***
Оглушающий звук выстрела. Закрытая дверь никак не глушит этот шум, оповещающий всех присутствующих о смерти. Исаги отстраняется от груди Рина. Ужас в его глазах уже исчез. Но с тревожным звуком от выходящей из дула пули, синюю радужку вновь затягивает паническим страхом. Рин что-то шепчет, пытается вновь прижать к груди, успокоить. Но его голос дрожит, даже такому, как он неимоверно сложно сдерживаться. Исаги упирается, пытается вырваться из цепкой хватки. Стены узкого коридора впитывают в себя жуткий вой. — Рин, пусти, я должен посмотреть… — в голосе истерика, пальцы царапают чужие ладони, — Он же… Он не мог его добить… Но Рин сильнее. Хоть ноги дрожат, но паника не поглотила его. Он может сдерживать Йоичи. И он будет это делать столько, сколько потребуется. — Йоичи, тебе не нужно это видеть, мы должны дождаться полицию, — Итоши старается. Он, пиздец, как старается говорить размеренно, успокаивающе, но на последнем слове дрожь в голосе одерживает верх. «А что если он реально добил Кайзера? Если он выйдет с пистолетом к нам?», — рациональные, но такие жуткие мысли вертятся в черепной коробке. Руки сжимают острые плечи. Но разум плывет. Рин Итоши в первый раз в жизни не знает, как ему действовать. Заглянуть в комнату? Свалить сейчас же подальше? Остаться ждать полицию? Что. Ему. Делать. К счастью, удача на стороне Рина, как и всегда. Двери лифта разъезжаются, из кабины выходят двое полицейских. Волна облегчения накатывает приятной волной. Кончики пальцев успокаивающе гладят чужие плечи. Голос теперь достаточно ровный, чтобы звучать успокаивающе. — Тише, тише, полиция уже здесь, Йоичи, — Итоши мягко целует покрывшийся испариной лоб, — Я сам поговорю с ними, ты, главное, приди в себя. Исаги отвечает судорожным кивком и снова прижимается щекой к спасительной грудной клетке. — Нам сообщили о стрельбе, что у Вас произошло? — подошедший молодой полицейский оценивающе смотрит на парней. — Мы разговаривали в кабинете с владельцем клуба. Ворвался его заместитель с пистолетом и выстрелил, — Рину потребовалось немного времени, чтобы снова стать собранным. Голос ровный, а взгляд уверено направлен в глаза полицейскому, — мы вызвали полицию и покинули комнату, пока убийца отвлекся. Пару минут назад произошел второй выстрел. Полицейский кивает своему напарнику и, с пистолетами наготове, они открывают дверь.***
Исаги словно в трансе. Голос Рина, отвечающего на вопросы полиции, глухой, будто Йоичи под водой, погружается в медленно, метр за метром, на чудовищную глубину. Рин стоически держится, спокойно ведет разговор с представителями закона, старается не втягивать в него Исаги. Брюнет безгранично благодарен ему за это. Кажется, он вообще не в состоянии сейчас говорить. Кажется, если он откроет рот, тут же наглотается солёной воды и захлебнется. Кайзер… Бледная кисть в багряных разводах безжизненно свисает с больничной каталки. Его увозят вдаль по коридору. Взгляд Исаги не в состоянии сфокусироваться. Мозг отказывается нормально функционировать. Врачи скорой помощи, прибывшие несколькими минутами позже полиции, сказали, Кайзер жив, но без сознания и состояние крайне тяжелое. Йоичи с трудом осознает, что произошло. Он ведь даже не обращал внимания на этого Несса. В тихом омуте водятся черти. И именно эти черти — отъявленные ублюдки. Сложно представить, что было в голове у этого парня. Исаги и не хочет, разобраться бы со своими мыслями. Неужели кто-то так сильно его ненавидел, что планировал реальное убийство? Это точно не вымысел? За последние сутки состояние дереализации появляется слишком часто. Исаги и раньше ловил на себе подобное, но, вероятно, это происходило на фоне приёма наркотиков. Но Сейчас его изначально поломанная психика больше не вывозит. Йоичи едва стоит на трясущихся ногах. Лужа крови, вытекшей из пробитой головы Несса, до сих пор застыла перед глазами, хотя Рин тут же утащил Исаги за собой подальше от открывшейся вместе с дверью, картиной. Хорошо, что Рин рядом, не дает упасть, крепко держит под