Право первой пробы.

-Подъем, клуши, подъем! — отвратительный голос Марти вызывал огромное желание немедленно подняться и вырвать этому парню кадык голыми руками. Гермиона скривилась, чувствуя растущее раздражение из-за вероломного раннего пробуждения. Она едва смогла открыть отекшие после рыданий веки. Как и предполагалось, ночью действие зелья прекратилось, обрушивая на девушку бурю эмоций, которые жаждали вырваться на волю, подобно разгоряченным лошадям, измучившимся томиться в тесных боксах. Целую ночь она не могла прийти в себя, сотрясаясь в диких воплях, что упорно пыталась поглотить подушка, хотя эффекта, конечно, было мало. Девушки шикали на нее, жалуясь на невозможность уснуть, но гриффиндорка оказалась бессильна перед всем тем, что навалилось на нее неподъемным валуном. Ее истерика вполне могла сравниться с воплем Банши, не иначе. Голос охрип, наволочка пропиталась отчаянием насквозь, а тело заходилось в агонии, истерзанное своей же психикой. Половину ночи ее соседки потратили на то, чтобы привести девушку в чувства, и по итогу легли спать всего три часа назад, что заметно сказалось на их самочувствии, едва Марти ворвался в спальню. — Какого черта?! — Мулат скользил между кроватями, утыкаясь сварливой физиономией в заспанные лица девушек, а те прятались от него под одеялами, инстинктивно желая уснуть. — Вы что же, мерзавки, совсем нюх потеряли?! — Марти вытянулся в струну перед кроватями, захлебываясь волной гнева, и показательно прочистил горло, прежде чем поочередно направить палочку на каждую соню. Агуаменти пролилось на их головы ледяной струей воды, наполняя спальню визгом. — Так-то лучше. Поднимайте свои куриные задницы и приведите себя в порядок! Рабочий день начинается, паршивки! — Он понаблюдал, как девушки вяло сползают с постелей и неповоротливо плетутся к трюмо, хватая в руки пуховки, как на автомате. — А ты… — Марти прищурился, глядя, как Гермиона выжимает мокрые волосы, и цокнул, перекатываясь с пятки на носок. — твоя пора еще не наступила, курочка, — елейно протянул он, злорадно хихикнув. — но я уверен, генерал очень скоро это исправит! Сегодня или завтра он явится сюда. А если нет, то, возможно, тебя удостоит великой честью полковник. Однако… — он отвел сияющий взгляд, слегка выпятив челюсть. — если ни первый, ни второй не сочтут тебя достойной, то непременно придут другие, — на этом его жуткая ухмылка стала еще шире, обнажая кривые зубы, что вызвало у Гермионы приступ тошноты. Марти ушел, напоследок бросив распоряжение поторапливаться. Ей-богу, этот псих точно выбрал своей целью не позволить, чтобы Гермиона провела хоть минуту в состоянии ровного дыхания. В кудрявую голову ворвался табун вопросов, жалящих живот в устрашающем предчувствии. Вчера она получила ничтожно мало информации, так и не осознав до конца, что ей предначертано в стенах этого места. Осмотр Забини занял половину дня, из-за чего Марти привел девушку в спальню за час до отбоя. Соседки пришли через полчаса на негнущихся ногах, и сразу же рухнули по постелям, не озаботившись даже смыть макияж. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что отняло у них все жизненные силы. Грейнджер посмотрела на девушку, спящую справа от нее, и ощутила, как сердце затапливает горькое сожаление. Бедняжка была покрыта ссадинами и мутно-синими пятнами, происхождение коих не оставляло и грамма сомнений. Местами виднелись следы укусов, макияж был безнадежно испорчен и выглядел, как размазанный клоунский грим. От нее разило зловонием табака и смесью разношерстных одеколонов, свидетельствующих, что с этой девушкой побывали несколько мужчин. Задранный подол ее бирюзового длинного платья, сбившегося где-то в районе талии, пока она ворочалась во сне, невольно заострил внимание гриффиндорки на себе. Шатенка за малым удержала вздох шока, поняв, что спящая так и отключилась, не смыв засохшие потеки чужой спермы на внутренней стороне бедер и ягодицах. Другие девушки отличались от этой разве что цветом платья, в остальном картина была полностью идентичной. Наверное, этот кошмар и подтолкнул зелье раствориться, надавливая спусковой крючок предстоящего припадка. — Вот козел, теперь наволочки из-за него менять, — проворчала одна из соседок, подводя контур губ карандашом. — Если бы кое-кто не вопил резаной собакой, этого бы не случилось, — фыркнула девушка с растрепанным пучком, злобно посмотрев на Гермиону. — Захлопнись, Патриша! Она имеет право чувствовать себя хреново в этом аду! — Рита возникла откуда-то слева, отгораживая собой гриффиндорку. Она выглядела разъяренной фурией, дерзко бегая глазами по вытянутому лицу девушки с пучком. — девчонка вляпалась в дерьмо, Триш. Ей нужно время, — ее голос поменялся и теперь выдавал смутную тревогу. Девица молча отвернулась к зеркалу, кажется, принимая сторону Риты. Остальные предпочли воздержаться от комментариев, орудуя косметикой, как самым обыденным утренним ритуалом. Рита повернулась к Гермионе, оттянув уголок рта в потуге улыбнуться, но вышло у нее неважно. Движения девушки были скованными, угловатыми, словно бы ее одолевал невроз. Шатенка отметила, что сегодня «взрыв на макаронной фабрике» Риты смотрится более спутанно и объемно, чем вчера. Ее упругие кудряшки обрамляли голову желтым одуванчиком, выглядя очень близко по описанию к цветку, еще не успевшему покрыться белыми семенами. Гриффиндорка поняла, что не ошиблась, мысленно сравнив цвет волос Риты с цедрой лимона. Настолько желтыми они казались. У нее были огромные «щенячьи» глаза, которые выглядели грустными, если она не улыбалась. Только сейчас Гермиона обратила внимание, что ее заступница взирает на нее темно-зелеными радужками. — Не принимай близко, они здесь так давно, что уже и забыли, каково это… — Рита робко пожала плечами, судорожно присев на край кровати Гермионы. — Ты… в порядке? — гриффиндорка замялась, но все же решилась на этот вопрос и вздрогнула, когда Рита в один миг уперлась в нее округлившимися глазами. — Разумеется! — было довольно жутко следить за резкой сменой ее настроения. Нервозное лицо вдруг натужно растянулась в извращенном подобии веселья, что смотрелось просто нелепо. — Ты разве не планируешь собираться? — прохрипел прокуренный голос одной из девушек за трюмо, пробирая кости холодком ядовитой манерой. — негоже бездельничать столько времени… — У меня все еще неприкосновенность, Долорес, если ты забыла! — рявкнула Рита, вмиг растоптав маску беспечности в пух и прах. — Кончай