Никто не смог

      Комната, в которой оказались двое кондитеров, была просто огромной со множеством маленьких, но приятных деталей. Преобладали во всей комнате именно коричневый и кремовый цвета, не делающие интерьер чем-то приедающемся. Хотя на интерьер Эль явно сейчас не смотрел, быстрым шагом следуя за мастером кондитерского дела.       Тот был довольно размерен в своих действиях, хотя и не стал организовывать миссию по тому, как добиться парня. Тот и так был не против того, чтобы скрепить себя узами с самим мистером Вонкой. Это немного льстило, хотя больше владельцу фабрики нравилось согласие именно Эля, а не само согласие. Ему важен был человек, который так быстро подошёл ему, будто они знакомы, как минимум, несколько лет.       Было необычным, крайне необычным, что нашёлся такой же «странный» человек. Хотя каждая странность по-своему нормальна, только не всегда мы можем определить эту степень нормальности реальности. Мы просто судим, что что-то не так, но не подозреваем, что это ещё нормальность, по сравнению с чем-то большим. Но тогда ведь и не бывает вовсе странностей?       Действительно, на каждую странность найдётся что-то нормальное. Не каждый об этом знает, но вот двое кондитеров явно наличием странностей не страдают, принимая их и понимая, ведь жили с ними всю жизнь. А теперь нашли такого же человека, как и они сами. Будто продолжение одного человека другим и другого первым. Но это ведь круг? Или точка? Просто прямая?       Мастер кондитерства явно такими вопросами не страдал, а голова Эля сейчас была занята другими странностями.       Первый поцелуй случается не каждый день, ведь тогда он не был бы первым, да? Тем более, если это первый поцелуй с самим Вилли Вонкой, гением кондитерского мира! Нет, то, что они оба мужчины, Лердда нисколько не заботило, хотя его родители и были этими идиотскими гомофобами.       Но кому они нужны, когда сам Вилли Вонка обещает, что Эль больше никогда не увидит мистера и миссис Лердд? Никому не важны эти людишки, тем более двум кондитерам, которые сейчас были заняты не интерьером, странностями или родителями-гомофобами, а друг другом.       Хотя это ведь тоже странности? Да плевать на всё, все вопросы завтра!       Эль мягко усмехнулся, когда его слегка толкнули на широкую кровать, застеленную шёлковыми простынями цвета тёмного, почти чёрного шоколада. Сложно было представить, чтобы у серьёзного, хоть и любящего «свой стиль», Вилли Вонки комната была сделана в каких-нибудь кислотно-зелёных или, и того хуже, розово-красных тонах. Тот всё же любит удобство, а такие цвета явно мешали бы, заставляя глаза уставать.       Мастер шоколадной фабрики снял с себя пиджак вместе с жилетом, оставаясь в одной рубашке и брюках. Трость, всё же забранная из лифта, спокойно постукивала по полу, оплетённая сверху длинными тонкими пальцами так, будто там с самого начала и должна бы быть.       Юноша с довольной усмешкой наблюдал, как кондитер расстёгивает пуговицу за пуговицей, а после, чуть подумав, завёл руки вверх, складывая их запястьями крест накрест, чем быстро привлёк внимание хозяина фабрики. – Это был твой первый поцелуй, не так ли? – вдруг поинтересовался мастер, подходя ближе и поднимая свою трость так, что так уткнулась юношу куда-то посередине грудной клетки. – Первый, – подтвердил Лердд. – Знаешь, никогда не понимал людей, что серьёзно начинают отношения в четырнадцать или пятнадцать. Так раздражали своими розовыми соплями, – фыркнул юный кондитер, слегка приподнимая голову. – В очередной раз согласен, – усмехнулся в ответ кондитер. – Но это я не к тому. Я просто не ожидал такой отдачи от того, кто впервые целуется, – объяснил Вонка, наклоняясь над Элем и проходясь пальцами по пуговицам на кремового цвета рубашке, после чего расстегнул несколько по очереди, открывая себе вид на плоский живот со слегка выделяющимися кубиками пресса, и грудь, которую, видимо, либо тщательно выбривали, либо волосы на ней и вовсе не росли. – А как я мог не ответить великому кондитеру, а? – хихикнул Эль, проходясь языком по губам, будто увидел что-то крайне аппетитное. – Буду знать, что это так на тебя действует, – хмыкнул Вонка, опираясь одной рукой на кровать и склоняясь ниже над парнем. – Как думаешь, Эль, сколько мы сможем играть ученика и наставника? – Смотря что ты хочешь делать дальше, – легко пожал плечами Лердд. – Если устраивать экскурсии по фабрике нужно и позже, то нам явно нужно дождаться моего восемнадцатилетия, раз ты так хочешь объявить об этой связи. Если же не будет больше экскурсий, то все эти размышления излишни, а ты просто тянешь время, – фыркнул Эль, недолго размышляя над смыслом вопроса. – Что ж, ты меня раскусил, – мистер Вонка отставил трость чуть в сторону, опираясь руками по обе стороны от юноши и слегка нависая над ними, после чего легко поцеловал его, спускаясь губами ниже, будто не желал упустить и миллиметра бледной кожи. – Ты весь такой... сладкий, – прихватив зубами правый сосок, проговорил мужчина, после чего провёл языком по месту укуса.       