<…>
Разумеется, Огай приглашение принял исключительно в рамках формальностей, поэтому (не-)ожиданно заявившись в квартиру своей ассистентки, тут же принялся наводить свои порядки, пользуясь благосклонностью самой Фортуны-матушки: хозяйки ведь дома не было. Конечно, сказать, что Доктор был хоть малость удивлен отсутствием своего горе-ребенка в ее же собственной квартире, - еще хуже, нежели чем дважды, вздор, - даже трижды соврать Господу Богу! Мори не только знал об отсутствии Айано-чан, он знал даже ее точное местонахождение прямо сейчас: в данный момент, в данную минуту, да хоть в данную секунду. Для Ринтаро это было очевидным, а для Мияко-тян? Все еще сомнительно. Хотя, малость пораскинув мозгами, все же можно прийти к самому логичному умозаключению: это было бы до одури глупым и просто непозволительным - оставлять жизнь своей драгоценной ассистентки без защиты, опеки, или, хотя бы, контроля без-пяти-минут главы Портовой Мафии. Черт-с-два, с каждым днём Айано становится все более ярким пятном в его пыльной биографии. Она становится его уязвимостью. Стоит ли более что-то добавлять? Огай - расчетливый аналитик, глубоко и горько ненавидящий сюрпризы, и даже те редкостные моменты, когда что-то идет не по его плану. А безопасность мафиозной принцессы - уж явно в его планах.<…>
Вообще, в шкафчиках просторной модерн-квартирки одной из многочисленных новостроек Йокогамы было множество интересных вещиц, тянущих на реальный срок. Государевы ладони неохотно сменили свои исконные, величественные белоснежные перчатки из атласа на, так называемые, "рабочие" - черную как смоль, латексную пару. Не прилагая вообще каких-либо особых усилий, на лице Доктора можно было легко разглядеть тень мрачного недовольства, смешанного с, наверное, неким отвращением? Огай у нас - интеллигент высших нравов: да, не без доли животного цинизма, но все же! Формально, он - высочайший аристократ во плоти. И, знаете, пущий вздор - эдакому аристократу вынюхивать и изымать блядские наркотики. В очередной раз. И в очередной раз Огай брезгливо фыркает, с нескрываемой ненавистью презирая психотропы всеми жилками своего мозга, с каждой секундой, словно с песчинкой в океане, разжигая это алое пламя ненависти до все более невообразимых масштабов. Эта дрянь так закоренела в жизни его милой Айано-чан, что приходилось буквально "вырвать с корнем". Вопрос лишь заключался в том, кого и откуда вырывать: Айано из мира кокаина и разноцветных таблеточек или же..? Впрочем, итог, по меньшей мере, в расчетах Огая, должен был быть один-единственный: негодница, рано или поздно, но перестанет баловаться этой абсцентной гадостью. В ходе своего получасового обыска, Ринтаро, хоть и многочисленное количество раз буквально воротил носом, но все же изъял целый шкаф "медикаментов" с кухни, пару коробочек чего-то разноцветного из прикроватной тумбочки и три блядских пакетика "белой смерти" из кладовой. Сказать, что он был вне себе, ибо предыдущий характерный обыск состоялся всего-навсего полторы недели назад - ничего, блять, не сказать! Если судить по всей той нерадивости, сочащейся из каждого его вдоха, выдоха и взгляда, - Айано в сей миг не позавидуешь. Вечер у нее, в лучшем случае, будет действительно незабываемый, а вот в какой прогрессии - определит она уже сама.<…>
Огай фыркает, с омерзительным лязгом латекса отбрасывая использованные перчатки куда-то в сторону урны, хотя, гарантии тому, что приземлились они именно туда - ровно никакой. На столе уже стоят тарелка с аппетитными угощениями в формате неких легких снеков и, разумеется, обещанная бутылка вина. Премиального, красного сухого, терпкого вина - "Шато Марго" тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Фактически, дело за малым, - остается лишь дождаться главной виновницы сего торжества, дабы сполна отметить все ее успехи в собственной жизни: начнут они с университета, а закончат, как предполагает Мори, лекцией о "белой смерти", если быть точнее, - ее больной зависимостью, которая ни в коем разе не устраивает Будущего Босса Портовой Мафии.***
Айано ни капли не торопится домой, будто предчувствует что-то неладное за мили. Нет, она сама пригласила Ринтаро, это ни в коем случае не смущает, - но с каждой секундой на душе все больше скребет. Да так, что создается впечатление, будто каждый вокруг девушки это скребение обязательно услышит. В конечном итоге, ближе к восьми белокурая все же соизволила вернуться домой. В прихожей нет чужой обуви, что и неудивительно: Огай имел вредную привычку нигде, за исключением собственной квартиры, не разуваться, - хотя и в своей обители он светился очень и очень редко. О присутствии кого-то еще в апартаментах говорило лишь его фирменное пальто цвета абсцентной смоли, что словно влитое, было аккуратно накинуто на вешалку. Айано, разглядев следы Огая и на кухне, в виде света, где в обыденное время его почти никогда нет, шумно сглатывает. Еще пару минут уходит на то, чтобы скинуть собственную обувь, верхнюю одежду и немногочисленные аксессуары в лице сумочки и пары крафт-пакетов с бог знает чем внутри. В момент, когда девушка направляется туда, к нему, - все замирает. Сдерживать эмоции трудно: даже скорее невыносимо. В одночасье хочется улыбаться, жаждя долгожданной встречи, да улыбаться, как это сделал бы больной псих, не в силах контролировать себя. Ладони обильно потеют, чего уж там говорить о сумасшедшем треморе всех конечностей сразу. Дыхание громкое: Ринтаро