Хэллоуинский контракт

      — Расслабься.       Гэвин пытается — честно-честно! — но крупно вздрагивает, когда Коннор прижимается сзади.       — Доверься мне.       Прохладный воздух лижет ухо, ласкает шею. Гэвин дёргается, зажмуриваясь сильнее, чтобы удержать глаза закрытыми. Хочется обернуться. Столкнуться губами. Поймать на красивом лице эмоцию и сверить её со своей. Убедиться, что беглое прикосновение к мочке не почудилось, что оно не случайно.       — Не шевелись. — Руки с длинными пальцами ложатся на плечи. — Пожалуйста.       Близкий шёпот, до дрожи интимный, проникает под кожу.       Ровное дыхание шевелит волосы на затылке. Нет, этого не может быть, ведь Коннор мёртв — уже год как! — но доводы логики крошатся в пыль под натиском фантомного ощущения.       Дикое, неправильное — оно должно пугать, но отчего-то успокаивает.       Вдох-выдох, вдох-выдох… Сердце перестаёт трепыхаться, как пойманная в сеть рыба, а мышцы расслабляются так стремительно, что подкашиваются ноги.       — Молодец, Гэвин.       Коннор придерживает его, и этот якорь не позволяет сознанию мгновенно уплыть в обволакивающую темноту. Похвала множится в голове эхом, расходится подобно кругам на воде: молодец, Гэвин, молодец, Гэвин, молодец, Гэвин, молодецгэвинмолодецгэвинмолодецгэвин…       По спине пробегает холодок. Плечи под чужими ладонями покалывает и жжёт, но это быстро проходит. Темнота ватой забивает уши и давит на веки так, что не поднять. Обнимает крепко — до спёртого дыхания, почти до боли. Нельзя ни вскрикнуть, ни пошевелиться: Гэвин скован по рукам и ногам — и падает, падает, падает в пустоту.       — Ты в безопасности, — шепчет каждая клеточка его тела.       И он верит — безропотно и слепо.       Пустота на ощупь густая, как древесная смола. Чуть глубже — и увязнешь в ней, застынешь беспомощным насекомым. Вот только что-то удерживает на поверхности и не позволяет уйти на дно.       Покорный чужой воле, Гэвин дремлет в недрах собственного разума, готовый выполнить любой приказ. Откликнуться на зов — или остаться здесь навечно.       — Очнись!       Голос бьёт хлыстом и запускает импульс, пробегающий от макушки до пят разрядом тока.       Сознание плавно выныривает из небытия.       Тело словно пёрышко — лёгкое-лёгкое, а голова, наоборот, будто налилась свинцом, но откуда-то приходит уверенность: это пройдёт.       Гэвин открывает глаза.       Вокруг — та же обстановка, та же комната, только свет кажется слишком ярким, на грани терпимого. Несколько секунд уходит на то, чтобы проморгаться и окончательно вернуться в реальность.       Вроде бы ничего не изменилось. Не сработало?       «Сработало. Я в тебе».       Гэвин чуть не подпрыгивает на месте от голоса, прозвучавшего не рядом, даже не на ухо, а прямо в его мыслях.       — Твою ж…       «Не бойся. Ощущения могут быть… странными, но ты привыкнешь. И я тоже».       — А ты что чувствуешь?       «Тебя».       — В смысле?       «Сложно объяснить… Я слышу твои мысли. Разделяю с тобой эмоции. Могу управлять твоим телом…»       Рука поднялась сама собой и дотронулась до щеки. Под пальцами кололась щетина — под его, Гэвина, пальцами! — но прикосновение всё равно было чужим: робким и осторожным.       — Реально странно.       «Да. Я и забыл, каково это».       — Что?       «Жить».       Коннор вдохнул полной грудью, и глоток воздуха показался сладким и дурманящим, как вино.       — А ты обычно не дышишь? — хриплый шёпот оцарапал горло. — Коннор?       «Нет. Могу имитировать, но… это не то же самое».       