уже! — хохотнула та же девушка, покачав головой. — Он не приходил к тебе две недели, тебя потому и турнули с третьего этажа обратно к нам! Разве не так? — По крайней мере я была на третьем этаже, в отличие от тебя… — Рита нарочито невинно состроила глазки, метнув укол помрачневшей девушке. — а некоторым так и остается облизываться, пока пируют другие… — с той же наигранной ребячливостью пропела Рита, отворачиваясь от девушки, которая уже совсем не выглядела так же самоуверенно, как в начале их перепалки. — В любом случае… — Патриша захлопнула коробочку с тенями, выдержав паузу. — ты снова в Красной спальне, Рита. Как в самом начале твоего пути. А это говорит лишь о том, что ты порядком наскучила своему ненаглядному пожирателю, и он решил сбросить твой зазнавшийся нос со своей шеи, — по комнате прокатилось эхо ехидных смешков, на что Рита только хмыкнула. — У таких важных персон, как он имеется куча работы, — с укором бросила она. — как только у него появится минутка, он вытащит меня отсюда, а уж я в долгу не останусь и поделюсь с ним вашим мнением! — она игриво подмигнула им, посылая завуалированную угрозу, и отмахнулась от сидящих позади девушек. Через пару минут все девушки при полном параде покинули комнату, оставив Риту и Гермиону вдвоем. Как только последняя хлопнула дверью, Рита выдохнула, кидая на собеседницу взгляд из разряда: «наконец-то». — Почему никто из вас не применяет магию? — вопрос, мучавший шатенку с момента прибытия, сам собой вырвался изо рта, заставляя Риту терпеливо улыбнуться. — Ну, для начала, не все могут. А у тех, кто мог — отобрали палочки, — она повела плечом, закусывая щеку изнутри. — И где их палочки? — Хотела бы я знать… хранят, наверное, где-нибудь… хотя куда вероятнее, что их сломали! — Рита задорно хихикнула, словно бы не до конца осознавала, о чем именно говорит. — Почему тебя это так забавляет? — не сдержалась гриффиндорка и обожгла ее недоуменным взглядом. — разве ты не понимаешь, насколько все ужасно? — Гермиона, я торчу в этой дыре уже полгода… как считаешь, понимаю ли я? — она безотрадно усмехнулась, пригладив кудряшку. — к тому же мне нет дела до деревяшек. Я — сквиб, — Рита указала на саму себя ладонью и опустила ее на колено. — Мерлин… — сердце гриффиндорки сжалось. Какое варварство заламывать руки тем, кто даже не сможет дать отпор. Волшебница с палочкой имела больше шансов побороться, чем сквиб. — мне жаль… — только и смогла выдавить она, тут же осекаясь. Мне жаль… Последнее, что сказал ей Забини, закрывая за собой дверь. Как часто он выражал слова соболезнования? Гермиона не могла, но очень хотела знать, скольким девушкам он заложил этими дежурными словами напрасную надежду. Он ведь колдомедик, верно? В его лексикон вхожи шаблонные фразы, дающие пациенту веру в то, что хоть кому-то не плевать. Особенно, если вокруг не осталось никого, кто мог бы протянуть руку не за тем, чтобы отвесить оплеуху. — Брось, это никогда не было проблемой. До недавних событий, — добавила Рита и прыснула со смеху. — так значит… это правда, что ты близкая подруга Поттера? — Да… правда, — выдохнула Гермиона, бегая глазами по атласу, что укутывал ее ноги. Близкая подруга, которая так по-идиотски попала в плен, бросив Гарри на произвол судьбы. — Занятно… должно быть, здорово находиться на одной ступени с Избранным… — Нет, что ты… в смысле, Гарри не такой. Он… тот еще скромник на самом деле, и не находит ничего героического в том, что делает, — спохватилась гриффиндорка, выдавая уже заученную тираду. — Рита, — позвала она, и девушка пристально посмотрела на нее. — Марти… о чем говорил Марти? Что он имел в виду? — Мм… О! Ты про визит генерала? — девушка немного поразмыслила, а после вскинула брови, довольная догадкой. — На самом деле ничего страшного. Просто есть вероятность, что он применит свое Право первой пробы. — О чем ты? — между бровей шатенки скопились три озадаченные складки, пока она водила зрачками по смеющимся глазам Риты, будто бы это помогло ей прояснить ситуацию. — Так ты не в курсе? У пожирателей существует строго закрепленное Право первой пробы. Своего рода правило, которое позволяет им провести ночь с девушкой, впервые попавшей в Дом Смирения. Либо же с «трофеем», завоеванным в бою. Гермиона сглотнула страх, налипший на поцарапанные криком связки. Она распробовала его кислый вкус, упавший горстью ледяных кубиков куда-то под ребра. Он имел душок подгорелой плоти, как если бы впитал в себя скверный запах пороха после борьбы в доме Лавгуда. Сердце забило тревогу, буквально расшибаясь о грудную клетку в попытке пробиться наружу и освободить себя от участи первым попадать под удар. Шум крови в ушах стал таким гулким, что гриффиндорка на секунду перестала слышать собеседницу, которая, видимо, не заметила перемен в ее самочувствии. — Да, наверняка это звучит… странно, — обтекаемо изрекла Рита, понизив тон. — и все же таково правило. В первую очередь Право стоит за генералом, если он откажется, то оно переходит к полковнику. Если же и полковник не станет им пользоваться, то Право разделят между собой капитаны, майоры… и подобные им! Рита звучала так легковесно, что Гермионе хотелось дать ей пощечину и хорошенько встряхнуть эту блаженную. Очнись же, идиотка! Ты говоришь о насилии с приветливой улыбкой, ликующе прыгая в его объятья! Перед глазами, как жуткое напоминание всплыла картинка со спящей девушкой, и Грейнджер глухо простонала, выпуская из горла сокрушенный хрип. — Но знаешь, что самое классное? — не унималась девушка, внезапно просияв еще больше. Она подалась вперед, наклоняясь к уху гриффиндорки, и мечтательно зашептала. — если ты понравишься генералу или полковнику, никто, кроме кого-то из них не сможет больше к тебе прикасаться! — ее затрясло от восторга, и Гермиона была уверена, будь у Риты хвост — он бы сейчас смел все в радиусе метра. Она торжествующе улыбалась в ожидании, что новость подействует на шатенку с таким же эффектом, но Гермиона лишь пялилась на нее, как на умалишенную. Да, Рита, это определенно самая «классная» часть повествования… — Ты чокнутая, — вынесла вердикт шатенка, в неверии качая головой. — Эй, глупышка, я знаю, о чем говорю! — возмутилась Рита и скрестила на груди руки, протестуя. — уж лучше с тобой будет трахаться один, чем все войско… — она поежилась, пропуская табун мурашек, и опасливо посмотрела через плечо. — Люси вчера еле ноги унесла, их было пятеро, представляешь? — Рита выпучила глаза, вскидывая подбородок. И