Аттентат

             Соты – идеальная природная тара для хранения меда. Именно поэтому сотовый мед больше всего ценится среди любителей натуральных продуктов. Совмещающий в себе аромат цветков и восхитительный вкус.       Следующий день        - А у вас что, нет собаки поагрессивней? - Драко с сомнением смотрел на черного лабрадора, которого ему предлагали приобрести в питомнике. Молодой и активный, тот сидел, свесив язык и выглядел до неприличия дружелюбным, - я читал, что бойцовские собаки отлично годятся в поводыри, а это… вы бы мне еще пуделя предложили.        Пес чихнул. Скорпиону показалось, что он словно посмеялся с его неудовольствия.        - Мистер Малфой, в виду той проблемы, которую Вы нам озвучили, Вам скорее подойдет более дружелюбная порода, - мужчина, похожий больше на великана, почесал свою густую бороду. Драко отошел от него на пару шагов. Рубеус Хагрид выглядел тоже не особо располагающе, потому чтобы не набраться от него каких-то блох - или что там жило в его буйной растительности - Скорпион предпочел дистанцию. - Обычно с бойцовскими собаками возникают проблемы у незрячих. К тому же, Вам придется все время водить своего добермана или ротвейлера в наморднике. В случае нападения, у Вас больше времени уйдет на то, чтобы снять тот.        - А этот что сделает, в случае чего? Залижет нападающего до смерти? Боже мой, мистер Хагрид, это же лабрадор. Он же рванет за ближайшим мороженным, если увидит.        Рубеус Хагрид тяжело вздохнул. Обычно люди, как раз таки, хотели больше лабрадоров, чем доберманов.        - Слушайте, я могу продать Вам собаку подороже, но Вы мне озвучили свой запрос. Вам подойдет идеально именно эта порода. Поверьте мне, я специализируюсь на псах-компаньонах уже много лет. Они наиболее послушны в дрессуре. С ними не возникает проблем. И нет, они не любят мороженное. Вы все равно будете заниматься с ним у наших кинологов и если не найдете контакт - то сможете вернуть его и взять добермана, хоть с ними намного сложнее.        - Это звучит разумно, - Драко присел и посмотрел на лохматого пса, - сколько ему?        - Семь месяцев, самое время для нового хозяина и дрессуры. Собак идеально брать до года.        - А, так ты тоже скорпион, да? Только по зодиаку. Значит, поганый характер. Мне подойдет, - пробормотал мужчина, обращаясь к псу. Тот настороженно изучал человека, не выдавая своего отношения, хоть Драко ощущал, что не нравится животному. Он никому особо не нравился на инстинктивном уровне. Его это не задевало уже лет пятнадцать. Пес ему нужен был не для развлечения, а ради работы, потому и он не был переполнен чувством нежности или восторга.        Поднявшись, Драко кивнул.        - Хорошо, я возьму его. Как зовут?        - Гэри, но Вы можете изменить имя.        - Вот уж точно, - согласился Скорпион, поскольку корни были немецкие, а он это все не очень любил. - Назову тебя Бродяга. Ладно, ладно, не паникуй. - Драко на секунду задумался, что-то прикидывая. - Будешь Сириусом. Да. Логично же, правда?        И сам рассмеялся. Это было очень…забавно, ведь Сириус был самой яркой звездой на небе и имя отлично подходило поводырю слепого. К тому же, она находилась в созвездии Пса. Все совпадало просто идеально, а Драко любил логику, поскольку чувствами он редко руководился.        Заплатив за собаку, мужчина терпеливо дождался, пока юркого лабрадора выведут к машине, где он уже успел застелить заднее сидение пледом. Пожав руку Хагриду и договорившись, что через неделю он приедет на первое занятие, Скорпион сел за руль. Ему не нужно было ехать в магазин, поскольку прислуга еще пару дней назад, рукодствуясь списком от заводчика, купила все необходимое для пребывания животного в его домах – от подстилки до какого-то корма. Выгульщика Драко тоже нанял, потому сожительство должно было пройти достаточно гладко.        По дороге домой Малфой периодически бросал быстрый взгляд на пса, который расположился на заднем сидении с видом, будто каждый день катался в машине. Скорпион усмехнулся. Кажется, у этого Сириуса было какое-то врожденное достоинство и был он попородистей своего новоиспеченного хозяина. Драко к роскоши пришлось себя приучать. Начав зарабатывать шальные деньги, первое время, кроме дорогой одежды, он ничего себе не покупал, а в сшитых на заказ костюмах ощущал себя неловко. Потому что с его жизни богатство унесло любовь и Малфой не знал, зачем ему все эти сотни тысяч на счету. В юности он мечтал обеспечить единственного важного для него человека, потому не понимал, на что тратить, оставшись в одиночестве, и лишь спустя год заставлял себя делать дорогие покупки, пытаясь обрести вкус к неутешительному поражению, изменившему его навсегда. И когда в его жизни появлялись первые дорогие машины, мебель или безделушки, Драко боялся все это испортить, поцарапать, разбить.        У пса таких сомнений не было. Он довольно растянулся и его лапы лежали на кожаных сидениях – плед не был таким уж и большим - царапая их. Малфой никак не отреагировал. И потому что пес был недрессированным, потому не понял бы, и потому что не первый год был бессовестно богат. Трепет перед дорогими вещами ушел. Если Сириус подерет кожу – он просто купит новый автомобиль. Не более. У этого пса была важная миссия, потому Драко не хотел начинать их знакомство с крика, который бы ничего не изменил. Не умеющий любить никого, кроме себя, мужчина, тем не менее, хотел наладить ровные, партнерские отношения с псом.        - Приехали. Не суетись, сейчас открою, - Драко сказали, что ему необходимо разговаривать с животным, хоть ощущал он себя глупо. Пес залаял, заставляя мужчину морщиться. Он ненавидел громкие звуки. Сам всегда говорил тихо и тишина была его же оружием в суде. – Ты нарушаешь субординацию, знаешь?        Выйдя из машины, Малфой обошел ту, открыл дверцу и хотел было выпустить Сириуса, когда у дома остановился второй автомобиль. Поскольку гостей Драко не ждал, то ощутил удивление. У него не было близких друзей, которые бы «проезжали мимо и решили заглянуть на чашку чая». Остальные всегда заранее предупреждали о встрече. Потому, придерживая пса за ошейник, Скорпион ждал.        - Спокойно, Сириус, спокойно, - строго говорил он, стараясь удержать собаку железной хваткой. Дрессирован тот был или нет, ему придется понять, что такое дисциплина и не кидаться со счастливым лаем на всем пришедших, - ты же породистый, имей достоинство. Спокойно.        