руку, когда непослушные ноги не оказывают никакой поддержки. Мысли о Нессе и о собственной жизни, которая была в опасности некоторое время назад, вновь сменяются мыслями о Кайзере. Да, то, что произошло прошлой ночью ужасно, этот человек не заслуживает прощения. Но он не заслуживает находиться на пороге смерти из-за шальной пули, даже не предназначенной ему. Их отношения убивали обоих. Кайзер просто не способен на здоровую любовь. Но все же их многое связывает. Если он умрет, то что…? Даже если считать это платой за грехи, все равно — слишком дорого. Голоса вокруг затихают. Холодная рука Рина тянет за собой в тесную камеру лифта. Йоичи на автомате идет следом. Дверь с противным лязгом закрывается, изолируя парней от ужаса, произошедшего в комнате цвета небесной лазури. Словно на автомате Исаги следует за своим парнем. Чужие пальцы лихорадочно сжимают узкую ладонь. Итоши деликатно усаживает брюнета на пассажирское сидение, заботливо пристегивает. Сам садиться за руль. Взгляд цвета темной лесной чащи устремлен вдаль. Рин выглядит невозмутимо. Но Исаги понимает — он на пределе. Они оба на пределе. — Поехали домой, Рин, — голос будто не свой. Кажется, Йоичи произносил какие-либо слова примерно вечность назад. Но Рин держится, а значит и Исаги должен собрать себя по кусочкам. И начать с нуля, как и планировал. Итоши лишь молча кивает и поворачивает ключ зажигания.***
Окна в пол на просторной лоджии открывают невероятный вид сверху на Синдзюку. Вечером любой город выглядит притягательно. Тысячи искусственных неоновых огней рассеивают свет, не позволяя звездам на тёмном небе затмить их. В шумных городах свои звёзды. И в этом есть особая прелесть. Взгляд синих глаз скользит по ставшему невероятно родным Кабуки-тё. Сердце отдает ноющей болью, произошедшее сегодня нанесло очередной болезненный удар. Но сейчас мысли Исаги потихоньку упорядочиваются. Наблюдать с высоты тридцатого этажа на место, в котором Йоичи чуть было не встретил свою смерть — отстраняет что ли. Даёт возможность собраться, разложить мысли по полочкам. Руки не дрожат. Ноги спокойно держат в вертикальном положении. Даже страх освобождает от своих крепких оков. Рин, чуть поодаль, чтобы не выдыхать дым на Исаги. Сигарета зажата между тонких пальцев. Черный капюшон скрывает темно-зеленые волосы. Дым заполняет легкие вместе с волнением за состояние своего парня. Итоши выглядит довольно мрачным. Кажется, его лимит на поддержку израсходовался полностью. Обычно тишина между ними комфортная, даже уютная. Но сейчас напряжение почти осязаемо висит в воздухе. Оседает на плечи, пачкая оверсайз худи. Впервые Рину хочется нарушить это нестерпимое молчание. Но удается лишь нервно отбивать пальцами по подоконнику неуместный ритм. — Рин… Прости, что со мной так сложно, — Исаги первым разрушает беззвучное напряжение своим тихом шёпотом. Он поворачивается и ловит взгляд холодной бирюзы. Итоши даже не пытается сдержать вздох облегчения. Сигарета летит в пепельницу без единой попытки потушить тлеющий табак. Рин преодолевает короткое расстояние между ними и сгребает Исаги в крепкие объятия. — Не говори так. Мы вместе справимся со всеми сложностями, — спокойный голос Рина обволакивает и успокаивает, словно пена с запахом лаванды в горячей ванне, — Пойдем в гостинную, тут довольно холодно. Пальцы сплетаются в единый узел, Итоши тянет Йоичи за собой в комнату. Темно-зеленые пряди скользят меж изящных пальцев. Голова Рина покоится на острых коленях Йоичи, удобно расположившегося на большом диване в гостиной. Итоши уже выдохся, привычная маска не в состоянии держаться. Шелковым платком, холодя кожу, она слетает с точеного лица, обнажая настоящее лицо Рина. Он тоже переживает, у него тоже есть чувства. Демонстрируя это, Рин ощущает себя уязвимым. Но кончики пальцев, так нежно перебирающие его волосы, показывают — Йоичи примет Рина любым. Уютные, выражающие крайнюю степень заботы, ласки прерывает громкий звонок в видеодомофон. Недовольно скривив губы, Рин поднимается с уютных