Гермиона представила. Да так ярко, что еле сдержалась, чтобы не заскулить. Одно только помышление об этом зверстве скручивало внутренности в морской узел. Она по неволе нарисовала в голове, как ее тела касаются влажные от волнения и похоти руки какого-нибудь сального пожирателя, как он впивается в ее нежную кожу обрубками, что некогда были зубами, и как проталкивается в нее своим сгнившим существом, марая скверной молодую плоть. — Мерлин всемилостивый… — всхлипнула девушка, роняя лицо в ладони. — Что ты, дорогая, не нужно… — Рита привлекла ее к себе, успокаивающе поглаживая спину. — у тебя есть шанс. Генерал еще не сказал свое слово, — было очевидно, что Рита надеялась на положительный результат своих слов, но Гермиона чувствовала обратное, взращивая в себе неприкрытый ужас. — Я совсем не хочу всего этого! — выкрикнула шатенка, устремляя взгляд в потолок, словно сейчас над ее головой находился сам Мерлин. — Поверь, здесь нет никого, кто хотел бы… — смиренно произнесла Рита, поставив подбородок ей на плечо, пока обнимала Гермиону. — думаю, тебе нужно отвлечься. Идем, я проведу тебе небольшую экскурсию по первому этажу. Они покинули Красную спальню и оказались в длинном коридоре, по обеим сторонам которого тянулось бессчетное число темно-коричневых дверей. Гермиона мельком взглянула назад, сравнивая габариты двустворчатой двери их комнаты и узкие дверки в стенах. — Что за ними? — прошептала шатенка, поравнявшись со своей провожатой, которая шагала немного впереди. — Комнаты, чтобы уединиться, — Гермиона не переставала поражаться такой пугающей легкости, с какой говорила обо всем этом Рита. — конечно же только с девушками первого этажа. Он как бы… скажу прямо, здесь все девушки общие, — это слово далось ей с трудом, судя по явному напряжению в надломленной осанке. — Почему тогда я здесь, если… — А всегда так, — опередила ее Рита, весело улыбнувшись. — первым делом все попадают в Красную спальню. Они почему-то убеждены, что красный повышает сексуальность! — Избыток красного повышает лишь давление… — фыркнула гриффиндорка, проглатывая рвотный позыв. Рита хихикнула, соглашаясь, а после вытянула руку в направлении подножья громоздкой лестницы, что по внешнему виду могла сравниться с Лестницей Послов из Версальского дворца. Оглядевшись вокруг, гриффиндорка обнаружила довольно обширное пространство. Первый этаж был прекрасно освещен широкими окнами, которые брали свое начало от гранитного пола, выкрашенного в шахматное поле, и заканчивались под самым потолком. Гардины были распахнуты, что позволяло свету разлиться по помещению подсолнечным маслом. Недалеко от окон возвышались просторные диваны, между которыми были зажаты невысокие столики с ножками в виде львиных лап. Местами могли быть расставлены кресла, но больше всего их было у камина, что высился в противоположном конце первого этажа. — Это лестница на второй и третий этажи, — объявила Рита, обводя ее ладонью по воздуху, а после тяжело вздохнула. — туда нам нельзя. Пока что, — собеседница подмигнула ей, будто бы это и правда являлось временной трудностью. — Что на верхних этажах? — На втором — спальни фавориток средних чинов, а вот на третьем… — она таинственно замолчала для пущего эффекта. — на третьем находятся спальни фавориток генерала и полковника… — заговорщически протянула Рита, не размыкая зубов, и задумчиво вздохнула. — я прожила там три месяца… представляешь? Это было так чудесно. Если ты на третьем этаже, то приравниваешься чуть ли не к королеве… о тебе заботятся, приносят еду, какую захочешь, какие угодно наряды… и весьма приятным бонусом идет общество одного мужчины, — выделила Рита, подчеркнув разительное отличие между «общими» и «обособленными». — Чьей фавориткой ты была? — Гермиона не ожидала, что будет спрашивать об этом, но вопрос уже прозвучал, а девушка напротив замялась. Видимо, шатенка, наконец, добралась до темы, о которой Рита не могла говорить так фривольно, как о других. — И что это мы тут делаем, вертихвостки?! — Марти одним только скрежетом голоса вгонял душу в пятки. Он вылез неизвестно откуда, как черт из табакерки, и напыщенно дефилировал к девушкам, вздрогнувшим от неожиданного появления. — маетесь от безделья? Напомню, Рита, сегодняшний день последний, когда ты можешь валять дурака. Завтра ты обязана приступить к прямым обязанностям… — двусмысленно бросил Марти, нахально дернув бровями. — Не обязана. Он придет сегодня, я знаю, — отрезала она, с вызовом глядя ему в лицо. — Да. Точно так же, как приходил эти две недели. Забудь, мерзавка! Кому нужен плешивый сквиб, когда имеется такая знатная добыча… — Гермиона пошатнулась, едва его лукавая улыбка мазнула ее с головы до ног. — к тому же, ты уже давно осточертела полковнику. Смирись! — деланно сочувственно кивнул Марти, втаптывая достоинство Риты в грязь, и в очередной раз напомнил о ее жалком статусе. — Ну, а тебя, грязнокровка, могу поздравить. Господин Забини сообщил, что ты в прекрасном здравии, а это значит, что в ближайшее время он доложит генералу. Как знать… может завтра он почтит нас присутствием… — протянул Марти, одаривая Гермиону коварной ухмылкой, и взбежал по ступеням на второй этаж. *** Вспышка бледно-голубого заклятья просвистела прямо у виска, обжигая кожу электрическим разрядом. Близко… Драко увернулся, тут же выпуская ответный луч, и неизвестный орденец, перекрутившись в воздухе, затих в сырой земле. Еще не раз он вспоминал наставительный голос тетки, которая неустанно практиковала его в дуэлях, чтобы не ударить в грязь лицом перед Властелином, вручая ему подготовленного генерала. Именно Беллатрисе было поручено «натаскать» новоиспеченного «вожака ПСов», сделав племянника практически неуязвимым. Тетушка не подвела, подойдя к данному вопросу со всей железной волей. Не так давно она отправилась в Испанию подавлять бунты несогласных с мнением Темного лорда, что делала весьма успешно. Видимо, пронырливые крысы решили воспользоваться ее отсутствием, проникнув в Гринготтс под обличием Беллатрисы. Гоблины заподозрили неладное и вызвали подмогу, удерживая нарушителей внутри банка как можно дольше. Орден тоже подстраховался, спустив с поводка идейных новобранцев. Псы и орденцы сцепились в ожесточенной схватке, разворотив центральный зал Гринготтса. Когда в здание ворвался Нотт с подкреплением, воришки стали активно аппарировать, протиснувшись к выходу на улицу. Кто-то из меченых сумел ухватиться за одного из орденских щенков, переместившись вместе