Беда на черных крыльях

      Вырваться из лагеря удалось с трудом — это всё же была военная кампания, а не увеселительная прогулка, и просто исчезнуть почти на неделю, а может и дольше, они себе позволить не могли.       Точнее, Вэй Ин — мог, а вот Не-сюна глава Не не отпустил бы непонятно куда и с кем без надёжной охраны — если вообще отпустил бы. Вэй Ин ломал голову до тех пор, пока его задумчивость не заметил сам Не Хуайсан — и немного упростил задачу:       — Пускай и плохо, но я всё-таки могу летать на мече, Вэй-сюн. Так что дорога так уж много времени не займет.  А отпроситься на пару дней… — хитро улыбнулся: — У меня есть идея.       На следующий день Не-сюн вышел из палатки брата, слегка потирая затылок и поправляя выбившиеся из прически пряди. Поморщился:        — Ну зачем сразу — подзатыльник? Я ведь недалеко и ненадолго, людям нужно иногда расслабляться! — сказал он это достаточно громко, чтобы услышали и сделали выводы все заинтересованные. Вэй Ин рассмеялся и похлопал приятеля по плечу:       — Так что, идём отдыхать, Не-сюн? Прекрасные девушки, изысканная музыка — и никакой войны?       — Идём, Вэй-сюн!               Улыбка Не Хуайсана выглядела легкомысленной и расслабленной, но Вэй Ин чувствовал под ней нотки страха. Тех «прекрасных девушек», которые ожидали их нынче, Не Хуайсан изрядно побаивался: они успели немного расспросить Жэньсе-гэгэ о лисьих повадках в общем и конкретно об общине, которая образовалась на Луаньцзан, и выходило так что на теплый приём рассчитывать не стоило — бескорыстностью, дружелюбием и даже сплочённостью мнений лисы не отличались. Даже те, кто за века и десятилетия жизни в ловушке Луаньцзан научились уживаться вместе.       Пожалуй, будь у Не Хуайсана другие варианты, он соваться на Луаньцзан не стал бы… Но вариантов у него не было. Так что, немного отойдя от лагеря, они с Не-сюном поднялись в воздух. Вэй Ин, наслаждаясь первым за много дней полноценным полётом, сделал несколько кругов вокруг неуверенно стоящего на сабле приятеля — и полетел вперёд, показывая дорогу.       Он предлагал и Се-гэ, и Сы-цзе навестить родных, но сестрица, кажется, действительно умудрилась влюбиться в главу Лань и с присущей воронам настойчивостью добивалась его внимания, не желая отвлекаться ни на что. А братец Се, как подозревал Вэй Ин, уже успел побывать дома, еще в первые дни их отдыха после кровопролитной зачистки Юньмэна: они тогда славно попировали, тел было столько, что гули в этой местности не переведутся еще долго на радость главам Цзян и на беду рыбакам, крестьянам с плантациями лотосов и ловцам жемчуга. Так что, пока сам Вэй Ин, отожравшись, переваривал и силу, и мясо, Се-гэгэ мог и слетать к Илину, крылья у него были мощные и быстрые.       Вэй Ину пришлось придержать собственный полет: хотя его сердце стремилось к дому, Хуайсан не смог бы угнаться за очень быстро летящим яо. Нарезая вокруг него круги, Вэй Ин подбадривал, как мог, а мог — лишь привычными беззлобными насмешками, к тому же, его насмешничанье должно было стать Не-сюну хотя бы небольшой тренировкой: ху-яо, живущие на Луаньцзан, щадить его не стали бы.              К Илину они добрались уже к первым звездам, правда, вынужденно сделав несколько остановок с перерывами на медитацию для Хуайсана. И выглядел он по окончании пути, как… лисий хвост, случайно постиранный вместе с конопляной сорочкой — жалкий, мокрый от пота, хоть выжимай, бледный и с огромными черными кругами под неестественно блестящими от возбуждения и страха глазами.       