***
Все тот же запятнанный продавленный футон. Светает. Но не настолько, чтобы полностью прогнать из комнаты густой полумрак. Йоичи лежит, свернувшись калачиком. Черное большое худи на голое тело дарит пару грамм тепла. Эмоции и ощущения в жизни Исаги теперь измеряются только в граммах. Пара грамм мета — и тебе хорошо. Или хотя бы приемлемо. Пара грамм отборной травы — сон без кошмаров обеспечен. А Пятьдесят грамм виски лучше не мешать с наркотиками. Даже в присутствии льда и содовой. Рин ушел молча, ничего не сказав. Очередное жало впивается в сердце, когда Исаги вдыхает запах его парфюма, въевшийся в толстовку. «Блять, я почти сказал, что люблю», — плёнка из слез обволакивает глаза, — «Сука, сколько лет нужно, чтобы забыть его?». Воспоминания болезненно сдавливают затылок. Йоичи обхватывает себя руками. Последний раз они с Рином виделись три года назад на вечеринке по случаю окончания Блю лока. Было не так весело, как хотелось. Мать Исаги в этот день слегла в больницу с коронавирусом. Йоичи конечно переживал за маму, но тюрьма на то и тюрьма. Можно уйти только когда позволят. Он сидел в комнате со множеством экранов и, сам того не замечая, пересматривал лучшие моменты с игр Рина. Исаги давно уже осознал свои чувства к этому надменному эгоисту. И сейчас хотелось побыть вдали от шумного веселья в общей комнате. Побыть наедине с Рином. Хотя бы с его экранной копией. Сегодня последний день в заточении. А Исаги так и не признался. Наверное, уже никогда не признается. Завтра они покинут это место. Рин уедет в Иокогаму. А Исаги останется здесь, в Токио. Будут видеться только на официальных матчах и только как соперники. Понурые размышления прерывает скрип двери. Рин. Зачем он здесь? Как всегда бесстрастный. Безразличный. Недоступный. Но садится рядом. Так они и просидели молча, рядом друг с другом, иногда касаясь коленями, до самого утра. Исаги не помнит, как он вырубился под повторы игр. И как Рин ушел. Оставив после себя зудящую тоску и чёрную толстовку под синеволосой головой. А потом. А потом все покатилось к чертям. Почти сразу начались жесткие тренировки в Токио Верди. Йоичи так и не смог навестить мать, самочувствие которой ухудшалось с каждым днем. Коронавирус плюс диабет. Она сгорела буквально за пару недель. С похорон его прогнал отец. Даже попрощаться не вышло. Отец был в ярости, кричал что-то про эгоизм и карьеру, которая оказалась дороже семьи. Депрессия медленно затягивала в своё гнилое болото. Играть становилось все сложнее. Футбол не приносил радости. Исаги больше сидел на скамейке запасных, чем играл. А если и выходил на поле, это заканчивалось либо красной карточкой, либо травмой. Посредственно завершив сезон, Йоичи принял решение закончить футбольную карьеру. Далее случайная встреча с Кайзером около супермаркета. В одиночестве он глушил тоску спиртом. Безответная любовь. Проёбанная карьера. Несуществующая семья. Хотелось просто исчезнуть из этого мира. Наверное, он бы решился, если бы не Кайзер. Благодаря ему он тут. В этой тесной убитой квартире он ежедневно вмазывается наркотой всей планеты. На ублюдской работе он разыгрывает изо дня в день счастье от общения с долбоёбами. На члене Кайзера. Тоже он. Чтобы хоть немного забыться. Забыться? Наглая ложь. Исаги сам всегда делает первый шаг. Сам встает на эту дорожку, следуя за властно манящим указательным пальцем. Это какая-то вариация любви? С Кайзером у них сплошное хождение по кругу. От пункта А «кто кому сделает больнее» до пункта Б «искупление грехов». Иногда мелькают своеобразная нежность, забота и щепотка ревности. Может это и есть любовь? Больная, пьянящая. Зато Исаги чувствует себя хоть кому-то нужным. А Рин? Пусть остается тем же глубоким, до сих пор кровоточащим, шрамом на сердце. Рин не нуждается в Йоичи. Исаги принимает сидячее положение, смахивает остатки слёз. Найдя на столе, среди череды пустых зиплоков, нужный, он заправляет бонг. Сухая трава тлеет от касания зажигалкой. Едкий дым проникает в легкие и задерживается там. Исаги нужно поспать, чтобы забыть эту ночь. Забыть Рина.***
