В город они решили наведаться следующим утром, а днём вылететь в обратный путь. И на этот раз не спешить и потратить на дорогу несколько дней — если бы Не Хуайсан вернулся из
цветочного дома выжатым, как и после тренировок не бывало, глава Не в лучшем случае рассвирепел бы, а в худшем — что-то заподозрил.
И первая часть плана прошла как нужно: в Илине делать было особо нечего, так что вылетели они даже раньше, чем планировали, на ночлег устроились в одной из наполовину сожженных деревень, которых в округе было с избытком…
А на следующий день почуяли летящих откуда-то со стороны Цишаня заклинателей. Не крупный отряд, скорее, ударно-разведывательная группа в два десятка рыл. Подпускать их к границам, удерживаемым соединенными отрядами повстанцев, имея возможность уничтожить, было бы сущей глупостью, а где-то и предательством пока еще боевых товарищей. Вэй Ин на такое пойти не мог, Хуайсан, хоть и занервничал сразу, но не отказался испытать на легкой цели свои новые-старые навыки.
Будь они с Не-сюном обычными праведными заклинателями — идти вдвоём на отряд было бы самоубийством, даже из засады. У двух неслабых, хотя пока и неопытных яо, которых
принимают за праведных заклинателей — был очень неплохой шанс выйти победителями. Тем более что им даже не нужно было придумывать ничего нового — Вэй Ину уже доводилось стравливать между собой вражеские отряды…
Сейчас отряд был один, но вот цели у него было две, и этим вполне можно было воспользоваться. Так что они с Хуайсаном вышли из тех кустов, где спрятались, только почуяв чужую ци, на дорогу, и притворились теми, кем их и считали — калекой и бездарем, неспособными видеть дальше своего носа, и демонстративно засуетились только когда оказались в прямой видимости отряда. Вэй Ин схватился за лук и талисманы, метко выбил первого, самого торопливого и неосторожного заклинателя, посчитавшего их легкой добычей, и заорал что есть мочи, чтобы точно услышали:
— Бегите, молодой господин Не, я их задержу!
Хуайсан вскочил на свою саблю и взлетел, почти демонстративно вихляя; в рядах Вэнь, которые Вэй Ин успел проредить ещё на одного глупца, наметилась суета — все в цзянху знали, кто главнокомандующий армией «Выстрела в солнце» — и насколько он дорожит своим братом…
Собственно, это был самый рискованный момент: Хуайсан должен был увести за собой лишь часть отряда, половина должна была остаться с Вэй Ином — и для этого нужно было разом и показать себя опасным противником, и убедить вэньских псин, что половины отряда на него хватит…
Хуайсан чуть ускорился, словно дразнясь: «Если продолжите мешкать, я улечу! Вот, уже улетаю!» — и командир-Вэнь всё-таки разделил отряд.
Теперь дело осталось за малым: Вэй Ину продержаться, пока не вернётся Хуайсан, и сплести свою часть заклятья… А Хуайсану — удержаться на сабле и сплести свою.
Подзадоривая и облегчая себе работу — гораздо легче чаровать, когда люди и так готовы увидеть то, что ты хочешь им показать — Вэй Ин воскликнул:
— Молодого господина Не будут встречать, вы его все равно не достанете!
В ответ раздался лишь издевательский хохот.
Хуайсан со своей частью отряда скрылся за деревьями.
А вскоре из-за тех же деревьев показался отряд воинов Не.
Вэй Ин демонстративно радостно вскричал и бросил талисманы, на мгновение отвлекая от себя внимание — и завершил заклятье.
Теперь на поляне стоял такой же отряд воинов Не в окружении трупов Вэнь, а на дереве чуть в отдалении блестел алыми глазами большой черный ворон.
Замороченные вэньские псы не стали разбираться, ни откуда цинхийцы взялись так быстро и незаметно, ни где оставшиеся воины их собственного отряда, и им с дрожащим в соседних кустах Хуайсаном оставалось лишь следить, чтобы заклятье не спало. И — добить выживших. С которыми было не густо — Вэй Ин даже не стал принимать человеческую форму, Хуайсан справился и в одиночку.
