Times of Change

Абраксас рассеянно поглаживал сидевшего перед ним филина, быстро просматривая довольно объемное письмо, которое послал ему отец. Люсьен Малфой не был совершенно не осведомлен о преданности своего сына, но он не знал, в какой степени Абраксас присягнул Тому на верность. Мальчик был рад видеть, что отец прислушался к его просьбе предоставить инсайдерскую информацию. Он знал, что его отец не упустит шанс свергнуть Дамблдора и его многообещающий режим, но Абраксас не был уверен в своем включении в список. Хотя Малфои, как правило, не баловали своих детей, не было никаких сомнений в том, что Люсьен очень заботился о своем сыне. Он пропускал любезности и перебирал страницу за страницей информацию в поисках чего-то, что действительно могло бы произвести впечатление на его Господа. Положение Абраксаса в настоящее время все еще находилось в своего рода подвешенном состоянии, но все могло измениться очень быстро, если бы он правильно разыграл свои карты, а поскольку Орион выбыл из пресловутой гонки, у него действительно был только Сильвус, с которым он мог соревноваться за позицию правой руки Тома. Это было соревнование, которое он намеревался выиграть. Бросив последний взгляд, Абраксас сложил толстый свиток пергамента и засунул его в свою мантию. «Сова» опустела, как он и планировал, но теперь пришло время вернуться в общежитие и сообщить о своих открытиях. Он был уверен, что Том будет впечатлен тем, что он обнаружил. В залах по большей части было тихо. Была пятница, занятия уже закончились, и даже ученики Рейвенкло, вероятно, хотели насладиться началом выходных, прежде чем заполонить библиотеку в попытке сделать домашнее задание. Абраксас двинулся быстро, но не побежал. Малфои никогда не бегали. Его ноги скользили, а голова держалась именно так, чтобы должным образом передать превосходство его крови и наследия. Он был далек от того, чтобы отрицать очевидную силу имени Малфоя. Он осторожно сошел с лестницы, прежде чем они смогли снова начать движение, хотя и старался, чтобы движение выглядело плавным. Внизу ступенек стояли трое невзрачных авроров. Они стали держаться группами с тех пор, как их начал атаковать неизвестный нападавший. Окаменения были источником бесконечного веселья для слизеринцев, особенно учитывая их очевидную враждебность к собакам Министерства. Хотя с ними было бы легче справиться, если бы они были всего лишь собаками Министерства; нет, это были домашние животные Дамблдора. Они сгрудились вокруг друг друга, разговаривая тихим, но резким голосом, а напряжение их плеч выдавало их страх. Абраксас позволил себе небольшую ухмылку, проходя мимо. — Эй, ты. Он не остановился. — Ты! Блондинка, стой! Абраксас почувствовал, как в нем нарастает раздражение, когда один из авроров имел наглость схватить его за плечо. Эта грязь явно не знала своего места. — Меня зовут Абраксас Люсьен Малфой, наследник самого древнего и благородного дома Малфоев, а не «блондинка». — прошипел он, осторожно схватив указательный палец мужчины и оторвав руку от него. Он увидел, как лица авроров озарились узнаванием, услышав его имя. Хорошо, если бы они знали, что для них хорошо, они бы признали, что он для них лучше, и пошли бы своим путем. Конечно, человек, который первоначально схватил его, неудивительно, что оказался самым идиотом из этой троицы. — Это что-то значит? — Он невежественно усмехнулся. — Нас послал сам министр Диггори, чтобы отсеять всякого сброда Темных волшебников. Что же мог порядочный ученик делать, скрываясь в школе так поздно ночью? Абраксас сузил глаза. До комендантского часа оставался еще как минимум час, и он был далеко не единственным человеком за пределами их общежития. Это жалкое собрание было всего лишь еще одним примером того, как бесконтрольно бегают прислужники Дамблдора. Еще до того, как начались атаки, авроры завышали свой авторитет. Их, возможно, несколько напугало, когда их отстреливали по одному, но это определенно не улучшило их интеллект. Неважно, вряд ли он мог позволить такому неуважению остаться безнаказанным. — Это звучит как обвинение. Я очень надеюсь, что за этим диким и необоснованным утверждением