Мучительно долго тлеет недокуренная сигарета. Сае опять будет ворчать, когда унюхает этот удушливый запах на лацканах пальто. Надоел. Строит из себя заботливого старшего брата. Где он был 6 лет назад, когда Рин чувствовал себя таким одиноким и брошенным? Разрушал их общую мечту и посылал Рина к чёрту. Вот где. Сае объяснял это братской заботой и опекой над младшим. Только это полностью сломало Рина. Спасибо, братик, но их прежние отношения не вернуть даже уходом из Реала. Честно говоря, эта забота уже поперек горла. Рин не дурак, он понимает, что их сегодняшнюю встречу с Исаги устроил именно брат. Да, Рин действительно не мог выкинуть из головы этого синеволосого придурка. Это раздражало. Но еще больше раздражал Сае, который, судя по всему, копался в его телефоне и нашел в галерее скрины инстаграма Исаги. Рин сам до конца не понимал зачем, но пальцы машинально зажимали кнопку блокировки с кнопкой увеличения громкости, когда приходило новое уведомление об активности в профиле Исаги. Эти фотки успокаивали его нервы после тяжелых игр или тренировок. Блять да, стыдно признаться, но он даже пару раз дрочил на особенно горячие из них. В голове всплывает фото, на котором Исаги с высунутым языком томно смотрит в камеру. Его губы призывно блестят. А четкие линии ключиц вызывают желание сжать их зубами. Картинка в голове меняется. Исаги перед ним на коленях, жадно слизывает остатки спермы, глядя прямо в глаза. Рин делает последнюю затяжку и прогоняет это воспоминание. Вряд ли подобное повторится. Он сбежал, испугавшись собственных чувств. Окурок летит в мусорку, маска безразличия опускается на лицо. Рин садится в такси до дома.***
— Какого чёрта, Сае? — высокомерно вздернутая бровь, губы Михаэля недовольно сжаты в тонкую полоску, — Ты говорил, что все пройдет идеально, так какого хера Йоичи пропал из клуба с твоим братом? Нервное постукивание изящными пальцами по подлокотнику кресла. Сае закидывает ногу на ногу. Но его лицо спокойно. Кажется, сдерживать эмоции — фишка всех Итоши. — А может тебе нужно было лучше предупреждать свою шлюшку? — старший Итоши снисходительно щурится. — Знаешь, Сае, а я ведь пошел тебе навстречу, — Кайзер, сидящий напротив, наклоняется, оперевшись локтями о колени, и сплетает свои пальцы в замок. В лазури глаз таится угроза, ядовитые слова слетают с языка, — Я согласился помочь тебе. Хотя мне глубоко плевать, насколько качественно тебя трахает твой младшенький. Сае закатывает глаза. — Притворяйся перед кем-нибудь другим, пожалуйста. Мы оба знаем, выгода была взаимной, — Итоши отводит взгляд в сторону стола, на котором до сих пор возвышается горка белой пыли, — И, кстати, мне тоже плевать, о ком думает твоя шлюшка, когда берет у тебя в рот, — опасный блеск стали мелькает в бирюзе глаз. Михаэль ухмыляется и поднимается из кресла. — Я позабочусь о Йоичи. Надеюсь, твои братские разборки также пройдут успешно, — Кайзер одаривает Итоши лисьим взглядом и протягивает руку. Сае также встает и сдержано пожимает узкую ладонь.***
Горло абсолютно сухое. Воздух скребет дыхательные пути. Исаги садится на футоне. Нос опять заложило, во рту ни капли слюны. Взяв со стола скомканную салфетку, брюнет шумно высмаркивается. Когда он последний раз сморкался без крови? Истонченные сосуды уже не вывозят, и багряная жидкость струйкой, стекает к губам. Отвратительное пробуждение. Впрочем, ничего нового. Брюнет придвигается к столу и высыпает наркотик на прозрачную поверхность. Ровная дорожка, словно по линейке. Стерев тыльной стороной ладони кровь, Йоичи склоняется с куском пластиковой трубочки в носу над белым порошком. Вдох. Неприятное, но привычное жжение слизистой. Исаги вновь опускается на грязный футон и утыкается в телефон. 04:10 PM Как проснешься, зайди ко мне. Проигноришь — тебе пиздец. Йоичи раздраженно вздыхает. Сообщение пришло два часа назад. До смены еще много времени, идти к Кайзеру нет никакого желания, но брюнет всё же встает и лениво тащится в ванную. Страх сковывает тело Йоичи, когда он смотрит в своё отражение над раковиной. Вся шея в багряных укусах и засосах. Блядский Рин. Кайзер его убьет. Да, Михаэль позволяет Исаги флиртовать с другими мужчинами. В особых случаях ничего не имеет против минета. Главное, чтобы Йоичи не позволял себя трахать и помечать. А вчера он ясно дал понять, что даже отсос — это слишком. Исаги накосячил по полной. Он готов был отдаться прям там, на пыльном полу прихожей, этого не произошло только