Вести его, вот такого, на Луаньцзан было бы сущим издевательством, и Вэй Ин снизился над городом, раздумывая, насколько безопасно было бы остановиться в местной гостинице…       Все мысли о гостинице вымело из головы полузнакомым ощущением. Вэй Ин сделал Не-сюну знак пока не снижаться и закружил, всматриваясь и вчуиваясь… Только на третьем круге понял — чары! Густой кисеёй над Илином вилась вязь чар яо — вперемешку и родных вороньих, и уже знакомых лисьих, и ещё каких-то, которых Вэй Ин пока не встречал, — бережно отводя от города внимание любого, наделенного золотым ядром. Потому и Не Хуайсану становилось лететь всё труднее: несмотря на лисью кровь, он всё же пока оставался больше заклинателем, чем яо, и чары действовали и на него.       От восторга у Вэй Ина в зобу сперло, захотелось закаркать или захохотать, но он позволил себе только сипло скрипнуть, окликая кого-нибудь из дозорных: следовало попросить пропуск, раз уж здесь такое теперь.       Но каковы, а? Сколько там прошло времени, как они с братцем и сестрицей У и другими яо отправились сперва искать Вэнь Чао с прихвостнями и мстить, а после — присоединяться к коалиции Низвержения? Да никак не больше четырех лун, кажется? Или все же уже больше? Как-то время потеряло для него то особое значение, что имело для каждого человека. Сосредоточившись, он припомнил: Юньмэн, не округ — сам город и резиденцию при нем — отбили в канун Цинмина, Цзяны тогда еще прямо из боя отправились в свой Храм предков — в то, что от него осталось. Он, конечно, не пошел с ними, да никто и не звал… Так что — да, прошло полгода. И ровно девять месяцев с дня, когда он очутился на Погребальных холмах, готовясь к лютой смерти, а оказался в надежных и бережных руках яо. Не то чтобы он тогда считал, что ему повезло… Кто бы из заклинателей так счел?        Сейчас все было иначе, и он возвращался домой.               Дозорный в самом деле был — взвился откуда-то из кроны высокого дерева им навстречу.       — Братец, передай уважаемому Старейшине У, что Вэй Ин вернулся с подарочком для госпожи Мин.        Дозорный приветственно каркнул и указал лететь следом за ним — видно, на посту остался кто-то ещё. Вэй Ин  оглянулся на уже заметно шатающегося Не Хуайсана и понадеялся, что тому всё же хватит сил на ещё один рывок: по сравнению с тем, что они уже пролетели, осталось совсем немного.       Хватило. Но когда они наконец снизились перед охранной стеной, некогда запиравшей могильники, то с меча Не Хуайсан просто упал — и уже не поднялся. Вэй Ин со вздохом спрятал недовольно звякнувшую саблю в ножны и закинул приятеля на плечо. Он, собственно, и хотел заночевать в городе, чтобы избежать такого исхода и не позорить Не Хуайсана перед сородичами… Но что сделано — то сделано. В доме Старейшины уж точно найдутся лишняя циновка и одеяло.       И циновка, и одеяло, и поздний ужин для самого Вэй Ина — нашлось всё. А вот разговоры Старейшина непререкаемо постановил оставить на завтра, и Вэй Ин наконец вытянулся на своей постели, слушая умиротворяющий посвист ветра за окном и редкую воронью перекличку. Он наконец был дома.              Утро началось привычно рано, с галдежа вороньей молоди — и яо, и обычной: как всегда, дрались за что-то вкусненькое, но не всерьез, просто от избытка сил. Значит, не голодали, что и понятно: могильник был пусть и не до конца, но открыт, а яо своего не упускали.        Вэй Ин привел в порядок себя, постель и одежду, присмотрелся ко все еще спящему — тяжело и несколько нездорово — Хуайсану. Под глазами лисенка залегали глубокие тени, черты лица заострились, и лисья суть стала более явной. Вэй Ин мимоходом посочувствовал ему, но считал, что эти все испытания пойдут только на пользу: яо нельзя быть слабыми, их очень быстро сожрут или убьют, или посадят в клетку, его приятель должен был это понимать даже яснее самого Вэй Ина.       