есть какие-то доказательства, иначе я могу обидеться. Я сомневаюсь, что вы или ваша семья могли бы позволить себе потерять работу в такие опасные времена. Лицо мужчины становилось все более красным, чем дольше Абраксас говорил. Он с некоторым удовлетворением заметил, что двое других, бывших с ним, сумели собраться с силами и схватить друга, прежде чем он успел сделать что-нибудь глупое. Ну и нечто большее. Он демонстративно поправлял свою мантию и использовал палочку, чтобы убрать всю грязь, которую оставила грязнокровка, когда схватил его за плечо, как дикий маггл. Когда он начал уходить, он услышал крик мужчины из бескомпромиссных рук своих друзей. — Просто подожди. Все темные волшебники, прячущиеся, как крысы, получат по заслугам. Абраксас дьявольски улыбнулся. — Я с нетерпением жду этого. ***** Сильвус наблюдал, как Абраксас заставил себя не ерзать в напряженной тишине, воцарившейся в комнате. Всего неделю назад они видели, как их Лорд буквально вторгся в разум Минервы МакГонагалл. Никогда раньше он не мог подумать, что Малфой почувствует хоть малейшую жалость к самодовольной гриффиндорке, но он видел, как блондин съежилась, проходя мимо нее в коридоре. — Малфой. Лестрейндж изо всех сил пытался перевести дыхание. Ожидание встречи было волнующим до опасной степени. Сильвус сравнил бы это с провокацией опасного зверя; одна только близость подняла его адреналин на новый уровень, но возбуждение было божественным. Абраксас поспешно опустил глаза, теперь более чем когда-либо остро осознавая способность своего Лорда одним взглядом разорвать разум. — У тебя есть что-нибудь полезное, чтобы рассказать мне? Возможно, для слизеринца неуместно было быть привлеченным к такой опасности. Конечно, он не был дураком, не говоря уже о гриффиндорце. Да, он боялся, и все же остался. Темная сила, кружащаяся в комнате, эта опьяняющая магия, окутывающая тело Тома, привлекла его, как мотылек к пламени. Мог ли кто-нибудь ожидать от него меньшего? — Конечно, милорд. Это не публичная информация, но мой отец наводил справки в министерстве. Похоже, что министр Диггори действительно был замешан в недавних действиях Дамблдора. Том лишь поднял бровь, вероятно, показывая, что новость его не удивила и не впечатлила. К счастью для Абраксаса, ему было что рассказать. — Документы по аресту были хорошо закопаны, однако ему удалось узнать имена тех, кто непосредственно участвовал в поимке и охране Эванса. У него перехватило дыхание, когда он почувствовал, как настоящее облако магии, опасно клубившееся вокруг него, внезапно превратилось в опьяняющую волну. Сильвусу потребовались все годы обучения в качестве наследника своей семьи, чтобы не издать неподобающий стон удовольствия. Некоторым другим повезло меньше. Абраксаса заметно трясло, можно было только догадываться, от страха или от удовольствия. Хотя было ясно, что он больше не может сохранять видимость беззаботности. — Отлично, я полагаю, имена у вас с собой, — промурлыкал Том, и на его лице появилась довольная ухмылка. — Конечно, — прохрипел Абраксас, вероятно, гордясь похвалой и тем фактом, что ему удалось заговорить. Том резко прекратил действие своей магии, похожее на наркотик, втягивая ее обратно в себя. Он возбужденно плавал по комнате, отражая его довольное выражение лица. Знание имен участников, безусловно, было благом. Вероятно, он наградит Малфоя позже. Сильвус следил за этим разговором ревнивыми глазами. Он чувствовал невыносимое недовольство вниманием Тома к Малфою. Абраксас был наказан всего несколько месяцев назад, и хитрая змея уже сумела найти способ вернуть себе расположение. Это было не его место. Сильвус внутренне отругал себя, опустив взгляд, чтобы его Лорд не увидел неприглядные эмоции, спрятанные за его глазами. Семья Малфоев была могущественной и влиятельной. Том, несомненно, ценил Абраксаса по этой причине. Это не имело значения. Он мрачно взглянул на блондина, едва сумев удержаться от насмешки над его прихорашиванием. Абраксас имел свое применение, но позиция правой руки Тома принадлежала ему. ***** — Жабросли, — пренебрежительно произнес Том горгулье пароль. У него не было ни времени, ни интереса