***
В голове всю ночь перед первой парой у профессора Беллегарда мелькали слова новой песни. Лютик очень хотел исполнять песни, посвящённые Геральту, но боялся, что когда-нибудь удача не будет на его стороне, и виновник меланхолии Лютика услышит их и всё поймёт. От нервозности не усыпалось, поэтому оставалось лишь думать. Снова и снова погружаясь в пучину этих бесконечных мук. В ладонях оказалась записка. Лютик сам порой удивлялся, как он смог усовершенствовать свой почерк до такой степени, что и сам бы вряд ли догадался, кем это написано. Однозначно, придумывать его было сложно, но так хотелось романтики и секретности. Глаза вновь пробежались по строчкам, и в горле встал ком.Мне не легко между, между тобой и другой. Между двумя смежных, между водой и грозой. Это не прокатит, вы разберётесь и без меня. Кто за кого платит, а мне уже хватит.
На что он постоянно надеется? На чудо? Что однажды профессор подойдёт к нему, скажет, что он чудесно пишет? Что испытывает к нему те же чувства? И не придётся изъясняться? Лютик уже сам не знал, зачем так далеко зашёл. Он не мог не думать о той девушке. Так кто всё-таки она профессору? Дочь? Его девушка? Учитывая, что она выглядит молодо, но в то же время, ей вряд ли дашь меньше девятнадцати, всё могло быть. Самому Геральту точно не больше тридцати пяти. Кто знает, может, ему нравятся помладше. Конечно, если это его дочь, то тоже было не так радужно. Значит, есть жена, и вот с ней у них любовь уже настоящая. Было больно от каждой мысли.Я уеду далеко, туда, где всё решено. Пополам, пополам, пополам Поделите меня.
Лютику всё же удалось поспать часика два, уже после четырёх утра. Ночь была нелёгкой и больно бьющей по нервам. К счастью, записка снова не застала чужих глаз, кроме Йеннифэр, которая теперь была рада поучаствовать в глупой авантюре Лютика, хоть и в душе осуждала. – Рад видеть Вас, Юлиан, – отмечая собравшихся студентов в столь ранний час, улыбнулся Геральт. Лютик зарделся, пока Йеннифэр рядом прятала смешки. – Он ждал тебя, – сказала Йен после пары, на что Лютик лишь отмахнулся, но всё-таки улыбнулся куда-то в кулак, охотно в это веря. В конце учебного дня, когда голова уже раскалывалась, Йеннифэр убежала к профессору де Врие «на пятнадцать минут, Лютик, ну подожди, пожалуйста». Лютик и ждал, смиренно вздыхая. Он прислонился к подоконнику и от скуки оглядывал коридор. Было пусто ввиду занятий. Но Лютик будто ждал чего-то, боясь пропустить. На его беду это «что-то» случилось, и сердце упало в пятки. Недалеко от него, выйдя из четыреста десятой аудитории, показались Геральт и... та самая девушка. Он увидел, как широко улыбался мужчина, глядя на неё, и как у девушки горели глаза. Она что-то рассказывала и иногда прикасалась к профессору. Лютик сжал подоконник рукой, и тот по ощущениям мог треснуть от такой силы. Краем уха Юлиан услышал то, что добило его окончательно. – Люблю тебя. Пока! – девушка, привстав на носочки, поцеловала профессора Беллегарда в щёчку. – И я тебя, дорогая. До встречи. Лютик мгновенно отвернулся от лицезрения парочки. Глаза, наполненные слезами, уставились куда-то вдаль, где было всё хорошо. За этим чёртовым окном. На сердце повис груз, а из глаз хлынули слёзы, которые практически до боли жгли щёки. Лютик не хотел думать ни о чём, не хотел анализировать эту чёртову ситуацию. Это было нечестно, что он любил так сильно. Шум в ушах перекрыл удаляющийся стук женских каблуков и приближающиеся чуть грубые шаги. – Юлиан? Ты в порядке? Лютик встрепенулся и, грубым движением стерев дорожки слёз, взглянул на подошедшего. Профессор Беллегард явно был обеспокоен, что читалось по его янтарным глазам. Как