Оставив гостя доспать еще немного, раз уж его и вороний галдеж за окнами не пробудил, Вэй Ин отправился искать Старейшину. Тот уже ждал Вэй Ина в главной комнате, готовый слушать. Хотя Вэй Ин подозревал, что ничего нового он Старейшине уже не скажет — судя по тому, как резво вчера проводил их дежурный, Се-гэ и вправду успел наведаться домой.       И не предупредил Вэй Ина о барьере над Илином!               Подозрения Вэй Ина оправдались: на пересказ их злоключений среди людей Старейшина только задумчиво кивал, явно сравнивая версии. В ответ на просьбу устроить встречу с госпожой Мин степенно кивнул: она уже знает, что барьеры Луаньцзан пересёк новый лис, и не зайти к ней было бы невежливо.       На этом Вэй Ин пошёл будить приятеля — у них всё-таки было не так много времени, чтобы тратить его на лежание в постели. Кроме госпожи Мин, к которой, естественно, они заглянут сначала, Вэй Ин хотел познакомить Не-сюна со всеми своими здешними приятелями, показать лучшие места, да и в город спуститься всё-таки хотелось!              Поднимать Не-сюна пришлось чуть ли не силком, и в себя он пришел, только когда с визгом вынырнул из бочки с ледяной водицей, куда Вэй Ин безжалостно макнул его головой.       — Вэй-сюн! Ты что творишь?!       — Зато ты проснулся, — невозмутимо оскалился Вэй Ин. — Приводи себя в порядок, госпожа Мин готова нас принять, а ее лучше не заставлять ждать.        Видно, что-то в его лице было такое, что привело Не-сюна в себя куда лучше воды, потому что он не стал ныть и тянуть время, умылся и поправил одежды, крепко перевязал волосы и предстал перед Вэй Ином в кратчайшие сроки с неким намеком на мужественную готовность на бледном лице.       Хули-цзин было не так уж много — всего четверо, и до того Вэй Ин ими не интересовался, так что теперь мог полагаться лишь на слова Се-гэ да на собственное чутье, и потому подбодрить приятеля ему было нечем. Оставалось надеяться, что даже если ху-яо не захотят помогать — вредить тоже поленятся.       Лисы жили на краю поселения в большом общем доме. Вэй Ин пару раз проходил мимо, но внутрь никогда не заглядывал, так что на дом смотрел  с искренним любопытством. На первый взгляд тот ничем не отличался от прочих — тот же местный едва обработанный камень, потемневшая от времени черепица и наборные двери, склеенные костным клеем из разномастных брусков — дерева на Луаньцзан было не так уж и много, и использовать старались каждую плашку. Но чем дольше Вэй Ин смотрел — тем опрятнее казался дом! Заблестели двери, словно покрытые лаком, а плашки сложились в наборный узор; каменные стены заглянцевели, как полированные, а черепица закраснелась, словно клали ее лишь вчера, а не несколько десятилетий назад…       Рядом напряженно охнул Не Хуайсан, и Вэй Ин наконец понял — чары! Тонкие и сильные, раз смогли подействовать даже на другого яо, но вполне преодолимые: зная что они есть, защититься проблемой не было.       И как только Вэй Ин это сделал — за дверью тонко хихикнули. Створки приоткрылись — и на них кротко взглянула юная красавица. Улыбнулась и опустила глаза, кланяясь… Вэй Ин, уже подготовленный, на этот раз стряхнул с себя чары достаточно быстро — и покосился на Не-сюна. Тот, хотя и был ещё бледнее, чем утром, но чары, вроде, тоже стряхнул.       Девица ещё раз хихикнула и наконец пригласила их в дом:       — Госпожа Мин ждёт вас.              Госпожа Мин была самой красивой женщиной, которую Вэй Ин видел в своей жизни. Причем, с мороком или без, а видел и так, и эдак. Лисьи чары заставляли его, юнца, замирать и пялиться без стеснения и совести, и приходилось совершать над собой чудовищное усилие, чтобы хотя бы моргать и слышать, о чем говорит госпожа Мин со Старейшиной. Но так было в прошлый раз.       