останавливаться на выборе пароля директором. Если быть абсолютно честным с самим собой, Том чувствовал абсурдное нетерпение, заставляя себя степенно подниматься по лестнице к месту назначения. Как бы ему не хотелось это признавать, он не знал причины этого. Он, конечно, был… шокирован внезапным отсутствием Гарри, но это не объясняло его беспокойные эмоции, почти тревогу, которая грозила лишить его контроля. Совершенно очевидно, что Гарри был его крестражем, драгоценной частью его души, но Том прожил всю свою жизнь без присутствия этого человека. Для его жалких ошибок в последнее время не было никаких причин. Тем не менее, в его плане было много частей, которые нужно было подготовить, прежде чем он начнет действовать, и Том, хотя и был напряжен и обеспокоен отсутствием Гарри, не мог позволить себе совершить ошибку на этом этапе. — Профессор Диппет, могу я поговорить с вами? — слова были сформулированы как вопрос, но Том уже вошел в комнату, ожидая неизбежного ответа. — Да, конечно, Том. Заходи, заходи. Том сидел на одном из стульев перед столом директора. Язык его тела по большей части был небрежным, но в его позе была безошибочная серьезность, как будто Том был выше всех и соизволил поговорить с бедным стариком Диппетом. С таким же успехом могло быть и так. — Директор Диппет, от имени себя и студентов я считаю, что должен обратить ваше внимание на исчезновение мистера Эванса. Вот оно, немедленная реакция старика заключалась в том, что он вздрогнул и поморщился. Отсутствие Гарри не осталось незамеченным ни студентами, ни сотрудниками. К сожалению, Дамблдор старался отвлекать всех, насколько мог, чем угодно: от случайных увольнений до откровенной лжи. — Да-да, я уже говорил об этом с профессором Дамблдором. Ужасно неудобно иметь семейные проблемы в столь позднее время учебного года, но нам придется компенсировать отсутствие Харрисона. Том прикусил язык, чтобы не выговориться. «Семейные неурядицы», — внутренне усмехнулся он, но солгал бы, если бы сказал, что не ожидал чего-то подобного. Как бы неудобно ни было то, что Дамблдор явно был способен быстро и эффективно замести следы, Тому просто было легче вытащить коврик из-под его морщинистой старой задницы. Том сделал самое искреннее лицо, которое он использовал, чтобы подчинять взрослых своей воле более десяти лет. У Диппета не было шансов. — Профессор, студенты и я обеспокоены. Мистер Эванс активно участвовал в студенческой жизни Хогвартса, и его внезапный и необъявленный отпуск вызвал немало удивления. Мы, конечно, пытались связаться с ним, но безуспешно, что, честно говоря, только усилило наши подозрения. — Я знаю, что это было неожиданно, Том, но семейные проблемы редко бывают… — Мне это приходит в голову, — нетерпеливо перебил он. — Единственным человеком, который утверждает, что был лично проинформирован о внезапном решении мистера Эванса уйти, был профессор Дамблдор. Странно, учитывая, что мистер Эванс и профессор Дамблдор никогда не были особенно близки. — Боюсь, это был вопрос удобства, — раздался откуда-то позади него сморщенный голос Дамблдора. Том почувствовал, что незаметно напрягся от внезапности появления. Он надеялся, что у него будет еще несколько минут наедине с Диппетом, но ему придется обойтись. — Ой? — Да, я думаю, молодой Харрисон что-то упоминал об этих его таинственных светлостях, — Дамблдор многозначительно замолчал. Том натянуто улыбнулся, его гнев начал закипать под кожей. Дамблдор раздражал его и в лучшие дни, но то, что он был так далеко от крестража, не помогало ему контролировать ситуацию. Более серьезной проблемой было то, что старик настойчиво старался скрыть весь инцидент. Дамблдор, должно быть, зашел слишком далеко, если он так отчаянно пытался скрыть свое участие. Том скрыл ухмылку. — Как бы то ни было, внезапные нападения на нескольких авроров, дислоцированных в школе, позволяют предположить, что во внезапном исчезновении Харрисона Эванса было нечто большее. — Это довольно натянуто, Том. — Это? Я и многие другие находим время подозрительным. Что, по вашему мнению, может быть причиной этих недавних событий, профессор? Дамблдор заметно подавил