назло, по щекам снова полились слёзы от одной мысли, что о нём переживают. Геральт, не дожидаясь, пока Лютик выйдет из оцепенения, прикоснулся ладонями к его лицу и стёр дорожки слёз. Лютику было стыдно, но и до одури приятно. Говорить вообще ничего не хотелось. В прочем, он не мог сказать и слова. – Снова неудачное столкновение с лестницей? – улыбнулся профессор. И, пока Лютик не успел отвернуться, обиженно поджав губы, прижал его к себе одним рывком так, что у Лютика выбило воздух из лёгких. В нос ударил одеколон Геральта, и Лютик смог лишь медленно моргуть, вдыхая аромат. Такая близость с профессором смущала и доводила до эйфории. Лютик решил немного воспользоваться шансом и уткнулся в плечо Геральта. Ткань пиджака была мягкой, а объятия профессора Беллегарда словно успокаивали. Лютик вспомнил, что вроде бы нужно что-то ответить, когда прошло по меньшей мере пару минут. Профессор и не торопил, прижимая к себе Лютика и гладя его по спине. – Я не падал, – выдохнул Лютик куда-то в шею профессора, плавясь от его близости и практически не думая, что говорит. «Только если в Ваши объятия», – чуть не произнёс Лютик, но вовремя смолчал, почувствовав, как рука Геральта оказалась у него на волосах и пальцы стали перебирать пряди. Ни слов, ни мыслей, ни воздуха в лёгких – нет. – Поделишься? Лютик растерялся, а Геральт взял всё в свои красивые руки и произнёс: – Не хочу, чтобы ты оставался наедине со своей проблемой. Пойдём в мой кабинет. Сглотнув, Юлиан отстранился и посмотрел в медовые глаза. Ноги были ватными, но профессор крепко его держал и словно не давал упасть. – Я Йеннифэр жду. – И сколько ждёшь? – со вздохом разочарования спросил Геральт. Лютик посмотрел на экран своего телефона и понял, что Йен была крайне не близка к правде, когда говорила про пятнадцать минут. – Полчаса. – И неизвестно, когда она ещё появится, а ты несчастен здесь и сейчас. Ты действительно хочешь её ждать? Лютик мотнул головой. – Она умная девушка. А ты можешь поделиться со мной. Я хочу помочь тебе. Да и, поверь, стоит выговориться. – Вы психолог? – усмехнулся Юлиан. – Для тебя я могу им побыть. Лютик прикусил губу и почувствовал сомкнувшиеся пальцы профессора на своём запястье. Он повёл его в свою аудиторию, пока сердце Лютика бухало в груди с космической скоростью, а в голове лишь безумная мысль о том, что его предмет воздыхания сейчас буквально ведёт его в свою обитель, где они будут одни. Глупая улыбка промелькнула на губах. Геральт отпустил его лишь тогда, когда потребовалось достать из кармана ключ и открыть дверь аудитории. Лютик медленно вошёл в кабинет за профессором. Взгляд упал на стол, а в голове появилась мысль – нашёл ли Геральт записку? И, возможно, он уже срастил печальную атмосферу стихов и не менее печальное настроение Лютика. По спине пробежали мурашки. Юлиан подумал, что именно сейчас профессор Беллегард мог спросить об авторе строк. Лютик бы, возможно, даже сказал правду и принял поражение с достоинством. И капелькой слёз. – Садись, – послышалось от профессора. Голос Геральта вывел Лютика из мыслей, и он снова посмотрел на него. Беллегард движением руки призывал его сесть на его стул. Лютик, мягко говоря, охренел. Геральт ждал, пока шок сойдёт с лица Юлиана. Удивительно, насколько он был терпелив. Лютик, не спрашивая, почему он так милосерден к нему, опустился на стул и снова взглянул на профессора. Тот присел на край стола рядом с Лютиком. У юноши сердце ушло в пятки от осознания, что мужчина сейчас буквально возвышается над ним. В голову полезли не очень приличные мысли. Щёки зарумянились, и Юлиан трижды пожалел, что согласился на это. – Так что случилось? Лютик