Право первой пробы.

Прохладное пасмурное утро залило горизонт голубоватым отливом. До рассвета оставался всего час, и Нотт был преисполнен решимостью провести его, как подобает. Малый зал для приемов Нотт-мэнора предстал перед ним в совершенно новом свете. К слову, таковым он являлся вот уже добрых полгода. Здесь отсутствовала лишняя мебель, за исключением старинной скамейки под окном. На невысоком гранитном возвышении, где раньше играли музыканты, ныне величаво господствовал алтарь, за которым высилась статуя Мерлина, милостиво простирающая руки к обширному залу. По всему помещению благоухали травы, тонкой дымкой струящиеся из подвесных чаш, а освещали зал изысканные лампады, разбросанные по всему периметру. Туманная вуаль тянулась из окон, перемешиваясь с травами, и вместе они рисовали в комнате молочную пелену, оседающую на бессменные эполеты мундира Теодора. Полковник прошагал через весь зал, неотрывно глядя на гранитную статую Великого волшебника. Он взирал на Нотта воззывающе, простирая длани тыльной стороной вниз, и Тео почувствовал, как теплый приток благоговения растекается негой по телу. Чем ближе полковник подходил к статуе, тем четче возрастал трепет в груди, когда сознание подбросило щекотливую мысль о том, насколько невзрачен черный сгусток мундира перед великолепием самого Мерлина. В какой-то степени Тео считал себя недостойным приходить сюда, даже с учетом того, что сам распорядился обустроить Малый зал под Храм, где сможет побыть наедине с собой и найти ответы на вопросы, которые уже выгравировались в его мозгу. Лампада качнулась от дуновения ветерка, и Тео проследил за ее колебаниями, сглотнув снежный ком. Ее размеренно вело из стороны в сторону, в точности, как и самого полковника. Он уже ни в чем не был уверен, Тео походил на лицедея, что так увлекся притворством и в итоге лишился себя истинного, а теперь мечется из угла в угол, исступленно примеряя все возможные маски в надежде отыскать свою. Склонив голову перед статуей, Тео не смел встретиться с ней глазами, опасаясь, что гранит пойдет трещинами от груза злодеяний, которые отпечатались в его сетчатке. Он и сам внутренне прогибался под тяжестью отобранных жизней и загубленной своей, хотя и рьяно маскировал этот изъян каркасом разудалой непринужденности. «Не дай погибнуть душе, Тео». Мать об этом твердила каждую их встречу, и каждый новый визит к ней воскрешал в нем веру в то, что он еще не так безнадежен, что душа по-прежнему шепчет где-то в глубинах, ютясь под завалами грехов ее владельца. Тео поднялся к алтарю, взойдя по трем ступеням, и положил на него ладонь, опустившись на колено. Он вздохнул полной грудью, притормаживая накатившую скорбь, намеренную разлиться извержением слез, и приоткрыл губы, прокручивая в памяти слова молитвы. — Твой лик да не оставит заблудшего во тьме, искушающей его… — зашептал парень, опережая эмоции, и приглушенный голос разлетелся по залу. — ибо ты есть заветное спасение страннику, отец всего волшебного и таинственного мира твоего. Не оставь вопрошающего неуслышанным, раненного — неисцеленным, виновного — непрощенным, убитого — ненайденным. — Теодор умолк, вытянув палочку над золотым кубком, что высился по центру алтаря и наполнил его водой. — убереги, Мерлин, потомков твоих: Вирджинию, — он смочил два пальца в кубке и приложил их к правой щеке. — Натаниэля, — Тео повторил процедуру, касаясь уже левой щеки. — Теодора, — на этот раз пальцы коснулись груди. — Драко, — теперь уже капли воды стекли на сам алтарь, припечатанные фалангами к холодному камню. — Блейза, — понизил голос Тео, придавливая имя друга так же, как и Малфоя. Закончив речь, Тео осушил кубок палочкой и выпрямился, проводя ладонями по щекам. Он почтительно пятился назад, не поворачиваясь спиной к Мерлину, и аккуратно выскользнул за дверь, обнаруживая в коридоре Ирвина. — Господин полковник! Сэр… — замялся мальчишка, благовейно выдыхая. — Доброе утро, Ирвин. Все готово? — ровным тоном спросил Тео, испытующе взирая на помощника. — Конечно! Я приобрел все необходимое. Миссис Нотт будет довольна! — радостно улыбнулся паренек, рассыпая веснушки по всему мальчишескому лицу. Ему было около шестнадцати, как запомнил Тео. Во время одной из «зачисток» пожиратели по ошибке убили семью полукровок, и в живых остался только этот сорванец. Тогда орудовал полк Макнейра, без разбора вырезая всех подчистую, за что в дальнейшем Уолден дорого заплатил за халатность Волдеморту, наблюдая, как Темный лорд расправляется с его дочерями на его же глазах. С тех пор Макнейр стал сродни половой тряпке, пресмыкаясь и заискивая, лишь бы суровая расправа не затронула внебрачную девочку, которую вскоре должна родить ему одна из… куртизанок Дома Смирения. Да, именно. Старый пожиратель не предполагал, что шлюха может понести от него, учитывая почтенный возраст, посему пренебрегал противозачаточным зельем, которое было обязательным атрибутом ночи с ней. Узнал он об этом уже после казни Вивьен и Амелии, что соответственно повлияло на его порыв не убивать эту крошку в чреве случайной женщины. Что касается Ирвина, то его нашли патрульные Тео, пока объезжали верхом окрестности Хогсмида. В тяжелом состоянии они доставили мальчишку в дом Забини по приказу Нотта, и уже Блейз поставил паренька на ноги, подлатав его. Спустя какое-то время полковник решил взять мальчишку под свою опеку, иного варианта у Ирвина просто не было. Без родителей парня ждала бы печальная участь бродяги в лучшем случае. — Можем ехать? Я подготовил Вашего коня, господин полковник, — бойко заявил Ирвин, вызывая у Теодора усмешку. — Пожалуй, — согласился Нотт. — не будем медлить. У самых ступеней в Нотт-мэнор нетерпеливо переминались с ноги на ногу два коня, вскидывая массивные шеи. Магия удерживала их, чтобы те не сорвались прочь, но жеребцы упрямо просились в путь, встречая наездников протяжным ржанием. — Нуар, — жестко произнес Тео, подхватывая под уздцы вороного жеребца. Конь