— В Токио будет неспокойно, — глубокомысленно изрёк Изана. Но важна была не только фраза, а весь предшествующий ей контекст.
До этого он минут двадцать молчал, гоняя по комнате тени и глядя в окно на чёрные воды залива, пока все остальные наперебой обсуждали ночное нападение на Томан. Точнее все обсуждали, считать ли это только нападением на Томан или на Поднебесье тоже.
— Блядь, Хайтани, — сказал Шион. — В смысле бляди они, эти Хайтани.
— Так и скажи, что зассал с Тайджу махаться, а не гони на них, — ответил Мочизуки, басовито усмехаясь.
— Кто? Я? Да не пизди! — мгновенно вскинулся Шион. — Я в любой момент. В смысле Тайджу въебать в любой момент готов. Но я не хочу лезть в махач Томан и Драконов из-за блядских Хайтани. Типа, понимаете, драться хочу, а драться из-за Хайтани не хочу.
Какучо ему ничего не сказал, но посмотрел очень красноречиво. Мучо посмотрел ещё красноречивее и боевой запал Шиона как-то поугас.
— Не ну а чего они? — он сменил тон с обвиняющего на вопросительный. — Хули они рядом с парнями из Томан трутся? Чо мужиков в Токио не осталось?
— Всё дело в том, — ответил мягкий голос, растёкшийся по комнате, словно ядовитый аромат олеандра, — что для нас, в отличие от тебя, имеет значение, с кем тереться.
Шиона буквально подбросило с дивана, на котором он сидел. Отскочив, он развернулся и во все глаза уставился на Рана Хайтани, который мгновение назад склонился к самому его уху. Теперь же он, плавно распрямившись, насмешливо смотрел на присутствующих, горящими в полумраке фиолетовыми глазами.
— Какого ты… как?! — Шион опасливо отошёл ещё на пару шагов назад.
— Ты произнёс моё имя без должного уважения, — улыбнулся Ран. Он упёрся ладонями в низкую спинку дивана и чуть подался вперёд. — И вот я здесь.
— Он так может? Он всегда так мог? — по какой-то неясной причине спросить об этом он решил у Сейшу. Сам Сейшу не считал себя экспертом по Хайтани, но у него было чуть больше логики и меньше суеверного ужаса, чем у Шиона.
— У тебя буквально дверь за спиной.
— Да я бы услышал, если бы он подошёл!
— Всегда знал, что ты узнаешь мою походку из тысячи, — Ран всё ещё улыбался так, что Шиону стоило бы начать беспокоиться за свою жизнь.
— Да я инугами, я всё слышу! — те моменты, когда Шион начинал нервничать, легко было определить по характерной лающей интонации, появляющейся в голосе. Сейшу она раздражала. Но, возможно, это говорила его врождённая нелюбовь к подобным, слишком шумным, инугами.
— А я слышу, — сказал Риндо, входя через дверь, — что ты хуйню про нас несёшь.
— Так а чё я не так сказал-то?
Сейшу чувствовал, что речь Шиона — буквально надругательство над его почти оконченным филфаком.
— Ты… — сказал он, возмущённо тыча в Рана пальцем, — с классовым врагом спишь!
Ран закатил глаза. Показная угроза в каждом его жесте сменилась такой же показной усталостью. Он обошёл диван и грациозно упал в него, приняв позу настолько томную, что это начало граничить с эротизмом. Хотя, пожалуй, всё, что делал Ран, граничило с эротизмом.
— Я с ним не сплю, — ответил Ран. — К несчастью. Но у тебя всё равно нет шансов.
— Да мне не надо! — Шион снова вскинулся. — Я гетеро, вообще-то!
— Конечно, щеночек, — протянул Ран, глядя на него из-под ресниц. Шион же залился краской так, что всем стало про него всё ясно. В очередной раз. Сейшу бы стало его жалко, трагедию неразделённой любви он понимал куда сильнее, чем хотел бы. Но Шион всё ещё ощущался раздражающей собакой, лающей на все проезжающие машины. А для оками было естественно не любить шум и излишнюю суету.