с ним, и созвал остальных, коснувшись метки. Пожиратели оказались в степях близ Годриковой впадины. Драко ухмыльнулся, отдав Поттеру должное за хоть один продуманный шаг. Чаша украдена, а вот у какого она из ублюдков — предстоит выяснить. Заклинания гремели с обеих сторон, ударяясь в землю и образуя воронки. Многие летели точно в цель, сбивая с ног тех, кому были адресованы. Генерал окинул глазами местность и нахмурился, наткнувшись на вспоротые заклинаниями тела нескольких новобранцев. Они превращались в мясную кашу все больше, благодаря случайным ранящим заклятьям, сбитым с курса. Орденские шавки не уступали, так же падая замертво. Орден значительно осмелел, сражаясь на своей территории, а подкрепление подходило к ним пачками, шустро сменяя раненых на боеспособных. Генерал все время был начеку, отражая разноцветные вспышки, и уверенно продвигался вглубь, желая подойти к шакалам как можно ближе. Он без особых усилий поражал нападавших, не ведя и бровью, когда разбрасывал зеленые лучи Авады в разные стороны. Черная магия удовлетворенно шкварчала, распространяя по организму эйфорию, родственную со злорадным упоением, и настойчиво требовала еще, ластясь к пальцам, сжимавшим палочку. Сладостное опьянение усыпило бдительность на долю секунды, но этого хватило, чтобы жалящая струя царапнула Малфоя по щеке, пройдясь вскользь. Он втянул воздух сквозь зубы, чувствуя запоздалую боль, и впился взбешенными глазами в то место, откуда прилетела вспышка. Там орудовали палочками Уизел и Чанг, отбиваясь от пожирателей. Губы Драко изогнулись в презрении, что вознеслось к горлу из недр живота при виде этой парочки. Нищий дружок Поттера и его экзотическая швабра. Шикарная команда. На горизонте замаячила новая волна орденцев, стремительно летевших на поле боя верхом на метлах. В этот момент Драко усомнился в том, что Поттер разрабатывал стратегию на случай отступления. Слишком дальновидное исполнение. Да, придется поднапрячься, но Малфой достанет эту чертову Чашу и вернет ее обратно. Глубоко вдохнув, Драко прочертил над собой руну Адского пламени, из которого образовался огненный дракон, угрожающе раскрывший бездонную пасть. Генерал направлял его на поток высоко летящих орденцев, ящер пожирал их, заживо сжигая в капкане пылающего тела, но резкий толчок застал Малфоя врасплох, заставляя парня покачнуться так сильно, что тот едва устоял на ногах. Согнувшись, он схватился за плечо, безошибочно угадывая мучительную боль от сектумсемпры. Генерала внезапно отбросило на два года назад в тот самый туалет, где он едва не простился с жизнью. (Годом ранее) Драко сидел в Большом зале, размышляя о том, на что отважился пойти этим вечером. Подавленность въелась в его ритм жизни настолько, что он уже не противился ей, позволяя душевному равновесию медленно тлеть между пальцев, как сигаретам, что пристрастился курить прошлым летом. В них таилось мимолетное спасение, лишняя минута, чтобы придержать временные вожжи и обо всем подумать. Тонны незримых цепей опоясывали его тело, грозясь раздавить парня тяжестью ответственности, возложенной на него отцом. Люциус не смог придумать ничего лучше, как кинуть на растерзание Волдеморту своего отпрыска в качестве извинения за «недостаточно преданную службу». Отец и не собирался оправдываться перед ним, откровенно вывалив на сына устрашающую правду: ему предстоит верно служить Повелителю, позабыв о прошлой жизни. Как он не пытался достучаться, как не умолял отца передумать — Люциус был непреклонен, подвергая отпрыска изнурительным тренировкам. Тело нестерпимо ныло после занятий с теткой. Белла чересчур ответственно взялась за Драко, истязая того дуэлями и порцией круцио в случае поражения. Его ломали, как игрушку. Выворачивали наизнанку, чтобы перекроить, переставить местами детали, ожидая, что он будет соответствовать строгим требованиям. Все это до такой степени ему опостылело, что парень всерьез решил выйти из игры, сорвавшись вниз. В прямом смысле слова. Малфой с трудом дождался, когда все разойдутся, и подорвался из-за стола, не замечая на себе подозрительного прищура карих глаз. Слизеринец почти летел по коридору, оттягивая галстук в свербящем предвкушении. Мозг бил тревогу, подкидывая доводы, почему сейчас лучше передумать и спуститься в подземелья, а внутренний голос, издеваясь, подначивал: «все равно это бессмысленно. Жизнь на привязи — не жизнь». Гонимый поврежденным рассудком, он взлетел по винтовой лестнице на Астрономическую башню и застыл прямо в центре, всматриваясь в персиково-малиновый закат. В ту секунду он впервые подумал, что никогда не обращал внимание на то, как красиво это выглядит. Под ложечкой засосало от горького осознания, что именно этот закат, коим он восхищается станет безмолвным свидетелем кончины младшего Малфоя. Драко вытащил сигарету и поджог ее палочкой, позволив себе роскошь задержаться среди живых еще на пару минут. Теперь он курил неторопливо, стараясь прочувствовать каждую нотку дорогого табака, что струился изо рта густой дымкой, улетая серым облаком в небо. Кварцы подернулись влагой, стоило подумать о маме. Эта женщина будет единственной, кто заплачет о нем через несколько часов, когда ей сообщат. Отец наверняка больше станет беспокоиться о своей заднице, а уже потом поймет, что к чему, но не мама… Нарцисса пыталась помочь, как могла, но Люциус препятствовал ей в том, чтобы она вмешалась в его планы. Салазар, он даже запретил им общаться, отправив жену во Францию на время обучения сына. Так он оказался один на один с ушатом дерьма, в котором ему предстоит плескаться до конца жизни. Благо, что у Драко есть возможность этот конец приблизить. Он уже не сдерживал мокрые дорожки, оросившие бледные щеки. Пусть текут, какая кому к черту разница?! Ничего больше не имеет значения в этом ебаном мире! К чему заморачиваться над тем, кто и что подумает, увидев его покрасневшее зареванное лицо? Самое время отпустить себя, признаться самому себе, что облажался. Во всем! Где эти идеалы? Где гарантии чудесной жизни? Оно все покатилось соплам на рога. А ведь у него даже не было девушки, которая бы искренне горевала о его утрате. В самом деле, кому взбредет в голову убиваться по мрази, считавшей себя выше, чем они? Астории? Хах! Гринграсс живет стремлением заполучить лучшее место под солнцем и лучшую пассию соответственно. Ей плевать на то, что сейчас рвет его на части. Драко проронил грустный смешок, покручивая бычок от сигареты. Как нельзя кстати