не знал, что говорить. Он не мог придумать какую-то нейтральную версию, не мог соврать. Казалось, профессор всё поймёт по глазам. Если не понял уже давно. – Я влюбился, – буквально выдохнул фразу Лютик. Щёки обожгло. – И эта любовь приносит мне лишь боль. – Невзаимная? – Что-то вроде того. Лютик заметил, как на лице профессора скользнула тень разочарования. Паника бушевала на сердце, и Лютик действительно не знал, что больше говорить. Он рассматривал профессора, будто ожидая от него ответа. Хотя ему просто хотелось сбежать отсюда. – Почему ты так уверен? – спросил профессор Беллегард, оперевшись ладонями о стол. Лютик сглотнул. – Там ситуация... неоднозначная. Сразу понимаешь, что чувства невзаимны, – Юлиан замялся и отвёл взгляд, уставившись на свои сцепленные на коленях руки. – Ты же в курсе, что всё может быть по-другому? Я бы, возможно, помог тебе и подсказал верный путь, будь ты посговорчивее. Но сейчас могу сказать лишь одно: в жизни случаются чудеса. И, если ты считаешь, что твоя любовь сильная и настоящая, то она может оказаться и взаимной, – Геральт улыбнулся, отчего у Лютика завязался узел внизу живота. – Не понимаю, почему ты страдаешь и зря всё перечёркиваешь раньше времени. Ты вообще говорил с ней?.. Или с ним? Лютик прикрыл глаза и представил, как сейчас действительно набирается смелости и произносит такие важные для него слова. К несчастью, на ум шло не самое приятное – как профессор выгоняет его из аудитории и больше никогда не общается. Вот так, легко и непринужденно. Жалеет, поддерживает, выслушивает, обнимает. Лютик по ощущениям уже не мог без этих медовых глаз. Жизнь наверняка стала бы другой и приобрела лишь серые и тёмные краски. – Я... не думаю, что это возможно. С минуту они молчали, пока Геральт не продолжил: – Ты всегда можешь попробовать. Если ты не признаешься, всю жизнь будешь жалеть. А без любви в ней очень плохо. – А Вы любите? – Лютик спросил быстро, не давая себе и секунды подумать. Геральт задержал взгляд на Лютике и поджал губы. Всё словно растворилось, и он ждал ответа с предвкушением, боясь, что любовью профессора действительно окажется та девушка. Сердце больно кольнуло, но Лютик продолжал внимательно наблюдать за всполохами огня в глазах профессора. «Чёрт», – промелькнуло в голове, когда Геральт уже было собрался с ответом, но, к несчастью, зазвонил телефон Лютика. Он достал его из кармана. «Йеннифэр, блять, не могла попозже позвонить», – Лютик прекрасно понимал, что уже точно не услышит ответ профессора, и принял звонок, прикладывая телефон к уху. – Бард, ты где пропадаешь? – спросила Йеннифэр тревожным голосом. – Да, прости, я отошёл, – Лютик сжал переносицу пальцами и прикрыл глаза. – Можешь идти в гардероб, я подойду через пару минут. – Только не больше, а то я обижусь. Йен отключилась от звонка. Лютик, со вздохом убирая телефон в карман, поднялся. Взгляд снова пересёкся с профессором. Тот неустанно смотрел на него и будто сам расстроился, что нить разговора оказалась прервана и сейчас было глупо возвращаться к нему. – Спасибо за сеанс психотерапии, – Лютик улыбнулся и медленно зашагал к выходу, одновременно радуясь, что всё закончилось. – Надеюсь, мои слова тебе действительно чем-то помогли. – Да, я подумаю над Вашим предложением, – Юлиан взялся за ручку двери. – До свидания. – До встречи. Лишь дверь за ним закрылась, он выдохнул. Пальцы мелко подрагивали, щёки горели, а мысли не могли собраться в одну кучу. По сердцу прошёл озноб, и он буквально побежал на первый этаж, желая избавиться от этого чувства. Йеннифэр, как и обещала, стояла около гардероба, уже одетая в верхнюю одежду, и ждала Лютика, нетерпеливо