навострил уши, прислушиваясь, и стал вести себя более сдержанно, фырча горячим воздухом в предплечье Нотта. Ирвин подошел к соловому коню и в один прыжок оказался верхом, укорачивая повод. Теодор обошел жеребца, становясь сбоку, и ухватился за луку седла, попутно продевая ногу в стремя. Он перекинул повод через шею коня, продолжая удерживать его, и оттолкнулся другой ногой от земли, подбрасывая тело вверх. Как только Тео разместился в седле, он пару раз цокнул языком о зубную эмаль, побуждая Нуара тронуться в дорогу. Жеребец покорно зашагал к воротам, а следом за ним и соловый конь Ирвина. Нотт покачивался в седле в такт движениям коня, а за пределами мэнора хорошенько пришпорил его, отдавая приказ сменить аллюр. Нуар махнул головой, переходя на рысь, а после повторного толчка пятками поскакал резвым галопом, ведя за собой вторую лошадь. *** Это утро было не таким, как предыдущие. Что-то искрилось в воздухе, как оголенные провода, и содрогалось в томительном предвкушении, зудя в нервных окончаниях. Неведомая перемена подступала раскатом грома, перемешиваясь с перестуком косметической утвари. Крышечки, колпачки, футляры щелкали и хлопали разнобойным треском, пока девушки наносили особенно «парадный» макияж, засыпая лица кукольными масками до неузнаваемости. Гермиона сразу считала некую официальность этого дня. Если раньше соседки обходились средней плотностью марафета, то сегодня он был даже чересчур, отяжеляя дыхание и осыпаясь при неосторожном чихе. — Шевелитесь, мерзавки! Я не позволю вам испортить такое событие своей тормознутостью! — Марти кружил возле каждого трюмо, импульсивно взмахивая палочкой, чтобы усадить на головы девушек приличную прическу. — даже не мечтайте подмочить мою репутацию! Уж Марти-то знает толк в ухоженном виде, в отличие от вас! — взвизгнул он, образуя безупречно гладкий пучок из волос Риты, которая всеми силами старалась держать себя в руках. Сам он выглядел еще более фасонисто, чем обычно. Лиловая атласная рубашка струилась по его смуглому телу, играя букетом рюшек вкупе с роскошным жабо и крылообразными рукавами, что вызвало у Гермионы ассоциацию с Мексикой семидесятых. Брюки парня как всегда были сдержанного черного цвета, но на голове пестрил эффектный зачес, залитый воском до состояния блестящего панциря. Определенно что-то происходило, и гриффиндорка извелась в догадках, постоянно зажевывая нижнюю губу. На нее Марти вовсе не обращал внимание, словно бы гриффиндорки не существовало в стенах душной Красной комнаты. Этот аспект еще больше наделял каменный от напряжения живот слизью леденящего страха. — Чудно! — наконец, изрек мулат, пробежавшись дотошным взглядом по выбеленным из-за макияжа лицам девушек. — сидеть здесь и дожидаться меня, курочки. Мы очень скоро вернемся, — спесивая гримаса Марти одномоментно сменилась ликующе-коварной маской, когда он вонзился глазами в Гермиону. От неожиданности девушка смогла лишь раскрыть и закрыть рот, беспомощно озираясь на поникших соседок. — К-куда ты меня ведешь? — она попятилась назад и уткнулась поясницей в прикроватную тумбу, чувствуя, как дерево неприятно врезается в тонкую материю платья. Возможно, было глупостью продолжать попытки отстраниться, подарить себе иллюзию выбора, которая станет пилюлей для рассудка, но действие ее было кратковременным, а побочный эффект отдавался горечью под языком всякий раз, когда девушка пыталась поверить в то, что и правда все еще вольна что-либо решать. — Проведаем старого знакомого, — интонируя, хмыкнул Марти, тут же возвращая лицу напыщенность. — пойдешь сама или помочь? У меня нет времени возиться с тобой, мерзавка! Гермиона вернула ему взгляд, вдавливаясь поясницей еще больнее. Рита говорила ей, что Марти применял империо, чтобы отвести гриффиндорку в первый раз. Темная магия была отравой в любом проявлении, а непростительные являлись концентратом яда, налипая гнилью на магический отпечаток и на волшебника в целом. Девушка до сих пор ощущала ноющее бессилие и ломоту, как последствия применения непростительного. Если этот сумасшедший продолжит заваливать ее смрадом заклятий, то очень скоро она попросту свихнется от переизбытка тьмы в крови. А это уж точно не способствует победе Гарри, ему ведь наверняка понадобится ее помощь, как только Гермиона выберется отсюда. Стиснув зубы из-за акта примирения с нарушением личных принципов, Гермиона оттолкнулась от тумбы и подошла к Марти, показывая, что выбор сделан. — А ты не такая уж и бестолочь, — со значением кивнул Марти, пропуская девушку вперед. *** Дверь за ней, как и в первый раз закрылась, оставляя гриффиндорку и Блейза наедине. Гермиона не могла удержаться, сминая в пальцах легкое голубое платье. Она надеялась, что хотя бы так присмирит дрожь во всем теле, и раздражалась на саму себя, как только чувствовала новые непроизвольные подрагивания в коленях. Она слышала, как тяжело вздохнул Забини, и буквально распробовала на языке его мрачность, не до конца понимая, в чем именно она заключается. Мулат поднял на нее усталые глаза, наконец, отрываясь от заполнения карточек, и, Гермиона могла поклясться, сморгнул сожаление, придавая себе непринужденный вид. — Сегодня третий день, — провозгласил он, как заученный текст. — он для тебя решающий. Нервишки восстанавливать довольно муторно, поэтому… — он уперся ладонями в крышку стола, поднимаясь, и обогнул стол, приваливаясь к нему боком. — я дам тебе сильнодействующее успокоительное. Оно несколько отличается по цвету и запаху от привычного тебе, но гораздо мощнее по свойствам, — пока мулат говорил, шатенка придирчиво рассматривала фиолетовый пузырек, которым он тряс, демонстрируя ей зелье. — Я ни разу не слышала о таком… — задумчиво протянула девушка, насторожившись. — что это, Забини? — тревожные нотки просочились в ее повышенный тон, немедленно требуя ответа. — Успокоительное. Сильнодействующее, — бесстрастно отчеканил Забини с видом великодушного врача, которому