Вэй Ин вышел на поле, только когда всё уже было кончено — полакомиться напоследок перед прибытием в человеческий лагерь. Тем более что лакомых кусочков сегодня было достаточно, хоть впрок запасайся! Кое-какие — даже слегка прожаренные, Вэнь всё же во многих своих техниках опирались на огонь.
Хуайсан шел рядом, лишь слегка бледный и ухватившийся за саблю, как за последнее настоящее в мире иллюзий. Он явно не ожидал, что их план возымеет настолько сокрушительный эффект, наблюдая нечто подобное лишь в исполнении Вэй Ина.
Сам же Вэй Ин подошел к одному из самых свежих и целых трупов, из тех, которыми пришлось заняться Хуайсану лично — у него была идеально распахнута грудная клетка, даже разделывать не нужно. Вынул всё ещё теплое, парящее сердце, с наслаждением втянул аромат свежей крови и ещё не рассеявшейся силы. Наполовину в шутку — до сих пор Хуайсан всегда отказывался — протянул:
— Твой законный трофей, Не-сюн! Испробуешь? — и почти удивился, когда Хуайсан вытянул трясущиеся руки «лодочкой», принимая в них предложенное.
— Т-ты… у-уверен, что его надо… — он сглотнул, словно не понимая, что чувствует — тошноту или голод, и Вэй Ин подтолкнул:
— Давай же, Не-сюн, пока оно еще теплое!
Сам он снова наклонился над трупом, запуская руку в потроха и отыскивая еще не рассеявшееся золотое ядро. Он мог бы позвать братьев и сестер, отряда хватило бы на всех, но после посещения Луаньцзана он чувствовал себя голодным и жадным. Все эти глаза, все ядра, что он успеет выковырять, мозг и сердца — все это только их, и можно поделиться с молодым лисом, все равно он много не съест.
Вороном было проще добираться до глаз и мозга, но вот человек легче добыл бы золотое ядро и сердце. И если мозг и глаза были вкусны даже остывшими, то золотые ядра могли вовсе рассеяться, оставляя яо без лакомства, а остывшие сердца были просто кусками мяса, совсем не такими вкусными, как еще теплые.
Выбор был очевиден, так что Вэй Ин взялся за меч и пошел вскрывать тех, кто не попался под саблю Не-сюна, оставляя его в одиночестве наслаждаться своим первым законным трофеем.
Когда он вернулся, поняв, что больше золотых ядер не добудет — прошло слишком много времени, да и тела уже остыли, лисенок только-только дожевывал свое первое сердце. Выглядел он при этом откровенно пьяным, Вэй Ин в юности и после трех кувшинов не видел, чтобы Хуайсан так окосел, так что пришлось отвести его в сторону и усадить. Пока приятель переваривал, Вэй Ин как раз успел сделать запасы — у яо были собственные техники создания цянькуней, так что обычный узел с вещами Вэй Ин носил скорее для вида, а всё по-настоящему ценное прятал в рукава. В том числе и продовольствие. В этот раз он и Хуайсану отложил несколько кусков — раз уж тот наконец распробовал, вряд ли захочет вновь переходить на человеческую пищу…
В воздух вновь поднялись ближе к вечеру, с надеждой к ночи всё же добраться до лагеря. О причине задержки решили сказать полуправду: прятались от мимопролетавшего отряда Вэнь…
А куда отряд делся? Да кто же их знает. Свернули куда-то? Или отозвали их. А если все-таки при продвижении от Юньмэна к Цишани кто-то и наткнется на хорошенько очищенные от плоти останки… Ну, Вэй Ин уже начал находить прелесть в извечной Хуайсановой отговорке. Лично он высвистел братьев и сестриц, как только отлетели от места засады, и щедро разрешил доклевать все мясо дочиста.