в голове бегущей строкой возникла строчка из стихотворения, которое Малфой подсмотрел в маггловской секции библиотеки матери. Он не помнил его полностью, но отдельная часть резанула сердце, идеально вписываясь в его тягостные размышления. — Изнывая в тишине, не хочу я быть утешен. Вы ж вздохнете ль обо мне, если буду я повешен?.. — прошептал он дрожащими губами и улыбнулся, прикрыв глаза. Нервный смех тряс его тело, а новые слезинки скатывались на обнаженные зубы, и Драко слизывал их, глотая соленый вкус печали. Он еще как хотел быть утешен… Не желая медлить, блондин выпрямился и, не сбавляя темпа, направился к краю башни, заглушая отчаянный вопль разума и… чей-то еще? — Малфой! — он лишь успел повернуть голову, когда Грейнджер влетела в него с разбега и сшибла с ног, с грохотом рухнув на деревянный пол. Кажется, он здорово стукнулся затылком, потому что не совсем помнил начало ее пламенной речи. — Малфой! Ты вообще в своем уме?! Да что ты такое творишь?! Ты же мог разбиться! — Грейнджер, иди блесни логикой кому другому, я хочу побыть один. — И закончить начатое? Нет, я уйду отсюда только после тебя! — Блять… почему никто просто не может оставить меня в покое?! — взревел он, хватаясь руками за корни волос. Драко больше не слышал поучительного тона Грейнджер, раскачиваясь вперед-назад, как сумасшедший, но точно знал — грязнокровка все еще здесь. Блондин смотрел вниз, пряча недавний срыв, и все же повернул голову на несколько миллиметров влево, слыша шелест чужой мантии. Грейнджер подошла ближе, перекрывая свет заката своей фигурой, и присела на колени рядом с ним. — Если тебе нужна помощь, ты… — Мне не нужна ничья помощь! — резко перебил ее парень, отклоняясь вправо, как если бы девушка могла заразить его своим спокойствием. — Ну, да! А сюда ты пришел, чтобы учиться летать, не используя метлу! — паясничала она, комично болтая головой. — Какая тебе, блять, разница? — прорычал Малфой, выжигая дыру в ее исполненном скепсиса лице. Вдруг странная мысль пронеслась вдоль позвоночника, побуждая парня дернуться в недоумении. — так… а какого черта ты вообще здесь делаешь? Играете с Поттером в неуловимых шпионов? Гриффиндорка моментально растеряла непоколебимость, округлив глаза. Она смешно раскрывала рот, роняя отрывки слов, никудышно пыталась натянуть маску полного непонимания, выдавливая ухмылки, но Драко фыркнул, избавляя ее от необходимости корчиться в пародии на актерскую игру. — Думаешь, я не знаю, что вы ходите за мной, как ебаные ищейки? — Мы можем помочь тебе! — упрямо твердила шатенка, игнорируя предыдущую фразу. Драко бросил на нее бесцветный взгляд, горькая усмешка произвольно вырвалась наружу. — Себе для начала помогите. Он оттолкнулся ладонями от пола, подбрасывая тело, и рывками пошел прочь из башни, оставляя после себя дымку терпких сигарет. Спустя всего час его настиг и сам Поттер, едва не прикончив в туалете. Ему казалось, он готов умереть, но, когда угроза гибели перестала быть фантазией — Драко осознал, что цепляется за жизнь, как маленький ребенок за подол платья уходящей матери. Словно материализовавшись из его воспоминаний, Поттер второй раз в жизни запустил в Драко сектумсемпрой, но не учел, что ныне перед ним стоит генерал, а не загнанный в угол мальчишка. Малфой излечил себя, прошептав заклинание, которому его научил Забини, и выпрямился, занося руку с палочкой одновременно с Поттером. — Экспеллиармус! — рявкнул Тео, стрелой проскакав между ними. — Конфринго! — прорычал он, видя, что Гарри отбил первую атаку. Орденец чудом успел среагировать и кувыркнуться. Его щит ослаб, но Теодор не дал ему возможности восстановить защиту, закидывая гриффиндорца новыми заклятьями. Взрыв разметал куски земли в радиусе двух метров, образовав углубление, в котором Поттер позднее укрылся от пожара, заливая пламя агуаменти. Драко посмотрел в след вороному жеребцу Нотта, что кружил по полю коршуном, позволяя хозяину быстро перемещаться и настигать зазевавшихся орденцев. Весь полк Теодора состоял из кавалерии, и это было личное распоряжение полковника. Боевая порода коней прекрасно вписывалась в рамки ведения сражений, давая всадникам преимущество в виде стремительного передвижения и дополнительной силы. Боевой конь был обучен отбивать по врагу, если таковой попадался под копыта, либо же давить поверженных, но еще не мертвых. Нужно было постараться, чтобы попасть заклинанием в наездника, что также являлось огромным плюсом для пожирателей. Да и к тому же Нотт просто обожал коней. Лошади находились под чарами протего, которые регулярно обновляли всадники, посему им были не страшны мимолетные вспышки. Потерявшее контроль Адское пламя окольцевало обе стороны бушующим пламенем, что явно озадачило пожирателей и напрягло орденцев. — Генерал! Огонь подбирается! Нужно уходить! Малфой медленно повернул голову, выразительно глядя через плечо назад, и кто-то из капитанов нервно сглотнул, читая предупреждение в жестоком прищуре генерала. — Вас понял… — капитан предпочел затеряться в толпе, лишь бы не навлечь на себя гнев главнокомандующего. — Тео! — крикнул Драко, привлекая внимание Нотта, подъехавшего ближе. Брюнет вскинул подбородок и подстегнул жеребца пройтись рысью в направлении генерала. — это Чанг. Бери ее, — приказал он, выгнув губы в жесте абсолютной ненависти к объекту, о котором говорил. — М-м-м… сегодня в меню азиатская кухня… заманчиво! — азартно усмехнулся Тео, подбив коня пятками под холеные бока. Поттера не было видно в густой туче пороха от бесконечных вспышек. Должно быть, Избранный аппарировал, не так уж и уцелев после атаки. Драко продолжил отбиваться, расчищая пожирателям путь и вынуждая орденцев отступать назад — прямиком в пылающие языки огня. Нотт рассекал горячий от пожара воздух, на полном галопе летя к Чжоу, которая сейчас билась одна. Она обезвредила двоих новобранцев, чувствуя, что порядком устала. Удушливый запах гари просочился в ее легкие, вызвав кашель, пелена дыма закрывала обзор, из-за чего были видны лишь мутные всплески чужих палочек. Чжоу была ранена и не могла рисковать еще больше, применив аппарацию. Девушка затаила дыхание, сбитая с толку ритмичным трехтактным стуком. Вскоре из дыма вынырнул всадник, заставляя ее вздохнуть от нахлынувшего шока. Она инстинктивно схватилась за сумочку, висевшую через плечо, и оттянула за спину в попытке защитить. Нотт натянул повод, притормаживая, и жеребец чинно прошелся перед ней, фыркая от смены темпа. — Привет, крошка. Одна