не в тягость разжевать примитивную информацию еще раз. — как часто Марти применяет темную магию, Грейнджер? Я пропишу противопоказание, так как это весьма пагубно влияет на восприятие тобой окружающего мира, — колкость, обернутая лентой врачебной специфики, не осталась незамеченной. Гермиона свела брови, зло зыркнув на мулата, но быстро поняла, что его организм устойчив к подобного рода ухищрениям. — Ты выпьешь это, Грейнджер, — смуглые пальцы потрясли флакон, взбалтывая мутный осадок. — и это не просьба, — отрезал он, видя, что шатенка собралась возразить. — Тогда тебе лучше меня убить, потому что я не стану заливать в себя ту дрянь, которую ты выдаешь за успокоительное! — парировала она, вызывая удивление на лице колдомедика. — Грейнджер… — выдохнул Блейз, одним только этим действием описывая всю тягость его работы. — если до тебя еще не дошло, ты не имеешь права отказываться. Здесь ты вообще никаких прав не имеешь, — выделил он, впечатывая слово ей в сетчатку. — так что твоя просьба умерщвления будет без рассмотрения. То, что ждет тебя сегодня может с высокой долей вероятности выбить из тебя твой невероятный разум напрочь. Конечно в том случае, если ты продолжишь пререкаться и тратить, блять, мое время, — под конец ровный тон дрогнул, раскрывая напряженность парня. Пауза звенела между ними сотней трещоток, ощущаясь, как предвестник взрыва на этом поле зрительного противостояния. Мулат был непреклонен, просто выжидая, когда у гриффиндорнутой заработает мозг, и она в кои-то веки начнет думать, не оборачиваясь на упрямство. Гермиона же буравила врача ненавистным взглядом, в глубине души осознавая, что все уже предрешено. — Блять, Грейнджер, сегодня ты будешь трахаться, хочешь ты того или нет, и поэтому должна выпить эту бурду, чтобы не ебануться в край от предстоящего наслаждения! — Блейз не выдержал, сорвавшись на крик, и обхватил виски ладонями, поворачиваясь к пациентке спиной. Ему необходимо прийти в себя, и он выигрывал время, пока шатенка сверлила его затылок округлившимися глазами. Действительность звучала ужасно, поэтому Гермиона избегала мыслей о ней, предпочитая погрузиться в размышления о побеге и о пользе, которую принесет в этой битве со злом. Она так хотела отделиться от физического тела, чтобы грезы подхватили ее дух и плавно вознесли к облакам, а еще лучше к Ордену, где ей не надо каждую минуту трястись за свою шкуру и шарахаться похотливых взглядов охранников, мечтающих, чтобы смена скорее закончилась. Переместиться туда, где она была Гермионой Грейнджер, а не безликой подстилкой среди других таких же. И у нее получалось до этого самого момента. Забини вышиб из нее весь полет фантазии, зарядив под дых безжалостным кулаком реальности. Паника накрыла ее так резко, что гриффиндорка едва устояла на ногах, чувствуя, что теперь все тело бьется в дикой дрожи. — Грейнджер, — Блейз обернулся, услышав, что настольная лампа со звоном полетела вниз, когда шатенка смахнула ее в бесконтрольной судороге. — Салазар! — сквозь зубы процедил он, подхватывая девушку под локоть. Вибрации передавались и ему, заставляя руки парня трястись в такт с телом гриффиндорки. Не тратя более времени на бесполезные уговоры, Блейз махнул палочкой, фиксируя Гермиону в одном положении, и влил ей фиолетовое зелье в рот, предварительно надавив на скулы, чтобы нижняя челюсть опустилась. Гриффиндорка закашлялась, когда жидкость полилась в горло. К изумлению шатенки, зелье действительно отдавало вкусом успокоительного, не считая отдушки и сладости сахарной ваты. Она причмокнула, анализируя необычное сочетание, и посмотрела на Блейза, чувствуя, как нервная система расслабляется. Белки затянулись оболочкой собранности, развеивая морок эмоциональных всплесков, и девушка выпрямилась под приливом новых сил. Такая циничная холодность, возможно, даже напугала бы ее, если бы она сейчас могла чувствовать что-либо. Нервы словно бы вырвали из нее, вышвырнув куда-то в окно за спиной Забини. Гриффиндорка осталась наедине с вакуумом, реагирующим лишь на повседневную механику по типу жажды или чувства голода. В какой-то мере ее устраивала перспектива заморозить эмоции, но острый ум осаживал, напоминая, что ей не избежать прорыва всего того, что скопится за этот день, и плата наверняка будет еще выше, учитывая двойную силу зелья. — Это недолговременный эффект. Через пару минут ты перестанешь быть куском железа, — девушке всерьез подумалось, что Забини читает ее мысли. Иначе как он интерпретировал затяжное молчание? — радикальная заморозка необходима, чтобы «охладить» пыл, — хмыкнул он, присев на край стола. — дай знать, когда начнутся покалывания в пальцах, — буднично кинул мулат, утыкаясь в ее карточку. — Здесь явно что-то не то. Я никогда не слышала о подобного рода зельях, — она замотала головой, опускаясь на кушетку напротив Забини. — что еще входит в состав? Блейз переместил зрачки с карточки на пытливое лицо шатенки, выдерживая паузу. С каждой секундой его взгляд наливался свинцом все больше, что вгоняло гриффиндорку в щемящую неловкость. Она неуклюже поежилась, понимая, что он вовсе не собирается откровенничать, и закинула нога на ногу, прочищая горло. — Эмоции просачиваются, — она попыталась перевести тему, акцентируя внимание на несовершенстве, по ее мнению, препарата, но Забини вдруг удовлетворенно кивнул, словно этого и ждал. — Ottimamente. Заморозка сошла, идет разогрев… — его слова вылетали под чирканье пера, которым он царапал страницы карточки. — покалывания? — смуглая рука замерла в паре сантиметров от бумаги, готовясь внести новую информацию. Гермиона прислушалась к себе, параллельно силясь вникнуть в смысл его слов, и приток раздражения не заставил себя ждать, подпрыгнув из живота к горлу и обратно. Ее держали в неведении, пичкали сомнительными отварами, а теперь наблюдают, как за подопытной крысой, требуя ответов. Фаланги предательски зачесались, как если окунуть их после мороза в горячую