Конечно, им попало после возвращения — и весьма серьезно. И еще раз, когда посланные искать «отряд Вэнь» в заведомо неправильно указанном направлении, разведчики генерала Не вернулись ни с чем. И если Хуайсана наказывали, как молодого господина — добавили тренировок с саблей и прочих с остальными воинами-заклинателями, то Вэй Ин больше не имел таких привилегий. Кто первым бросил, что слугу и простолюдина следует наказать как и прочих слуг и солдат, Вэй Ин не интересовался, это мог быть кто угодно. Факт оставался фактом: за него никто, кроме Хуайсана, заступиться даже не попытался. Ему, выпоротому прилюдно, оставленному на несколько сяоши у позорного столба, пришлось сдерживать свои силы и не позволять ранам закрыться! А после еще и выслушивать нотации от Се-гэгэ!
Дальше было не легче: у Вэй Ина, вынужденного, несмотря на то, что всё уже прошло, изображать больного, не было повода удрать из лагеря — и его начали навещать. Знакомые из тех, с кем он сошелся во время войны; Цзян Ваньинь, круживший вокруг палатки, но так и не зашедший внутрь, — от него даже на расстоянии несло злостью и виной.
И самый сложный гость — Цзян Яньли. Бывшая шицзе ничуть не смутилась прийти в военный лагерь с горшком, от которого откровенно пахло супом, в руках, и так же бестрепетно вошла в их палатку, едва получив разрешение. Тут же со слезами на глазах бросилась к Вэй Ину:
— А-Сянь! Прости, я не знала, что тебя наказали. Ты ведь ничего не сделал, за что!
Забота была приятна, но совершенно несвоевременна. Как и попытки осмотреть раны или накормить. Пришлось мягко прервать:
— Молодая госпожа Цзян, ну что вы творите? Вам не подобает так суетиться над простым солдатом. И тем более не подобает осматривать его раны, которые получены по справедливости и не так уж серьезны. Брат У их уже осмотрел… — При виде упрямо прикушенной губы Вэй Ин понял, что, как бы ему это не претило, придётся привести более веские аргументы: — Молодая госпожа, ваши заботливость и милосердие подобны милостям Гуаньинь, но в глазах людей они уже превратили вас в посмешище. Что бы сказала ваша матушка вам, узнай она, как вы себя ведете, и тем более мне, позволяющему вам это?
Напоминание о Госпоже Юй, ожидаемо, приятны Цзян Яньли не были. Как и упоминание о происшествии с Павлином. Так что Вэй Ину осталось лишь немного дожать:
— Не позорьте себя, молодая госпожа, покиньте солдатскую палатку и возвращайтесь домой.
Видеть бывшую шицзе, глотающую из-за него слёзы, было больно и самому Вэй Ину; и если эта история дойдёт до Цзян Ваньиня — болеть у него будет не только душа, но своей цели Вэй Ин добился. Со словами: «Я оставлю суп» — Цзян Яньли ушла. Скорей уж, сбежала, ну да оно и к лучшему.
Жэньсе-гэ проклевал ему темя и без того, но нехотя признал, что вылазка оказалась не зря, раз уж старая лиса Мин согласилась учить лисенка.
К весомому облегчению Вэй Ина, Цзян Яньли ничего не сказала брату, а там и армия, сформированная и с натяжкой «обученная», начала выдвигаться в сторону Цишани. С отрядом генерала Не они должны были разделиться у самых границ округа Анькан, так что до того момента Вэй Ин пользовался всяким случаем и натаскивал Хуайсана.
Случаев было хоть отбавляй: стычки с разведотрядами вроде того, что они положили у Илина, случались едва не каждый день, полноценные бои шли каждую неделю, за любой городок и деревушку, за обозы с провиантом и припасами, за переправу, любой удобный перевал или мост…
К концу месяца Хуайсан не то чтобы примирился со своей саблей, скорей, они сработались, как напарники — дух яо в стальном плену понял, что однажды будет выпущен на свободу, если до того во всем будет слушаться своего временного союзника-лиса. Так что, к тому времени, как два войска разошлись на перекрестке двух торговых трактов, по которым должны были двигаться, Вэй Ин уже не так сильно переживал за старого приятеля.
Как показало время — это он зря.