Теперь, сколь он мог судить, госпожа ху-яо ждала их без морока и чар, и ее прелестное лицо, дышавшее вневозрастной свежестью, было испорчено неприятной гримаской. Та девица, что проводила их в эту комнату, взглянув в лицо своей то ли матушке, то ли просто старшей госпоже, тотчас согнала с лица улыбку и юркнула за спинку кресла, склонив головку с тяжелым узлом волос к трем остальным младшим хули.       Госпожа Мин слегка повела головой в ответ на поклоны и сразу впилась взглядом в Не Хуайсана. Скомандовала:       — Подойди ближе! — и как только приказ был исполнен — впилась пальцами в подбородок, притягивая лицо Не-сюна вплотную. Повертела, словно торговец — лошадиную морду на базаре, и прежде, чем брезгливо оттолкнуть, заглянула в глаза. Скучающе отвела взгляд:        — Играть на цитре перед быком.              Не Хуайсан угрюмо промолчал. Вэй Ин мог себе представить, что творилось у него на душе: всю жизнь считать себя бездарем бесполезным и никчемным, наконец узнать, что это не твоя вина, решить изменить жизнь, ступив на путь, с которого не будет возврата — и снова услышать о своей бесполезности! Тем более что Вэй Ин-то знал, что его приятель и вполовину не настолько бездарен, как выглядит. От подобного отношения в груди вскипала злость. Прекрасное лицо госпожи Мин с каждым мигом казалось всё неприятнее. Возможно, стоило бы промолчать, но Вэй Ин за последние месяцы в войске уже намолчался:       — Госпожа любуется цветами, сидя на лошади. Но, возможно, для того, чтобы понять, насколько прекрасный цветок распустится из бутона — на него стоит взглянуть чуть пристальнее?       Взгляд госпожи Мин уперся в Вэй Ина одновременно с придавившим ногу каблуком Не Хуайсана.        — Эта госпожа слишком ценит своё время, чтобы тратить его на седлание самой паршивой лошади из всего табуна.       Каблук Не-сюна впился в стопу ещё сильнее, и Вэй Ин, скрипнув зубами, на этот раз всё же смолчал. Возможно, зря, потому что на этом госпожа не остановилась:       — Но, пожалуй, я зря оскорбила лошадь. Я вижу перед собой скорее мула, что способен лишь тянуть тот плуг, в который его запрягут, а после издохнуть под его весом, и от матери-кобылицы взявшего лишь покладистый характер. Хотя, возможно, там и брать больше было нечего — если бы та, что родила твоего приятеля, хоть чего-то стоила, передо мной сейчас была бы она, а не он. Если бы я заботилась о каждом смазливым личике, что попадается мне на пути, не обращая внимания на то, что скрыто за ним — я могла бы набрать в подопечные человеческих девиц и открыть цветочный павильон, толку было бы больше.              Вэй Ину пришлось крепко стиснуть и кулаки, и зубы: под каблуком Не-сюна его кости готовы были треснуть, а в груди разгоралось пламя обычного человеческого гнева. Да, он все еще не мог полностью отрешиться от прежних привязанностей и думать как яо. Это он привел сюда Не Хуайсана и заставил его выслушивать оскорбления, да еще и какие!              — Может быть, госпоже так и стоило поступить? — меж тем зазвучал голос Не-сюна, и Вэй Ин удивился тому, насколько он был нежен, мягок и пропитан смертельным ядом — очень внятно для яо, вряд ли человеческое ухо различило бы столь тонкие оттенки тонов. — Наверное, тогда госпожа была бы уже давно известна и среди смертных, и среди бессмертных, и легко досовершенствовалась бы до истинного лисьего бессмертия? Однако — вот удивительно! — это мою матушку знают в мире смертных и бессмертных, пускай и лишь по ее никчемному и непутевому отпрыску, а вот о госпоже Мин, кажется, никто и не слышал, как досадно — столь дивный цветок напрасно растратил весь свой аромат среди могильных камней. Простая лиса отстояла право на свою кровь, а госпожа Мин смогла бы сделать это в клетке из заговоренного металла и каждые три луны лишаясь двух третей своей силы?       