воду, и девушка потерла их, напарываясь на изучающий прищур Забини. — perfettamente… — Гермиона даже подалась немного вперед, слыша незнакомое слово, пропетое Блейзом себе под нос. Прежде ей не доводилось лицезреть навыки итальянского у этого парня, хотя не для кого не было секретом, что его отец родом из Италии. — Надо поспешить, скоро начнется следующая фаза, — объявил парень, захлопывая карточку. — Марти! — крикнул он, и входная дверь тут же щелкнула, впуская внутрь мулата. — Слушаю, доктор, — инициативно изрек парень, скрепляя перед собой кисти в покорном жесте. — Уводи ее да пошевелись, вторая фаза близко, — спокойное лицо Блейза деятельно устремилось к другим бумагам на столе, показывая, что процедура окончена. Марти, не теряя времени, подцепил девушку под локоть и рванул на себя, ускоряя ее нерасторопные движения. *** Коридоры слились в одну сплошную мазню, девушка едва поспевала за провожатым, путаясь в ногах. Коричневые двери летели перед лицом чередой пятен, а спина Марти на их фоне была неподвижной, хотя Гермиона и понимала, что это иллюзия. Она вздрогнула, когда встречный ветер пробежался по декольте, нахально проникая под платье, и окатил холодком кожу. Внезапно Марти остановился. Гермиона, превозмогая головокружение, посмотрела ему за плечо и обнаружила, что фойе заполняется народом. Им оставалась пара метров, чтобы выйти из темного коридора в эту толпу, но Марти медлил, скользя по ее фигуре цепким взглядом. — Так, посмотрим… да! Это определенно сгодится, — взмах палочки — и ее волосы послушно воспарили, собираясь в аккуратную ракушку на затылке. Две пряди из челки Марти намеренно оставил свисать вдоль лица, не выпрямляя их магией. — госпожа Фортуна любит тебя, грязнокровка. Сам Марти занимается твоим лоском, курочка! — он нахохлился, театрально обводя кончиком палочки область вокруг себя. Ракушку закрепила заколка в виде золотого павлиньего пера. Притаптывающее чувство усеяло кожу лица, пока Марти наносил макияж. Очень быстро мулат перешел к платью, заменяя легкое на атласное кроваво-красное. Оно было достаточно плотным, судя по скоплению тепла под ним. Атлас струился к стопам, расширяясь к низу, и накрывал замшевые туфли в цвет платья. Каблук был для девушки невообразимо высок, поэтому Гермиона ощущала яркую отдачу в спину, переминаясь с ноги на ногу. В районе талии платье венчал атласный пояс, подчеркивающий формы, а рукава немного свисали, не слишком облегая руки. Гермиона ужаснулась, поняв, что плечи открыты настолько, что, казалось, еще чуть-чуть — и ткань сорвется, раскрыв грудь для всеобщего обозрения. — Не упадет, — ухмыльнулся Марти, будто читая тревожные мысли. Хотя это было не так трудно, учитывая, что все отображалось на ее лице. — идем, я и так с тобой провозился! — он надавил ей палочкой между лопаток, и девушка инстинктивно шагнула вперед, чтобы уйти от давления. Цокот ее каблуков оглушал фойе, гриффиндорка досадливо закусила губу, ловя на себе любопытные взгляды пожирателей. Сколько их здесь? Пятьдесят? Сто? Шатенка все гадала, пытаясь отделить черные фигуры друг от друга, но получалось неважно. По мере приближения она увидела соседок по комнате. Девушки стояли в ряд у подножья лестницы, откровенно заигрывая с похотливыми Псами. Они призывно приподнимали платья, оголяя стройные ноги с подвязками, подмигивали им, отпускали сальные шуточки, хихикали, стоило кому-то из солдат ущипнуть их за грудь. Гермиона отвела взгляд, опасаясь, что ее вырвет на этот начищенный пол. Макияж не спасал этих девиц от мерзкой правды. От них прямо разило безысходностью и абсолютным смирением. Манящая облицовка трескалась, выдавая изможденные глаза, но никому не было до этого дела, ведь у низших права ограничиваются только обязанностью лечь под истязателя и покорно отдаваться ему. — Эй, нет-нет-нет! — Марти преградил ей дорогу, выбросив руку с древком, когда заметил, что шатенка сворачивает к соседкам. — тебе сюда, — он указал другой рукой на противоположную от девиц сторону, ближе к окнам. Там находились пять незнакомых девушек. Они жались друг к другу, вытаращив испуганные глаза на Псов, которые держались на почтительном расстоянии, но гаденько облизывались, ожидая своего часа. — П-почему… — Трофеи, — пояснил Марти. — с пылу с жару! Полковник порадовал нас пополнением из недавней схватки! — счастливая улыбка озарила лицо мулата, пока Гермиона всматривалась в девушек, желая узнать хоть кого-нибудь. Все пятеро наверняка происходили из новобранцев, потому что девушка никак не могла припомнить, чтобы видела их в Ордене раньше. — Эй, мерзавка, сколько повторять? Подними рожицу к свету! — Марти прошагал к ним и палочкой поднял подбородок одной из девушек, которая до этого склоняла голову. Это был тот самый момент, когда Гермиона растеряла все возможные слова. Она рвано вздохнула, чувствуя, как сердце падает в желудок, и вовремя прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Чжоу… Тело зашлось волнами паники, шатенка, позабыв о высоте каблуков, побежала навстречу новой пленнице и вцепилась ей в плечи, встряхивая. — Чжоу! — Гермиона! Они произнесли свои имена с разницей в секунду. Обе девушки разглядывали друг друга на предмет повреждений, и обе расслабились, поняв, что их нет. — Как ты здесь? Как это вышло? — Гермиона, это все Нотт, это он… — она не договорила, всхлипнув. Но объяснения были излишни, как только прозвучал знакомый набор букв. Чертов Нотт… В этом вопросе они с Чжоу разделяли историю прибытия сюда. — Молчать, мерзавки! Время лобзаний истекло, сейчас появится сам генерал да не один! — Марти вскинул указательный палец, как бы говоря, насколько важная персона осчастливит их своим визитом. Он оттолкнул Гермиону в строй, предупредительно зыркнул на девиц из Красной спальни и гордо двинулся к парадным дверям, заготовив широкую улыбку. Черный дым заполнил фойе, когда пожиратели аппарировали. Хлопки аппараций отлетали в стены и рассеивались в пространстве, перед