***
Письмо пришло буквально через пару недель; не общей почтой, конечно — записки между Вэй Ином, Не Хуайсаном и другими яо с Луаньцзан носили вороны из младших. Это, в отличие от прочих посланий приятеля, который в каллиграфии преуспевал настолько, что даже старик Лань не нашёл к чему придраться, было написано торопливо и едва разборчиво, что уже вселяло тревогу. Содержание же заставило Вэй Ина ерошить перья и порываться немедля лететь на выручку, удержал только У Жэньсе. Хладнокровно напомнил, что он ведь предупреждал, и настоял подождать ещё вестей. В конце концов, Хуайсан ведь утверждал, что со всем справился.
В неприятности Не-сюн попал в некотором роде из-за Вэй Ина: всё началось после той, самой первой трапезы сердцем вэньского пса — именно тогда вкус к человеческой еде начал понемногу оставлять Лисёнка. Ему, лишенному прикрытия старого друга, ускользать от внимания брата, снова поселившего его в свою палатку, стало сложнее, хотя то, что он наконец нашёл подход к сабле, главу Не явно смягчило. И единственным шансом полакомиться свежим мясом у Хуайсана оставалось время сразу после битвы, когда все заняты подсчетом потерь и помощью раненым.
Как оказалось, не все. Тот самый молодой помощник главы Не, Мэн Яо, на поле прошедшего боя, как он утверждал, в тот день оказался по стечению обстоятельств — молодого господина Не битва унесла слишком далеко от брата, а после он ещё и не явился сразу в ставку… У самого главы хватало дел и без того, чтобы искать пропавшего брата, но тревоги это никак не умаляло, скорее, наоборот. И Не Минцзюэ послал своего помощника.
Который и застал Не Хуайсана за трапезой — и, в отличие от светоча добродетели Лань Ванцзи, всё понял правильно с первого взгляда. Особенно после того, как перепугавшийся разоблачения Лисёнок ударил по нему чарами яо, пытаясь затереть память…
Как писал Хуайсан, сам Мэн Яо после ему советовал: стоило бы воздействовать на слух или зрение, а после — сразу же убить, ибо память — самая сильная сторона Мэн Яо. В тот же момент, когда неумелые чары не подействовали, Хуайсан запаниковал до того, что чуть не получил искажение.
Мэн Яо, уже знакомый с признаками благодаря главе Не, тут же попытался оказать первую помощь — и удержал Хуайсана на грани скорее удивлением, чем прочими действиями.
Дальше, зная самого Не Хуайсана и имея некоторое представление о Мэн Яо, Вэй Ин представлял: должен был следовать полный недомолвок и намёков разговор, сводящийся к: «Какая тебе выгода помогать яо, молодой заклинатель Мэн?» и ответному «Лучше иметь дело с честным лисом, который передо мной в долгу, чем со сборищем гу в банке, называющим себя праведными заклинателями».
Пока у Не Хуайсана и Мэн Яо был лишь устный договор о помощи: Мэн Яо скрывает от главы Не «шалости» его брата, сам Хуайсан — как может поддерживает и укрепляет позиции Мэн Яо в ордене. Но лишь на
устный договор Хуайсан надеяться не хотел.
Се-гэ снова ругался — так, что Вэй Ин едва не начал записывать выдающиеся обороты, терпеливо пережидая бурю. Когда у Се-гэ на фразе «Вот цена того, что лис увлекся лакомствами!» закончились внятные слова, скорчил просительную мину и принялся подлизываться, обещая лично поучаствовать в поисках самой красивой и самой хорошей невесты для гэ, если тот поможет Лисенку выпутаться из проблем с наименьшими потерями. Получил в лоб — больно! — но все-таки выпросил обещание. И в тот день, когда войско отдыхало, взяв один из мелких городов по пути, и можно было потихоньку улизнуть, растворившись в паутине грязных улочек людьми, а после — в сером небе воронами, они отправились в Хэцзян.