— Вам, кроме чужой личной жизни, обсудить, что ли, нечего? — спросил Риндо, глянув на всех хмурым, почти обиженным взглядом.
— Мы, вообще-то, Тайджу собирались обсуждать, — напомнил Мучо.
— Он дестабилизирует ситуацию в Токио и Эдо, — сказал Ран, прикрывая глаза, — лезет в Роппонги. В
наш Роппонги. А недавно его людей видели в Йокогаме. Давайте сделаем так, чтобы его самого больше никто никогда не видел.
— Он на парня твоего напал, вот ты и бесишься, — хмыкнул Мочизуки.
Ран показательно приложил пальцы к вискам, показывая, как ему все надоели. Но тут Сейшу внезапно понял, что Ран действительно измождён. Он был хорошим актёром, додумавшимся прятать настоящую усталость за показной, но Сейшу умел считывать подтексты. Всё же это его специализация. Усталость проглядывала в движениях, слишком медленных для Рана. Ещё и Риндо время от времени поглядывал на брата со скрываемой, но всё же едва заметной тревогой.
Правда, сейчас он вскинул гневный взгляд на Мочизуки.
— Почему вас всех так ебёт чужая личная жизнь? — он подался чуть вперёд, будто желая заслонить Рана ото всех.
— Не ебала бы, если бы из-за неё не приходилось в драки влезать! — залаял Шион.
— Ты сам говорил, что хочешь с Тайджу драться, — Риндо окатил его злым взглядом, — так хули ты ноешь? Иди и дерись. Не хочешь вместе с Томан, пиздуй один. Из уважения к твоему отважному слабоумию устрою из твоих похорон зачётный рейв.
— Совсем ты в него не веришь, — качнул головой Ран с притворным сочувствием.
— Да я скорее, как Тайджу, уверую в Христа, чем в него.
— Я даже не знаю, кому из них двоих стоило сейчас оскорбиться сильнее.
— Как же вы двое меня заебали! — гавкнул Шион.
— Не рассказывай всем о своих эротических фантазиях, — фыркнул Ран.
И вот именно в этот момент, когда Шион уже был готов сцепиться с Риндо — потому что Ран ради него бы даже с дивана не поднялся — Изана и изрёк своё:
— В Токио будет неспокойно.
И все мгновенно затихли, обернувшись к нему.
— Это предсказание, явленное мне пророком, — продолжил Изана.
— Прости, конечно, — первым от полуминутного молчания отмер Ран, — но это как минимум очевидно.
— Это ещё не всё, — Изана нахмурился, и все снова затихли, ожидая.
Спустя пару минут молчание начало ощутимо затягиваться.
— Ты не продолжишь? — уточнил Какучо.
— Неа, — Изана задумчиво приложил палец к подбородку, — я забыл, как было дальше. У меня вообще в последнее время с памятью проблемы. А у вас?
Все переглянулись, не ожидав, что разговор свернёт в такое русло.
— Я никогда ничего не забываю, — гордо сказал Шион.
— И когда у меня день рождения? — спросил Ран.
— Двадцать шестого мая.
— А помнишь тот случай, когда ты не пришёл на стрелу, потому что забыл о ней? — губы Рана растянулись в издевательской улыбке.
— Я не забыл! Просто перепутал даты! — Шион снова отчаянно покраснел. И всем снова стало всё про него понятно. Уже второй раз за утро. Потому что он постоянно всё забывал. В отличие от Изаны.
— О! Что-то вспоминается! — Изана крутанулся на кресле. Кресло не было крутящимся, поэтому тени просто приподняли его над полом и провернули. — Там было про единую опасность, исходящую от трёх частей.
— Может, с трёх сторон? — предположил Какучо.
— Может, — беспечно согласился Изана.
