не ушла, а новые всё появлялись. За считанные месяцы у меня стали болеть суставы и мышцы, кровоточить десна, ушел румянец, а про усталость и все остальные симптомы я лучше промолчу. Много лекарей побывало здесь, но ни один не назвал причины моих мучений. Перебирая старые письма, я наткнулась на то, где ты описывала заболевание Алоиза. Всё сходиться, Аэлита. Он умер от этой хвори, и мне тоже долго не прожить. – вмиг ее рука сжала мою до хруста костей, – После моей смерти Торин останется без наследника. Диамара может испытать гнёт знати, и против этого даже королю будет бессилен. Я прошу тебя лишь об одном — в случае опасности, приюти мою дочь. Понимаешь… — Дорогая…кто это с тобой? – двери резко отворились, и на пороге появился Торин, сменив равнодушие на любопытство, когда увидел меня, – По-моему она была на пиршестве. — Ох, да. Это мадам Рената, я пригласила её осмотреть меня. – пока я поправляла вуаль сказала Донара, – Но ей уже пора, и она сейчас уходит. Сквозь ткань я видела, как король пытался всматриваться в мое лицо, будто что-то заподозрил. Потому мне ничего не оставалось, как поклониться и, склонив голову целеустремленно двигаться к выходу. — Погодите, – миг, и его крепкая ладонь обхватила моё предплечье, – Раз уж моя жена пригласила Вас, я просто обязан провести гостью. — Это честь для меня. – я снова поклонилась, подобающе попрощавшись в королевой и вышла в коридор. Темп Торин держал медленный, и меня просто переполняет эмоции, поскольку разделяло нас лишь расстояние в шаг. Хотелось посмотреть на него, раскрыть свою личность, притулиться к его груди. Но вместо этого мы лишь молча шли. Затем он заговорил. Спросил о болезни, что я о ней знаю, как могу помочь. — Эта хворь для меня хоть и знакома, но лечение неведомо. Ваше Величество, уж простите меня, только боюсь, что это смертельно. – ответа не последовало, – Но попробовать точно стоит. Уверяю, я приложу максимум усилий, дабы помочь королеве. — Уж постарайтесь. – Торин остановился возле винтовой лестницы, поправляя на себе золотые доспехи с меховой накидкой, – Знаете, если хотите, я могу выделить для вас жилье, дабы вам было удобнее работать. — Уверяю, мне будет удобнее у себя дома. Мы с госпожой Донарой уже договорились обо всем. – от мысли о женщине у меня потекли слезы, и я не сразу заметила протянутую мужскую руку с платком, – Ох, спасибо большое. Обернувшись от него и наспех вытерев влажные щеки, я повернулась к мужчине и оторопела. Помимо катастрофично малого расстояния между нами он глядел точно в глаза. И взгляд был изучающим, придирчивым, суровым. И если ничего не предпринять, дальнейшее развитие событий не сулит ничему хорошему. — Простите, с вами всё в порядке. – выпалила я, решив пойти в наступление. — Более чем. – не отрывая взгляда монотонно выпалил мужчина, – Просто вы напомнили мне кое кого. Не более того. — Вот оно что. – замялась я, после чего показательно ахнув, – Ради всего святого простите, но уже поздно. А на выходе меня должны ждать знакомые. Мы сможем подробно обсудить план лечения по переписке. Для меня было великой честью увидеть Вас, Ваше Величество. До Свидания! Откланявшись и не дождавшись ответных слов я бросилась вниз по винтовой лестнице, затем сквозь залы и переходы, добираясь к конюшне, где привязала своего пони. Заскакивая на него, с меня слетела вуаль. И это стало единственным, что я запомнила из пути в деревню. Далее мы и правда переписывались с королевским лекарем и самой четой короля по поводу лечения. Два года ушло на поиски лекарств от хвори, но безуспешно. Летом пришло письмо о том, что Королева мертва, и больше письм не поступало.***
Я выложила в этих отрывках всю свою жизнь, моя дорогая Диамара. Возможно, у тебя появиться омерзение ко мне, возможно у тебя хватит сил простить меня. Но совесть моя отныне чиста. Хочу сказать, что письмо это написано не только из-за этого. Пусть оно служит поучительным уроком. Уроком, как не стоит жить. Возможно, не была бы я такой совестной трусихой, всё сложилось бы по другому. Так или иначе ты всегда будешь занимать место в моем сердце. Знаю, что у тебя и короля всё идёт хорошо. Я же доживаю свой век в том же доме, на берегу моря. Хоть и не ожидала, что в полном одиночестве. Одно радует — на том свете встречусь с Донарой, и тогда уж мне некуда будет бежать. А с небес уж буду наблюдать и оберегать тебя и Торина. Хочу лишь попросить, чтобы ты передала ему о том, что мои чувства по отношению к нему были искренними, а действия — из благих побуждений. Мне не хватило духу сказать ему в глаза, потому напишу на бумаге “Я безмено люблю тебя, Торин || Дубощит. Всегда любила, люблю и буду любить.” Скорее всего, даже умирая я не отошлю это письмо ни тебе, ни одной живой душе. Хотя будущее всегда непредсказуемое. Люблю тебя, твоя Аэлита.