У леди Мэри есть рога

Он терпеливо ждал на углу Чизвик и Стартерс-стрит. Как всегда безупречный в своём спокойствии и невозмутимости. Джозефа восхищала способность друга выглядеть настоящим джентельменом при любых обстоятельствах, даже под проливным дождём. Правда сейчас маска всё же треснула, и рыжий кот нежился под лучами редкого осеннего солнца. Лорд Купер достал из кармана пальто вощенную бумагу и развернул перед животным кусок сытной ветчины. Кот принял угощение с поистине королевским величием. Они встречались под козырьком заброшенной лавки, так что ни один прохожий не мог увидеть эту странную картину. Кейт не любила кошек. Она считал их грязными, своенравными и слишком требовательными. Поэтому, разумеется, на Кранбери-лейн никто никогда не мяукал. Из исключительного уважения к своей прекрасной супруге сэр Джозеф не позволял кошкам находиться в доме. Во всяком случае, когда там была Кейт. Ну и, разумеется, даже хозяин не волен запрещать слугам прикармливать усатых проходимцев. Теперь Кейт умерла. Джозеф до сих пор, кажется, не вполне осознал этот факт. Уже несколько недель он приходил в дом на Кранбери-лейн, и гостиная встречала его тишиной. Ни аромата цветов, которые так любила Кейт. Ни весёлой игры на фортепиано. Ни суеты слуг перед очередным званым обедом или приёмом. Всё изменилось теперь. Сэр Джозеф испытывал странную горечь, вспоминая почившую супругу. А ещё ему время от времени казалось, что он видит её стройный силуэт в зеркалах дома, но то, разумеется, была всего лишь игра воображения. Джозеф тщательно протёр руки, удаляя с них запах ветчины. Пожалуй, теперь можно будет завести кошку. Эти звери вполне способны вести себя пристойно и вместе с тем отлично скрашивают грустные часы. Дети будут рады новому члену семьи. При воспоминании о сыне и дочери Джозеф улыбнулся. Появление новой гувернантки внесло некоторые изменения в жизнь их семьи. Теперь каждый вечер не менее часа они проводили вместе, чего раньше не бывало никогда. Сэр Александр Купер не имел свойства (а может быть и желания) как-либо взаимодействовать с детьми, отдавая их воспитание на откуп сначала няням и гувернанткам, а затем учителям закрытых учебных заведений. Джозеф в первый раз поговорил с отцом после окончания старшей школы, когда встал вопрос о выборе карьеры для юного джентльмена. Александр сухо пожал руку сыну, дал рекомендации и напомнил об ответственности перед арендаторами Купер-менора. На этом их диалог окончился. Элизабет, кажется, с отцом не беседовала никогда. Стоит ли удивляться, что Джозеф отстранился от собственных детей, ведь он, как и его отец, совершенно не представлял, что с ними делать. Матушка... Джозеф рвано вздохнул при воспоминании о рано погибшей леди Диане. Добросердечная чуткая женщина, она верила в добро всем своим хрупким существом, искала красоту в каждой сломанной веточке... А ещё леди Диана любила рассказывать детям сказки про фейри. Но не те жуткие истории с откусанными пальцами и глазом, отданным в обмен на сокровище. Слушая сказки матери, Джозеф будто отправлялся в волшебный мир, где прекрасные феи танцевали в листьях кувшинок, а могучие оборотни пересекали свет за одну ночь. "Вам не следует бояться чудес, дети, " — наставляла леди Диана. — "Иначе как вы поймете, что они перед вами? Знание — самый грозный враг страха! " Она ушла на тот свет непозволительно рано, также как Кейт от тяжёлой болезни. И также как Кейт матушку могли бы спасти, если бы церковь не заблокировала исследования "нечистых" растений и минералов. Якобы они связаны с фейри. Да даже если так! Неужели сила Святого Воинства так ничтожна, что... Джозеф глубоко вздохнул, гася расцветающий в груди гнев. Силу ярости он направит на благое дело. Сегодня ему наконец удалось собрать Фракцию Перемен - джентльменов со всего Соединённого королевства, готовых бороться с разрастающейся опухолью Папства. Осталось заставить их сотрудничать друг с другом. Сэр Купер в последний раз нежно почесал за ухом рыжего кота и твёрдой походкой направился в Парламент. Вслед ему смотрели зелёные острые глаза, слишком осмысленные для кошки. — Я настаиваю на полной ликвидации Святого Воинства! — Ваш радикализм просто абсурден, сэр Николас, мы не сможем сразу добиться таких резких перемен! Festina lente. Шаг за шагом... — Шаг за шагом? Ха! Могучий рыжебородый лорд Пинч грохнул по столу кулаком. — Мой единственный сын зубрит Книгу Всезащитника и грезит присоединиться к святым лбам! Посмотрел бы я на вас, лорд Блек, если бы ваш Тони вознамерился покинуть Неро-Хаус для служения Великой Истине! Оппонент Пинча побледнел, сжал зубы. На его худом остроносом лице явственно проступил страх. — Я поддерживаю Николаса, — подал голос лорд Йеллоустоун. Этот сумрачный пожилой мужчина заговорил в первый раз за время собрания. — Святое Воинство должно сгинуть