— Возможно, Тайджу объединился с кем-то, — Мучо нахмурился, — тогда и про три части подходит.
— А ещё там было про смерть, — кресло Качнулось назад и зависло почти параллельно полу. — «Нужно убить волка» — так и было сказано.
Все повернулись к Сейшу синхронно. Но он не мог оторвать взгляда от огромных глаз Изаны, которые, казалось, видели его насквозь. В которых он сам, казалось, видит отражение другого берега и волн чёрной реки.
— Или, может быть, нам нужно убить бога. Кто знает.
Чем дольше Сейшу учился на филфаке, тем больше понимал, что лингвистика будет переигрывать его раз за разом. Возможно, поэтому он литературовед.
— Это тебе та лисица напредсказывала? — спросил Шион с непередаваемой смесью скептицизма и суеверного ужаса. Изана покивал.— Ты ему веришь?
— Подобные предсказания Коко почти всегда сбываются, — сказал Сейшу, хотя не хотел вступать в разговор.
— Почти? — Риндо заинтересованно наклонил голову к плечу.
— Если не успеваешь их предотвратить.
— Крипово. Как в блядском фильме ужасов.
Если что-то и напоминало фильм ужасов, то взгляд Изаны. Он даже не моргал.
— Чем меньше в предсказании конкретики, тем выше вероятность, что оно сбудется. Во многом дело в широте трактовок, — Сейшу попробовал сбавить градус напряжения. Для себя или для остальных — неясно. В конце концов это не их предполагалось убить. — И не надо так на меня смотреть. Я не единственный оками на весь Токио.
«Так смотреть» относилось в первую очередь к Изане. Он просьбе не внял, но хотя бы моргнул.
— Но первый оками, о котором подумал бы Коко.
— Убей своих любимых, м? — улыбнулся Ран.
— Университетские гей-драмы с плохим концом — это скорее к тебе, — пожал плечом Сейшу.
— Ещё слово и пророчество исполнится сейчас, — улыбка Рана стала едва ли не любовной. С такой он вполне мог впечатать кого-то в асфальт. Но в глазах, словно отблески от костра, плясала насмешливость, потому Сейшу не волновался.
— Может, правда надо ёбнуть какого-нибудь волка из банды Тайджу? — Мочизуки вернул разговор в прежнее русло.
— Или убить его Бога, — мечтательно протянул Изана, прикрывая глаза.
— Он вроде уже умер, нет? — Мочизуки потёр лоб.
— Это его сын умер, — авторитетно заявил Риндо.
— Чей сын умер? — Шион завертел головой, окончательно потеряв нить разговора.
— Тайджу, — ответил Ран, едва сдержав смешок.
— У Тайджу есть сын?!
— Больше нет, — Ран состроил скорбное лицо, — такая трагедия. И как ты мог об этом забыть? У тебя же идеальная память. Или её хватает только на запоминание моего дня рождения?
Сейшу вздохнул. Когда верхушка Поднебесья собиралась полным составом без чужих глаз, любой их разговор превращался в конкурс стендапа и клоунаду. И Сейшу любил это всей душой. С Томан было так же, по крайней мере пока Кисаки не пресекал это. Пока глаза Майки не чернели, а сам он не погружался в мрачную задумчивость.
— Мы собирались решить, вступаем мы в конфликт Чёрных драконов и Томан, — напомнил Мучо, когда Шион снова разлаялся, доведённый Хайтани. Сейшу даже не вслушивался по какому на этот раз поводу.
— А в самой Томан что об этом думают? — Какучо посмотрел на Рана. Ран же сделал удивлённое лицо.
— Я тут при чём?
— Ты же был с Мицуей всю ночь.
— Вряд ли во время того, что Ран с ним делал, ему было до разговоров, — раскатисто засмеялся Мочизуки.
— А что Ран с ним сделал? — немигающий взгляд Изаны метнулся к нему.
Ран отвернулся, недовольно фыркнул и бросил короткое:
— Съел.