***
Яо летают быстро — куда быстрее обычных птиц и уж точно быстрее заклинателей, даже самых сильных и опытных. Так что на место они добрались к середине ночи и в лагерь пробрались, словно опытные шпионы — никто и не почуял! Правда, вытащить из генеральской палатки молодого наследника Не стоило куда большего труда и нервов, нежели и перелет, и проникновение в сам лагерь. Нельзя было напускать морок или сонные чары: Бася могла взбеситься, учуяв их, и тогда в смертельной опасности оказались бы все.
Бася вообще была странной саблей, с точки зрения и Хуайсана, и Се-гэгэ. Она словно бы забыла, кем была прежде, предала себя и подчинилась заклинателю. И бросалась на всех с одинаковой яростью: на нечисть и нежить, на людей, на заклинателей — кроме хозяина.
Пришлось на свой страх и риск садиться на ближние к палатке деревья и банально орать наперебой, как самые тупые-раступые птицы, и надеяться на догадливость Не Хуайсана…
Тот догадался: вышел из палатки и отошёл в ближайшие кусты, после чего принялся торопливо оглядываться. Когда ему на оба плеча тяжеловесно спикировали два ворона, болюче впиваясь когтями в «насесты» — а вот нечего было заставлять волноваться! — только облегченно выдохнул.
— Господин У, Вэй-сюн! Я вам так рад! Не знаю, что мне делать, я просто не могу…
Вэй Ин прервал малосвязный лепет болючим клевком в лоб и понял, что, оказывается, давно не слышал от приятеля подобного. Похоже, от испуга тот снова начал натягивать маску человека-неумехи — и от таких безнадёжных глупостей Не-сюну стоило уже наконец отучиться. Каркнул на ухо:
— Есть способ связать яо и человека. Много способов — и взаимно, и не взаимно… Можно заставить человека поклясться, что не предаст, и связать клятвой его золотое ядро.
Не Хуайсан задумчиво кивнул:
— Да, это подошло бы, Мэн Яо не из тех, кто станет рисковать своим совершенствованием ради праведности… Но как? Он на такую клятву не согласится.
— Можно связать вас и взаимной клятвой, — насмешливо каркнул Се-гэ в другое ухо. — Чтобы не только он не мог тебя предать, но и ты его, иначе — станешь ему верным слугой до конца дней.
На это предложение Не Хуайсан вздрогнул от испуга — он представлял себе, как это может быть, даже слишком хорошо.
— Сам решай, Не Хуайсан.
— А другие варианты? Есть еще варианты? — почти пискнул лисенок.
— Да, гэ, как-то все слишком однозначно и ограниченно, — озадачился Вэй Ин. — Или яо это специально?
Гэ дотянулся до него крылом, попутно досталось и Хуайсану.
— Нет других! Ты, вроде бы, горазд на выдумки, так возьми и придумай, как изменить печать и клятву.
Вэй Ин обиженно нахохлился, проскрипел:
— Будто это так легко! — и тут же встрепенулся: — Но ты не переживай, Не-сюн, я придумаю. Что-нибудь да придумаю.
Разговор затих — сходу придумать что-то подобное Вэй Ин не мог, Хуайсан — тем более. Обеспокоенным не выглядел только Се-гэ, который их замешательством явно наслаждался. Потом насмешливо каркнул, выражая своё мнение об их сообразительности:
— Клятву можно разорвать по взаимному согласию. Как только ваши пути разойдутся, и нужда в ней пропадёт — просто проведете ещё один ритуал и скажете, что ничего друг другу не должны.
Хуайсан облегченно выдохнул. Вэй Ин — тоже, временная клятва всё же внушала меньше опасений.
— Да, это подойдет. Думаю… думаю, я смогу уговорить Мэн Яо на такие условия — ядро в обмен на свободу и разрыв клятвы, если она себя исчерпает.
Се-гэ довольно кивнул:
— Мы сможем пробыть здесь не более суток. Ритуал нужно провести завтра ночью. Уговори Мэн Яо и найди подходящее место.
После этих слов У Жэньсе взлетел с чужого плеча. Вэй Ин тоже не стал задерживаться, лишь пожелал напоследок:
— Будь осторожен, Не-сюн.