этим оглушая присутствующих. Грейнджер пристально следила за прибывшими и с каждой секундой чувствовала, как тяжелеет ком где-то в недрах живота. — Ваша Мрачность, вот и Вы! — Марти елейно скользил вокруг Малфоя, подложив скрепленные в замок руки под щеку. — какая радость видеть Вас! Вы озаряете своим присутствием этот холл… — мулат сделал вид, что закашлялся, когда Малфой обжог его предостережением в ледяных радужках. Он нелепо хихикнул и решил обратить внимание на Макнейра. — Господин полковник! Какая честь! — Уолден встретил его куда вежливее, чем Драко. Полковник слегка улыбнулся Марти, усаживая поудобнее перчатку. Грейнджер взирала на бывшего школьного врага и не верила своим глазам. Малфой — генерал пожирателей… Мерлин, и это ему она предлагала помощь два года назад?! Если бы она только знала — лично бы сбросила этого подонка с Астрономической башни. Платиновые волосы больше не были беспорядочно разбросаны, как раньше. Они идеально ложились назад, формируя безупречную укладку. Мелкие шрамы на лице красноречивее всего говорили о том, что их владелец ведет регулярные бои, не всегда успевая залечивать новые царапины. Его мундир мало чем отличался от Нотта, за исключением золотых вставок на воротнике и более массивных эполетов, а также красной перевязи. Он сместил зрачки на Гермиону, и она дернулась, как от удара. Ноги сами повели ее назад, и она за малым не рухнула на пол, не устояв на каблуках. Чжоу подхватила ее под локоть и выровняла, предотвращая падение. — Прошу Вас, Ваше Темнейшество! — Марти семенил за Малфоем, сгорбившись под грузом авторитета генерала. Его сапоги лениво отбивали ритм, разбрасывая эхо. Драко встал напротив незнакомой девушки и брезгливо оттянул уголок рта, смиряя ее циничным взглядом. Ей-богу, это больше походило на ярмарку, где Малфой выбирает себе породистого коня. Он выпустил струю воздуха из ноздрей и отвернулся, проходя к следующей. — Отрекаюсь, — бросил генерал. Марти тут же схватил девчонку за руку и отставил подальше от других. — Отрекаюсь, — приговором прозвучало и для следующей девушки, которая тоже отошла в сторону. Он застыл напротив Чжоу, глядя непроницаемыми глазами, но почти сразу прошел мимо, отказавшись и от нее. Гермиона нетерпеливо вздохнула, готовясь услышать и свой отказ, но Драко молчал. Малфой буравил ее отстраненное лицо осколками кварца, будто испытывал на прочность. Секунды таяли, а заветное «отрекаюсь» так и не срывалось, заставляя кровь в ушах звенеть громче. Вдруг Гермиона ощутила нечто чужеродное, оно защекотало внутренности, набирая силу, и растеклось прохладой по конечностям. Это напоминало дуновение летнего ветерка в жаркий день, кожа приятно охладилась, а затем стала разогреваться. В районе груди возник трепещущий комок, который попрыгунчиком скакал сверху-вниз, растапливая патоку между бедер. Девушка почувствовала, как покраснели щеки от переизбытка жара, и стала чаще дышать, попутно сглатывая большое количество слюны. Что за… Щекотка переросла в дребезжание, поток вибрации скапливался точно между ног, подогревая и без того бушующее пламя. — Мерлин… — выдохнула шатенка между вздохами. Она мазнула взглядом по фигуре Малфоя и сдавленно простонала, чувствуя тугой узел между бедер. — Принимаю, — процедил блондин. Его голос подбросил эффект разорвавшейся бомбы. Гермиона не услышала ошеломленных вздохов, не заметила переговоров между пожирателями, она даже не сразу поняла, что Марти треплет ее за плечо, нахваливая, как кусок мяса. Все ее внимание было приковано к своему состоянию, которое откровенно пугало девушку. Слово Малфоя озадачило ее лишь тогда, когда Марти вывел девушку из строя и потащил за собой по лестнице под шокированные взгляды толпы. Обернувшись, она увидела, что Макнейр отказался от всех предложенных девушек, и солдаты хлынули к ним, толкая друг друга, чтобы успеть добраться первым. Они во всей красе походили на стервятников, жаждущих плоти. За Чжоу схватились сразу двое и потащили в комнату. Девицы из Красной спальни так же разбрелись по комнатам, и только Рита сидела на коленях какого-то рядового, что расположился в кресле, и провожала обеспокоенным взглядом Гермиону. — Куда мы идем? — заколка блеснула в свете люстры, когда девушка резко повернула голову к Марти. — Поздравляю, курочка, тебя ждет ночь с генералом! — Марти ликующе вскинул брови, а затем добавил более серьезно. — и чтоб без сюрпризов, мерзавка… Они быстро оказались на третьем этаже. В отличие от второго и первого здесь было всего две двери, и те выполнены из переплетений желтого и красного золота. Узоры на этих дверях напоминали хаос из обилия стебельков и густой листвы, в центре коих высились бутоны диковинных цветов с широкими лопоухими лепестками. Марти взмахнул палочкой, отворяя одну из дверей, и пропустил девушку вперед. Гермиона переступила порог под гулкий скрежет петель и огляделась: с этой комнатой однозначно не могли тягаться каморки первого этажа. У нее перехватило дух от огромной кровати в стиле барокко. Постель занимала центральное пространство комнаты, величественно укутанная в роскошный бежевый балдахин из шелка. Спинка кровати, казалось, высечена из металла искусным мастером, проведшим не один день за формированием завитков и кружевообразного тиснения. Гермиона заметила, что из красного здесь всего несколько подушек из множества разбросанных на кровати. Этот факт в какой-то степени пришелся ей по душе, учитывая, что в этом здании у всех сдвиг на красном цвете. Одна круглая белая подушка покоилась посередине, а слева и справа от нее красовались две красные. Над ними возвышалась кремовая, довершая замысловатую картину. Под этим декором скрывались две большие розоватые, располагаясь на бежевом покрывале. Перед кроватью разместилась кушетка пастельно-розового оттенка. Она так же была в стиле помпезного барокко, приветливо раскидывая в стороны высокие ручки. Две прикроватные тумбы венчали канделябры, а чуть левее