Вэй Ин, словно зачарованный, во все глаза смотрел на своего приятеля: на то, как наливаются расплавленным ядом глаза, из невзрачной блеклой яшмы оборачиваясь истинным ганьланьши, как в его волосах, хоть и бывших свернутыми туго и вроде бы надежно, а теперь словно бы встрепанных ураганом, проскакивают такие же ядовито-зеленые искры.       Госпожу Мин слова Не Хуайсана, впрочем, тоже задели. Её лицо исказилось, стало больше похоже на уродливую демоническую маску, чем на лик красавицы, а потом Вэй Ина отбросило в сторону и впечатало в стену, а Не Хуайсана придавила к полу огромная лисья лапа.       — Что ты можешь знать, мальчишка! Ты!.. — Госпожа Мин запнулась — и отступила.        Через миг напротив снова стояла красавица — и на её лице не отражалось ничего, что обуревало сердце.        Вэй Ин, который уже успел приготовиться безнадежному бою — потому что приятеля на растерзание отдавать не собирался — тоже решил повременить с атакой. Не Хуайсан, кряхтя и потирая грудь, поднялся с пола. Госпожа Мин же произнесла:       — Пожалуй, с тебя довольно. Сейчас не зима, и заставить тебя стоять коленями в снегу я не могу. Приходи завтра утром.              Повелительный жест и скользнувшую к выходу младшую лисицу иначе как дозволение уйти истолковать было нельзя. Вэй Ин, так же не утруждая себя прощанием, подхватил приятеля под локоть и потащил к выходу: обдумает произошедшее он как-нибудь позже. Когда выберется наконец из этой лисьей норы.              В дом Старейшины они вернулись одинаково пришибленные, и насмешливый взгляд самого Старейшины У ничуть душевному равновесию не способствовал. Разговаривать не хотелось, но Вэй Ин все же спросил:       — Досточтимый лаоцзу знал, какой прием ждет моего друга в доме госпожи Мин? — не скрывая своих чувств, все равно старый ворон читал их, как развернутый свиток.       — А разве самого Вэй Ина впервые в доме этого старейшины встретили иначе? — ответил вопросом на вопрос Старейшина.       Вэй Ин прикусил язык, который уже хотел было сказать: «Конечно, иначе!». Потому что иначе — это если считать домом собственно четыре стены и крышу. Но если считать домом Погребальные холмы… То Не Хуайсана еще пощадили.              Не Хуайсан, судя по всему, остаток дня предпочёл бы провести в постели, но Вэй Ин такой возможности ему не дал: после краткого отдыха они пошли по гостям. С теми, кто живёт в поместье Старейшины, они встретятся за ужином — обязательно совместным, так заведено было правилами дома, а вот тех, кто уже давно жил своими домами, стоило навестить. И спуститься в долины, к тем, кто присматривал за драгоценными садами — Не-сюн пока ещё не ел традиционной для яо пищи, и стоило бы позаботиться о трапезе для него отдельно, в доме Старейшины готовили не так уж много блюд, подходящих тем, кто не ел сырого мяса…       К вечеру Вэй Ин был полон свежих впечатлений и вдвойне сердит на У Жэньсе — тот ведь явно знал о готовящихся планах! В которые входил не только отвращающий барьер над Илином! Потому что барьер был лишь первым шагом.        Знакомые рассказали Вэй Ину: Старейшины — и Старейшина У, и госпожа Мин, и енот, чье небольшое семейство выращивало коренья на другом склоне могильника, и даже старая змея, которая последние десять лет провела в спячке! — спустились в город сразу после того, как Вэнь Цин с братом и своими людьми спешно собрали вещи и покинули Надзорный пункт. И пришли к ещё до того напуганному до полусмерти градоначальнику с обещанием: и война, и все её порождения — включая поднявшихся мертвецов, неупокоенных духов и мародеров — будут обходить Илин стороной. Для этому уважаемому градоначальнику нужно сделать не так уж много: не звать заклинателей самому и по справедливости обращаться с соседями, которые и собираются оказать ему такое благодеяние…       Градоначальник, и так натерпевшийся от вэньских отрядов, которые приходилось всячески умасливать лишь для того, чтобы они не жгли дома, что уж говорить про попорченых девок и битых за любое неосторожное слово горожан, решил, видимо, что жить ему так или иначе осталось недолго — не Вэни испепелят, так «соседи» сожрут — и решил барахтаться до последнего.  