Как уж Хуайсан уговаривал Мэн Яо, они не знали, да и, по большому счету, это было не их дело. Главное — уговорил ведь, отыскал где-то пещерку, в здешнем горном массиве их было — что дыр в бедняцком чжунъи, потом Хуайсан долго мучился, пытаясь высвистеть что-то, хотя бы отдаленно напоминающее местную пастушью песенку, должную стать сигналом воронам. Мэн Яо сразу отмахался, мол, свистеть не умеет вовсе. Вэй Ин и У Жэньсе, отыскавшие их и вовсе безо всякого сигнала, по эманациям ци, с кэ сидели на корявой сосне над пещерой и давились хохотом.
Наконец, слетели вниз, обращаясь вне чужой видимости, к пещерке подошли уже людьми, сразу же ловя на себе изумленный взгляд человека. Ну да, Мэн Яо был в курсе, что Вэй и У ушли с отрядом Юньмэн Цзян. И наверняка знал, что между Аньканом и Хэцзяном расстояние, которое, к примеру, заклинателю возможно преодолеть за три дня, а вот обычному человеку потребуется не меньше месяца, чтобы добраться — он-то лететь на мече путями птиц не будет. Но в сообразительности Мэн Яо отказать было нельзя.
Удивление быстро сменилось знакомой уже вежливой улыбкой:
— Этот Мэн приветствует уважаемых яо. Господин У, господин Вэй, вы будете свидетелями нашей с молодым господином Не клятвы?
— Мы будем её принимать и заверять — поправил Вэй Ин. — Можно, конечно, и без этого — но учить вас с Не-сюном ритуалу было бы дольше.
Мэн Яо понимающе кивнул и первым ступил под своды пещеры, почти демонстративно оставляя спину открытой. Се-гэ прошёл следом, тут же начав очищать на каменном полу место для печати, Вэй Ин и Не Хуайсан вошли следом.
Как только общими усилиями место было расчищено, Се-гэ, неприятно усмехаясь, потребовал от обоих приносящих клятву крови, вытащив откуда-то из собственных рукавов плошку и кисть. Хуайсан побледнел до синевы, да и Мэн Яо слегка спал с лица.
— А вы думали — клятвы с яо киноварью запечатываются? — хохотнул Се-гэ.
Вэй Ин знал: пугает, киноварью в принципе можно запечатать любую клятву. Другое дело, что на крови оно надежнее.
Хуайсан, закусив губу, все же протянул запястье первым, хныкнул от боли, вздрогнул, но руку вырывать не стал. Вторым свою кровь добавил Мэн Яо. Вэй Ин украдкой почесал зазудевший под рукавом шрамик: он кровавую клятву тоже приносил.
Пока гэ чертил нужные символы, Вэй Ин заставил приятеля и его партнера затвердить слова клятвы, с трудом подавляя желание стукнуть Хуайсана по затылку: от волнения тот запинался через слово. Но вот дело осталось за малым: встать в печать, подать ци и сказать всё, что требуется.
В круг человек и ху-яо шагнули одновременно, и выражение их глаз показалось Вэй Ину на удивление одинаковым.
Ритуал провели без заминки; хороший знак — значит, оба не таили на сердце намерения обмануть при первой возможности. Печати, невидимые заклинателям и едва различимые для яо послабее, легли на души и ядра киноварным узором, вплетаясь в самую суть. Не Хуайсан притих, явно чувствуя, что что-то в нём изменилось — и не в силах пока осознать, что. Мэн Яо выглядел таким же спокойным, как всегда… но только выглядел. Вэй Ин отчетливо ощущал окутывающее его смятение.
— Хорошо. Не забывайте, в чём сегодня поклялись, и не жалейте о своём решении, а если пожалеете — вините себя. Приберете тут сами. — Се-гэ на долгое прощание настроен явно не был. — Вэй Ин! Нам к рассвету стоит быть в лагере, поторопимся! — И вышел из пещеры не оглядываясь.
Вэй Ин на прощанье хлопнул приятеля по плечу и пошёл следом — Се-гэ был прав, им не стоило задерживаться.