раскинулось широкое зеркало, у которого стояло бежево-розовое трюмо. Взглянув на потолок, Гермиона с изумлением узнала роспись картины «Рождение Венеры». Что ж… как бы то ни было, у пожирателей определенно имеется вкус. Свечи в канделябрах задребезжали, когда дверь шумно распахнулась снова, занося ветер. Шатенка обернулась на звук и задержала дыхание. Малфой почему-то действовал на нее, как подобие катализатора. Весь вихрь странных чувств пробудился в ней, превращая кровь в кипяток. — Что вы со мной сделали? — сквозь зубы прорычала она, глядя точно в жестокие глаза генерала. Малфой будто и не слышал. Он обвел зрачками каждый сантиметр ее платья и задержал взгляд на складках в самом низу. Ему представилось, что через считанные минуты он задерет эти чертовы неровности, сбивая их у самой талии, и от этой мысли Драко поморщился, уведя кварцы вправо. Грейнджер, почему тебе просто не сиделось в этой блядской Норе… — Я задала вопрос, Малфой! — потребовала она, притопнув каблучком. Ее повышенный тон ударился о его перепонки, прежде чем раствориться в звоне тишины. Парень снисходительно взглянул в лицо девушке, приосаниваясь. — Грейнджер… — вкрадчиво начал он, перенося вес тела с пятки на носок, но еще не делая полноценный шаг. — есть всего две вещи, которые мне не нравятся, — подошва сапога цокнула о паркет, когда генерал размашисто шагнул вперед. — Во-первых, когда кто-то пререкается со мной, — он сделал еще шаг, вынуждая девушку отступить. Гермиона вжалась в кушетку, хватаясь за резные золотые ручки, и с опаской следила за надвигающейся угрозой в лице Малфоя. — Во-вторых… — он оказался так близко, что до ее носа долетели нотки пороха и скошенной травы вперемешку с мятным гелем. Генерал звучал ровно и буднично, однако сознание шатенки било тревогу, вопя, что это ложь. — я… — он приблизил свое лицо к ней, до жути понижая голос. — ненавижу, когда подстилка много себе позволяет! — последние слова он почти прорычал, обхватывая рукой ее тонкую шею. Гермиона вскрикнула и замахала руками, инстинктивно ища опору, пока Малфой тащил ее к постели, огибая кушетку. Одним броском генерал швырнул хрупкое тело на покрывало так, что девушку слегка подбросило вверх. Гриффиндорка вся подобралась, подтягивая ноги к груди, и уставилась на своего мучителя загнанной антилопой. Она уже тысячу раз пожалела о своем опрометчивом шаге. Разумеется, перед ней ведь безжалостный убийца, на счету которого жизни орденских героев и литры крови случайных жертв. Это ведь тот самый Малфой, что устроил бойню три месяца назад, тот самый Малфой, который без зазрения совести пытает в своих подвалах пленников, генерал, не чурающийся отнимать самое дорогое и упиваться своей вседозволенностью. Малфой, которого она сейчас безумно хотела. Годрик, что?! Осознание настигло ее, вонзив клыки в худые плечи, именно по этой причине они безвольно опустились. Нет, Мерлин, нет! Дрожащие пальцы смяли покрывало до жалобного треска ткани. Этого просто не может быть! Она совсем не хотела того, что мелькало в зараженных мыслях. По крайней мере разумом уж точно. Однако было тело, выказывающее яростный протест. Тугой узел скручивался между ног все напористее, шатенка моргнула, чувствуя предательскую влагу в области бедер. Капли скользили вниз, оставляя влажные дорожки. Очень хотелось дотянуться и смахнуть их, но смазка выделялась опять и опять, доводя лоно до исступления. Гриффиндорка постаралась незаметно сжать бедра, надеясь хотя бы так унять зуд, но вышло наоборот. Импульс подскочил к нервным окончаниям, требуя большего, и девушка не сдержала приглушенный вздох, вытолкнув его изо рта скулящим звуком. Малфой не говорил ни слова. Он только смотрел, плавно присев на край постели. Холодное лицо изучало ее, оценивая степень готовности. — Что вы сделали? — прорыдала она, заваливаясь набок и сворачиваясь калачиком. Разум вел ожесточенную борьбу с чувством, и силы явно не были равны. Зелье захватило полный контроль над ней, агрессивно толкая на самое настоящее безумие. Шальная мысль прижаться к парню хлестнула девушку по щеке, и Гермиона гневно стерла призрачное ощущение удара с лица. Как бы не так. Бой еще не окончен, а действие зелья не может длиться бесконечно. — Иди сюда, — еле слышно сказал Драко, похлопывая по месту рядом с собой. Мурлычущий тон подлил керосин в огонь, заставляя шатенку до боли закусить губу, чтобы не простонать. Этот змей-искуситель не добьется своего. Она не простит себя за постыдную слабость, если сдастся. — Грейнджер… — тот же тон сопроводил его холодную ладонь, что легла на икру девушки, осторожно поднимаясь выше. Гермиона всей душой ненавидела себя в эту минуту. Вместо того, чтобы стряхнуть его руку она завороженно смотрит за тем, как пальцы генерала с шорохом задирают ее платье, открывая больше деталей взору парня. Подол оказался в аккурат в районе бедер, когда Драко замер, сканируя опьяненное желанием лицо девушки. Он поразился упорной борьбе разума, все еще искрящегося в глубине зрачков, но безоговорочно капитулирующего. Забини свое дело знает. Элегантные пальцы уверенно скользнули во внутреннюю часть бедра, тут же измазываясь в соках. — Н-не… — шатенка сделала усилие отодвинуться, но следующий поступок Малфоя просто вышиб из нее дух. Блондин наклонился и припал губами к ее колену, постепенно поднимаясь выше. Гермиона вздохнула, силясь удержать сердце в грудной клетке, и зажмурилась, когда пальцы генерала оттянули нижнее белье, нагло касаясь возбужденной кожи. Другой рукой он подцепил ее туфли, поочередно скидывая их на пол. Оторвавшись от дорожки поцелуев, Малфой снова заглянул в глаза гриффиндорке, утвердительно кивая самому себе. — Прекрати… — прошептала она с мольбой. — ты же знаешь, я не хочу этого… — Знаю, — отрезал он, проталкиваясь пальцем в нее. — я тоже. Громкий стон разрезал тишину, высвобождая наружу щемящую похоть. Девушка так и замерла с раскрытым ртом, из глубин которого вырывался глухой хрип, карие