колен. — Как всегда вовремя, чертов братец, — Итоши хмурится и под пристальным непониманием, исходящим из синих глаз, идет открывать дверь. Кто еще может заявиться к нему без предупреждения кроме Сае? — Йоичи, посиди тут, я быстро выпровожу его. Как и предполагал Рин — на пороге его старший брат. Уже стагивает свои лаконичные лоферы. Нагло, без приглашения, абсолютно молча. — Ты не думал, что я могу быть занят? Ведёшь себя невежливо. Старший Итоши кидает леденящий взгляд на младшего и молча идет на кухню. Рину ничего не остается, кроме как пойти следом. Хочется все-таки мирно разойтись с братом. К тому же эмоциональных потрясений на сегодня достаточно. — Может хоть выпить предложишь? — Сае наконец-то открывает рот, чтобы выплюнуть из него очередной упрек. Рин со вздохом закатывает глаза. — Тебе воды или… — Младший брат специально делает паузу, открывая холодильник, — или воды? — Буду виски, неужели ты настолько меня не любишь? — Сае садится за барную стойку, холодная бирюза скользит вдоль широкой спины брата. — Хочу скорее от тебя избавиться. Говори, что хотел и вали, — Рин с характерным звуком опускает на столешницу пластиковую бутылку с водой без газа. — Я же попросил виски, — Сае презрительно щурит глаза. — А я просил не приходить ко мне без предупреждения… Этот спор мог бы длиться вечность, но Рин не договаривает предложение. На пороге кухни стоит Йоичи. Уверенный блеск в глазах удивляет даже Рина. Буквально недавно взгляд Йоичи можно было назвать скорее невидящим. Он просто смотрел перед собой, будто сквозь. Сейчас бездонная синяя бездна решительно затягивает в себя старшего Итоши. — Кажется, Рин сказал, что он занят. Ты мешаешь, — очень дерзко со стороны Йоичи говорить подобное. Но даже Рин Итоши иногда нуждается в помощи. Хоть и никогда о ней не попросит. Сае высокомерно вскидывает правую бровь и сверлит леденящей бирюзой каждую фибру души. Что этот отброс себе позволяет? Как ему вообще не стыдно что-либо говорить Сае? Еще и Прогонять его. Едкое чувство отчаяния разливается по горлу, скатываясь в желудок. Неприятно, фактически больно. Сае держится, когда его сердце разбивается вдребезги, сталкиваясь с тёмным паркетом. Ведь Рин абсолютно не против такой фамильярности. Молчит. Даже больше. Рин на стороне этой грязной шлюхи. Но разбитое сердце не скроет мерзкий характер. Сае стискивает зубы до скрежета и цедит: — Кажется, я сейчас не с тобой разговариваю. Выйди из комнаты, — голос Сае звучит безэмоционально, сухо. Также сухо, как сейчас ощущается в горле. Удачно предоставленная младшим братом бутилированная вода. Сае откручивает крышку и делает большой глоток. Еще один. И еще. Легче, но не на много. Почему во рту так сухо, что язык липнет к небу? Отвратительно. Также отвратительно, как и одержимость младшим братом. Также мерзко, как и всепоглощающая ревность к этой Кайзеровской подстилке. Сае тошнотворно от самого себя. Но он смирился. Петля в зеркале отражается чаще, чем он сам. Влечение к младшему брату невозможно контролировать. Больная любовь к Рину означает здоровую ненависть к себе. Это порочный круг, в котором змея кусает сама себя за хвост. — Дохлёбывай и уёбывай. Все кончено, — каждая нотка в голосе Рина сквозит холодом и грубостью мелких ледяных градин, больно бьющих по раздутому эго старшего брата. Остекленевшая радужка скользит по гладкому острому подбородку младшего. Саэ делает очередной глоток воды. Сухость не проходит. Кислый привкус унижения дерёт вкусовые рецепторы. Нет сил терпеть это дальше, сохраняя лицо. На негнущихся ногах Сае выходит из-за стола. Не глядя больше ни на кого из присутствующих, идет в прихожую, чтобы трясущимися руками натянуть гребаные лоферы и свалить отсюда. Абсолютно не имеет значения, куда. Главное, подальше. Не видеть Рина. Чтобы Рин не видел, как старший брат, скрючившись, рыдает змеиными слезами над обрубком, бывшим когда-то хвостом. Сае скрывается за тяжелой дверью. Змея доест сама себя и все начнется заново. Гнетущую тишину после ухода Сае прерывает резкая