Вонка провёл рукой в перчатке вниз по груди юноши, а после резко положил ладонь на бугорок на брюках, легко сжимая и усмехаясь своей белоснежной улыбкой. – Знаешь, звёздный свет, ты мог бы обратиться к художнику, играя роль натурщика. Я уверен, что любой бы согласился изобразить тебя на своей картине, – мастер легко отодвинулся чуть правее, присаживаясь на край кровати и запуская руки к ремню на брюках Эля, после чего парой движением открыл его, несколько скоро вытягивая из петель и складывая вдвое. – Хотя теперь тебе такое не светит. Я не выдержу, если на тебя будет смотреть кто-то другой, – усмехнулся кондитер, осторожно проводя по бледной коже тем самым ремнём, а после откидывая его куда-то в сторону. – О, я почти уверен, что ты просто прекрасный художник. Особенно если тебе захочется заиметь такую картину, – протянул Лердд, хотя желал, чтобы его наконец дотронулись вновь. – Так и будешь в перчатках, да? – заинтересовался он этой деталью. – Что? Ах, да, совсем забыл про них, – мастер кондитерского искусства стянул с рук перчатки, складывая их на прикроватную тумбочку. – Я наконец приступлю, – усмехнулся мужчина, принимаясь за расстёгивание брюк парня. Послышался вжик молнии, а после под ткань забрались длинные пальцы, стягивая ненужную часть одежды. – Знаешь, я всё же посодействую, – улыбнулся Эль, стаскивая с себя рубашку вместе с пиджаком, а потом принимаясь за пуговицы на чуть пёстрой рубашке Вонки. Те были мелкими, что явно плохо сочеталось с чуть дрожащими пальцами, однако юноша довольно быстро расправился с ними, после чего прошёлся губами по столь же бледной коже, как и у него самого. – Чёрт, я бы и правда съел тебя, однако каннибализм не приветствуется в большинстве обществ, – серьёзно проговорил парень, расплываясь в довольной усмешке. – Сегодня тебе это явно не светит, – предупредил кондитер, толкая Эля обратно и нависая над ним, впиваясь в покрасневшие от недавних поцелуев губы.       Руки кондитера блуждали по стройному телу, спускаясь всё ниже и ниже, после чего нырнули под резинку боксеров, сжимая напряжённый член и проводя по нему вверх-вниз, отчего дыхание у парня сбилось.       Вонка на это усмехнулся во всё набирающий обороты поцелуй, а потом пальцами стянул с парня очередной кусок ткани, оставляя юношу без одежды. – Я же говорил. Мечта художника, – отстранившись, жадно осмотрел парня Вонка, чуть толкнувшись бёдрами вперёд, что заставило парня закатить глаза, долго выдыхая воздух. Это явно было неожиданно, однако не менее приятно.       Кондитер встал с кровати, заслужив непонимающий взгляд лазурных глаз, и снял с себя брюки вместе с бельём, отбрасывая те в сторону, как и рубашку, впрочем. Эль проследил за этим движением, однако гораздо больше его привлекло подтянутое тело кондитера, что вновь навис над ним, прослеживая губами дорожку по коже.       Когда Эль сам протянул руки, желая коснуться чужого тела ладонями, Уильям оседлал его бёдра, обхватывая оба его запястья, заводя их над головой. Юноша вгляделся в горящие фиалковые глаза, наполненные чем-то до невозможности горячим, почти обжигающе горячим. – Ты на самом деле этого хочешь? – в последний раз спросил Вонка, почти беззвучно. Эль подался бёдрами вперёд, теснее вжимаясь в мужчину. – Да! – уверенно откликнулся юноша, не слишком довольный таким вопросом, однако понимающий его смысл. Вонка негромко простонал, наслаждаясь этим явным согласием. – Я хочу тебя, Эль, – тихим, почти бархатным тоном произнёс кондитер, заставляя юношу судорожно вздохнуть, ощущая очередной прилив возбуждения. – Но хочу всего. Мне не нужно меньшее. – Я весь твой, будь уверен, – усмехнулся парень и вновь потёрся бёдрами о мужчину.       Сдержав подступающий стон, Вонка вжался в юношу в ответ, после чего подтянул так, чтобы голова парня оказалась на подушках.       Эль знал, что не сможет остановиться, даже если вдруг захочет, однако это его нисколько не заботило. Он хотел мужчину, вновь оседлавшего сейчас его бёдра, и какой-то внутренний голос подкреплял это желание.       Мужчина резко поцеловал Лердда, на что тот незамедлительно ответил, позволяя чужому языку проникнуть в свой рот. Вонка всё ещё удерживал его запястья над головой, а вторую руку запустил в белоснежные волосы, сжимая пряди в ладони и отводя голову немного в сторону, открывая себе чувствительную кожу на шее.       