Кончики пальцев обвели старый шрам на переносице, и Гэвин прикрыл веки, чтобы помочь воображению дорисовать Коннора стоящим напротив. Тот снова погладил его по щеке, тронул линию бровей, а потом зарылся в волосы, перебирая и слегка оттягивая отросшие пряди на макушке.       «Так горячо».       — А?       «Горячо. Я привык к холоду, а ты такой горячий внутри».       — Что за порнушные фразочки? — проворчал Гэвин, млея от его прикосновений. — Думай что несёшь.       «Извини», — низкий бархатный тембр ни капли не отрезвил. Всё смелее, всё настойчивее: рука нырнула в узкий ворот футболки, обожгла ключицы и поднялась обратно, чтобы задержаться на дрогнувшем кадыке.       — Расскажи ещё, как во мне тесно, — буркнул Гэвин, сам не понимая, зачем подливает масла в огонь.       «На самом деле есть немного», — Коннор дотронулся до его губ — невесомо, будто на пробу, — пока вторая рука поддела край футболки и легла на пресс: откровенная, наглая провокация! — «Ты ведь ниже меня ростом. Тесно, горячо и…»       Ладонь соскользнула вниз, накрывая пряжку ремня. Жар ударил прямиком в пах, под веками вспыхнули искры, и Гэвин горячечно прошептал, силой воли пытаясь вернуть себе контроль:       — Заткнись. Просто заткнись.       «Извини», — повторил Коннор уже серьёзно, с нотками жгучего разочарования, и руки резко ослабли, безвольно повисая вдоль тела.       — Господи, на что я подписался? — Гэвин шумно выдохнул и потёр переносицу.       «Это ненадолго. И… я не сделаю ничего против твоей воли».       Очень несвоевременная мысль о том, что именно Коннор мог бы сделать против его воли его же рукой — и приятное для них обоих, — оборвалась с возвращением Ричарда.       — Наверное, нам стоит рискнуть и поменя… — замороченный и хмурый, он напоролся на Гэвина взглядом и сразу переменился в лице. — О-о. Неужели получилось?       — Ещё как! — ответили Коннор и Гэвин в унисон.       — Тогда не будем терять времени.       Пока приободрившийся Ричард расставлял на полу всё необходимое, Гэвин потихоньку приходил в себя. Интересно, сконфуженный вид, растрёпанные волосы и сбитое дыхание сошли за признаки вселения? А если бы они с Коннором заигрались… если бы Гэвин согласился пойти дальше…       Будто прочитав мысли, Ричард исподлобья посмотрел на него, взвешивая в руке нож.       Гэвин в ужасе шарахнулся в сторону.       — Ты чего? — вскинул брови Ричард, а потом скривил губы и с издёвкой добавил: — Вида крови боишься?       — Н-нет, — пробормотал Гэвин, понимая, как тупо сейчас выглядел.       — Тогда в чём проблема? Можешь отвернуться, а я сделаю надрез сам.       «Так сильно боишься моего брата?» — тоскливо спросил Коннор у него в голове.       — Да ничего я не боюсь! — рявкнул Гэвин сразу обоим. — Давай сюда.       Злясь на самого себя, он вмиг сократил расстояние и отобрал у Ричарда нож.       Селфхармом Гэвин никогда не страдал, но не раз и не два самостоятельно обрабатывал и свои раны, и раны других охотников после неудачных стычек с нечистью, поэтому с готовностью плеснул антисептик на ладонь, тщательно протёр кромку ножа и присел на корточки возле банки с краской.       Ричард устроился на полу, наблюдая за процессом с жадным нетерпением.       Лезвие опасно блеснуло в полумраке. Острое. Легко вспорет кожу. Осталось только сжать его покрепче, чтобы багровые капли заструились вниз…       «Стой!»       Рука окаменела, замирая на середине движения.       «Зачем режешь так? Будет долго заживать».       — А как надо? — растерянно уточнил Гэвин.       «Кончик ножа острый. Уколи палец. Это же ритуал, не нужно всё заливать кровью, главное — символизм».       — В чём дело? — напрягся Ричард.       — Коннор предлагает ограничиться уколом пальца.       — Понятно, — Ричард поморщился и цокнул языком. — Удивительно, что с такой тягой к пацифизму ты не был веганом, братец.       — Пошёл ты.       «Не надо, Гэвин».       — И чьи это слова?       — Наши.       Ричард скептически прищурился.       — Не ври, Коннор так не говорит.       — Но думает.       Злорадно оскалившись, Гэвин уверенно ткнул кончиком ножа в безымянный палец — наверняка наименее полезный в быту — и вытянул руку. Капли набухали быстро и сверкающими рубинами срывались вниз, прямо в банку с краской.       Кап, кап, кап…       — Ну что, хватит?       «Да».       — Ещё.       Азарт в глазах Ричарда побудил сжалиться над ним и добавить несколько капель: в конце концов, Гэвин тоже не горел желанием запороть ритуал из-за такой мелочи.       — А теперь?       Ричард всмотрелся в его лицо, как будто отыскивал в нём знакомые черты, и нехотя процедил:       — Сойдёт.       От неприятной догадки, что лишь присутствие брата сдерживало Ричарда от жестокой расправы, пробрало колючими мурашками.       «Нет, Гэвин. Он не убийца».       «По-моему, ты его недооцениваешь».       С помощью малярной кисти Ричард принялся тщательно перемешивать краску, а Гэвин отправил палец в рот, чтобы остановить кровь… и вдруг издал до того неприличный стон, что сам от него офигел.       Рука перестала слушаться. Рот мгновенно наполнился слюной, и губы плотно обхватили палец, втягивая его глубже. Язык прошёлся по всей длине, щекотно мазнул по самому кончику, а затем выпустил наружу с влажным причмокиванием.       — Я чувствую вкус, Ричард! — восторженные интонации не принадлежали Гэвину, а вот пылающее жаром лицо, тяжесть в паху и грязные мысли — да.       — И что? — вскинул брови Ричард.       — А ты помнишь, каково это — чувствовать вкус? Тепло? А сердце, сердце бьётся! Вот здесь, потрогай! — Коннор порывисто приложил руку к груди. — Я так скучал по всему этому, Ричи.       — Ты же не так давно вселялся в миссис Чепмен, — медленно проговорил Ричард, глядя на него с недоумением.       — Это было иначе… — Коннор облизнул губы, а Гэвин прерывисто вздохнул, мечтая залезть под холодный душ: слабая плоть не выдерживала таких суровых испытаний. — Я торопился. Сосредоточился на том, чтобы не сказать лишнего, но её мысли постоянно отвлекали и путали. Она активно сопротивлялась, и под конец разговора я почти утратил контроль…       — Ты едва всё не запорол, — безжалостно резюмировал Ричард.       — А сейчас… сейчас…       Сейчас их совместное тело распирало не только возбуждение, но и необычная эйфория — окрыляющая, дурманящая, сносящая крышу, — и Коннор терялся в ней, тонул и захлёбывался, не находя слов, чтобы описать её.       «Просто скажи, что тебе охуенно».       Коннор еле заметно качнул головой, явно пытаясь подобрать более цензурное выражение, но в таком состоянии у него ничего не выходило. Когда Гэвин подумал, что он сдался, избрав в качестве ответа красноречивое молчание, с губ сорвалось неожиданное:       — Я хочу есть.       — Есть? — неверяще переспросил Ричард.       — Ощутить вкус, — уточнил Коннор, смущённо отводя взгляд. — Как думаешь, на кухне осталось что-нибудь съедобное? Например, консервированные персики или…       Ричард рванул вперёд так резко, что застал врасплох: его руки больно впились в плечи и с силой встряхнули.       — Соберись! — выплюнул он в лицо им обоим. — Мы не для того старались, чтобы в последний момент ты всё испортил из-за каких-то глупостей!       Гэвин бы сопротивлялся, Гэвин бы вломил оборзевшему говнюку, но Коннор обмяк в стальной хватке и беспомощно пролепетал:       — Да… да, ты прав.       — Если продолжишь витать в облаках, я тебя ударю, — предупредил Ричард, отпуская.       — Только попробуй, — прорычал Гэвин, перехватывая контроль и грубым тычком отпихивая его от себя.       — Ничего личного… Гэвин? — Ричард ухмыльнулся уголком губ и отошёл на шаг, рефлекторно потирая плечо. — Ты сам согласился нам помочь.       — Помочь не вам, а Коннору. Запиши себе где-нибудь, а то я заебался повторять. — Гэвин одёрнул куртку и поднял банку с кисточкой. — Идём уже, пора надрать вашему Демону зад.       — С радостью.       Ричард первым направился к двери. Гэвин собирался идти за ним, но силуэт быстро утратил плотность и растаял в воздухе, как сахар в горячем чае.       — А эти фокусы проделывать обязательно?!       «Полагаю, Рич экономит силы».       — Или выпендривается. Ну и хрен с ним.       Чтобы осветить себе путь в темноте и вернуться к лестнице, Гэвин полез в карман за фонариком, но Коннор, уловив его намерение, остановил мягким:       «Нам это не нужно».       — Почему?       «Сам поймёшь».       Гэвин скептически хмыкнул, однако доверился Коннору и вышел из комнаты. Ну вот, придётся слепым котёнком тыкаться в стены, а Ричард злорадно поржёт в сторонке — наверняка в этом и состоял его коварный план…       Стоп.       Что-то изменилось.       Коридор утопал в потусторонней голубоватой дымке, стелющейся над полом и очерчивающей границы предметов: уже не споткнёшься.       — Коннор? Что происходит?       «Ничего. Ты просто увидел мир так, как вижу его я».       — Значит, у призраков есть встроенное ночное видение? Теперь понятно, почему вы боитесь яркого света, вырубаете электричество и шастаете по подвалам.       «А ещё у нас отличный слух. Когда вы кричите, это раздражает».       — Хм. Интересные факты, конечно, вот только… я всё равно не помню, куда идти.       «Я помогу».       И Коннор повёл его вперёд.       Бонусы впечатляли: тело обзавелось и обострёнными чувствами, и автопилотом, и навигатором с сексуальным голосом, который, ослабив контроль у лестницы, подсказал: «Осторожно, ступеньки».       — Да вижу я, вижу… Кстати, а побочные эффекты от вселения будут?       «Спутанность сознания? Головные боли? Не могу сказать точно, я же не проводил исследования и не собирал статистических данных».       — Попахивает темой для научной диссертации. Будь я академиком, обязательно бы взялся.       «Не против, чтобы я входил в тебя снова и снова? Ну, исключительно ради науки».       Гэвин подавился смешком и едва не пропустил ступеньку.       Добравшись до первого этажа, он замедлил шаг и прислушался. Во всём доме — ни скрипа, ни шороха. Как в вакууме.       — Затишье перед бурей?       «Ловушка. Саббалайф наверняка ждёт, что кто-нибудь из вас вернётся, вот и создаёт иллюзию безопасности».       — Кто-кто нас ждёт?       «Саббалайф. Это настоящее имя Демона, мы узнали его в ходе ритуала. Ни в коем случае не произноси вслух, иначе он нас заметит. И постарайся не шуметь, когда подойдём к гаражу. Я смогу на время скрыть наше присутствие».       — Понял.       «Нам нужно кое-куда заглянуть».       Следуя указаниям Коннора, Гэвин добрался до комода, в котором обнаружил пачку толстых алых свечей и небольшую бутылочку со святой водой.       «Где-то здесь лежали спички. Поищи в другом ящике».       — У меня зажигалка с собой.       «О. Хорошо».       Распихав необходимые для ритуала вещицы по карманам, они двинулись дальше. Путь к гаражу Гэвин знал на отлично и преодолел бы его хоть в кромешной тьме, но около кухни притормозил — и не просто так.       — Коннор? Ты всё ещё хочешь есть?       «На это нет времени».       — Брось, до утра полно времени. Никуда ваш Демон не денется. Он же заперт.       «Гэвин…» — предостерегающе начал Коннор, но «внутренний голос» заглушил стук банки с краской о столешницу.       — Считай, что в обмен на помощь я пригласил тебя на свидание. Отказ не принимается, ясно?       Губы растянулись в улыбке — одной на двоих.       Естественно, первым делом обыску подвергся холодильник. Свет из него ударил прожектором, и Гэвин рассерженно зашипел — совсем как недавно Коннор. Сквозь выступившие слёзы, щурясь и смаргивая цветные пятна, полки всё-таки удалось осмотреть, но результат не обнадёживал.       — Здесь только пиво. Будешь?       «Я не люблю алкоголь».       — А кто любит? Ваш отец?       «Он фанат неразбавленного бурбона, а пиво заказал Ричард, когда прощупывал границы наших способностей. Открыть бутылку легко, но выпить содержимое невозможно даже в материальной форме: всё протекает насквозь. Ни вкуса, ни запаха. Забыться в посмертии не выйдет».       — Надеюсь, я призраком не стану, а то ваша участь пиздец какая незавидная.       «Да уж».       Продолжая активные поиски, Гэвин пошарил в морозилке, а затем переключился на кухонные ящики. С ними повезло больше: небогатый улов составила банка натурального кофе и пачка солёных крекеров.       — Что скажешь?       «Хотел бы я ещё разок позавтракать кофе с тостами», — рука потянулась к банке, открыла её и поднесла к лицу. Аромат тут же защекотал нос, наполнил лёгкие и неожиданно обжёг терпкостью кончик языка: он коснулся кофейного зёрнышка.       «Я бы по кофе тоже скучал», — подумал Гэвин, пока трясущиеся от волнения пальцы без его участия надрывали упаковку крекеров.       С наслаждением втянув носом запах выпечки, Коннор тут же отправил один крекер в рот. Гэвин не любил сухое печенье, но чужое удовольствие вспыхнуло такой яркой вспышкой, что это можно было смело назвать гастрономическим оргазмом.       — Боже, как вкусно! — простонал Коннор, уничтожая крекеры один за другим с совершенно бесстыдным хрустом.       «Кстати, у нас в фургоне есть пирожные», — вдруг вспомнил Гэвин. — «Тина испекла. Хочешь попробовать?»       — Ты серьёзно?       «Ага. Они гораздо вкуснее этого».       — Н-но я же не могу… — растерянно начал Коннор, глядя на очередной надкусанный крекер уже без особого энтузиазма.       «Почему нет?»       — Да вы шутите!       Гэвин не понял, кто из них двоих среагировал раньше, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.       — Ричард! — выдохнул Коннор, хватаясь за сердце. — Зачем так пугать?       — Я обещал тебе врезать, — холодно ответил тот, скрещивая руки на груди. — Скажи спасибо, что не начал с этого. Немедленно брось чёртовы крекеры!       — Чё опять раскомандовался? — внезапно огрызнулся Гэвин. — Тебя главным не назначали, так что захлопнись.       Лицо Ричарда вытянулось, а глаза метали молнии, но Коннор не дал разразиться грому, примирительно вскинув руки.       — Ты готов?       — Давно, — мрачно произнёс Ричард и прошествовал вон из кухни, демонстрируя напряжённый разворот плеч. С учётом его роста выглядело угрожающе.       Подхватив банку с краской, Коннор поспешил следом, на ходу облизывая солёные пальцы.       — Это лучшее свидание в моей жизни, — прошептал он одними губами, зная, что его точно услышат.       «В реальной или в загробной?»       — В любой.       «Ерунда. Не дашь Демону отгрызть мне башку — и приглашу на второе. А третье станет лучшим из всех, что у тебя были».       — Замётано.       Коннор локтем прижал к себе банку и хлопнул ладонью о ладонь, как будто давал Гэвину пять. Тот не сдержался: заржал в голос.       «Тише!» — взмолился Коннор, с опаской покосившись на спину брата, маячащую впереди суровой скалой, но Гэвин ни о чём не жалел.