Не знаю, что я здесь делаю,
Но знаю: дело — труба.
Немного нервно «Графитация»
— Нам нужно убийство, — сказал Чифую час назад. — И ты знаешь, где найти труп? — спросил Баджи со смесью восторга, отвращения и виски с колой, который тут же залил в себя, словно готовясь к ответу. — Нам нужен не труп, Баджи, — покачала головой Юзуха, — нам нужен убийца. Есть у тебя на примете убийца, Чифую? Сейчас Чифую мог ответить на оба этих вопроса сразу. Потому что прямо под его ногами расползалась лужа свежей крови, вытекающей из тела, которое ещë минуту назад говорило, тупо шутило, заигрывало то с ним, то с Юзухой и неминуемо огребло бы от обоих. Если бы не перестало быть живым. Красный свет неоновой вывески клуба расплывался в тёмной кровавой луже. Чифую смотрел на неё, не отрываясь. Наблюдал, как она медленно ползёт к его кедам. Ему казалось, что он забыл что-то. Что-то, о чём думал секунду назад. Кровь почти коснулась подошвы. Баджи дёрнул его за плечо, оттаскивая назад, и Чифую пришёл в себя. — Что ж, — вздохнул он, отрывая взгляд от тела и переводя его на Баджи и Юзуху, стоящих рядом, — кажется, у нас будет материал для диплома. — Он что, правда умер? — неуверенным, подрагивающим голосом спросил Такемичи, то быстро глядя на тело, то отводя глаза. — Любой бы от такого умер, — задумчиво сказал Доракен. «От такого» — это от трёх длинных ран, вспоровших спину. Чифую понятия не имел, умирают ли от такого мгновенно, но то, что умирают, понимал отлично. — Да не мог он, — Майки полез то ли за плечо потрясти, то ли ногой ткнуть, но Доракен удержал его за капюшон. — Полицию кто-то вызвал? — Кисаки даже в честь такого события своего сучьего выражения лица не поменял. Ответа не было, у всех здесь на слово «полиция» аллергия с раннего подросткового возраста. — Я позвоню, — вздохнул Мицуя. — Может, в скорую ещё? — спросил всë ещë подрагивающим голосом Такемичи. — Долговато вы тупили для скорой, — хмыкнул Санзу, крутя в руках сигаретный окурок и явно не зная, куда его выкинуть. — Мы можем признать, что, будь это кто угодно другой, мы бы тупили меньше? — спросил Чифую. — Ну ты и циничная сука, конечно, — из уст Кисаки это прозвучало почти одобрительно. — Я имел в виду его способность, а не нашу к нему нелюбовь. Но да, Ханму Шуджи, лежащего на холодном мокром асфальте посреди подворотни и чёрной октябрьско-ноябрьской ночи, Чифую и правда не особенно любил.***
— И да, «не особенно любил» не равно чистосердечному признанию в убийстве, — сказал Чифую, глядя на детектива. После того как Мицуя вызвал полицию, их всех закрыли в один автозак и увезли в участок. Чифую сидел здесь уже третий час, по кругу пересказывая историю одному полицейскому за другим, пока цепочка наконец не добралась до детектива Тачибаны. — За кого ты меня принимаешь? — вздохнул он. — За полицейского, которому дают надбавку за раскрываемость? Расследование, которое прославило их с Юзухой на весь универ, а позже чуть ли не на всю страну, как раз было посвящено происходящему в отдельно взятом полицейском округе: коррупция, насилие, ложные, обвинения, сокрытие нелегального бизнеса. Чифую знал, чего ожидать от полицейских, но детективу Тачибане всё же верил. — Давай ещё раз и по порядку, что случилось, во всех подробностях. Или не во время своих расследований ты не такой внимательный? — Тачибана насмешливо сощурился. — Не во время моих расследований я бухой, — честно сказал Чифую. — В смысле не всегда, но конкретно… — Чифую хотел сказать «сейчас», но понял, что весь алкоголь из него выветрился, когда он увидел тело, — тогда. Бутылка виски на троих понижает концентрацию. Тачибана хмыкнул. — Я буду задавать вопросы, а ты просто отвечай, хорошо? Чифую кивнул и прикрыл глаза, вспоминая подробности. Полутёмный зал клуба, удушливо-сладкое туманное марево вейпов и кальянов, музыка громкая, но не бьющая по ушам, они забрались подальше от танцпола, там люди и не люди в костюмах смешались в одну толпу, так что и не разберёшь, кто есть кто. Всё либо залито алым светом, либо тонет в бордовых тенях. Над залом разносится, выводимое женским голосом: «You make me wanna die, and everything you love will burn up in the light». — Зачем вы вообще собрались? — Хотели Хэллоуин