здесь зависаешь? — он улыбнулся со всей росписью лисьего коварства, смеясь через сомкнутые зубы. — я буду нежным, если ты отдашь мне то, что носишь в своей сумочке. — Эверте Статум! — прилетело ему в ответ, как пощечина за выкрутасы. — Протего! — Нотт потемнел, стирая любые признаки веселости, и посмотрел на нее острыми, как лезвие гиацинтами. — жаль, я думал, мы найдем общий язык… *** Время для нее остановилось. Джинни сидела в темной камере, с ногами забравшись на матрас, который заменял ей кровать. Спиной она упиралась в промозглую стену, отсчитывая количество упавших за шиворот капель. Область лопаток холодила организм, локально пульсируя из-за мокрой ткани водолазки, но рыжая перестала придавать этому значение. Шершавый от засухи язык вынырнул между губ, разъединяя их, и прошелся полукругом в попытке увлажнить бугристую корку. Вода была бы очень кстати. Хотя Джинни провела здесь всего пару дней, Паркинсон выжала из нее все соки, пытая на досуге разнообразием заклинаний. Она не переходила черту жестокости, но так же неумело балансировала на границе, подмазывая распределительную полосу подошвой туфель. В основном это были жалящие и взрывные заклятья слабого действия, в поступках Пэнси четко прослеживался приказ, ограничивающий ее потенциал. Естественно Уизли расплачивалась за свой неуемный характер, который слизеринка не могла ей спустить с рук, иначе бы подмочила свою репутацию кровожадного надзирателя, перед коим пленники безоговорочно должны трепетать. Плевать хотела Джинни на ее имидж, причем в самом прямом смысле этого слова. — Ну, предательница, как оцениваешь свои возможности? — Пэнси процокала к решетке, встала полубоком и наклонилась, приблизив свое лицо к невозмутимому лицу Джинни. Их разделяли железные прутья и несколько сантиметров, рыжая повернула шею, натыкаясь на самодовольную мину Паркинсон, и соскребла скудные остатки слюны языком, тут же запульнув пенистый плевок в широкую ухмылку слизеринки. — Блять! — взвизгнула брюнетка, остервенело вытирая губы рукавом. Она отшатнулась на несколько шагов, корча такую физиономию, словно получила струю слизи флоббер-червя. Пэнси удрученно посмотрела на рукав мантии, испачканный малиновой помадой, и поджала размазанные губы, кидая гневный взгляд на рыжую. Голос за ее спиной захихикал, на что Пэнси отреагировала истеричным криком, запуская вглубь камеры разряд мощного жалящего. — Показываешь норов? — хмыкнула брюнетка, возвращая внимание Уизли. Она поправила макияж при помощи гламурных чар и очистила одежду от помады, а затем с важностью снова подошла к камере Джинни. — что ж, придется продолжить уроки хорошего тона… — щелчок замка разлетелся эхом по подземельям, когда Паркинсон вздрогнула, как ошпаренная, резко повернувшись на полоску света. Три пары сапог чеканили шаг, надвигаясь, и слизеринка защелкнула замок, одарив рыжую многообещающим взглядом. Джинни прислонилась виском к пруту, щурясь в попытке рассмотреть прибывших, а, различив отблеск эполетов, отпряла, настороженно следя за надменной фигурой. — Господин полковник, — изрекла Пэнси, улыбнувшись, и рыжей показалось, что брюнетка склонилась в почтительном приветствии. — какими судьбами в моем скромном пристанище? — манера обращения сквозила вольностью, что подчеркивала только мнимую необходимость соблюдать субординацию при охране. — Хочу навестить моего приятеля. Джози, нет минутки пообщаться? — притворно дружественным тоном протянул Нотт, вглядываясь во тьму камеры напротив. Ответа не последовало, и Тео махнул головой на решетку, приказывая охранникам открыть камеру. — давай же, парень, карета подана, — зловеще промурчал Тео, играя интонацией, пока сканировал зрачками подсвеченное люмосом помещение. Два пожирателя прошли внутрь и выволокли из камеры обессилившее тело Джозефа. Он был так слаб, что его ноги тащились по камням тряпичными отростками. Охранники встали напротив полковника, фиксируя пленника в подвешенном положении, а Нотт шагнул к нему, почти вплотную изучая безвольно свисающую голову. — Как сильно помогло тебе твое геройство, Джози? Посмотри на себя… три месяца ты покрывал палачей, бросивших тебя подыхать, а все ради чего? Чтобы сдохнуть, так и не дождавшись орденских подачек в виде спасения… — голос Теодора был лезвием опасной бритвы, он гладко проходился по щекам пленника, подрезая огрубевшую щетину сопротивления, но все чаще начал оставлять кровавые засечки, наказывая того глубокими порезами своей ярости. — Стоило ли оно того, Джозеф? Оправдало ли себя нападение на лабораторию, ничтожный ты уебок? — Нотт одернул сам себя, когда осознал, что переходит на рык, а после, вернув маску самообладания, продолжил. — И все же… кто был в числе убивших целую делегацию колдомедиков, работавших в лаборатории? Сколько удалось Ордену забрать чертежей? Повисло звенящее молчание. Пленник неожиданно скосил полузакрытые глаза на Джинни, читая понимание в сдвинутых бровях. Видимо, этот парень был одним из новобранцев, участвовавших в нападении три месяца назад. Джинни многих не знала, они мелькали перед глазами размытыми пятнами, которые часто сменялись новыми неизвестными именами, поэтому не было смысла запоминать каждого, кто в скором времени окончит путь на поле боя. — Салазар… почему эти идиоты вечно любят усложнять? — вымученно вздохнул Нотт, взглянув через плечо на Пэнси, которая усмехнулась на его реплику. Не найдя поддержки у слизеринки, Тео повернул разъяренное лицо обратно, концентрируясь на потоке подступающей магии. — Легилименс… — прошептал он, и Джозеф разразился воплем, извиваясь в мускулистых руках охранников. Джинни задержала дыхание, в ужасе наблюдая за мучениями орденца. Он сполз на колени, когда охрана перестала удерживать его, и согнулся калачиком, выкрикивая душераздирающие крякающие звуки. Нотт же просто смотрел на него свысока, как смотрит орел на подбитого им зайца в ожидании, когда тот перестанет дергаться в предсмертных спазмах. Джозеф закашлялся, судя по мокрым хрипам, изрыгая сгустки крови, и Джинни завалилась набок, выпуская наружу рвоту. Истязание прекратилось так же внезапно, как началось. Джозеф затих, лежа у ног охранников, а Теодор удовлетворенно сверкнул улыбкой, победоносно окидывая взглядом всех присутствующих. — Джентльмены, — помпезно пропел он, приосанившись перед охранниками. — дело сделано. Но стоит отдать должное, мальчишка долго держал стены, что настоящая редкость! — Нотт инициативно поднял вверх палец, будто заостряя