глаза врезались в роспись Венеры над ее головой, блуждая по самым мелким деталям картины. Она пыталась переключить внимание хоть на что-нибудь, лишь бы отвлечься от ритмичного скольжения внутри. Генерал явно имел богатый опыт в этом деле. Ее кожа натягивалась и расслаблялась, принимая и высвобождая пальцы слизеринца. Когда он касался фалангами половых губ, шатенка буквально чувствовала собственный жар, стоило смазке равномерно распределиться вдоль лепестков. Драко старался не отслеживать свои действия. Несмотря на манящее тело, так откровенно раскинутое перед ним в ворохе подушек, Малфой выбрал объектом любования входную дверь, выйти за которую надеялся в кратчайшее время. Пальцы умело поглаживали влагалище, осторожно проникая в гриффиндорку, а принятое им зелье угодило точно по назначению, побуждая член напрячься до тесноты в галифе. — М-фой… — она выдохнула, ее голос напоминал скомканный предсмертный писк, и Драко свел брови, напряженно прислушиваясь. — хватит… — девушка нашла в себе силы приподняться и ухватиться за холодный металл эполетов. Золото погон стремительно теплело под ее ладонями, и внутренне Гермиона уповала на то, что и хозяин мундира сжалится над ней, растопленный мольбой. Драко все же взглянул в ее красное от похоти лицо, хищно склонив голову вбок. Салазар, да он бы отдал все, чтобы прямо сейчас развернуться и бросить эту идиотку. Он бы с радостью занялся вопросом военных дел, коих с каждым днем становилось только больше, первым бы отправился куда подальше в срочную командировку или же предпочел бы с энтузиазмом допросить пленного. Блять, да он даже готов к аудиенции с Волдемортом, лишь бы не делать то, что делает сейчас! Но всегда есть пресловутое «но»… За тобой должок, Драко. Он ненавидел оставаться в долгу. К тому же перед грязнокровкой. Так и не сумев найти для нее безопасный вариант, Малфой принял решение отплатить лично. Девушка находилась запредельно близко, опаляя сбивчивым дыханием левую щеку парня. Его челка немного растрепалась и теперь свисала над правым глазом, покачиваясь под горячим воздухом. Драко придвинулся ближе, сокращая и без того ничтожное расстояние, и завел руку девушке за голову, фиксируя пальцы на заколке. — Больно не будет, — заколка щелкнула, копна каштановых волос обрушилась на плечи, а в решительных сапфирах парня плескалась неумолимость. Павлинье перо грубо отлетело на пол, лишь с помощью силы магии не расколовшись на две части. Его гулкий шлепок о паркет стал точкой невозврата для гриффиндорки, обреченно уронившей подбородок на декольте. Гермиона всхлипнула, наблюдая, как его руки соскальзывают с плеч вместе с материей платья, оголяя грудь. Марти позаботился о том, чтобы под ним не было излишек, посему счел бюстгальтер неуместным элементом. Лишившись укрытия, коричневые соски девушки затвердели, а кожа взялась мурашками от дуновения прохлады. Зелье напомнило о себе, подбросив новый импульс в чувствительную точку, и Гермиона инстинктивно выгнулась, когда Малфой придержал ее за талию, стягивая платье к бедрам. — Ложись, — шепнул он и, не дожидаясь реакции, сам надавил ладонью между ребер, укладывая девушку на спину. Гриффиндорка снизу-вверх следила за тем, как он отцепил мантию, отправляя ее к туфлям, а после ловкими движениями разобрался и с мундиром, отлевитировав его на спинку стула, что стоял у окна. Коленом блондин раздвинул ноги шатенки, на что она крайне слабо воспротивилась, поначалу сжавшись. Микстура Забини хлестнула ее по лодыжкам, выпустив разряд к бедрам, и они сами раскрылись для него, позволяя парню разместиться как можно теснее. Венера над ее лицом робко прикрывалась длинными волосами, пока Зефир дул на створку раковины, подгоняя богиню прямо к одной из граций на соседнем берегу. Гермиона отдала бы все на свете, чтобы оказаться на месте Венеры и уплыть из этого проклятого места раз и навсегда. Она прикрыла глаза, чувствуя, как головка размазывает смазку, медленно заполняя податливое пространство. Драко скользнул внутрь и выдохнул, раскрыв губы. Он уперся руками по обе стороны от ее головы, нависая над ней. Ноги девушки обвивали бедра генерала, раскинувшись так широко, что почти не касались торса. Как только тело девушки приняло в себя Малфоя, зелье шквалом накатило на ее руки, заставляя их выброситься вверх и обхватить шею блондина. Гриффиндорка буквально вжимала в себя слизеринца, сгорая от нетерпения. Пульсирующее от возбуждения кольцо ее лона вторило аккуратным фрикциям, когда Малфой начал неспешно двигать тазом. Гермиона не узнавала саму себя, ей было несвойственно вот так врастать в торс мужчины, загребать пальцами его спину, как если бы она пыталась удержаться от падения с обрыва, и едва поспевать за воздухом, ловя его раскрытыми губами. Она жалась к нему, как одержимая, блуждая кистями по лопаткам, перемещая их на затылок, надавливая, чтобы Малфой припал губами к разгоряченной шее. Драко лег на девушку, распределяя вес тела на локтях. Одной рукой он придерживал ее голову, зарываясь пальцами в кудрях, а второй держал себя, создавая опору. Генерал почти не издавал звуков, пристально глядя в тягучий сироп карих радужек. Ну же, Малфой, осталось немного! Парень мысленно подстегнул сам себя и ускорил темп, от чего гриффиндорка протяжно выдохнула сладостный стон. Пятками она вонзилась в ткань галифе в районе ягодиц, хватая парня мертвой хваткой. Генерал продолжал придерживать ее затылок, срываясь на короткие вздохи. Он непременно должен отслеживать состояние грязнокровки, чтобы удостовериться в исправном действии зелья. Не то чтобы генерал сомневался в способностях колдомедика, Блейз ни разу не подвел его, но рвение лично контролировать ситуацию безмолвно ступало точно по его следам. Между их губами тлел ничтожный сантиметр, и гриффиндорка в порыве ухватилась за нижнюю губу парня, вминаясь в нее ртом. Малфой не стал отстраняться или уворачиваться, он позволил ей целовать себя, едва заметно отвечая. Вряд ли