отметить. Почти правда. Они отмечали Хэллоуин, а ещё великий день, когда Баджи мог умереть, но не умер. Этот день вошёл в историю, как самый страшный в жизни Чифую. Все его нервные клетки умерли там, и он устраивал по ним панихиду каждый год. И пил за здоровье и долгую жизнь Баджи Кейске, конечно. Но ему совершенно не нравилось, что Кисаки Тетта и Ханма Шуджи, те две суки, которые были повинны в едва-не-смерти Баджи, сидели и пили вместе с ними. А всё потому что Чифую так и не смог доказать Майки их вину. И Майки считал их друзьями. — Были все, кто в итоге оказался на месте преступления или ещё кто-то? — Соя и Нахоя ушли раньше, у них смена завтра. Мучо тоже, ему на работу. Хаккай совсем немного посидел, у него съëмка, а пить он не умеет. Сенджу пришла позже, посидела немного, но поцапалась из-за чего-то с Санзу… с Харучиё в смысле, и ушла, а сам он курить пошёл, — Чифую нахмурился, вспоминая. — Был ещё Изана. В смысле не с нами, он просто почему-то там был. Поговорил о чём-то с Майки, потом ушёл. — Как думаешь, зачем он мог приходить? — В душе не… — Чифую вовремя спохватился, — знаю. Но Майки злой вернулся. Но они вечно ругаются. Это нормально. — Настолько нормально, что потом массовая драка случается? — Всякое в семье бывает. Тачибана устало потёр переносицу под очками. — И ещё, кажется, я видел Риндо Хайтани. Но это неточно. Чифую ещё раз прогнал в голове список присутствующих, голова после всего выпитого, напряжённого дня и сидения в закрытой комнате для допросов болела, так что он не был уверен, что не упустил кого-то. — Ладно, с действующими лицами разобрались, — сказал Тачибана, — что делали, что говорили, любые подробности, любые детали. Вспомнить хотя бы половину из того, о чём они говорили, казалось непосильной задачей. Ничего подозрительного, ничего необычного. Ханма клеился то к Юзухе («исчезни, меня не интересуют парни»), то к нему («съеби, то, что меня интересуют парни, не значит, что такие, как ты»). Но все эти подкаты невсерьёз. Просто часть обычного бесячего поведения Ханмы. Чифую отрывочно пересказал всё, что смог вспомнить (немного). Голова болела всё сильнее, а воспоминания словно замыливались. — Хорошо, перейдём к моменту, когда вы выходите из клуба. Почему через чёрный ход? — Проталкиваться через танцпол не хотелось, и Эмму собирались подождать. Клуб принадлежит Такеоми, поэтому они бухают там, как на безопасной территории, и поэтому у Санзу есть ключ от входа для персонала, а раз он ушёл курить, то не запер. Да и Эмма, когда заканчивает петь и прощается с группой в гримёрке, выходит именно через эту дверь. Так что они бы просто подождали её и разошлись по домам. Но нет, Ханме, блядь, надо было умереть и нахуй убить все планы Чифую на здоровый сон. — Опиши максимально подробно всё, что происходило прямо перед убийством. Проблема в том, что ничего необычного не происходило. Ну разве что Чифую зачем-то пять минут искал куртку, уверенный, что пришёл в ней, хотя непонятно, нахрен ему куртка, он зимой не мёрзнет почти, спасибо магии. Но он всё равно пытался вспомнить, этот момент виделся уже чётче. Чифую прокрутил его в голове, словно замедленное видео. Майки подходит к двери, нажимает на ручку, и дверь поддаётся, но Майки качает в сторону, он пьяный в хлам. Он отходит, виснет на Доракене, говорит что-то про «понеси меня», Доракен его шлёт, потому что «не маленький уже». Ханма чуть отталкивает его плечом от входа («чего вы там, блядь, застыли?»), Баджи идёт следом, видимо, сваливает от Майки, который следом начнёт вешаться на него. Чифую оборачивается, кидая взгляд на зал, сам не зная зачем. Именно в этот момент всё и происходит. Пары мгновений не существования в поле зрения Чифую Ханме хватает, чтобы открыть дверь, сделать несколько шагов, получить рану, упасть и умереть. — Вот это история, — Тачибана не выглядел удивлённым, подозрительным или раздражённым, только усталым. — Парень, способность которого позволяет выживать даже после самых серьёзных ранений, вдруг решает мгновенно умереть, и никто не может объяснить мне, как же так вышло. — А остальные что видели? — Ничего, — сказал Тачибана, смотря на Чифую тяжёлым нечитаемым взглядом. — Представляешь, девять очевидцев, и все в момент