внимание на этом факте. — сегодня поистине шикарный денек! Фортуна сама подставляет щеку для поцелуя… — смеясь, он случайно пробежался глазами по противоположным камерам, и задержал взгляд на Джинни, тут же стягивая улыбку. Девушка прямо кипела ненавистью к нему, и Нотт считывал это по сбивчивому дыханию, сжатым намертво губам и молниям в янтарных глазах Уизли. Он прямо интуитивно переводил мысли, переполняющие ее, и мог пересказать все самые мучительные заклятья, которыми бы она его нашпиговала, будь при ней палочка. Полковника позабавила строптивость Уизлетты, чье упрямство претендовало на место обложки львиного факультета. Он потянул уголки губ вверх, плавно рисуя гибрид превосходства и вседозволенности. Да, мышка, это лишь фасад моих способностей. На какую-то секунду ей привиделось, что ястребиная натура надломилась, выражаясь в неподвижности век, несмотря на оскал, но Теодор не дал ей времени на исследование, резво сорвавшись с места. *** Светло-коричневая жидкость наполнила стакан с характерным льющимся звуком. Субстанция цвета темного шоколада отражала лунный свет, а кубики льда всплыли на вершину, врезаясь в стекло маленькими версиями айсбергов. Забини подхватил стакан в ладонь, создавая конденсат и ощущая капли воды на пальцах, а затем откинулся на спинку кожаного дивана, с удовольствием припадая губами к горячительному напитку. — То, что доктор прописал, — усмехнулся мулат, вращая стакан перед лицом, и выглянул из-за него, ловя реакцию Малфоя. — дружище? Блондин едва дернулся, услышав обращение, и вонзился осколками бриллиантов в изучающее лицо Блейза. Драко сидел за рабочим столом, что находился чуть правее дивана почти в самом углу кабинета. Локоть парня упирался в поверхность стола, пока фаланги пальцев потирали тонкие губы в глубокой задумчивости. — Уснул что ли? — итальянец выгнул бровь и чиркнул по хрусталю журнального столика, ставя стакан. — или может увяз в мечтах? — Блейз игриво повел бровями, роняя смешок. — День был богат на события, — блондин провел ладонями вдоль лица, стряхивая сонливость. — чаша у нас. — Иного исхода я и не ждал, — пожал плечами Забини, запрокидывая руку на спинку дивана. — каковы дальнейшие действия? — Будет храниться у меня. Распоряжение Темного лорда, — пояснил он, видя непонимание в черных радужках. — кому же еще можно было доверить ее, как не самому сильному по магическому отпечатку мэнору… — Вы с Волдемортом уже, как две подружки. Секретничаете, а теперь вот и вещами обмениваетесь, я начинаю ревновать! — сострил Забини, метнув серьезный взгляд из-под взлетевших бровей. — Поверь, Блейзи, мне нахер не сдалась такая честь, какую он мне оказывает! — огрызнулся Драко и выдохнул, сдавленно рыча. — старый параноик уже не знает, как изъебнуться. — Ну, учитывая, что в твоем подвале пригрелась Уизли, вероятно так и есть, — как бы между прочим вставил Забини, болтая стаканом и заставляя подтаявшие льдинки приятно дребезжать. — Пэнси за ней следит. Темный лорд велел держать ее на коротком поводке, пока за ней не явится Потный. — Пэнси держать? — прыснул Блейз, намеренно коверкая информацию. — согласен, ей бы строгач не повредил. — Девчонку, Блейз! — раздраженно хмыкнул Драко, хлопая руками по подлокотникам кресла. — Мы можем отдать ему обеих, так сказать, приятный бонус за участие в акции «вытащи из подвала подружку за минуту и меньше», — хохотнул он, отпивая еще огневиски. — ты разве не хочешь со мной? Чувствую себя алкашом-одиночкой. — Не сегодня, Забини, — буркнул Малфой, скрещивая руки на груди. — Кстати, я ведь должен выполнить свой врачебный долг, — изрек мулат, опомнившись. — докладываю, что Грейнджер полностью готова к случке. У меня все, — торжественно хмыкнул Блейз и запил свою короткую речь огневиски. За непроглядным донышком стакана Блейз не заметил, как Драко напряженно прикрыл веки на этой фразе. Забини ведь не владел легилименцией, а значит не мог знать заранее, что именно кабала с Грейнджер приковывала к себе мысли друга. Он думал об этом, даже находясь посреди кровавых тел своих солдат. Сальные фразочки Монтегю, Ургхарта и Флинта всплывали бегущей строкой прямо, как кубики льда в новой порции огневиски Блейза. Генерала передергивало лишь от помышления, что уроды воплотят свои больные фантазии в жизнь. Это происходило не от того, что Малфою было ее жаль, скорее он чувствовал себя обязанным грязнокровке за акт спасения на Астрономической башне. Он все раздумывал над тем, кого отправить к ней, чтобы тот хотя бы не имел садистских наклонностей в отношении «золотой девочки». Драко считал, что это единственный способ — контролировать посетителей грязнокровки, отсеивая извращенцев. — Прикинь, — Забини вдруг снова подал уже охмелевший голос, выглядя так, будто сейчас расскажет ему искрометную шутку. — я осматривал ее. Ну, Грейнджер, — зачем-то уточнил он. — и… Салазар… ты бы это видел… — мулат перевел на друга потрясенный взгляд. — у меня сложилось впечатление, будто Орден защищался от заклятий ее вагиной! Нет, серьезно, там… — он облизывал губы, силясь подобрать хоть какое-то сравнение. — два варианта: либо там шла перестрелка, либо ее проштамповал кто-то из недалеких по типу Уизела, — постановил Забини, многозначительно кивнув. — mamma mia, povera ragazza… — Блейз досадливо покачал головой, сочувствуя девушке, и отхлебнул напиток, словно поминал ее нежные изорванные ткани. Драко очень захотелось запустить в него чем-нибудь, лишь бы итальянец заткнулся. Салазар, он будто специально расшатывал его четкий план, в котором тут же образовалась громадная брешь. Даже если солдаты пощадят ее тело — далеко не гарантия, что они смогут сделать все правильно. Новобранцы были горячи и самоуверенны, а некоторые, кто повидал ужасы боев, сломлены и раздавлены. В таком незавидном состоянии неосознанно рвешься причинить боль кому-то, чтобы не ты один страдал в этом мире. О средних чинах и речи не шло, генерал лично убедился в их наклонностях, сидя за одним столом. Нотт… Драко знал, что Теодор сразу же отказался от своего Права, о чем сказал Малфою первым делом. У генерала было не так много времени, чтобы перебирать потенциальных ухажеров для Грейнджер. Волдеморт рвал и метал, одержимый скорейшим восстановлением лаборатории, ведь Избранный должен появиться в кратчайшие сроки, и все требовалось подготовить к его приходу. Скрипнув зубами, Малфой встал из-за стола и подошел к Блейзу, играя переливами красной перевязи в лунном свете. — Блейз, мне потребуется