выражение лица, превратив его в пустую маску. Диппет, возможно, не заметил перемен, но Том заметил. Даже если старик подозревал, что Том виновен в нападениях, у него не было доказательств, и слизеринцы будут защищать его до последнего вздоха. Возможно, Дамблдор когда-то пользовался поддержкой студентов Гриффиндора, но он недооценил популярность Гарри. После того, как Том расправился с Минервой и пообещал вернуть своенравного помощника, львы стали в его руках замазкой. Поскольку несколько любимых авроров Дамблдора были убраны с дороги, база поддержки старика быстро рушилась под ним. Однако этого было недостаточно. Том хотел разобрать его по кирпичикам, разрушить все, что когда-либо строил Альбус Дамблдор. В конце концов, он вернет своего Гарри, а старик останется ни с чем. — Директор, мастерство мистера Эванса в защите уже было хорошо известно. Даже если Пророк не опубликовал всю историю, атаки Гриндельвальда было достаточно, чтобы принести мистеру Эвансу большую известность. Я считаю, что тот, кто сейчас организует эти нападения на авроров, делает это с намерением подорвать оборону Хогвартса. Следуя этой логике, имеет смысл только то, что Гарри был одной из первых целей. Нам следует посвятить время обнаружению его местонахождения! Том почти вздрогнул, когда закончил говорить. Диппет ничего не заметил, но Дамблдор уловил его случайное обращение к отсутствующему Помощнику. Он ненавидел то, что поскользнулся. Том мог вести себя решительно и внутренне знать, что его магия останется такой же мощной, как всегда, но похищение Гарри только подчеркнуло, насколько Том стал полагаться на этого человека. В его груди клубилась взволнованная энергия. Он почти почувствовал необходимость встать и начать ходить по комнате, как если бы он был просто комком нервов и беспокойства. У него было меньше контроля, он был более эмоциональным и совершал глупые ошибки . Его рука сжималась за спиной, а лицо оставалось совершенно спокойным. Это была не та игра, которую он мог позволить себе проиграть. — Том, я знаю о популярности Харрисона здесь, ты далеко не первый студент, который поинтересовался его местонахождением, но у нас просто нет сотрудников, чтобы организовать собственные поиски. Диппет говорил вариацией того доброго тона, от которого у Тома закипела кровь. Это был тот снисходительный голос, который сказал: «Я взрослый человек и знаю лучше всех, но я постараюсь объяснить ситуацию так, чтобы вы поняли, чтобы вы почувствовали себя лучше». Дамблдору особенно нравилось такое обращение, но неважно, Диппет или Дамблдор, сам этот звук резал ему уши. — Однако, — глаза Тома метнулись к старому директору, когда Диппет неожиданно продолжил. — В свете последних событий с нашей стороны было бы упущением, если бы мы даже не навели справки о местонахождении нашего дорогого Помощника. Хотя мы не можем позволить себе потерять кого-либо из сотрудников, я уверен, что мы можем выделить одного-двух префектов. Том почувствовал, как его магия взлетает в победе. Дамблдор выглядел так, будто только что откусил кусочек особенно горького лимонного шербета, но Том почти не заметил этого. Он получил то, за чем пришел. — Это все, о чем я прошу, директор, — его улыбка стала острее, а глаза загорелись в предвкушении. ***** — Мат. Гарри с гордостью объявил о своей победе над своим охранником. Джеймс «Зовите меня Джимми» Кэмпбелл был только что окончившим университет магглорожденным юношей с широко раскрытыми глазами. Отчаянно наивный, но по-своему обаятельный. Первые несколько дней Гарри пытался игнорировать мальчика, прежде чем, наконец, поддался собственной скуке и щенячьей настойчивости Джимми. — Ой, я плох в шахматах! Я тоже, — подумал Гарри. Даже после многих лет игры он почти не улучшился. Правда заключалась в том, что Джимми каким-то образом умудрился играть хуже, чем Гарри. Он не был уверен, стоит ли его впечатлять. Даже сейчас, когда Джимми в отчаянии схватился за лицо, Гарри мог видеть, как по-детски надуты его губы. Мальчик едва выглядел так, будто вышел из подросткового возраста. Если бы Гарри встретил его на улице, ему было бы трудно сказать, закончил ли ребенок учебу, не