Пес недовольно заворчал и снова улегся на сидение. Посмотрел на Драко из-подо лба, будто желая сказать «эххх, человек», но Скорпион не обратил на животное никакого внимания. Он, чуть вскинув бровь, смотрел на блондина, который неспешно плыл к нему с плавностью полтергейста. Следом за ним шел мальчик лет девяти.        «Любопытные дела», - невольно удивился Скорпион и сухо полюбопытствовал, пожимая протянутую руку:        - Люциус, чем обязан?        Семья отца признала наличие Драко чуть меньше десяти лет назад. Когда успешный, талантливый адвокат поднял фамилию Малфой на новый уровень, отец неожиданно захотел общаться с ним. Не учел он лишь одного – перед ним уже был Скорпион, а не мальчик, отчаянно жаждущий семьи. Наоборот, больше Драко никого не хотел подпускать, потому пообедав с милым папочкой, больше того не видел до самой смерти. Но на похоронах Малфои все равно проявили к нему интерес, особенно племянник почившего отца, названный в его честь тоже Люциусом. Вообще, как оказалось, в семействе Малфой, кажется, существовало всего два имени – вышеупомянутое и «Драко». Это слегка удивило Скорпиона, он и не знал, что мать просто следовала традиции. Роднее чужих людей для мужчины это не сделало. Даже наличие у Люциуса-младшего сына с аналогичным, как у Скорпиона имени, тоже.        Прошли времена, когда ему нужна была поддержка. Наоборот, Драко жаждал быть один, но временами Люциус пересекался со своим кузеном на различных мероприятиях и приходилось пожимать друг другу руки и вежливо общаться, ведь связи решали в мире многое, хоть за многие годы Скорпион не попросил именно этого человека о помощи. На семейные праздники они не встречались и тем страннее было видеть Люциуса с сыном здесь, у его дома. Ни кузеном, ни дядюшкой Драко себя не ощущал. Он и имя-то мальчонки-бы не знал, если бы не вот эта чокнутая, пафосная традиция всех называть одинаковыми именами.        - Мне нужна помощь, - заявил Люциус. Мальчик остановился за спиной отца и опустил глаза. Никаких теплых чувств он у Скорпиона не вызвал. Ребенок как ребенок. Единственное, что отметил Драко – уже не впервые – что по линии отца в роду не было альбиносов. Все были блондинами, но никому природа не подарила букета болезней и неприятностей. Видимо, арийская кровь сыграла свое. А может, потомки нацистов просто были прокляты.        - Тогда позвони моей секретарше, она озвучит наши расценки и назначит встречу. - ровно предложил Драко, который не отличался альтруизмом и считал, что любое решение проблемы должно быть оплачено, если тратилось время и умственный ресурс человека, - я проконтролирую, чтобы дело взял хороший юрист, но сам сейчас слишком занят.        - Да, я слышал о твоем деле, кузен, - Люциус выслушал с невозмутимым лицом и покачал головой, - мне нужна не юридическая помощь, а скорее семейная. Мне нужно оставить у кого-то сына на неделю. У него сейчас каникулы и я бы хотел, чтобы за ним присмотрел кто-то из семьи.        Секунду-вторую Скорпион, не моргая, смотрел на своего чужого родственника, констатируя, что ему удалось его удивить.        - Ты, наверное, шутишь, - осторожно сказал он, снова косясь на ребенка. С какого это Люциус приезжал к нему с такими просьбами, будто они были семьей. Скорпион и мальчонку то видел третий раз в своей жизни, и никакого умиления тот не вызывал. Отрицательных эмоций, правда, тоже не было. Драко Малфой ничего не чувствовал к этому маленькому блондину в рубашке с семейным гербом. На который, например, он вот никогда не претендовал. – Няне его отдай, я уже собаку себе завел. Никаких детей, тем более, на неделю мне не нужно, спасибо.        Мальчик смущенно посмотрел на дядю и сделал шаг назад. Видно, что даже ребенку просьба отца казалась нелепой.        - Моя жена очень больна, Драко переживает, - Люциус тяжело вздохнул, и впервые в нем мелькнула какая-то человечность. Скорпион сузил глаза, прислушиваясь к эмоциям этого человека. – Мне нужно быть с ней в больнице, а он все время плачет. Умирающая мать – не лучшее зрелище для ребенка его возраста и мне бы не хотелось оставлять его на чужих людей. Мы не близки, конечно, но дядя – это лучше, чем гувернантка, которая за ним присматривала, а по ночам приводила в дом какого-то своего дружка и мой сын видел и слышал все. Ему не нужен присмотр, однако тишина – очень.        Скорпион посмотрел мимо Люциуса и в его взгляде что-то едва заметно изменилось. Он тоже потерял мать, хоть был старше. Нарциссу добила нищета, Драко знал это, хоть официально в свидетельстве о смерти был иной диагноз, но на деле – да. Отсутствие нормального питания, хороших условий для жизни и презрение окружающих подкосило и без того хрупкое здоровье матери, которую он очень любил. Настолько, что ни разу за годы издевательств не пожаловался на то, что с ним делают в пансионе. На каникулах маленький Драко просто натягивал рукава своих свитеров посильнее, чтобы мама не видела, как сильно он избит и покалечен. Нарцисса, к счастью, так и не узнала, ни что он ослеп на один глаз, ни что все переломы рук и ног были результатом не мальчишеских забав, а жестоких побоев. Его трогало даже сквозь года то, что Нарцисса никогда его не ругала, хоть у него предсказуемо были очень плохие отметки за поведение. Она только тяжело вздыхала, но фокусировалась на его хороших оценках за учебу, говоря, что когда же мальчику хулиганить, как не в юности. Драко был благодарен за то, что хоть рядом с ней он не ощущал себя ничтожеством. У них была общая беда на двоих – нацистское пятно – и они гордо, скрывая друг от друга, проживали унижение послевоенных лет в Швейцарии. Их часто не хотели обслуживать в магазинах – в маленьком городке о Нарциссе всем всё было известно, потому даже когда матери удавалось поднакопить немного монет на той своей жалкой работе уборщицы, они почти никогда не могли позволить себе что-то по-настоящему вкусное, ведь либо перед ними закрывали двери, либо товар чудесным образом заканчивался.        Когда мама болела – сначала это была обычная простуда – в аптеке, естественно, не было лекарств, а Нарцисса была слишком слаба, чтобы ездить в город побольше. Лишь когда её состояние ухудшилось и, оказалось, дело было совсем не в лихорадке какой-то, её забрали – нехотя – в хоспис, где она и умерла без должного присмотра.        Добрую, красивую, скромную женщину погубило то, что она не выбирала, кем ей родиться. Её убила человеческая жестокость. Равнодушие честных людей и… да, её убили Малфои, когда отвернулись от нее, а теперь они ждали от него помощи. Потому что карма костяной рукой постучала и в их дверь, а Драко не ощутил, что отмщен. Но ему немного стало жаль ребенка, теряющего мать. Это, действительно, было ужасное зрелище.        - Я не умею присматривать за детьми, - буркнул Скорпион, но в его фразе скорее было принятие неизбежного, нежели сопротивление, - звездочки из морковки в бульон резать не буду и сказки на ночь не читаю. Но хорошо, лишняя комната у меня найдется и здесь, и в городе.        - Этого будет более, чем достаточно. – Люциус впервые неформально тепло пожал руку Драко своими ледяными пальцами, - к тому же, мой сын обожает бургеры, ему чизбургера будет достаточно.        «Какое мещанство, а с виду такой приличный мальчик», - подумал Скорпион, но ничего не комментировать. Что-что, а купить отвратительный фаст-фуд он сможет. Правда, сам подобного не одобрял. Даже в самые трудные, голодные времена воспитанный консервативной матерью Драко не смотрел на гамбургеры, хот-доги и прочую популярную уличную еду.        А вот Гермиона обожала все эти бургеры, особенно после…        Скорпион тряхнул головой и посмотрел на мальчика, который уже успел забрать вещи из машины и стоял с рюкзачком в руке, явно волнуясь, что незнакомый ему человек передумает. Паршиво же ему жилось дома, если ребенок был рад сбежать. Не приглашая в дом Люциуса, Драко распрощался с тем, трижды уточнив, когда он точно заберет своего сына. Услышав, что ровно через неделю, то есть в воскресенье, Скорпион облегченно выдохнул. В принципе, у него столько работы, что пацана он просто сможет и не заметить.        Ему ж не обязательно нянчить ребенка, главное не приводить Пэнси пару ночей, чтобы не травмировать мальчонку громкими стонами любовницы. Кивнув в сторону дома, Скорпион уже пошел было за племянником, когда вспомнил, что стал еще и счастливым обладателем собаки. Снова открыв машину, он поморщился - в который раз за сегодня - от оглушительного, возмущенного лая.        - Сириус, скромнее, - повторил Малфой и все трое отправились в дом. При виде животного у Драко-младшего на лице проступил восторг.        - Мне нельзя держать собак или кошек, - бесхитростно заявил он, осторожно поглаживая на крыльце Сириуса. Тот тут же плюхнулся на спину, подставляя брюхо. Скорпион очень тяжело вздохнул. Эта псина меньше всего напоминала хорошего поводыря. Его все ещё одолевали сомнения, но он решил дать всему этому шанс, прежде чем завести себе нормального добермана. В конце концов, неделю Сириус мог и пожить здесь. Повеселить племянника.        Драко задумчиво изучал бледного ребенка, отметив, что у него глаза разного цвета - один более серый, другой - светлее. Видимо, все же иметь проблемы подобного характера было по отцовской линии у него, за что Малфой не ощутил благодарности.        - Простите, дядя. Я буду хорошо себя вести, - ощутив, что им недовольны, мальчик прекратил чесать Сириуса. Лабрадора никакая совесть, похоже, не мучала. Он вилял хвостом, роняя слюни на пол. Об этом Драко как-то и не подумал. Что псина будет еще и слюнявой.        Животных он не слишком любил. Как, впрочем, и детей. Но у мальчика мозгов было побольше, чем у суперэлитного лабрадора, потому он все живо смекнул и смотрел на своего дядю разноцветными глазами. Выглядел ребенок потерянным и подавленным, на самом деле.        - Я думаю, что с твоей матерью все будет в порядке, - Драко в жизни утешали мало, потому он не умел это делать. Точнее, не было потребности, потому сейчас вышло слегка неловко, но мальчик кивнул. Без особого доверия, скорее с благодарностью. Ребенка научили, что жизнь начинается со лжи и последнее время ее особо было много. Все говорили, что все будет хорошо, а он так вот не ощущал.        - Я не буду Вам мешать, дядя. Честное слово. Я - беспроблемный. Вы меня даже не заметите. Спасибо, что согласились взять меня. Вы же не любите детей?        Оставив его провокационный, по-детски невинный вопрос без ответа, мужчина кивнул в сторону дома и показал Драко-младшему комнату, в которой он мог пожить. Оставив его разбирать свои вещи, Скорпион попробовал указать и Сириусу на его место - то есть коврик в гостиной, но пес очень хотел играть. Насыпав ему еды, мужчина поднялся в свою спальню, поскольку ему нужно было собраться на летний садовый прием - дурацкая традиция, которую стоило уважать, когда живешь в небольшом городке.        - Мне нужно будет на пару часов отлучиться, - заявил Скорпион. За полчаса он напрочь забыл о ребенке и сначала удивился, обнаружив того в гостинной. Сидящий в кресле племянник ничего не делал. Просто сидел. С виду он, правда, был абсолютно беспроблемным. - Сможешь за это время не поджечь дом?        - Мне уже почти десять, я умею держаться подальше от спичек, - кивнул мальчик.        - Отлично. Тогда ничего здесь не трогай особо. Можешь почитать. Скоро буду, - пообещал Скорпион, едва не споткнувшись о Сириуса, который попытался с ним поиграть, но Драко кивнул в сторону гостинной, - там иди играй, хорошо?        И как можно быстрее Скорпион покинул дом. Ему не нравилось, что его привычный покой был нарушен, очень не нравилось!        ***       Драко Малфой заметил госпожу прокурор сразу. Женщина только появилась в саду и в ту же секунду оказалась в поле его алого зрения. Увы, беззаботным желтым и кудрями сегодня она не радовала глаз – Скорпион надеялся, что мушки не помешают ему сейчас – но выглядела Гермиона менее строго, чем в суде. Белое платье в горошек – силуэтное и по колени – было образцом элегантности, а легкая ткань сглаживала вечно острые углы. Черная шляпка прятала крылья носа от солнца – видимо, госпожа прокурор не хотела в понедельник проснуться, покрытая веснушками сильнее.        На секунду Скорпион улыбнулся. Вспомнил, что летом она была в них, как в брызгах краски. Но он понимал, что для строгого федерального прокурора холодность являлась частью социального имиджа, а поскольку верхушки айсбергов солнце не целовало до веснушек, то логично, что она пыталась противостоять природе.        Поймав себя на мысли, что пялиться исключительно на Гермиону, Драко нехотя отвернулся. Казалось, что если он будет смотреть дольше, это кто-то заметит и предложит женщине булавку от сглаза, хоть он просто любовался ею. Не больше. Без мрачных мыслей. Не так часто они виделись, и Скорпион возможности воспринимал со сдержанной благодарностью. Он все еще не разучился скучать по ней. Все клетке в его теле – до последнего эритроцита – реагировали на нее слишком остро.        