Аттентат

      Вересковый мед - горьковатый, с привкусом жженого сахара. Имеет выраженную терпкость с сильным травяным послевкусием.               - Сестрёнка, дорогая, здравствуй, - Синьора легко спрыгнула с высокого барного стула и, цокая каблуками своих черных босоножек, подошла к Гермионе. Сияя холодной улыбкой на алых губах, женщина расцеловала вошедшую с видом радушной хозяйки, хоть дом был не её. Затем она вернулась на свое место и покачивая ногой, украшенной ненавистным браслетом, сделала пригласительное движение. Снова-таки с очень собственническим видом. Видимо, позабыла, что дом, в котором была назначена встреча, ей не принадлежал. – Присаживайся, милая. Что будешь?        Она отпила свою матчу с апельсиновым фрешем и сощурила умело подкрашенные глаза. Госпожа прокурор переступила порог простой, ультрасовременной кухни, где отразилась, кажется, во всех хромированных поверхностях.        - Интересный у тебя бариста, - оценила Гермиона, бросая взгляд за Синьору, где у кофемашины стоял Драко Малфой. Забавно, часы показывали всего девятый час, они находились в его доме, но мужчина был привычно одет в черный костюм и такого же цвета рубашку. Будто находился на работе. Ничего общего с человеком в шелковом кимоно. Он был абсолютно собран – он волос до настроения. Это ощущалось. Хоть выглядел Скорпион абсолютно не напряженно.        - Добро пожаловать, госпожа прокурор, - в отличие от Рей, которая, пользуясь фразой «общение без протокола», позволяла себе издевательскую фамильярность, Скорпион держал привычную дистанцию. – Я, конечно, не бариста, но хозяин очень гостеприимный. Серебряные иглы?        «Просто иглы. Себе. Под кожу. Пожалуйста. Двойную дозу», - на секунду Гермионе захотелось стать жрицей вуду, чтобы сделать вольт и насквозь проткнуть ублюдка всеми возможными иглами. Но это бы, правда, не возымело эффекта. Он любил боль. Наслаждался ею. Та возбуждала его.        - Воды. Без газа.        - С лимоном?        - Нет, спасибо.        - Мятой? - кажется, он играл с ней в какую-то свою игру. Или просто наслаждался тем, что доводит её до белого каления наигранной вежливостью. Получив отрицательный кивок, не остановился? – Мёдом?        - Льдом. Спасибо, - оборвала мужчину Гермиона. Драко тихонько хмыкнул. Её тон был холоднее любой замороженной воды, даже той, что находилась где-то под айсбергом в Южном Океане. Пожав плечами, он неспешно, будто разыгрывая спектакль, достал стакан.        Госпожа прокурор мысленно выругалась. Это было стекло французской компании La Rochere. С пчелами, выдутыми на посуде. Будто не ощущая досады Гермионы, Драко достал бутылку «Перье» из холодильника, а затем замер у открытой дверцы морозильника:        - Кубики, кружочки или Дарт Вейдер?        - Что?        - Лед, спрашиваю, какой предпочитаете, госпожа прокурор? – невинно осведомился мужчина. Рей, наблюдающая за тем, как Скорпион доводит суку до дрожащих от злости рук, фыркнула в свою матчу. Он был филигранно хорош, этот advocatus diaboli, но для кого он разыгрывал спектакль – для стервы Грейнджер, как обещал, или для нее? Чьим адвокатом был Драко Малфой? Что было ядром его любви к этой женщине в строгом костюме и без улыбки? Ненависть или желание вернуть?        - Прелюдия затягивается, - констатировала Синьора, мягко улыбаясь. Как бы говоря, чтобы Драко перестал дразнить сучку. У нее на сегодня были планы пограндиозней, чем семейная встреча. – Сестрёнка, зачем звала, выкладывай.        Она сложила руки на свободных брюках своего комбинезона. Один из немногих случаев, когда главная женщина семьи Рен была не в черном. Сегодня она выбрала золото. Это было тонко. Рей подчеркивала свое происхождение, когда Гермиона Грейнджер это скрывала. И в одежде, и в целом.        - Я хочу задать тебе один вопрос. – она бросила быстрый взгляд на Драко. Тот и бровью не повел, как бы показывая, что нет, никуда он не выйдет. Потому что был адвокатом. Не Рей, нет. Здесь и сейчас, Скорпион был здесь, чтобы защитить ее в случае чего. Пусть Гермиона и считала его в эту секунду лишь любопытным до чужих секретов ублюдков. Не важно.        Он защищал её. Как всегда. Был верен наивной мечте защищать пересмешников. Всех не вышло. Драко променял их на одну пчёлку-пересмешницу, за которую некому было постоять. Много лет назад он принял свою миссию и стоял до сих пор, как какой-то центурион. И будет стоять, пока не упадет. Навсегда останется promotor fidei, хоть верой была она. Его невинная пересмешница. Пусть за это все и называют его advocatus diaboli. Он знал, что всеми поступками просто защищает ее, а значит – совесть была чиста. А не отсутствовала, как многие считают.        Драко все еще верил, что самым большим грехом было убить пересмешника. И знал, что никому не позволит сделать этого.        На секунду он подавил вздох шумом кофемашины. Пауза между женщинами затягивалась. Драко воспользовался моментом, чтобы отвести взгляд. Видеть Гермиону здесь, в своем доме, было тяжело. Не при таких обстоятельствах ему хотелось пригласить её туда, где была его вершина. Порой он думал – гордилась бы им Пчёлка, если бы увидела, что он сдержал юношеское слово и добился всего, что обещал? Вряд ли, ведь для нее цена была высокой, но все равно ему всегда хотелось привести её в свой дом. Показать, что справился.        «Бойся своих желаний», - невесело подумал мужчина. У него в жизни все сбывалось косо. Вот Гермиона была здесь. Но в её взгляде не было восхищения, наоборот. Она едва заметно морщила нос. Её не нравился его вкус и его дом. Увы. Потому что сама Гермиона отлично вписывалась в атмосферу. Но вместо этого жила в какой-то скромной квартирке.        Иронично.        - Он, правда, сделал это с тобой? – шум кофемашины смолк и прозвучал вопрос. Драко развернулся. Рей чуть наклонила левое ухо к плечу, делая вид, что не понимает. Гермиона набрала в легкие побольше воздуха. – Мой отец. Твоя дядя. Он, правда, тебя изнасиловал?        - А тебя? Брось, мы все здесь свои, не смущайся. Дядя был жестоким ублюдком, не поверю, что он не заглядывался на свою красивую дочь.        Драко ощутил взгляд. Тяжелый, пронзительный, пристальный. Синьора смотрела не на Гермиону, лишь на него, но он не дрогнул. Пил свой кофе, не ощущая вкуса, и ничего не чувствовал. Его душа просто покинула тело. Ничего особенного.        Нервы натянулись в ожидании ответа. Кое-что из прошлого Пчёлки он знал, но как она понятия не имела, что его избивали в школе, так, возможно, и Гермиона что-то да скрыла. Спрятала грязный секрет.        - Я рискую не затем, чтобы отвечать на твои провокационные вопросы, кузина, - огрызнулась Гермиона. Она выглядела в этот момент сердитой, но не напряженной. Драко умел отличать ложь как в словах, так и в теле. Гермиону игра Рей скорее раздражала. Он мысленно выдохнул. Нет, отец её не домогался и не насиловал.        - Поэтому задаешь такие вопросы мне? Я не совсем спятила на них отвечать, знаешь ли. Ведь если я скажу да, он сделал это, ты тут же бульдожьей хваткой вцепишься в мотив, позабыв даже о том, что беседа частная, - Рей холодно рассмеялась. Потом развернулась к Драко и сощурилась. – Где вся твоя прислуга? Я бы не отказалась от еды.       - Попробую решить эту проблему, Синьора, - Скорпион пожал плечами. По понятным причинам ему пришлось распустить всю прислугу, чтобы о странной встрече в его доме не болтали. – Тартар с тунцом и хлебное джелато?        - Ммм, всё-то ты помнишь, да? – она вдруг улыбнулась. Не как Синьора. Или Рей. Нет. Как женщина, знавшая стоявшего напротив мужчину полностью. Драко, расстегивающий пиджак, хмыкнул:        - Сложно забыть то, что сам привил. Сейчас у меня чаще в меню паста.        - Твои девочки совсем не думают о фигуре, - притворно ужаснулась Синьора. Покачивая ногой, избегая ответа на вопрос Гермионы и размышляя, как выкрутить тот себе в пользу, она наблюдала за Драко. Мужчина уже достал тунец из холодильника и закатывал рукава своей безупречно черной рубашки. Без рисовки, как он всегда делал. Обнажая бледные, опоясанные голубыми венами, запястья и немного - темные татуировки в виде сот, которые были у него, кажется, с начала времен.        В свое время Рей больше нравилось, когда Скорпион готовил ей без одежды, но движения у него стали еще более отточенными, оттого - завораживающими. Ей нравилось наблюдать. Эстетика была её слабой стороной. Смотрел же её мужчина, как лапочки танцуют на столе. Адвокат, по сути, в чем-то был такой же проплаченной шлюхой. Только более опасной.        Единственное, чего не хватало её капо – это умения пользоваться ножом на кухне. Точнее, на кухне он им орудовать мог. Но не для готовки.        - Вы были… - ожила вдруг Гермиона, поскольку взгляды, которыми обменивались Драко и Рей, были очень красноречивыми. Так обычно смотрели друг на друга бывшие любовники. Немного иронии, немного приватности. Забавно, только у нее со Скорпионом не было вот таких соприкосновений, потому что тепло замерло от боли, - серьезно? Ты и он?        Драко в этот момент привычными плавными, но сильными движениями затачивал нож о камень. Услышав, с каким презрением Гермиона выделила его, вскинул одну бровь. Внутри что-то дрогнуло. Иррационально мужчина не хотел, чтобы Пчёлка узнала, что он спал с её кузиной, в попытке… да, это был тот период, когда он пытался обрести её хоть как-то, но быстро понял, что девушки - абсолютно разные. Одинаково безумны, но в остальном - ничего общего. Он не смог вернуть себе ощущение близости. Ни с Рей. Ни с кем бы это ни было.        И все равно ему не хотелось, чтобы госпожа прокурор узнала правду, и одновременно, он этого желал больше всего. Чтобы вдруг понять, что ей ну хоть капельку - да не все равно. Услышать нотку ревности или даже обиды, но… увы, ничего. К его удивлению, Гермиона странно, злорадно расхохоталась.        - Боже. Да Вы идеальная парочка. Странно, что вы не поженились. – сложно было удержаться от иронии. Они ведь, правда, были слишком похожи. Отвратительные и беспринципные, они точно подходили друг другу.        - Странно, что вы не поженились, - вдруг отбила Синьора. Драко лишь пожал плечами. Гермиона захотела закатить глаза, но удержалась. Она наблюдала, как Драко кончиком пальца осторожно проверял нож на остроту, почти лаская лезвие. Ей пришлось признать, что это выглядит возбуждающие. То ли лезвие в его руках пробуждало память, то ли эти властные движения.        Опасное, оказывается, это дело - приготовление тартара.        - Возможно, Бог все-таки существует, а? И он удержал меня от самой огромной глупости в жизни? – Ни к кому конкретно не обращаясь, сказала госпожа прокурор. Драко, нарезающий тунец идеальными кубиками, кивнул. А внутри у него вдруг все замерзло. Он знал, конечно, знал, все, что Гермиона о нем думала, но вслух звучало в разы больнее. У нее не осталось ни капли тепла к их прошлому. Что ж, значит, уходя, он забрал все себе. Чтобы греться о счастливые деньки одинокими ночами всю жизнь.        Правда, были ли те дни уж такими хорошими?        Один из шрамов под ребрами фантомно зачесался.        - А что за блюдо он тебе готовил?        Гермиона неопределенно хмыкнула.        