говоря уже о том, чтобы стать аврором. Это не означало, что мальчик был безответственным. Во всяком случае, Джимми относился к своей работе охранника Гарри гораздо серьезнее, чем кто-либо другой. Все остальные, казалось, считали, что вопрос закрыт, как только Дамблдор добавил в смесь свою собственную магию. В нем говорилось о чрезмерной зависимости от старика в отделе мракоборцев, в том числе и от собственного партнера Джимми. Гарри видел этого человека всего несколько раз за время своего невольного пребывания, но он не особо ладил с этим угрюмым человеком. Джимми сказал ему быстрым и взволнованным тоном, что его партнера зовут Майкл Корнер, бывший когтевранец, хотя он признался, что никогда не разговаривал до их совместного задания несколько месяцев назад. Гарри пришлось побороть желание нахмуриться, услышав эту информацию. В его время партнерства мракоборцев ставили доверие превыше всего. Если аврор не мог доверять своему партнеру, то не было смысла объединять их. Судя по всему, Гойл или кто-то еще, кто в настоящее время был главным аврором, не считали важным для авроров иметь хотя бы мимолетное знакомство со своими партнерами. Неудивительно, что они проигрывали. — Харрисон? Гарри снова сосредоточился на любопытном тоне своего наблюдателя. Его брови были нахмурены в замешательстве. — Ты просто отключился там ненадолго? Ты в порядке? Мне нужно позвать целителя или… — Нет, — резко сказал он, внезапно утомившись гораздо сильнее, чем несколько минут назад. — Нет я в порядке, — он улыбнулся, как он надеялся, убедительно. К счастью, Джимми не слишком глубоко задумался по этому поводу. — Итак, ты хочешь сыграть еще раз? Думаю, на этот раз я действительно смогу победить тебя. На этот раз Гарри улыбнулся более искренне, но и более меланхолично. — На самом деле я чувствую себя немного уставшим, Джимми. Думаю, я лягу спать. Мальчик кивнул, немного разочарованный, но, тем не менее, понимающе. Он собрал игральные фишки и ушел от решетки камеры, не удосужившись попрощаться. В любом случае, особого смысла в этом не было бы. Они оба знали, что он будет всего в нескольких метрах от них и будет наблюдать, пока Гарри спит. Сама эта мысль заставила его поежиться. Гарри почувствовал, как его магия снова стала беспокойной. Медитация явно не помогала ему успокоиться, но в этот момент у него действительно не было других идей. Если он не найдет способ высвободить часть своей магии в ближайшее время… Гарри не хотел думать о том, что может случиться. Использовать слишком мало магии было так же опасно, как и использовать слишком много магии, и, откровенно говоря, запертость в камере не помогала решить проблему. Сделав успокаивающий вдох, Гарри попытался успокоить трясущиеся руки, прислонился к стене и закрыл глаза. Сосредоточься, — подумал он. Ему пришлось сосредоточиться на своей магии. Сосредоточьтесь на том, чтобы держать ее под контролем. — Приручи это! Не позволяй этому контролировать тебя! Гарри направил свои мысли внутрь себя, чувствуя, как нежное притяжение его сознания уступает место неистовому приливу его магического ядра. Бурная сила в самом центре его взревела и вырвалась из его пут. Гарри изо всех сил старался успокоить бурю, успокаивая и смягчая ее настолько, насколько мог. В магии были первобытные эмоции. Настолько низменные и естественные, что они, вероятно, выразили истинные эмоции Гарри лучше, чем он когда-либо мог. Пылающая ярость из-за того, что он оказался в ловушке внутри Министерства, леденящая кровь печаль из-за знакомости ситуации и, наконец, тоска. Мучительная, глубокая тоска. Недолго думая, Гарри поймал себя на том, что следует за этой эмоцией, сосредоточившись на той части себя, которая выражала ее сильнее всего. Он пробирался по пути в своем разуме, продвигаясь все дальше и дальше в глубины своей души, пока не встретил непроницаемую Тьму. Гарри стряхнул туманный фильтр, мешавший думать, протянул руку и упал головой вперед во Тьму, которая была так знакома. Ощупывая окрестности, Гарри почти инстинктивно знал, где он находится, и обнаружил, что произносит это имя с тихой нерешительностью и величайшим трепетом. — Том? — … — … — … Гарри?