Так что в город теперь можно было спускаться спокойно, на «соседей» хотя и косились — но за вилы и топоры не хватались.        Но это Вэй Ин собирался проверить завтра, после визита к госпоже Мин. А пока их ждал ужин.       В поместье, видимо, в честь гостя, расстарались. Или Старейшина просто послал кого-то из внуков в город купить готовое, потому что Не Хуайсану подали тушеные овощи со свининой. Которые, впрочем, заинтересовали его гораздо меньше, чем стоило ожидать после настолько напряженного дня, в отличие от девицы, что их подавала. Вэй Ин хотел было уже привычно подшутить над приятелем — на человеческих девушек тот реагировал гораздо спокойнее! — но удосужился сначала взглянуть в лицо подавальщицы.       Рука сама собой потянулась к флейте, но девица рухнула на колени раньше, прошелестела:       — Недостойная рабыня просит простить, если она чем-то удручила молодых господ. Презренная просит назначить этой рабыне наказание.       Вэй Ин заставил себя расслабиться и отвернуться — больно много чести было бы тратить на эту силы и нарушать обещание. Обратился к Не Хуайсану:       — Прости, что не предупредил, Не-сюн, я сам про неё забыл! Видишь ли, я ведь уже говорил, что многие вороны отправились со мной только для того, чтобы найти себе невест, да? Ну и мы договорились, что они могут забрать с собой кого угодно — если этот кто-то добровольно согласится пойти с ними! Эта девка согласилась. — Вэй Ин позволил себе оскалиться: — Видимо, очень жить хотела.       Простые серые одежды, скромная прическа и выражение лица, напрочь лишившееся того высокомерия, что было свойственно любимой подстилке молодого господина великого ордена, изменили Ван Линцзяо почти до неузнаваемости, но всё же это лицо Вэй Ин не смог бы забыть никогда.       Он был удивлен скорее тем, что новый хозяин не лишил эту тварь языка, видимо, что-то она им умела делать такое, что перевесило желание отведать нежной плоти и опасность этим же языком быть заговоренным до смерти. Впрочем, никто не мешал ему спросить:       — Лю-сюн, неужели ты позволил ей сохранить все части тела в целости?       У Цяньлю — один из внуков Старейшины — благодушно улыбнулся и махнул рукой:       — Пока она помнит, что это в любой миг может измениться, пускай будут при ней. — Весело прищурился: — Считай это запасом на особый день.       Девка на полу едва заметно вздрогнула, но больше ничем не показала, что вообще слышала разговор. Лю-сюн же обратился к ней напрямую:       — Ты ведь помнишь, а-Лин?       — Эта ничтожная рабыня помнит свой долг! Ничтожная во власти хозяина до последнего вздоха и живёт лишь для того, чтобы радовать хозяина!       Слова вырывались из неё с тонким присвистом ужаса, радующим слух Вэй Ина, словно прекраснейшая музыка. Лю-сюн тоже остался доволен:       — Хорошо. А теперь иди, обслужи остальных, долго ещё мои братья будут ждать?       Девка поспешила исполнить указание с поразительной проворностью.        — Если мне будет позволено сказать, — негромко начал Не-сюн, вопросительно глянул на хозяина рабыни и на Вэй Ина.       Вэй Ин только пожал плечами: запретить говорить здесь мог только сам Старейшина У, а он лишь хитро поблескивал глазами, делая вид, что даже не прислушивается, хотя наверняка слышал каждое слово.       — Этот Лю готов выслушать гостя, — разрешил Лю-сюн.        