вибрация телефона в кармане Рина. Итоши поднимает трубку. Исаги подходит ближе и обхватывает руками торс своего парня. Прижимается к твердой груди, прислушиваясь к разговору. Но толком ничего не слышит, кроме, очевидно, ответов Рина, лицо которого остается непроницаемым на протяжении всего разговора. Однако Исаги чувствует, как изящные пальцы крепче сжимают его плечи. Даже слишком крепко. Рин нервничает, а слабое волнение ритмично колотит в солнечное сплетение Исаги, заметившего эту нервозность. Несколько немыслимо долгих минут, и Итоши вешает трубку. — Йоичи… послушай, звонили из больницы, — широкие зрачки мечутся, не зная на чем остановить взгляд. Исаги поднимает голову и ловит убегающий бирюзовый взгляд. Он готов услышать о состоянии Кайзера. Наверное, готов. Рин делает мучительную паузу. Мучительную для обоих, но всё же продолжает. — У него была повреждена брюшная аорта. Врачи ничего не смогли сделать, он умер, не приходя в сознание, — Итоши отводит глаза. Не то что бы Рина волнует Кайзер. Но все-таки увидеть смерть воочию… Нет, у Рина отсутствует какое-то богатое воображение. Он не представляет себе костлявые руки, тянущие бездыханное тело к себе за синие пряди. Не представляет боль, которую чувствовал Кайзер после выстрела. Даже слабо представляет обряд захоронения. Лишь солёный привкус мисо-супа из поминального обеда в бенто коробочке оседает на языке. Человек погиб на глазах. Даже если этот человек являлся невыносимой проблемой и мучительной ошибкой Йоичи. Все равно — страшно. Каково же тогда сейчас Исаги, если даже Рин слабо контролирует себя и ситуацию? Итоши переживает о самочувствии своего парня, который, кажется, просто оцепенел, вцепившись в черную ткань чужой толстовки. Кто-то щёлкнул выключателем, легким движением подавив все эмоции. Или у Йоичи просто больше нет сил. Он хотел лишь выбраться из чёртовой бездны. Но пришлось задержаться у самого края пропасти. Наблюдать, как Кайзер движется на социальном лифте вверх-вниз, не было желания. Наблюдать за его смертью, к тому же не метафорической — подавно. Пришлось. Йоичи уже ничего не понимает. Предыдущие несколько лет были тяжёлыми, но довольно стабильными. Стабильно ведущие по тернистому пути к становлению конченным наркоманом. Казалось, он просто пройдет этот квест, оставаясь до конца рядом с Кайзером. Другого не было дано, да и не хотелось. Они были нужны друг другу — почти библейская истина. Но сколько же в храме твоём, Йоичи, было неправильного? После всех минувших событий приходится сомневаться в каждом шаге. С той самой встречи с Рином прошло не так много времени, но жизнь Йоичи посыпалась, словно домино. Мерзкий язвительный голосок шепчет, что в смерти Кайзера есть и его вина. Исаги дергает головой и вжимается в спасительную грудь Рина. Нет, не он нажал на курок. Он просто почувствовал, что может быть для кого-то не только важной игрушкой. Но тихий голос продолжает нашептывать гадости, оседая головной болью в черепе. Руки Рина удивительно тёплые, они нежно ведут по тёмно-синим волосам, успокаивают. Глаза Йоичи абсолютно сухие. Океаны высохли, солёных слёз не осталось. Выплакал последнее. Исаги поднимает голову, понуро разглядывая Рина снизу вверх. — Он…он правда мёртв? Ведь ничего не напутали. — Правда, — Итоши сглатывает, но смотрит Йоичи прямо в глаза. Молчаливый отстраненный кивок в ответ вызывает смешанное чувство. Рин нервничает, но рад, что истерики не последует. Слишком малодушно с его стороны — практически вздыхать с облегчением от чужой реакции, которая пришлась по душе. Но он слишком устал. Нужно отвлечь Йоичи. И себя. — Давай посмотрим что-нибудь в гостинной? — Итоши аккуратно отстраняет парня, — А после, если захочешь, поговорим. — Хорошо, — Йоичи улыбается уголком рта в слабой попытке показать, что все в порядке и медленно плетётся в гостинную.***