Потому мужчина себя контролировал. Отсчитывал по две минуты – или по скучному, ничего не значащему разговору – чтобы посмотреть на нее еще раз. И в один из таких моментов их взгляды пересеклись. Он развернулся и заметил – госпожа прокурор смотрит на него в упор. Не моргая. Но и особо не хмурясь – это было нечто новенькое. Драко отсалютовал ей бокалом, но не подошел. Её репутация для него значила многое, потому мужчина не компрометировал Гермиону своей компанией. Здесь, в Раю, общество может было не самым изысканным, но и не совсем уж деревенским. Что-то они да понимали в играх по разные стороны весов Фемиды. Которые были в пользу Драко ровно до минуты, когда госпожа прокурор направилась к нему.        Чаша весов дрогнула. Как и сердце мужчины. Всегда уверенный в себе, в эту секунду он ощутил, как у него от адреналина стали мокрыми ладони. Драко сжал свой коктейль крепче.        - Госпожа прокурор, - он был сама вежливость. Хоть внутри у него стало тепло, как от масалы. Пчёлка. Для него она всегда была Пчёлкой. Однако нарушить проклятие, наложенное им самим, Драко не мог, потому чудовище было чудовищем. Хоть очень воспитанным. В наморднике, кое общество называло правилами поведения.        - Здравствуй, Драко, - женщина не соприкоснулась с ним, но улыбнулась. Впервые за все годы с момента его предательства, улыбнулась, обратив его в камень. А говорили, Горгона обладала там какой-то магией. А на самом деле, сводила с ума и улыбка. – Не скажу, что удивлена.        В тоне Гермионы не было ни холодной ярости, ни особой приветливости, но эта нейтральность удивила обоих. Возможно, женщину – чуть сильнее, однако вчерашний поступок Скорпиона очень сильно запал ей в душу. Не дюжина пионов, а то, что он все еще сожалел о неподаренном букете тринадцать лет назад. Это не изменило мнение о том, кем был Драко, она ненаигранно презирала этого мужчину за предательство собственного таланта. Ей казалось, что её вундеркинд мертв, и тем страннее было увидеть его отблеск в скупой улыбке Скорпиона. Не верящей в мистику Гермионе – сколько она слышала об одержимости подсудимых и не счесть – на секунду показалось, что её гарвардский мальчик где-то там и на секунду он взял верх над существом, что навсегда его пленило. Это все было ерундой, ведь Драко сам выбрал свой путь, отказавшись от нормальности и любви, но его слова не давали ей покоя. Потому впервые за все эти годы Гермиона поздоровалась более нейтрально, чем обычно.        Без всякого умысла. Он подарил ей цветы, а она сегодня была не на работе. К тому же – без пары, что заметил Скорпион.        - А где твой будущий муж? – в его голосе не прозвучала насмешка или язвительность. Просто вопрос, зато он позволил себе перейти на «ты». Двое старых знакомых общались между собой, хоть пытались забыть, что сходили с ума друг по другу. Это ведь было делом давно минувших дней. Иногда они могли – хоть раз попробовать! – быть цивилизованными, раз суд остался позади.        - Северус поехал на встречу в Нью-Йорк, - она погладила свое помолвочное кольцо, а Драко смотрел лишь на золотую пчелку, которая висела на тоненькой цепочке. Та была ему хорошо знакома. Его подарок. Это мужчину насторожило. Обычно госпожа прокурор носила иную. Волосы на затылке у него нехорошо зашевелились, предчувствуя обман. Кажется, как в юности, ему придется заплатить за приветливость, - ему предлагают баллотироваться в Верховный Суд в следующем году.        Она сказала это с невероятной гордостью. Так, как когда-то отзывалась о нем.        Сердце Драко заныло. И все кости заныли. Как на дурную погоду. А на деле просто они были сломаны от старой любви. И плохо срослись. Наверное. В эту секунду, бормоча «ого, поздравляю», Скорпион ощутил себя мошенником. И за её искреннюю радость, и за то, что у него не было ответа – честного – на вопрос, случайно ли Снейпа вызвали именно сегодня, или все же Драко подстроил это ради того, чтобы Гермиона Грейнджер пришла на вечеринку сама. Он же честно был счастлив за нее, но, наверное, это не отменяло того, что видеть её без мужчины, который ложится с ней в постель и любил и душу, и тело, было приятнее.        Сам Скорпион о постели с госпожой прокурор давно не думал. Он так и не научился мечтать. Был циником. И слишком хорошо знал, что ему больше никогда не ощутить её под собой. Потому не ревновал, но завидовал.        - Могу тогда я тебя сегодня сопровождать? Если ты не волнуешься за свою репутацию.        Гермиона неожиданно для себя кивнула. Потому что если для Драко незакрытым счетом был букет цветов, то её всегда обижало, что он ни на одну вечеринку с ней не пришел под руку. За все годы отношений вундеркинд всего раз-то посетил мероприятие, в остальное время Драко было интересней с книжками. Её друзья казались ему скучными, а музыка – громкой. Так было, пока сама девушка не перестала сначала устраивать вечеринки, потом – посещать чужие.        - А все же неожиданно тебя здесь видеть, - заметила Гермиона, когда они неспешно стали идти среди гостей. Женщина взяла бокал с игристым у официанта. Кому-то приветливо кивнула, но осталась в компании Драко. Тот хмыкнул:        - Ты уже как-то определись, ведь пятью минутами раньше ты мне сказала, что не удивлена.        - Так объяви протест, - Гермиона остановилась и чуть вскинула голову. Её пчёлка на цепочке весело зазвенела, запутавшись в своих серебряных сотах.        - Здесь нет судьи, - рассмеялся Драко, замирая. Автоматически поправил украшение. Давно к тому не прикасался. – И я не протестую. А ты?        - Просто констатирую, что адвокат даже на вечеринке адвокат, все ищешь нестыковки, - она накрыла его пальцы своими. Её руки были теплыми, как растопленный пчелиный воск. В глазах цвета макадамии блеснуло золото. Твердый металл. Холодный. – Мы не в суде. Расслабься. А если ещё раз ко мне прикоснешься без разрешения – я тебе отвод объявлю.        - Виноват, госпожа прокурор, но если ты надеваешь такое украшение – не делай вид, что не ожидала касания, - пожал плечами Драко, убирая руку. Он знал, что Гермиона нарочно его поддразнивает. Он пытался быть нейтрально-приятным, она же, как всегда, искала для себя выгоду. Забывая, что перед ней – не её послушно надрессированный вундеркинд.        - О, ты в своей любимой стихии, - Гермиона отпила игристое. Поморщилась. Погладила свою первую пчёлку. – «Он её изнасиловал, потому что жертва носила слишком короткую юбку и провоцировала».        - Как приятно, что ты читаешь протоколы с моими выступлениями, - Драко отбил удар. Каждый остался на своей стороне Соммы. Антанта улыбалась, думая, что умиротворила агрессора. Но агрессором был не Скорпион. Он лишь защищался, хоть родился арийцем. Наполовину. А часть его была по крови её союзником. Давно. – Ты не будешь отрицать, что некоторые женщины сами напрашиваются на неприятности, а потом удивляются. Помнишь, как мы познакомились?        - Да уж, возможно, ты прав. Я сама напросилась, - Гермиона съязвила. Драко подколку понял. Она считала его неприятностью, сродни изнасилованию. Тонко.        - Харви Глатман, Гермиона, - безмятежно протянул Скорпион, подходя к столику с закусками и выискивая щипцы для сахара, - мы обсуждали это тогда. Он заманивал жертв с помощью объявлений. Нужно быть полной дурой, чтобы согласиться позировать неизвестному мужчине.        - Вижу ты наслаждаешься, осуждая их глупость.        - Мне жаль, что люди не ценят свои жизни. В мире есть тысяча рисков умереть каждую секунду. Рисков, который мы не контролируем, - он нашел, что искал. Медовые соты, истекая золотом, переливались на одной из тарелок. Скорпион щелкнул щипцами. – Так зачем подвергать себя еще и дополнительным. Правила «не разговаривать с незнакомцами» и «не садиться в чужие машины» не идиоты же придумали. И каждый раз, когда я работаю с изнасилованиями, я не понимаю – сколько ещё нужно трупов, чтобы жертвы начали думать.        Гермионе на секунду показалось, что под “рисками” Драко имеет в виду что-то другое, поскольку сказал он с нескрываемой злостью. Скорпион же только сверкнул своими алыми глазами, пытаясь донести до глупой Пчёлки то, что женщина и так знала - жизнь - рисковое мероприятие в целом. А она последние годы слишком уж увлекалась теми прыжками с моста. Её страсть к роупджампингу частенько обсуждали в курилках. Скорпион покрывался липкими мурашками в такие моменты - и потому что боялся высоты, и из-за её ненужных рисков, которые задевали, но право на участие в жизни Гермионы Грейнджер он утратил, когда разорвал их помолвку. Однако, раз они беседовали - не намекнуть Драко не мог. Не имел права.        Будто развлечения в виде Ренов ей было недостаточно. Нужно было ещё прыгать с головокружительных высот.        - Ты перекладываешь ответственность с себя на наивных девчонок, - покачала головой Гермиона. Драко развернулся и разжал щипцы. Сота грациозно опустилась на дно бокала госпожи прокурор. Они снова на минуту умолкли, одновременно глядя теперь на медовые следы в соломенного цвета жидкости. Скорпион не забыл, что в юности брют казался ей жестким и потому Пчёлка разбавляла горечь медом. Сейчас бы и килограмма сот было бы маловато. – Если бы не advocatus diaboli…        - О, прекрати. Я слышал это так много раз, что уже не оригинально. Я – promotor fidei. Защищаю истину. Ведь если закон построен так, что может защищать обе стороны, я этим пользуюсь. И разве не ты сказала, что мы не в суде, так почему же у меня впечатление, что меня в который раз судят? Только не пойму – за то, кем я стал или кем был? Я уловил твой намек, Гермиона и знаешь, нет. Я был хорошим парнем, твоим хорошим парнем.        - До поры, до времени, - её удивило, что он впервые за все время знакомства сделал это. Попробовал защитить себя. Обычно Драко всегда принимал её обвинения, но вдруг резко огрызнулся. Отпив игристое, Гермиона вдруг сменила тему, вернувшись к истоку, - знаю, что две мои фразы звучали противоречиво. Но неожиданным было увидеть тебя на вечеринке, ведь в юности ты их шарахался, как огня, они были недостойны тебя, а ожидаемо… что ж, это маленький город. Ты живешь здесь?        - Верно. Но я купил дом уже давно. Раньше, чем ты стала встречаться с Северусом.        - А ты знаешь о том, сколько я встречаюсь с Северусом? – она снова зацепилась за его слова. Драко пожал плечами, как бы говоря «да бога ради, все знают», ведь Гермиона была слишком яркой звездой на скучном небосклоне юриспруденции. Женщина перенесла свою юношескую популярность и в свое призвание. Она не умела жить, не привлекая к себе внимание.        Тем лучше для него. Пока ею интересовались, репутация Гермионы была под прицелом. А значит, фотографии, как к ней прикасается самый скандальный advocatus diaboli, заинтересуют прессу, когда его парни попробуют их завтра утром продать. У Драко была отлично налажена машина по уничтожению имиджа и ему было жаль, что он втягивает Пчёлку в скандал, который выльется и в бурную ссору с её Северусом, но…не он звал её на этот вечер, и оскандаленной, но живой ей понравится быть больше. Она же сама к нему подошла, по сути.        Скорпион хотел разрушить общественное доверие к Гермионе Грейнджер, чтобы присяжные её не любили так сильно. Но одновременно ему было тяжело так поступать с ней. Он бы хотел, чтобы все было иначе, но ей же вздумалось играть с Ренами.        Потому Драко не ответил на её улыбку, когда он удачно, на автомате пошутил. Ведь что знал, что завтра - или когда опубликуют снимки, может их придержать? - этого всего не будет, ненависть Гермионы к нему расцветет с новой силой. А потому неожиданно пригласил её на танец, потому что… завтра будет завтра. Впервые за тринадцать лет Скорпион ощутил себя невероятно счастливым и решил, что раз это прощание – он возьмет максимум. Ведь разошлись они паршиво и… последний танец все еще был за ним. Как и первый. Ведь они ни разу так и не станцевали. А, уходя, он ничего, кроме тишины в спину не слышал. Может можно было взять хоть что-то…сейчас?        И ему было плевать, что дважды он наступил Гермионе на ноги. Кажется, ей тоже. Они просто танцевали. Её пальцы были в его руке, его вторая ладонь лежала у нее на пояснице. В этом была особая магия – топтаться под музыку, стараться держать дистанцию и одновременно делить воздух на двоих, ведь между ними его было не много от волнения. Какими бы они не стали – прошлое всегда имело власть, особенно когда соприкасалось.        - Думаю, мне пора, - сказала после танца женщина. Она словно первая поняла, что с них обоих хватит. Драко согласился и провел её к машине. Гермиона водила сама. Достаточно скромный и уже не новый Форд. Скорпион ничего не сказал, просто потянулся, чтобы открыть дверцу перед ней, но Пчёлка подумала, что он собирается, видимо, поцеловать её и влепила ему пощечину.        А, может, ей просто хотелось это сделать.        - Я бы не стал, - его щека пылала. Она умела правило ударить. Моргнул, пытаясь избавить от навязчивых мурашек. Ему хотелось сказать «нет, не сейчас», потому что Гермиона была близко, и ему хотелось рассмотреть её на прощание. Когда ещё они будут вот на таком отсутствии расстояния? Зрение не могло помутнеть сейчас. – Я никогда же не целовал тебя первым. Лишь когда ты позволяла. С чего бы сейчас начинать?       -Такой послушный? - ухмыльнулась Гермиона.       - Такой умный, ведь знаю, как дорого платят адвокаты за обвинения в сексуальных домогательствах, - он сузил глаза. Поведение не изменилось, но мотивы были уже не те.        «Мои реджиме давно не имели такую породистую девочку», - звенело у него в голове. Он бы не стал, потому что не приветствовал насилие в любом виде. Над ней. Потому, как дурак, ввязался в глупую, безнадежную для него историю, хоть всегда пытался держаться подальше от Ренов. Зачем бы ему было против воли целовать ту, которая не желала его поцелуев?       Гермиона с минуту молчала. Драко казалось, что она уедет, не попрощавшись, но у него был странный вид. Женщина не могла считать ничего, но Скорпион показался ей растерянным после пощечины. Потому она приподнялась на цыпочки и коснулась губами щеки. Оба промолчали о том, что вот так как раз было более… привычно.        - Ты был прав. Перед танцем. Ты был хорошим парнем. И за это ты был очень любим.        «Могла бы просто пристрелить меня», - подумал мужчина. Наверное, Гермиона показалось, что она поступила хорошо, а на самом деле, женщина просто сделала ему контрольный в висок. За эти годы, Драко смог убедить себя, что был плох, а еще – не слишком-то дорог своей Пчёлке, но она перечеркивала тринадцать лет самообмана.        - Хорошего вечера, Гермиона, - он закрыл дверцу и не посмотрел ей вслед, когда госпожа прокурор отъехала. Подумал, что машина у нее паршивая. Даже самые молодые прокуроры не зарабатывали безумных денег. Она не достигла того уровня, который Драко хотел бы ей дать в своей время. И была счастливы. Значит, никогда не лгала ему – деньги ничего не значили для нее.        Эта правда сдирала кожу с его души. Но изменить он уже ничего не мог.        Драко вернулся домой очень рассеянным. Переодевшись в черное кимоно, сев на лестнице, мужчина достал из портсигара косяк и предался своему пагубному демону, надеясь заглушить боль в груди. Приложил ладонь туда, где горело. Закрыл глаза. Уже так много лет не пекло, так бесконечно много лет, а сейчас его потеря будто снова ожила. Он сделал ошибку – позволил себе этот вечер. Все эти годы Драко Малфой довольствовался молчаливым презрением Гермионы. Он привык к её ненависти и радовался, когда в коридоре или лифте девушка, а затем уже молодая женщина, обжигала его взглядом, полным не наигранной неприязни. Скорпион знал, что он, его принципы и образ жизни отвратительны, по-настоящему отвратительны Пчёлке, ведь она была иной. Вылепленной из паршивого теста, всю свою жизнь эта прекрасная душа хотела быть выше происхождения и генетики, потому его трансформация была предметом её искреннего омерзения. Пока она очищалась через свои победы, он, превращаясь в непобедимого advocatus diaboli, был словно подтверждением слов полковника армии США Джорджа Линча: «ваша так называемая господствующая раса показала, что властвует лишь над преступлениями, жестокостью и садизмом». Так тот человек отреагировал на то, что нацисты живьем сожгли 1016 человек в амбаре, пытаясь перед поражением перемещать людей с одного концлагеря к другому. Но посреди поля один разбомбленный поезд не дал им ехать дальше и они просто убили их, пытаясь спрятать свои преступления.        Там, в Гарделегене, немецкая нация утратила уважение всего мира – уже не впервой за годы войны. А он убивал остатки любви и уважения Гермионы в суде. Ведь если AFA отмылась от нацистских грехов своего собственника Квандта тем, что переименовалась в VARTA (1), то Драко не пытался притвориться кем-то другим. Он был Скорпионом. Хоть носил Nike и никогда не покупал печенье фабрики Bahlsen, каким бы вкусным оно ему не казалось. Ограждаться от нацистских корней – была его единственная форма защиты, но кровь видимо взяла верх.        Но Драко радовался эмоциям Гермионы. Радовался ее ярости, ненависти, потому что таким образом между ними осталось хоть что-то. Она не забыла его и это приятно тешило Скорпиона, даже когда она желала ему сдохнуть – мужчина читал взгляды. Больше всего он боялся, что однажды в её глазах не промелькнет ничего.        И вдруг этот вечер. Полный нормальности. Когда её ладонь была в его пальцах. Танец, улыбка и аромат жасмина, нагретого её кожей. Он все годы пытался восстановить этот запах – в чае, в меде, в ароматических конусах, но сегодня все это казалось лишь подделкой. Она пахла по-другому. Не синтетически. По-настоящему, словно это душа Гермионы цвета этими прекрасными, бархатистыми цветами. И тем хуже будет завтрашний день. Когда не останется ничего. Когда Гермиона Грейнджер узнает, что он натворил и от ее робкой дружественной симпатии не останется ничего.        Как снова приучить себя к ее ненависти, когда он увидел, что они способны на… нормальность? В прошлый раз ему понадобилось пять лет, чтобы немного забыть ее. А сейчас они будут рядом и то, что стало контролируемой любовью, лучшей частью Драко, вырвется из-под контроля.        Зажимая косяк зубами, он обхватил голову руками.        Слишком хороший вечер, слишком. Ему хотелось, чтобы его никогда не было и одновременно он был рад, что все было, хоть вряд ли заслужил немного из того, что получил сегодня. Такой приветливой Гермиона не была с ним давно, и Драко с ужасом понял, что скучал по этому – по болтовне с ней. Между ними, словно на уровне инстинкта, все еще была эта невероятная легкость. Ужасно было осознавать, что если бы он не стал advocatus diaboli, у них бы даже сейчас все было бы хорошо, ведь сегодня, как и всегда ранее, было очевидно – они идеально подходят друг друга.        - Глупые мысли, - отмахнулся Скорпион, с трудом поднимаясь. Ему не следовало о таком даже мечтать. Ни на секунду. Его целью было спасти Гермиону от Ренов, за что она его возненавидит, а они – лишат его жизни. К чему было строить иллюзии, если он давно убедил себя в том, что обретет покой лишь тогда, когда Пчёлка будет умиротворена, а лучше – счастлива. О том, чтобы стать счастливым, а тем более любимым самому, Драко не мечтал. Предатели не получали наград, но могли искупить вину кровью.       Пошатываясь, он вошел в дом во второй раз, когда свет в гостиной напомнил Скорпиону, что у него гости. Тихо выругавшись, Драко нехотя побрел в комнату и обнаружил, что мальчик сидит в том же кресле, где и раньше. Поглаживая пса, который положил морду ему на колени, он тихо всхлипывал, но услышал шаги, быстро стал вытирать щеки ладонями. На столике перед ним лежал толстый уголовный кодекс Франции. Невесть почему. Однако для ребенка это было странным развлечением.        