Хуайсан сжал пальцы тем нервным жестом, что так и не успел пропасть у него с начала военной кампании — словно хватался за незримый веер.        — Эта… женщина… известна тем, что умеет приспосабливаться и пролезать в чужое сердце, даже когда ее жертве известна вся гниль ее натуры. Не думаю, что Владыка Вэнь или Вэнь Чао не были в курсе того, какую змею пригревают на груди. Однако за краткие два года она успела получить весьма много милостей, даже обрела право называться главой собственного клана Ван. Но этот скудоумный лис, конечно же, верит в способность господина У Цяньлю укротить и удержать на привязи подобную… женщину.        Лю-сюн предупреждением не впечатлился, снова махнул рукой и повторил уже сказанное:       — Сожрать её никогда не поздно. Если до конца года не сможет понести — так и сделаю, настолько бесполезная рабыня мне не нужна.              Следующим утром Не Хуайсана снова пришлось будить холодной водой, а желания идти к ху-яо у него на лице было ещё меньше, чем вчера. Но бросать дело, когда наконец добился хоть каких-то результатов, он явно не собирался, и к госпоже Мин они явились точно к назначенному сроку. Правда, внутрь на этот раз пустили только Не-сюна, Вэй Ину недвусмысленно и изысканно-вежливо посоветовав пойти где-нибудь прогуляться. Вэй Ин приятеля бросать не собирался, тем более что всё ещё надеялся сводить его в город, и вместо этого, нахохлившись, уселся на крыше, иногда подавая голос — самым противным тоном, каким только мог.       Лисица, которая выпроводила его из дома, сидела под деревом — в лисьем облике, и на каждый скрип ворона только облизывалась недвусмысленно, что Вэй Ина слегка веселило: достала одна такая, как же!        Просидеть вот так им пришлось дотемна, пока Не Хуайсан не вышел, провожаемый второй младшей лисой. Судя по его виду, слегка пришибленному, но вполне живому, в этот раз с ним в лисьей норе обошлись чуточку потеплее, но наверняка обрушили на его голову много чего интересного. Вэй Ин раздумывал, стоит ли расспрашивать, нарезая над его головой круги всю дорогу до поместья У.        Хуайсан молча пригласил его в комнату и запер дверь. Вэй Ин тут же понятливо развесил талисманы собственного сочинения, хотя и знал, что того же Старейшину, вздумай он войти, они не удержат.       — Не-сюн?       Не Хуайсан сполз на пол по стенке и прислонился к постели плечом, вздрагивая от — Вэй Ин присмотрелся — нервного смеха.       — Вэй-сюн, ах, Вэй-сюн… А ведь дети для лис, оказывается, священны… А я-то гадал, отчего матушка так мучилась, но не вытравила проклятое заклинательское семя, ведь могла бы, даже без сил — могла бы!       Вэй Ин не нашел ничего лучшего, чем сесть рядом и обнять товарища. Слов у него — вот диво-то! — тоже не было.       О лисьих нравах Не-сюн в тот вечер больше ничего не сказал и больше к госпоже Мин ходить пока не собирался — и вот это объяснил:       — Для того, чтобы стать полноценным лисом, Вэй-сюн, мне нужно будет уничтожить своё золотое ядро. И учеба… Госпожа Мин показала мне несколько упражнений, но на настоящую учёбу уйдёт не один месяц, и только после… Только когда я приму лисье наследие. И после этого ходу к заклинателям мне не будет. А сейчас… — он сглотнул. — Я не могу бросить дагэ, не сейчас.       Вэй Ин мог это понять. Он сам, принимая решение стать яо, думал так же: что делает это ради шиди и шицзе, что ему нужна сила — любая — чтобы выиграть войну… После обращения прежние привязанности померкли, хотя и не истерлись полностью, и свои же мысли того времени казались смешными, но всё же еще отзывались в душе.       Не Хуайсану перерождаться не требовалось, он уже был лисом — и прежних связей должен был сохранить гораздо больше. Пожалуй, ему и вправду лучше было подождать конца войны.