из-за Рина. Паника жгучей тошнотой подступает к горлу. Кайзер в гневе страшен. Йоичи прекрасно понимает, что бояться своего любовника ненормально. Эти отношения дикие и неправильные. Но ничего не может изменить. Отношения с Кайзером, напоминают мастурбацию с асфиксией. Они душат шипастой лозой синей розы, обматываются вокруг шеи и блокируют воздух. Но, черт возьми, это пиздец как приятно. «Пиздец. Что я ему скажу?», — Йоичи торопливо умывается под холодной водой, — «Он не поверит, что мы не ебались… К тому же если бы не Рин, это бы случилось». Чистка зубов не занимает много времени. Исаги натягивает голубые джинсы. Черную толстовку он не снимает, лишь кутается в капюшоне, в надежде хоть немного прикрыть меченую шею. Белые носки, старые кроксы с меховым отворотом. Он готов. Пора встретить свою безупречную погибель, Йоичи.***
Исаги нерешительно приоткрывает дверь в кабинет Кайзера. К счастью, ничего не прилетает ему в лицо. Но расслабляться пока рано. — Проходи, куколка, не бойся, — такой елейный голос. А в глазах ярость. Михаэль, легким взмахом руки, указывает на кресло напротив, — Садись. Йоичи мнется пару секунд у двери, но все-таки подходит ближе. — Сядь, я сказал! — деспотичные нотки в голосе. Но громкость Кайзер не повышает. От этого еще тревожнее. Брюнет подчиняется приказу. Он опускается в кресло, но старается не опускать взгляд. — Сними эту херню, — блондин морщится, указывая на капюшон. Внутренности сковывает лёд. Исаги сглатывает. — Мне холодно. И я сейчас не на работе, — на удивление, говорить удается спокойно, выдерживая ровный тон. Кайзер впивается своим пугающим до озноба взглядом Йоичи в глаза. — Йоичи, дорогой, мне кажется, ты меня не расслышал. Я сказал сни-май, — улыбка, больше смахивающая на оскал, — или мне сделать это самому? Вариантов у Исаги немного. Трясущиеся пальцы развязывают узел шнурка. Брюнет опускает капюшон. Бледная тонкая шея с контрастными пурпурными засосами, следы от зубов. Йоичи замирает в мучительном ожидании реакции Кайзера. — Выглядишь, как последняя блядина, — Кайзер хмыкает и продолжает скалиться, — ну, может расскажешь, как прошла ночь? — Я-я могу все объяснить. Мне стало нехорошо, Рин проводил меня до дома, — голос начинает подрагивать. — Оу, значит вы были у тебя? — не предвещающая ничего хорошего усмешка. — Да, но я только сделал ему минет, клянусь, ничего больше не… Кайзер резко поднимается со своего места и обхватывает пальцами шею Исаги. — Не пизди, признайся уже, что он тебя поимел, — пальцы сильнее сжимаются на шее, заставляя капилляры лопаться. Лазуриты радужки словно скрываются за мутным стеклом. Взгляд пристальный, почти неморгающий. Кайзер начинает медленно приподнимать своего любовника за шею. Йоичи судорожно хватает ртом воздух и торопливо встает за тянущей его рукой. Он мотает головой, настолько сильно, насколько позволяют сжимающие пальцы. Насколько позволяет Кайзер. Взгляд глубоких синих глаз умоляющий, жалкий. Михаэль немного ослабляет хватку, но не отпускает. Он наклоняется к самому уху и злобно шипит. — Вот так ты отвечаешь на мою заботу, да, Йоичи? — смачная пощечина проходится по левой щеке, — Я бы мог убить тебя, ты же знаешь. А Несс бы спрятал тело. Или взял бы вину на себя. По ситуации. Михаэль практически не давит больше на шею, но пальцы не убирает. Он немного отстраняется и грубо задирает черное худи, оголяя торс Исаги. Окидывает быстрым взглядом грудь, плоский живот и возвращается к огромным от страха глазам. — Кажется, тебе повезло. Не сегодня, малыш. Но это не значит, что у нас всё в порядке, — Кайзер отпускает истерзанную шею парня, и тот слабо падает обратно в кресло. Тусклым взглядом, Исаги смотрит в одну точку. Кайзер будто вытянул из него всю душу, а после облизнулся и съел. Михаэль, не обращая внимания на парня, отходит к своему рабочему столу и садится за него. — Можешь идти, малыш, — блондин, не глядя на Йоичи, начинает что-то быстро печатать на клавиатуре, — Ах да, сегодня ты работаешь в клетке. У Исаги нет сил, чтобы спорить. Он молча встает и на трясущихся ногах плетется к выходу. Возможно, где-то в глубине души Йоичи хотелось бы отпиздить этого блондинистого ублюдка до кровавых соплей. Но точно не сегодня. Сегодня еще одна частичка прошлого Исаги умирает внутри.