вместе с глупостью, фанатизмом и садизмом, которые они внушают как своим последователям, так и безграмотным простакам. — Но право же, джентльмены! — всплеснул руками лорд Блек. — Как вы себе представляете это требование? Преподобный Пол Шпаер и так заявляет, что наша фракция слишком много себе позволяет. Его влияние на королеву огромно! Выдвини мы тезис об упразднении Воинства - и нас задавят верные приверженцы церкви, а значит и другие наши идеи сгниют, не дав даже ростков! Лорд Блек боялся, но твёрдо стоял на своём, а потому нравился Джозефу куда больше яростного Пинча или Йеллоустоуна. — Я разделяю ваше негодование, дружище, — вмешался ещё один член фракции лорд Гарднер, — больше того, я бы лично сломал трость о хребет преподобного Шпаера. Но Блек прав. Сначала следует перекрыть Церкви источник доходов. Если золото перестанет течь в казну Легата, то у них просто не будет денег на поддержание красивого образа война света. И придётся господам просить подаяния, а не блистать белоснежными плащами. — И вы буквально сделаете из них мучеников! — взревел Пинч. — Вы хоть понимаете, как работает эта мерзкая пропаганда? Они только рады буду страдать! — Кто? Легаты? — В голосе Гарднера звучало непокрытое презрение. — Вот уж сомневаюсь. Церковь любит золото и драгоценности куда сильнее фейри. Потому что ни один леприкон не сравнится в жадности с преподобным Полом. Деньги - ключ к власти. И в наших силах отобрать у Церкви источник доходов. Но следует действовать аккуратно. — Но что же мне делать с сыном? — в отчаянии воскликнул лорд Пинч. Джентльмены угрюмо молчали. Джозеф внимательно разглядывал каждого из товарищей. Очень разные во всём, от воспитания до уровня доходов, они были единодушны в одном - власть Церкви следует урезать или ликвидировать совсем. Сейчас лорд Купер дал им высказаться, выплеснуть боль и гнев, чтобы в итоге привести собрание к общему знаменателю. Тишина, наступившая в кабинете, говорила лучше слов. — Мы начнём с церковной десятины, — тихо и чётко произнёс лорд Купер. — Я уже подготовил соответствующие документы и поправки, вы все можете с ними ознакомиться. Как и говорит сэр Крейг, деньги питают это ядовитое дерево. Меньше золота - меньше плодов оно будет приносить. Я очень рассчитываю на ваши подписи, джентльмены, ибо от них зависит, насколько серьёзно проект примут в правительстве. — Вы рискуете, выступая так открыто против преподобного Шпаера, — заметил лорд Блек. — Как и все мы, — кивнул Джозеф. — Ай к дьяволу! — махнул рукой Пинч и, не читая, подписал лежащий на столе документ. — Они собираются отобрать у меня сына, так что мне уже нечего терять. Йеллоустоун молча поставил свою подпись. Этот человек вызывал у Джозефа больше всего вопросов. Бездетный, скрытный дворянин из глухой провинции, раньше он удостаивал Лондон своим визитом едва ли раз в год. Однако стоило Джозефу объявить о сборе коалиции против Церкви - он первым отозвался на зов. Своих мотивов Йеллоустоун не раскрывал. При этом усердие, с каким он взялся за порученную ему работу, не оставляло сомнений в серьёзности его намерений. Следовало узнать, что именно движет столь скрытным человеком. Блек, отважный делец с лицом хорька, выражал свои мотивы исключительно явно. Его род восходил корням к рыцарям Короля Артура и был столь же знатен, сколько и богат. Жена осчастливила лорда Блека пятью детьми, четверо из которых удачно уродились мальчиками. Дом - полная чаша, здоровые крепкие наследники, живи да радуйся. Но Церковь в лице нескольких монастырей с недавних пор принялась скупать земли рядом с родовыми угодьями сэра Терренса. Лорда Блека окружали святые люди, медленно сжимая кольцо. Перспектива хоть и очень отдалённая оказаться зажатым между монастырями вынудила заняться законотворчеством обычно тихого и совершенно аполитичного дворянина. Лорд Гарднер всей душой ненавидел церковь из-за монастырских школ и при всяком удобном случае требовал их упразднения. Когда-то он провёл в таком учреждении семь лет, подвергся всем известным уничижительным наказаниям за дерзость и неповиновение, и только чудом смог избежать суда за избиение пожилого викария. "Даже плотоядный гоблин не может быть хуже пьяного монаха", - с отвращением говорил он. Неприязнь Гарднера к служителям Всезащитника была так велика, что на улице он демонстративно переходил на другую сторону, если встречал на пути пастора. Фракция Перемен ставила своей целью борьбу с властью Церкви, её чрезмерно жадными до денег и удовольствий служителями. А ещё - со Святым Воинством, куда раз за разом заманивали идеалистически настроенных романтичных молодых людей. Отчего-то непременно наследников богатых земель и угодий. Таким образом никого из лордов, кажется, совершенно не интересовала судьба фейри. Зато фейри были очень сильно заинтересованы в успешной работе Фракции Перемен.