твоя помощь. *** Еще одна тягостная ночь в окружении многочисленных соседок. Гермиона ворочалась, никак не засыпая, хотя усердно отпускала в полет мысли, позволяя бессвязным образам туманить голову, но матерый сон не велся на ее ухищрения, ускользая сквозь пальцы. Волнение пробирало ее с макушки до пят, взъерошивая нервную систему и комкая сердце в смятый пергамент. Подкрадывался третий день, тот самый, который определит всю дальнейшую судьбу гриффиндорки. Генерал не давал о себе знать, а может оно и к лучшему, считала девушка, счастливая кратковременной отдушиной, что отсрочивала неминуемое. Гуляя по первому этажу в компании Риты, Гермиона просмотрела возможные пути отхода на случай, если удастся сбежать. Из всех лазеек самым верным вариантом была парадная дверь, одним лишь недостатком стала охрана, дежурившая у входа круглые сутки. Это здание кишело пожирателями так же, как куртизанками, коих они стерегли. До прогулки Гермиона не обращала внимание на этот нюанс, наивно полагая, что великим чудом запудрит мозги Марти и уйдет незамеченной. Собственно, она так же отметила, что Марти имел гораздо больше полномочий, чем та же стража, удел которой блюсти порядок и держать низменные желания при себе. По крайней мере, пока не закончится смена. Грейнджер так или иначе совершенно не собиралась опускать руки, хаотично шныряя в закоулках памяти в поисках окольных дорог. Она приложит все усилия, сделает все, от нее зависящее, но не позволит уродам с меткой проникнуть в ее сознание и тело. Ее брови дернулись, едва уши поймали тихий всхлип разочарования. Гермиона привстала на локтях, всматриваясь во тьму спальни. Кровать, что была ближе всех к двери, скрывалась за опущенным шифоном — единственная из остальных, так как для девушек, по-видимому, стало правилом не закрываться балдахином из-за дикой усталости. Шатенка знала наверняка, кто сейчас топит свои слезы в подушке, как она прошлой ночью. Тихо откинув одеяло, девушка ступила на дощатый пол, осторожно минуя других спящих. Поравнявшись с нужной постелью, гриффиндорка неловко поджала губы, не решаясь потревожить Риту, и поэтому какое-то время так и топталась на месте, собираясь с духом. Вдруг она сейчас не хочет говорить? Может стоит вернуться и снова попробовать уснуть? Да, было бы неплохо, но… скулящие, похожие на всхлипы расстроенного ребенка звуки не давали ей отойти, вколачивая тело в одно место. Наконец, отважившись, Гермиона отодвинула полог, открывая себе вид на беспомощное тельце Риты, сжавшееся в комок, будто бы она хотела казаться как можно меньше. Лицом она утопала в подушке, извергая в нее надрывные рыдания, а руки цепко сжимали красное одеяло, что было зажато между ног с такой силой, как если бы Рита пыталась вдавить его в себя. Сердце Гермионы протяжно ухнуло, затрудняя дыхание на пару секунд, и девушка украдкой опустилась на край кровати, молча наблюдая. — Гермиона… — неожиданно хныкнула Рита, приподняв голову в ее направлении. Кожа лица была в тон алому одеялу из-за слез, а белки глаз усеяны красными веточками, наглядно показывающими, как измучилась девушка. — он… он не пришел… он так и не пришел… — ее губы и подбородок дрожали, а сиплое дыхание выходило вместе с приглушенными словами, вымоченными в трясине горечи. — Мне жаль, Рита, — и она не врала, произнося эти вещи. Грейнджер на самом деле прониклась некой симпатией к этой странной девушке, и от всей души хотела помочь ей, но даже не представляла, может ли вообще хоть что-нибудь для нее сделать. — если бы я только могла что-то предпринять… — всхлипнула гриффиндорка, поглаживая по ноге рыдающую девушку. Она словно бы извинялась перед ней за что-то, в частности за то, что не сумеет спасти ее. Прямо, как Луну, погибшую от рук пожирателей. Вернее, одного конкретного безжалостного убийцы. — Он не может так поступить… он не бросит меня, я ведь его фаворитка! Я хорошая девочка… его хорошая девочка! — Рита лепетала себе под нос утешения, как сумасшедшая. Психика отчаянно противилась реальности, пытаясь обезопасить хозяйку от нервного срыва. Гермиона с болью следила за ее помешательством, не смея прерывать поток бреда. Пока Рита бредила — она не плакала, что подбрасывало Гермионе минуту подумать. Шатенка закусила губу, размышляя, но в итоге коснулась плеча Риты, тормоша ее. — Посмотри на меня. Рита, посмотри на меня! — более настойчиво сказала гриффиндорка, не получая отклика. И девушка услышала ее, вперив безумный взгляд в требовательное лицо. — ты должна взять себя в руки, понимаешь? — по слогам проговорила Гермиона, вталкивая смысл слов по крупицам в желтую голову. — я не знаю причину, по которой он не пришел, но точно знаю, что тебя не спасут эти приступы. Пожалуйста, приди в себя! — Гермиона подтянула Риту к себе, как это делала она еще утром, и принялась покачиваться вместе с ней, пока девушка честно старалась совладать с собой. — Я была его хорошей девочкой… — проскулила Рита, и в ее голосе зазвучало жуткое смирение, всколыхнувшее Гермиону до костей. — что я сделала не так? Чем я его обидела?.. — спрашивала она в пустоту, не нуждаясь, чтобы ей отвечал кто-то из присутствующих. — Ты не виновата, — мягко прошептала Гермиона. — просто… это пожиратель, — она почти выплюнула слово, скривившись. — они разрушают все, чего касаются. — Он не такой… — Рита слабо вращала головой, выказывая протест. — он так заботился обо мне… — Кто он такой, Рита? Что это за уникальный пожиратель, возведенный в ранг святых? — с раздражением сказала гриффиндорка и тут же прикусила язык, опасаясь раздуть пламя истерики. — Господин полковник… полковник Нотт… — жалобно выдохнула она, выстреливая контрольный в голову шатенке, сама того не зная. В ушах Гермионы натурально зазвенело бьющееся стекло. Она была так обескуражена этим откровением, что не сразу нашлась с ответом, тупо пялясь в одну точку. Нотт… господин, мать его, Нотт! Вот уж точно образец любящего мужчины! Лучше уже не будет. — Рита, ты заблуждаешься на его счет, — произнесла Гермиона, прикладывая невероятные усилия, чтобы звучать ровно. — Ты не поверишь мне, — она понимающе улыбнулась уголком рта, отстраняясь. — но это было. Мое мнение останется прежним, — подытожила Рита, твердо стоя на своем. — Нам… нужно поспать, завтра все непременно образуется, — выдавила Грейнджер, приправив неуверенную речь теплой улыбкой. Кажется, она стала немного лучше понимать Забини, который нес всякую чепуху о сожалении, лишь бы удержать пациента на плаву.