он был бы так же лоялен к ее нежности, если бы не зелье, распитое на двоих. — Д-Драко! — пальцы на его плечах крюками въелись в кожу. Она хныкала, подгоняя их обоих, и Малфой, сжав другой рукой бедро шатенки, стал вколачиваться в нее, сотрясая гриффиндорку в безумных колебаниях. Он был на грани, что красноречиво говорили заостренные скулы. Зубы парня сжались крепостью, не выпуская ни единого звука, кроме прерывистых вздохов. Грейнджер стонала под ним, выкрикивая его имя так часто, что оно не успевало отлетать от стен, когда прилетало новое. В эту минуту парень понял, что момент настал. Драко высвободил руку из каштановой копны и переместил ее на обнаженную грудную клетку девушки, нашептывая слова между толчками. Гермиона вскрикнула, когда область, которой касался Малфой воспламенилась, выжигая кожу. Яркое свечение вынудило ее прищуриться и отвернуть лицо вправо. Неизвестное заклинание вбивалось в нее вместе с бедрами Малфоя под аккомпанемент мокрых звуков. Девушка ощутила, будто кто-то высекает буквы кончиком кинжала под его ладонью, и дернулась в попытке уйти от боли. Драко вдавил ее в матрас, препятствуя движению, и впервые за все время громко прорычал, содрогаясь от нахлынувшего оргазма. Косые линии на его животе подрагивали, выталкивая сперму, которая заполнила нутро гриффиндорки. Липкая влага стекла по внутренней части бедер, когда ей не осталось места во влагалище. Голова шатенки немного подпрыгнула, как только Малфой отнял руки от матраса, отталкиваясь назад. Сладостная нега зелья рассыпалась в прах вместе с оргазмом, а им на смену явилась пустота, распространяясь по клеточкам, подобно эффекту домино. Она не смотрела на Малфоя, который звенел мундиром где-то сбоку, выравнивая его на себе, Гермиона обреченно сверлила стеклянными глазами кроткое лицо Венеры на потолке, чувствуя, как между ребер вращается воронка горечи. Она не спаслась. Не уберегла себя от того, что обещала не допустить. Пожиратель получил свое, выпотрошив ее и вывернув наизнанку. Да не кто-нибудь, а чертов Малфой, которому она протягивала руку два года назад в злополучной башне! Ей впервые было так жаль себя, что она уже не обращала внимание на постороннее присутствие, захлебываясь рыданиями. Гриффиндорка перевернулась на бок и подтянула к лицу покрывало, желая заткнуть рот. Она ощущала себя голубкой, тельце которой насквозь пронзила стрела охотника, но не убила, заставляя биться в агонии. Стыд, ужас и боль переплелись, рождая уникальную по воздействию эмоцию. Ей казалось, что болит абсолютно все, особенно пульсируя в районе груди. Пальцы невольно коснулись обожженной кожи, и глаза девушки расширились от шока. Подушечки прошлись точно по вырезанным буквам, измазываясь в свежих каплях крови. — Что ты сделал?! — она подскочила в кровати, заплаканные зрачки поймали надменную фигуру генерала как раз в тот момент, когда он приглаживал перевязь на плече. Волосы девушки разметались, выглядя вороньим гнездом, и закрывали ей половину лица, делая вид безумным. — Приватизировал игрушку, — хмыкнул он, приподняв бровь. — я ни за что не упущу возможность поиметь грязнокровку Поттера за весь чистокровный мир, — выплюнул Малфой и взмахнул мантией, поворачиваясь к ней спиной. — буду приходить пару раз в неделю, не скучай. Он сделал несколько шагов и накрыл кистью ручку входной двери, что прогнулась под настойчивым давлением. Все кончено. Он расплатился с ней за акт милосердия. Сейчас ему просто жизненно необходимо убраться отсюда, пока зелье окончательно не утратило силу, однако надломленный визг припечатал его к порогу, врезаясь в лопатки сотнями осколков. — Ты ублюдок, Малфой! Слышишь?! Ублюдок! Ублюдок! ублюдок! — гриффиндорка била матрас так, будто он повинен в том, что с ней произошло. Каждое новое слово сливалось с глухим ударом, путаясь в смятой простыни. — Я ненавижу тебя!!! Ненавижу всех вас!!! — одна из подушек полетела ему в спину, но не достигла цели, приземлившись под сапоги. — ты и твои дружки не достойны жить, слышишь?! Как же я надеюсь, что все вы сдохните!!! Генерал не двигался. Зачарованные свечи потрескивали от резких порывов воздуха, стоило Гермионе в очередной раз дернуться. Он не поворачивался, но затылком чувствовал, как она обессиленно распласталась на постели, заходясь в удушливых рыданиях. Драко не знал, почему просто не ускользнул за дверь, продолжая стоять и слушать. Должно быть, так было бы легче убедить себя, что правда именно в ее словах, а не в чем-то ином. Поджав губы, Малфой вышел из комнаты, запечатывая истерику девушки в стенах позади. Это и был закономерный конец. Уязвленная гордость выла наравне с шатенкой, потеряв первозданный вид. Все они: и Нотт, и Забини, и Малфой сравняли ее с пылью на своих подошвах, задорно дергая марионетку за веревочки. Она бы и подумать не могла, что серебряное трио превратится в ее личных инквизиторов. Их истинные лица ужасали жестокостью и беспринципностью, увековечивая в памяти образ таких привлекательных внешне чудовищ. Гриффиндорка плакала, прижимая к груди похолодевшие пальцы, взгляд невольно бегал по комнате в поисках чего-либо, что прекратило бы ее мучения, но, как назло, глаза не отыскали ни одного подходящего предмета. Она вздрогнула, услышав хлопок, и повернула лицо к источнику звука. На прикроватной тумбе появилось голубоватое зелье с прикрепленной к нему запиской. При виде пузырька Гермиона едва подавила рвотный позыв, опуская голову обратно на матрас, но быстро сообразила приподняться, чтобы не забыться сном. Соблазн зашвырнуть снадобье в дальний угол почесывал пальцы, и Гермиона точно бы сделала это, если бы не каллиграфический почерк Забини, размашистыми буквами обозначающий показания к применению. «Противозачаточное.» Зажав ампулу пальцами, Гермиона различила надпись через влажную рябь и заскулила, ощущая болезненный укол между ребер. Инициалы на ее груди кровоточили, сливаясь по цвету с бордовым платьем и грязными разводами на душе.