постукивая ногой. Юлиан с горящими щеками нырнул в гардероб, забирая своё пальто и не обращая внимания на то, как Йеннифэр подаёт сигналы о своём присутствии. – Лютик, ты... Эй, ты вообще меня слышишь? Быстро накинув пальто и махнув рукой, тем самым позвав девушку следовать за ним, Лютик стал выходить из университета. Йеннифэр, недоумённо моргая и боясь предположить, что же случилось, поспешила за ним. Однако это было сложно, потому что Лютик, будучи очень эмоционально возбуждённым и неуравновешенным, по правде говоря, гнал что есть мочи, стараясь охладить пыл при быстром шаге. Йен почти бежала за ним и старалась докричаться. – Лютик, хватит так мчаться! Что, чёрт возьми, случилось? Когда они уже покинули территорию университета, Лютик резко остановился. Девушка, выдохнув, обошла его и встала напротив. Лютик с особой старательностью пытался поджечь сигарету, но из-за подрагивающих пальцев сделать это было сложновато. – Ты как? – мягче спросила Йеннифэр, отбирая у него зажигалку и пытаясь поджечь сигарету, хотя и не одобряла всё это. – Я? Да я в ахуе, Йен! – Лютик, сжимая зубами сигарету, старался говорить как можно более понятно, но получилось не очень. Йен коротко улыбнулась от этого, но скрыла улыбку. У девушки таки получилось поджечь злосчастную сигарету, и Лютик наконец выдохнул дым и прикрыл глаза. – Это всё понятно, дорогой, но можно поконкретнее? Что произошло? – спросила Йеннифэр. Они продолжили идти, пока Лютик курил и собирался с мыслями. Йеннифэр, как ни странно, тоже его не торопила и давала шанс прокрутить произошедшее в голове ещё раз. – В общем, я не знаю, как, – начал Лютик спустя несколько минут, – но профессор Беллегард почти догадался, что я в него влюблён. – Он рассказал тебе про записки? – удивившись, Йеннифэр приподняла правую бровь. – Нет. К счастью. Лютик всё же рассказал всё: от начала и до самого конца. Как увидел мило воркующую парочку около четыреста десятой аудитории, как расчувствовался и это заметил профессор, как он обнимал его и жалел, сам не зная, что он и есть причина всем чувствам и эмоциям Лютика в данный момент и как проводил несчастную психотерапию на тему невзаимной любви. И, господи, как же это выглядело комично и сюрреалистично. – Я думаю, он начинает догадываться, Лютик, – подытожила Йеннифэр. – Да ладно, блять? А я думал, он непроходимый идиот, – с сарказмом бросил Юлиан, поджигая третью сигарету. Йеннифэр поморщилась не только от грубого ответа, но и от количества сигарет. Хотелось отобрать их и отлупить Лютика как маленького ребёнка, чтобы больше даже не смотрел в сторону табака. – Но это было чертовски мило, – всё-таки не сильно обидевшись и почти проигнорировав выпад Лютика, продолжила Йеннифэр. – Как он тебя успокаивал и хотел помочь, разумеется. А не то, как ты снова включил королеву драмы и печально смотрел в окно. На фоне явно не хватало Ланы Дель Рей. – Ой, Йен, заткнись, – почти добродушно произнёс Лютик. – Я вообще не понимаю, почему он себя так ведёт со мной. Как-то... – По-особенному? – продолжила за Юлиана Йен. – Да. Ведь с тобой, например, он себя так не ведёт. – Ну ты явно выделяешься на фоне меня своими поступками и фразами, – улыбнулась Йеннифэр. – Может, ты ему действительно симпатизируешь. Не обязательно как парень, вероятно, как человек. И он желает узнать тебя лучше. – Я бы всё-таки предпочёл первый вариант, – рдея, ответил Лютик. – Ну надейся, мальчик мой, надейся. Может быть, действительно всё так, как в твоих мечтах. Мягкая улыбка Йеннифэр разбавила неопределённость, что повисла на душе Лютика, и в ответ он также улыбнулся, закусывая губу и снова возвращаясь к моментам в аудитории.