бы ухмыльнулся, увидев, что ему и палец о палец не нужно ударять, - любимая принцесса ведь и так знает, какую реакцию нужно показывать. Как врач, она бы могла сделать точную справку о своем сердцебиении в 125, не менее, ударов в минуту. Тахикардия - вот, что сулит не только Огаю в преклонном возрасте, но и его ассистентке, зато уже в ближайшем будущем. -Я тебя заждался, Айано, - не без тени ледяного ехидства произносит мужчина, облокотившись спиной о небольшой стеллаж прямо напротив панорамы вечерней Йокогамы. Мияко-чан не может сдержать улыбки, мгновенно выталкивая любую сознательную мысль о том, что она миллионы десятков раз обещала себе не иметь никаких, а уж тем более, близких эмоциональных отношений с Чумным Доктором. -И тебе привет, - чего уж более ждать? Все в сборе, так что заприметив шикарную бутылочку «Шато.. Марго?», белобрысая без задней мысли приступает к наполнению своего бокала. Не забывает и про своего гостя, уважительно передавая бокал прямиком в руки Мори-сана. Они некоторое время молчат, занимаясь разглядыванием: девушка весьма заинтересована им, а Огай же, в свою очередь, сказочными видами. -Смотрю, ты тут ревизию провел, - отпивая, наконец решается задать вопрос вслух, указывая острым взором светлых глазниц ровно на кучку ее сбережений. Вернее, на то, что осталось от ее сбережений. Все уничтожено в пух и прах. В прочем, о ином развитии событий изначально не могло идти и речи: Огай - закоренелый радикал, который привык разбираться сразу с корнем проблемы. -Понятно, - хмыкает та, понимая, что, очевидно, ответа не последует, - как там.. дела с Боссом? Мы же не видимся из-за этого, насколько я понимаю? Делая который по счету глоток благородного напитка, Айано бесшумно выдыхает. В попытках подобраться к Доктору, бессознательно кокетничает, проводя подушечками ледяных пальцев по столу, ожидая собрать хотя бы пару дюймов пыли со стола, но в итоге не ощущает ничего, - абсолютно ничего, за исключением тошнотворно, до неестественного, чистой поверхности, - не уж то в Огае проснулась брезгливость и к таким поверхностным мелочам? -Это подкрадывающаяся старость или тебе действительно настолько было нечем заняться, Ринтаро? - белокурая хихикает, зная, что ничего ей за такую дерзость не будет: как правило, в подобных этому случаях, мужчина даже не подает вида, словно, как само подразумевающееся, воспринимает ассистентку за малое капризное дитя, что ругать попросту бесполезно! А ей что? Айано это, признаться, весьма льстит. Будто она делает то, что и близко не позволено никому другому. Словно она - особенная.Маленькая беспризорница, выросшая без имени, сражающаяся за каждую крошку еды в полях, что находятся бог знает где: далеко, очень далеко за окраинами Йокогамы, - ей бы позавидовала.
-Думаю, скорее второе, - кивает, переводя свой таинственно-алый взор на собеседницу, - метался в муках, никак не мог понять, что же тебе, душенька моя, не живется спокойно. - Огай тщательно разглядывает бледноватое личико напротив, действие выходит настолько вдумчивым и расчетливым, что одна за другой начинаются закрадываться тревожные мысли: "Что он опять задумал?..". -Мне там не нравится, - скулит, словно дитя малое, но, хоть и неохотно, вину свою признает, - Ринтаро, я уже тысячу раз говорила, но ты меня не слышишь и слышать не хочешь. Молчание. Его зрачки колеблются, все же стремясь к более меньшей их кондиции. Неприятно. Он вынуждает добавить что-то эдакое, что могло бы встать в достойный противовес всему ранее сказанному. «Гребаный Огай, я не могу больше терпеть его осязаемый напор!» -..но я стараюсь вернуться в тот же режим. Ради тебя и твоей просьбы, - сухо, почти безжизненно добавляет девушка, не в силах взглянуть ему в глаза. Вообще, Мори - не тот, кто терпит долго. Нет, отнюдь. Он более импульсивен, хотя не отнять и холодной, больше пугающей рациональности. Он словно думает всегда: абсолютно, совершенно и без единого «но». Говорят, есть люди образованные и умные. А есть гении. Так вот Чумной Доктор не то, чтобы относился к последнему, - он буквально возглавлял данное сословие. -Радует. Непременно радует, душа моя, - ничем не прикрытые ладони скользят по девичьей головушке, касаясь сначала темечка, затем шелковистых волос и, наконец-таки, чудного личика. Они молчат, оба пытаясь предугадать действия одного Огая. Дыхание грубо сбивается. Гребаная тахикардия, без сомнения, будет мучать ее до конца дней при одном только воспоминании о его взгляде, о его словах и о его ласках. -Я скучала, - по-детски поджимая губки, шепчет белобрысая, - очень. В какой-то из следующих моментов взгляд «снизу-вверх» становится до того невинен и чист, что Доктор начинает проявлять себя как действительно живой сгусток нечеловеческой силы, - «негодяйка, знает же, что Огай безоговорочно любит подобное.» Зрительный контакт становится настолько крепок, что даже его зачинщику нелегко оборвать эту струну, ведь обыкновенной нитью их гляделки уже давно нельзя назвать. -Душа моя, осталось еще совсем немного, - слащаво, но, знаете, не без тени своего мрачного цинизма, шепчет мужчина, приподнимая голову помощницы за четкую грань профиля: им требуется менее пары мгновений, дабы понять, что происходит. В тот же миг, не медля ни секунды, Огай настойчиво цепляется ее губ своими. Так требовательно, желанно и нахально. В стиле ее Чумного Доктора. -Я верю, - единственное, что шепчет Айано в ответ, прежде чем ее нагло подхватывают под бедра.