убийства смотрели в другую сторону. «И их осталось девять», — отстранëнно подумал Чифую. — Думаете, такого не могло произойти? — С вами что угодно могло произойти. Тут он был бесконечно прав. — Насколько сильные проблемы у Баджи? Чифую всё понимал: раны на теле Ханмы похожи на следы от когтей, а Баджи оборотень, шедший прямо за ним. Для такого удара ему даже не нужно было оборачиваться полностью, хотя Чифую не думал, что тех пары мгновений хватило бы. Но у Баджи была возможность. И мотив. Всё же Ханма всё ещё был той сукой, из-за которой он чуть не умер. Но полиция об этом не знала. — Такие же, как у тебя самого. Чифую всё понимал: полиции прекрасно известно о его фамильяре, духе снежного барса. И Чифую даже не нужно было идти прямо за Ханмой, чтобы нанести удар. — Такие же, как у всех вас. Потому что в вашей компании почти каждый — ходячее оружие массового поражения. — Особенно ваших нервных клеток, — хмыкнул Чифую. — И почему вы решили пить именно в моём районе? — усталости в голосе Тачибаны столько, что Чифую его стало искренне жаль. — Почему вы решили работать в районе, где мы пьём? — Обозначь мне районы, в которых вы не бываете, я попрошу о переводе. Чифую только руками развёл, потому что весь Токио и его магическая, сумрачная изнанка Эдо — это их территория. Тачибана мог бы бежать в Йокогаму, но вряд ли на территории Поднебесья ему понравится. — Так мы все под подозрением и вы запрёте нас в изоляторе? — Ограничимся пока подпиской о невыезде, вы как свидетели проходите, есть подозреваемый посерьёзнее.***
— Такемичи, какого, блядь, хуя?! — Баджи ударил по спинке скамейки с такой силой, что дерево хрустнуло, надламываясь. — А почему я должен был молчать? — Такемичи посмотрел на него без страха, но всё же отодвинулся подальше, почти прижавшись к сидевшему рядом Майки. — Потому что тебе, блядь, слова не давали! — Не ори на него, — Майки нахмурился. — И не ломай тут ничего, хочешь, чтобы нас ещё и за хулиганство закрыли? — Доракен устало потёр виски. Баджи отошёл, скрещивая руки на груди, встал ближе к Чифую, видимо, чтобы тот в случае чего его держал. — Я сказал только то, что слышал: Казутора вернулся в город. А я правда видел что-то похожее на тень большой кошки. Всё, больше ничего я не знаю и не видел. Казутора вернулся в город. Чифую прокрутил эту мысль в голове несколько раз, пытаясь понять, что чувствует по этому поводу. Злость? Жалость? Страх? Желание убить его на месте? Сдать полиции? — Кто-нибудь ещё что-то видел? — спросил Доракен, обводя всех присутствующих взглядом. — Санзу, ты на улице стоял, как ты проглядел вообще? — От меня всё дверью закрыло, — он пожал плечом, — никаких кошачьих теней я тоже не видел. — Казутора тут ни при чём, — продолжал гнуть своë Баджи. — Конечно, — протянул Кисаки со всей возможной ядовитостью. — Поехавший головой парень, который убил брата Майки, чуть не убил тебя и хотел убить самого Майки, точно тут ни при чём. — Закрой свой ёбаный рот и не говори о том, чего не знаешь, — едва ли не прорычал Баджи, и Чифую схватил его за плечо. Ногти на руках Баджи уже обратились когтями. — Особенно если учесть, — продолжил Кисаки, будто его никто и не перебивал, — что он, как и ты, думает, что это мы с Ханмой во всём виноваты. — Потому что так, блядь, и есть. Чифую всё ещё держал его, хотя это становилось сложнее. В принципе тяжеловато держать того, кто может в любой момент перекинуться в огромную, похожую на пантеру, но в пару раз крупнее, двухвостую кошку. Особенно если учесть, что магия Чифую никакой прибавки к физической силе не давала. Ну, в худшем случае он мог вморозить его лапы в землю. — Хватит, — Майки окатил Баджи ледяным взглядом. — Мы говорили об этом сто раз, не хочу к этому возвращаться. Я устал, заебался и хочу спать. В этом Чифую был с Майки согласен. — Эмма извелась уже, наверно, вся, — вздохнул Доракен. — Расходимся спать. Подумаем об этом позже. Чифую тоже был бы рад подумать об этом позже. Но в мыслях всё повторяется одна и та же мысль. Проигрывается одна и та же сцена. Проржавевшие машины, сваленные одна на одну. Кровь на песке. Кровь на одежде. Кровь на руках Чифую. Золотые глаза тигра, в которые он смотрит не моргая. Казутора вернулся в город.