Он кусал и посасывал каждый миллиметр, заставляя парня почти задыхаться от ощущений. Эль несколько потерялся в ощущениях, отчего не мог прекратить бессмысленные стоны, то и дело вылетающие сквозь зацелованные губы. Да и не слишком то хотел, если уж говорить на чистоту.       Парень просто чувствовал это слегка болезненное удовольствие, что доставляли руки и язык великого кондитера. Грубоватые, однако осторожные, отчего было неясно, как мастер это вообще сочетает. Когда Лердд уже готов был кончить, мастер резко отстранился, заставляя юношу чуть ли не захныкать от болезненного неудовлетворения. Но Вонка и не думал останавливаться, опускаясь ниже и проводя языком вниз, от шеи до самого паха, попеременно оставляя лёгкие, будто бабочки, поцелуи.       Теперь обе руки кондитера удерживали юношу за бёдра, не позволяя тому подаваться вперёд. Юноша долго выдохнул, явно стараясь усмирить свои желания, однако это мало помогало, как видел мастер фабрики.       В следующее мгновение парень удивлённо открыл глаза, смотря за тем как язык кондитера оставляет на его члене влажный след. Эль не в силах был сдержать сладкого стона, вызванного этим действием мистера Вонки. Однако почти сразу первый стон сменился новым, когда парень ощутил влажное тепло, охватившее головку его члена. Не сдержавшись, он всё-таки вскрикнул, стараясь не подаваться бёдрами ближе к лицу Вонки.       Мужчина отстранился, оставляя юношу ненадолго и подбираясь к тумбочке у кровати. Смазки, как и ожидалось, у него не было, но был весьма подходящий в данной ситуации крем. Разработанный спецаильно Вонкой, его можно было есть, и он также долго не впитывался в кожу, медленно насыщая ту влагой.       Эль совсем не следил за событиями до того времени, как его колени не раздвинули мягкими движениями уверенных ладоней, а его входа не коснулось нечто влажное и прохладное. Он аккуратно вздохнул, чувствуя, как палец Вонки кружит и массирует его внизу. – Расслабься, – тихо проговорил мужчина, на что Лердд слабо кивнул, разводя ноги немного шире.       Ощущения были столь приятными, что Эль никак не мог перестать легко постанывать. Спустя короткое время, если оно вообще сейчас имеет значение, массаж перестал быть внешним, и юноша ощутил то, что никогда прежде не испытывал. Какое-то неоднозначное давление внутри, немного неудобное вначале, но не неприятное. Когда парень привык, Вонка слегка протолкнул палец вперёд, после чего добавил второй, производя несколько движений туда и обратно, разводя пальцы в стороны.       Долго подготавливать юношу не пришлось, учитывая то, что его состояние было крайне расслабленным. Так что кондитер вновь приник к его губам, вместе с этим вынимая пальцы и прижимаясь к его входу смазанным напряжённым членом.       Одним коротким толчком Вонка вошёл внутрь одной только головкой, а после задержал дыхание, сдерживаясь от необдуманных действий и от того, чтобы кончить в самом начале.       Для Эля это было больно, но как-то не особенно ощутимо. Его вход немного онемел, а всё ещё целующие губы отвлекали от неприятных ощущений, заменяя их чем-то более желанным. Уильям плавно толкнулся вперёд, входя полностью, и Лердд громко застонал ему в губы от боли и желания одновременно.       Мужчина, подождав с несколько секунд, подался назад, а после снова вперёд, шокируя юношу яркостью ощущений и эмоций. – Сильнее! – вскрикнул Эль прямо в губы великого кондитера, и тот тут же подчинился.       Вонка двигался в нём снова и снова, и очень быстро они перешли на бешеный ритм. Эль с каждой секундой чувствовал, что всё стремительнее приближается к пику. У него закружилась голова, и он желал кондитера всё больше. Чтобы тот достиг экстаза прямо так, в нём. Чтобы они были одним целым, как продолжение друг друга. – Эль, – тягуче, будто патока, протянул владелец фабрики. – Такой отзывчивый, сладкий... Только мой, звёздный свет, – промурлыкал он это прямо на ухо парню, опаляя то горячим дыханием. – Я уже скоро... – выдохнул в ответ парень , закатывая глаза от наслаждения. – Вилли... Вилли! О, все великие... – сглатывает юноша. – Да! Да... Сейчас, Эль. Сейчас! – мастер вновь приник к губам парня, и это послужило тем самым моментом, который спровоцировал обоих излиться, задерживая дыхание.       Уже через несколько минут оба лежали рядом друг с другом, проводя руками по желанным телам. И Эль знал, что всё у них будет хорошо.       Время так распорядилось, а ведь время на то и время, чтобы делать то, что делает. И лишь оно рассудит, как будет лучше, но ведь и правда станет так, как должно быть. Или, может, уже стало?