Скорпион прошелся по комнате и сел в кресло напротив. Мальчик опустил голову, чтобы мужчина не увидел его слез.        - Простите, дядя, Вы велели ничего не трогать. Я только одну книгу взял, - тихо сказал племянник. Драко молча смотрел на него, вспоминая себя в этом возрасте. Он тоже плакал, лишь когда никто не видел. Ребенок боялся. Не темноты или пустоты дома, а за свою мать, но видимо там, у себя не мог проявлять эмоции, потому сейчас рыдал себе в облегчение.        - Так себе у тебя чтиво, - Скорпион ощутил немного вины. Он не позаботился об этом подкидыше, хоть стоило бы. Наверное. Раз уж взял того к себе. Правда, мужчина был уверен, что бойкий мальчишка сам найдет себе еду в холодильнике и развлечения на свежем воздухе. Кто ж знал, что он так буквально воспримет «ничего не трогай». Видимо, Люциус был жестким отцом. Малфои были лишены души. Он ведь знал об этом. Свою заложил давным - давно. – У меня есть разная литература. Покажу потом. Голоден?        - Нет, - быстро ответил Драко-младший.        - А если подумать? – Дал ему еще шанс Скорпион. Он ничего не сказал по поводу слез, но протянул мальчику платок. С ним никто не был добр, ему приходилось слезы и кровь вытирать рукавом рубашки, которую потом пытался застирать в раковине в общей уборной. Иногда там на него нападали снова. – Послушай, никто в жизни не будет предлагать тебе что-то дважды. Если ты чего-то хочешь – научись это озвучивать или….не отказываться для начала.        - Я бы съел чизбургер, - признался ребенок, несмело поднимая взгляд. Его гетерохромия в темноте была так же малозаметна, как и алые глаза Скорпиона.        - Есть идея. Я возьму почти идентичные ингредиенты, но приготовлю тебе что-то интересней. Что скажешь? А ты поможешь мне на кухне. Пойдем? Там есть какао.        - Я не пью какао, - неожиданно заявил ребенок, - мне нравится рисовый чай.        - Отлично, - одобрил Скорпион, думая, что пить нормальные напитки мальчика научили, а есть блюда, для которых нужна и вилка, и нож, кажется, нет. И не знал, почему хотел это исправить, ведь ребенок здесь был ненадолго. Возможно, просто голод после косяка заставлял его желать нормальной, горячей еды.        Племянник и пёс настороженно побрели на кухню за Скорпионом. И если мальчик сел на стул напротив рабочей поверхности и ощущал себя неуверенно, то Сириус ткнулся носом в холодильник с очень деловым видом.        - Даже не думай об этом, твой рацион у меня записан. Дружище, покорми его, ладно, пока я тут суечусь? - предложил мужчина, доставая из морозилки партию уже заранее приготовленных тальятелле - этим утром у него было философское настроение и отсутствие “слепых” тренировок. Также там лежали приготовленные с субботней ночи куринные польпетте. В холодильнике же Драко выбрал несколько видом томатов, шпинат, пармезан и авокадо.        - Не похоже на чизбургер, - заметил племянник, закончив с ужином для Сириуса. Пес весело хрустел своим лакомством, пока мальчик вертел в руках авокадо, которые Скорпиону доставляли прямиком из Мексики.        - Сыр есть?        - Но не чеддер же, - возразил Драко. Его дядя закатил глаза, но ничего не прокомментировал. Отправив пасту в воду, мужчина стал готовить томатный соус для польпетте. Племянник внимательно наблюдал за тем, как дядя нарезает помидоры и смешивая их с пелати, подогревает на сковороде.        Затем в ход пошел сушеный орегано. Мальчик чихнул. Скорпион усмехнулся. И подумал, что ненавидит чеддер, по которому с ума сходили все американцы. Тут-то мужчина и ощущал себя иностранцем. Когда он был беден и не изыскан, то всегда готовил себе спагетти с тем сыром, потому что такая еда в результате была максимально сытной для него, хоть вкус ему никогда не нравился. Гермиона научила его питаться иначе. А он отблагодарил её сначала тем, что бросил, разбив сердце, а теперь планировал уничтожить карьеру госпожи прокурор, скомпрометировав её.        Драко неожиданно для себя вспомнил Юлиуса Герфа - это был известный прокурор на Нюрнбергском процессе. Он пытался довести до виселицы таких ублюдков, как Гюнтер Квандт, например. Его целью была денацификация магнатов, которые обогатились благодарю служению Третьему Рейху. Герфа боялись по всей Германии из-за язвительности, острых формулировок, резкого прокурорского тона и элегантных костюмов с накрахмаленными платками. По крайней мере именно так в июне 1950 отзывались о нем в Der Spiegel. Если он проигрывал, то упорно подавал апелляцию и доводил дела до конца, пока судьба не столкнула его с бароном Августом фон Финком - самым богатым человеком в Баварии, известным тем, что он собирал деньги на музей Гитлера и “ариизировал” два банка - берлинский Dreyfus и венский Rothschild, что помогло ему обогатиться в четыре раза - с 22,5 миллионов рейхсмарок до 99,2 миллионов всего с 33 по 44 годы. Рекордный срок для наращивания капитала.        Герф отчаянно сражался, несмотря на более сорока персилшайнов (2), предоставленных в защиту фон Финка. Ничто не убеждало прокурора в его антинацистской политике, особенно то, что ариизация банка Ротшильдом была сделана “по требованиям государственной безопасности”. Свидетели резко меняли показания. Было очевидно, что их подкупали. А затем и прокурор резко изменил свою позицию. Драко интересовало это дело настолько, что он докопался до истины. Герф был геем, в тридцатых его даже называли Швуле-Юле (3). Поскольку это было уголовным преступлением - лишь в этом, 94 году, Германия отказалась от столь варварской статьи в уголовном кодексе - то прокурора было легко шантажировать. Поговаривали, в его кабинете появились люди от фон Финка и намекнули, что они имеют некие доказательства связей Герфа с мужчинами помладше. Прокурору пришлось отступить, он даже не вспомнил об ариизации банков в заключительной речи, списав на это на то, что так банкир защищал активы.        В результате фон Финк сохранил жизнь, а его захват банков объявили “активным сопротивлением”. Юлиус Герф все равно потерял работу, потому что некие его письма мужчинам оказались в прессе. Для Драко эта история была показательной. Его тошнило от всего этого, хоть методы он в свое время взял себе на вооружение. Шантаж работал всегда.        Но теперь он поступал так же, как адвокаты третьего рейха. Играл на человеческих привязанностях Гермионы. Впервые за тринадцать лет она проявила к нему эмпатию и… заплатит за это. Справедливо - нет, ни капли, но ему нужно было сохранить ей жизнь. И это так горчило, даже сейчас, когда у Скорпиона вполне удался его сладковатый соус, который растекался по нёбу взрывным вкусом томатов и орегано.        - Ты всегда был адвокатом? - Мальчику надоело сидеть тихо. Природное любопытство взяло верх. Он изучал мужчину в темном кимоно и очках. Удивлялся. Отец никогда не готовил, видимо, это было занятие для прислуги, а этот человек выглядел увлеченым.        - Юристы, наверное, тоже когда-то были детьми, - ответил Скорпион, косо усмехнувшись. Он цитировал Лэма, но больше эта фраза была знакома ему по любимой книге, для которой служила вступлением. - Хоть в этом и невозможно поверить, правда?        - Ты не любишь детей, да, дядя? - тихо спросил племянник, нарушая невеселую задумчивость Скорпиона. - А почему?        - Дети жестоки, - честно ответил мужчина, пожимая плечами. Впервые кому-то сказал об этом. Не на рефлексе. Просто ребенок был слишком мал и… в то же время единственным, кто мог понять смысл фразы.        Мальчик не обманул ожиданий. Просто кивнул.        - Очень, - согласился он. Драко, приступивший к разминанию авокадо в керамической ступке - туда же отправился и бланшированный шпинат да базилик - прищурился. Могло ли быть так, что племянник проходил то же, что и он в свое время?        - Тебя дразнят в школе?        - Мои глаза очень… необычны.        - О, как я тебя понимаю, - он знал, как поддержать беседу так, дабы собеседник раскрылся. И пока он доводил свой второй соус до вкуса, мальчик бесхитростно добавил:        - Они все дразнят меня. Говорят, что я - выродок. Мутант.        Драко с минуту молчал. Племянник решил, что смешивать зеленый соус с пастой ему куда интересней, чем болтать, но Скорпион вдруг вернулся к беседе:        - Если бы не мутации в различный период эволюции, мы бы все еще были обезьянами или бы не выжили. Потому нет ничего ужасного в мутации, она есть в каждом. А то, что у тебя глаза другие - это особенность, Драко. Не путай. Что бы кто не говорил, ты просто - особенный. Не такой, как все. Гордись этим. Всю твою жизнь люди из-за желания быть одинаковыми будут пытаться задавить это в тебе, но ты должен сохранить уверенность. Быть особенным - большая ответственность, дружище, - он говорил с племянником так, как будто обращался к маленькому мальчику в прошлом, который так и не дождался слов поддержки от взрослых. Избитый, он часами пытался выцарапать себе глаза, но ногти на руках были обгрызены до мяса - дурацкая привычка - и, к счастью, особого вреда он тогда причинить себе не смог.        Зато могли другие. И причиняли.        Лишь спустя десятки лет Драко понял, что с собой нужно быть бережным, ведь никто никогда не будет его жалеть. И что-то в его жизни изменилось навсегда.        - Не давай тебя переубедить или сломать, договорились? - возможно, эти речи, сказанные слегка под кайфом, были сложны для девятилетнего племянника, но Скорпион хотел их сказать. Не ему. Себе. Кто-то должен был спустя годы пожалеть того ребенка, который уже дожил до тридцати шести, но до сих пор не познал ласку. Уже, наверное, и не хотелось.        Он добавил алые польпетты в ярко-зеленую пасту. Все присыпал пармезаном и разрешил мальчику поесть в гостиной у камина. Сам же он привычно ел в одиночестве, искупая свой вечный грех.        - Только ради всего святого, пользуйся приборами. Даже если тебя никто не видит, - попросил он, вручая племяннику еще вилку и ложку. Оставшись в одиночестве, Скорпион слушал музыку и ел. Скурил ещё косяк за вечерним чаем с медом. Мир слегка начало заволакивать облегчением.        Он посмотрел на часы. Пора было укладывать пацана спать.        Тот уже не плакал. Восторженно поблагодарил дядю за пасту. Тот хмыкнул, стараясь в душе не признаваться, что специально сделал зеленый соус, который не любил, чтобы еда для ребенка казалась более привлекательной.        - Я еще не хочу спать, - заявил племянник. Ему, видимо, не хотелось оставаться вновь в одиночестве. Пребывающий под кайфом Драко кивнул и прошелся по гостиной, изучая библиотеку. У него было мало детских книг. Самой сказочной ему показался “Хоббит”. Он купил самое первое издание коллекции ради. Приключения Скорпион нашел дурацкими, однако, возможно, они могли сгодиться для девятилетки. Рядом стояла его любимая детская книга, но вдруг ему не захотелось делиться сокровенным. Или он посчитал, что “Убить Пересмешника” - слишком мрачно для невеселого ребенка. Быть может, эта история годилась для парней без отца, а Драко вот-вот должен был потерять мать. Ему нужны были сказки. Добрые. Не чета немецким, после которых и взрослому-то плохо спалось.        Пошатываясь, Скорпион сел в кресло. Вытянув ноги, он снова закурил. Мальчик сонно моргал, скрутившись в своем кресле. Сириус дремал рядом.        - Мне никто не читал вслух, - признался ребенок. Драко усмехнулся. Ему тоже никто не читал вслух, а сам он делал это часто, тренируя дикцию. Заволакивая все сладковатым дымом, Скорпион чуть прокашлялся, и рассказ потёк сквозь июньскую ночь:        - Жил-был в норе под землей хоббит…        Приключение началось. Не маленького хоббита и гномов. Не поход туда и обратно за сокровищами к Одинокой Горе. Приключение для Скорпиона и племянника. Длиною в жизнь…              1 – история о сожжении пленников произошла именно из-за AFA. При заводе был так называемый подлагерь, где держали людей для рабского труда. И когда британские войска уже подходили ближе, 6 апреля нацисты начали марш смерти к городу Берген-Бельзен. И там-то как раз по дороге случился разбомбленный поезд. Пленников выгнали с вагона и заставили уйти пешком. Около небольшого городка Гарделеген, к которому приближались уже американские войска, нацисты замкнули людей в амбаре и подожгли тот. Тех, кто пытался бежать, расстреливали на месте. Высшая раса, что говорить.       2 - персилшайн - «обеляющий» сертификат, с доказательствами того, что обвиняемый в нацизме - невиновен. Обычно это были письма от евреев, подтверждающих это. На самом деле, их часто покупали, потому немцы вскоре стали иронично называть «Персилшайн» – в честь стирального порошка «Персил»       3 - Голубок Юле *** Так, ледышечки мои, есть у меня идея - а давайте мы в отзывах (это важно) и в нажатии кнопку "жду продолжения" будет все же живее? (Пока все же меня расстраивает, что большинство молчит). Если у этой главы будет классная активность, вы будете отзывчивы, как говорится, то я постараюсь чуть сильнее и уже завтра покажу вам крутую визиализацию Скорпиона. Вот такая хорошая мотивация, правда?