Рин включает какой-то глупый сериал на каком-то глупом стриминговом сервисе. Им обоим стоит отвлечься. Электронные красные числа бесшумно сменяются с каждой минутой, высвечивая на небольшом экране нули. Наконец-то этот день пришел к своему завершению. Завтра уже настало. И оно будет лучше. Как и каждый последующий день. Исаги в это верит. Да, глупо верить в дурацкую теорию бело-черных полос. Но он с оптимизмом будет смотреть в будущее. Даже с таким диким прошлым. Голова расслабленно опускается на плечо Рина. Темно-синие волосы рассыпаются по черной ткани, почти сливаясь, но бликуя от света экрана и выделяясь своей шелковой текстурой. В комнате темно, лишь светит телевизор напару с огнями ночного Токио. Рин откидывается на диване и крепко сжимает чужую ладонь. Сериал не особо интересный, в отличии от крепко прижимающегося Исаги. Итоши прикрывает глаза, чувствуя себя законченным подонком. Неподходящий момент, чтобы пытаться залезть Йоичи в трусы. Рин прекрасно понимает, но сериал правда невероятно скучный, день был тяжелый, а его любовник такой горячий, когда отдает всего себя. Как же пошло Йоичи облизывает свои губы, как широко разводит ноги и как послушно принимает Рина в себя. А как же восхитительно он выглядит, когда доходит до пика… Мысленно отчитывая себя за чудовищную пошлость, Рин чувствует, как ладонь Исаги выскальзывает из его пальцев. И тут же ощущает тепло чужих рук под своим худи. Едва заметно вздрагивает от неожиданности и открывает глаза. Йоичи хитро улыбается, и невесомо ведет пальцами по твердым мышцам пресса. Рин пристально смотрит на своего парня и хватает того за запястья, в попытке остановить ласки, которые обещают стать спусковым крючком, для его самообладания. — Отпусти, Рин, сериал слишком скучный, — Исаги делает большие глаза, вымаливая свободу действий. — Уверен, что все нормально? — Итоши вскидывает бровь, но в голос хриплый от подступающего возбуждения. — Думаю, это тоже отличный способ отвлечься, — Йоичи решительно садится сверху на колени Рина и утягивает того в сладкий поцелуй. Изначальная сладость слишком быстро уходит. На ее смену приходит исступленная горечь вместе с жадными укусами губ. Тонкая кожа лопается также легко, как воздушный шарик от иглы. Струйка крови стекает к подбородку Рина, который едва слышно шипит. Шершавый язык Исаги движется по багряному следу, пока Итоши в одно мгновение сходит с ума. Таким своего парня он еще не видел. Пальцы до боли сжимают лицо у линии челюсти, чтобы неистово вновь впиться в пухлые губы. Язык с остервенением исследует чужой рот. В этом безумном поцелуе парни иногда сталкиваются зубами. Но это не ощущается неловко или неумело. Они с упоением наслаждаются каждой клеточкой друг друга. Руки Йоичи лихорадочно стягивают лишний худи и впиваются острыми ногтями в плечи Рина, который в свою очередь помогает избавиться Исаги от футболки. Йоичи, выгибаясь в пояснице, пылко прижимается голой кожей к торсу Итоши и несдержанно стонет ему в рот. Самозабвенно ерзает на выпирающем возбуждении. От чего Рин буквально звереет и скидывает Исаги с себя на диван. Спортивные штаны вместе с трусами летят куда-то в сторону. Йоичи разводит в стороны ноги и вызывающе закусывает нижнюю губу. Терпение Рина испарилось уже давно, плотная ткань джинсов болезненно давит на напряженный орган. Зеленоволосый расстегивает ширинку, доставая истекающий прозрачной смазкой член. Йоичи нетерпеливо дергается навстречу и шепчет: — Вставь его, — пальцы развратно растягивают собственную дырочку, непрозрачно намекая, куда вставлять. Сумасшествие кроет Рина горячими волнами. Повинуясь распутной просьбе, он приставляет головку ко входу и резко толкается внутрь. Невероятный стон срывается с зацелованных губ. Итоши рычит от возбуждения и начинает бешено натягивать Исаги на свой член. Пошлые шлепки заполоняют пространство. Они смешиваются со звонкими стонами, надрывными всхлипами. Заглушают звуки телевизора, которому приходится крутить скучный сериал самому себе. Парни буквально растворяются друг в друге, залечивая душевные раны после ужасных событий. Утром Йоичи будет физически больно, а Рину неловко. Но это будет уже утром. А пока - ночь продолжается.