***
— Мицую там сожрали, что ли? — спросил Баджи, посмотрев на часы, непрочитанные сообщения и неотвеченные звонки.
— А я говорил, что его мутки с Хайтани плохо закончатся, — хмыкнул Харучиё с видом того, кто вообще не мутит Хайтани. Правда, с другим.
— Так же, как твои мутки с Хайтани Риндо? — всё же спросил Кисаки не боится огрести катаной по ебалу Тетта.
— Да, — неожиданно легко согласился Харучиё. — Мои мутки с Хайтани Риндо для него плохо закончились. Но Мицуя не я, а потому завали ебало.
— Отнеситесь к этому серьёзнее, я реально волнуюсь! — крикнул на них Хаккай. Он уже полчаса не выпускал смартфон из рук, истерично названивая Мицуе. Они в принципе все были на нервах, сначала из-за самой темы собрания, потом из-за отсутствия на этом собрании Мицуи.
Площадка перед старым, полузаброшенным храмом была непривычно оживлённой. Баджи приходил сюда, когда ему хотелось побыть в одиночестве (что случалось не слишком часто, потому что обычно, когда ему было грустно, он шёл доставать Чифую). Храм находился на поросшем лесом холме, и шум окружающего города почти не долетал сюда. В Эдо вообще было на удивление много таких мест, наверно, потому что большинство здешних жителей ладили с лесной тишиной всё же куда лучше, чем с рёвом мегаполиса.
Но сейчас тишину леса нарушали их голоса, ведь у храма собрались все главы отрядов и их замы. Кроме Мицуи, что очень настораживало, учитывая, что он провёл всю ночь с Раном Хайтани. В любом из возможных смыслов.
— Может, начнём уже? — спросил Кисаки, словно все отвлеклись от темы на какую-то незначительную болтовню.
— Человек пропал, а тебе как всегда похуй? — Дракен окатил его презрительным взглядом.
— Вы из-за смерти Ханмы тоже не особенно переживали, — хмыкнул Кисаки. — И решить вопрос с тем, что, нас всех, вероятнее всего, хотят перебить, куда важнее, чем истерить из-за того, что кто отсыпается после бурной ночи.
Последнюю часть фразы Кисаки произнёс так, будто в этом было что-то мерзкое.
— Да Мицуя бы никогда не стал спать с кем-то вроде Рана! — подорвался с места Хаккай.
И Баджи захотелось прибить их обоих, но Доракен его опередил.
— Я тебе въебу, — сказал он, посмотрев на Кисаки, а потом, повернувшись к Хаккаю добавил: — и тебе тоже. С кем Мицуя спит, а с кем нет — его личное дело, и вас ебать не должно. Но он никогда не пропадает без предупреждения, потому мы будем думать об этом в первую очередь. А лучше я поеду и проверю, нет ли его дома. Может, Мана и Луна что-то знают.
Контактов сестёр Мицуи ни у кого внезапно не оказалось, потому что он был категорически против впутывания сестёр в их дела.
— Я с тобой! — тут же отозвался Хаккай и рванул к ториям, ведущим к выходу с храмовой территории.
— Начнём без вас, — холодно сказал Кисаки.
— Мы подождём, — мягко сказал Майки, сидящий на небольшом возвышении под храмовой крышей, словно местное божество. Хотя в каком-то смысле Майки и был им. Потому что, приходя сюда, Баджи не мог думать ни о ком, кроме него.
— Но, Майки… — начал Киски.
— Мы подождём, — Майки не изменил тона, но Кисаки словно придавило его спокойным взглядом, тут же заставив заткнуться.
Чифую, сидевший рядом, вздрогнул, чуть не упав. Он вскинул голову, огляделся, а потом спросил:
— Мицуя так и не пришёл?
— Нет, — Баджи удивлённо посмотрел на него. — Ты правда вырубился во всём этом шуме?
— Это ещё ничего, — Чифую устало потёр лицо ладонями. — Днём я вырубился, пока представлял отчёт по проекту. И Юзуха сказала, что я даже не сбился, но я понятия не имею, что говорил.
— Ты меня, блядь, пугаешь, — в голосе Баджи осуждения и одобрения было примерно поровну. — Ты же не всегда так мало спишь.
Чифую рассеянно кивнул, хотя это был не вопрос.
— Не могу нормально спать. Будто в самой квартире что-то изменилось, а я не понимаю что.
— Ну как бы… — протянул Баджи. Появление целого тигра-оборотня явно тянуло на перемены.
— Ещё до него, — качнул головой Чифую.
— Ого-о-о, у Чифую кто-то появился?
Баджи вздрогнул. Майки подошёл настолько бесшумно, что даже обострённый слух бакэ-нэко ничего не различил. Даже зная Майки блядских тринадцать лет, к этому невозможно было привыкнуть. Но хуже было то, что Баджи понятия не имел, что ответить. Он толком не умел врать, предпочитал всегда говорить правду и в глаза, даже если не просили. И почему сегодня всем так интересны чужие отношения?!
Чифую поднял голову, глядя на Майки совершенно спокойным чуть рассеянным взглядом льдисто-синих глаз.
— Кот бездомный прибился, понятия не имею, останется или нет, — легко соврал он. Или не совсем соврал, а иносказательно выразился.
— Главное, чтобы он больным не был.
— Пока ещё не понял.
— А если всё-таки больной?
— Сдам, куда следует.
— Вот бешеных собак вроде усыпляют, — протянул Майки задумчиво. — А котов?
— Никогда не видел бешеных котов, — ответил Чифую.
Майки усмехнулся, и бархатная тьма его глаз стала будто ещё глубже, чернее, бездоннее. А тьма за его спиной колыхнулась, точно первая предштормовая волна. От этого всё внутри скручивалось то ли в тревоге, то ли в предвкушении.
— Не ври. Разок-то точно было.
***
— Кое-чего я всё же не понял, — сказал Изана, раскачиваясь на кресле, в котором функцию качания не предусматривала конструкция.
Почти все уже разошлись, так не до чего и не договорившись. Разве что Какучо смог убедить Изану, что нужно всё-таки поговорить с кем-то из Томан. Иначе Изана и Майки устроят разборки. Опять. И тогда Тайджу перестанет быть главной звездой вечера. Потому что любая разборка между Изаной и Майки приравнивается к семибалльному землетрясению. В прошлый раз они все выжили чудом. И не факт, что в следующий раз это чудо успеет прийти им на помощь.
Примерно об этом (о шансах на выживание в случае того, что Майки с Изаной снова сцепятся) Сейшу и думал, когда Изана остановил его своей фразой. А обращался он точно к нему. Когда Изана обращается к тебе, ты это чувствуешь. Даже если не хочешь. Особенно, если не хочешь.
— Почему вы с Коко всё-таки разбежались? — спросил он, и кресло, приподнятое тьмой над полом, качнулось немного назад, а потом снова выпрямилось. — Я думал, что вы любите друг друга. Типа как все оборотни до гробовой доски.
До гробовой доски Коконой Хаджиме и правда мог довести. Вероятность летального исхода повышалась каждый раз, как они, измождённые очередной дракой, засыпали на узком диване в бывшей мастерской Шиничиро. Каждый раз, Коко прижимался к нему в попытке согреться. Каждый раз, как во сне он обнимал Сейшу. А потом шептал имя Акане. Так что, если Коко и правда говорил, что нужно убить волка, сам он давно уже его убил.
Сам же Сейшу пытался убить свою любовь к нему, но она всё равно, что мёртвые боги или чудовища, возрождалась раз за разом. И приходилось начинать заново.
— Ошибаешься, между нами никогда не было ничего такого. Только взаимная выгода.
Изана на его слова лишь улыбнулся:
— Интересный синоним для созависимости.