На самом деле, Драко ей никогда не готовил, потому что пропадал на двух работах, когда они уже жили вместе – днем – в адвокатской конторе, ночами – на рампе супермаркета. Готовила всегда она, стараясь дать своему Глазастику больше спагетти с чеддером, которые он кое-как умел делать. Ей хотелось удивлять его, радовать. Заботиться о нем. Но в тот период девушка уже перестала быть «золотой девочкой Империи», а значит, жили они скромно. Её доходов официантки едва хватало на кое-какие продукты, но Гермиона каждый раз ухитрялась приготовить больше, чем возможно. Ей особенно запомнилась первая неделя их совместной жизни. Тогда она впервые пошла на шумный рыночек сама и столкнулась с тем, что за свои центы не может больше купить ни свежие мидии, ни большие креветки, чтобы приготовить чоппино. Обрезки белой рыбы, томаты в банках, очищенные мидии в вакууме и креветки в настолько глубокой заморозке, что, казалось, они вмерзли в лед еще в день, когда вымирали динозавры – вот какой набор она смогла купить. Большая луковицы была с распродажи. Гермиона до сих пор помнила, как плакала, когда готовила свое любимое блюдо, ведь вкус был иным, а еще сильнее рыдала она, уже когда Драко поел и ушел в ночную смену. Потому что ему безумно понравилось.        Наверное, тогда она впервые поняла, насколько он не избалован, раз паршивые продукты показались ему блюдом, достойным добавки. Глазастик так ее благодарил, что Гермиона ни на секунду не усомнилась – ему было вкусно. По-настоящему. И ей было его жаль. Этого бедного, но очень хорошего парня. Славного, вежливого, стеснительного, скромного и неприхотливого.        Который не имел ничего общего с мужчиной на шикарной кухне, режущего тунца бывшей любовнице.        - Мы отклонились от цели встречи, - Гермиона поджала губы, потому что теряла время. Если этим двоим хотелось ностальгировать по тому, как они проводили время вместе – это можно было сделать после того, как она покинет это логово. А еще… ещё госпожа прокурор поняла, что спешит сменить тему, потому что ощутила, впервые, какую-то тоску. Выходит, она была единственной женщиной, которой Драко не готовил. И вроде она понимала, что таковы обстоятельства, но внутри это задело.        Хоть Гермиона и знала, что цена этого тунца, как и дома – проданная душа Глазастика.        - Я уже… - начала было Синьора, но тут Драко, смешивающий в миске соевый соус со специями, перебил Рей:        - Скажи ей, - властно приказал он и обе женщины повернулись к нему. Он же на них не смотрел. Пересыпав тунец к маринаду, мужчина руками мешал будущий тартар. Движения у него были плавнее, нежели когда он занимался филигранной нарезкой. И это контрастировало. Его холодный тон и почти нежные, ласкающие жесты. – Скажи ей правду. Она должна знать.        До этой минуты он почти не принимал участие в беседе, казался тенью, но вдруг напомнил о себе. Гермиона похолодела. Это напоминало атаку. Рей не сводила с мужчины взгляд. Это был момент истины. Ей предстояло решить доверится ли она тактике своего advocatus diaboli или же нет.        - Это правда, Гермиона. Твой отец, братья и люди Сноука сделали это. Папочка был первым.        Она сказала это внезапно без боли. Прошлое оставалось прошлым, но капо излечил её раны – сначала тем, что заставил их всех пожалеть, затем своей любовью, и потому Рей смотрела на ту избитую, изнасилованную пятнадцатилетнюю девочку как будто со стороны. А говорила даже с неким вызовом, разрушая мирок Гермионы Грейнджер. Кто бы мог подумал, что чужое преступление, причинившее боль, спустя годы может доставить удовольствие.        Повисла пауза.        Драко в керамической ступке делала гуакамоле, пока тунец отдыхал, напитываясь маринадом и злорадством Синьоры. Тихое шуршание было единственным, что нарушало тишину. Гермиона молчала, глядя мимо Рей и Драко. Будто их в эту секунду не существовало.       Её отец был ублюдком, как и положено мафиози из самой влиятельной в своей время Семьи, но существовали грани, в которые не хотелось верить, хоть госпожа прокурор не питала особых надежд. А все же внезапно заболело. Словно кровь внутри тела загорелась от нежелания иметь в своих эритроцитах что-то общение с насильником. Всю жизнь она посвящала борьбе с чудовищами, но одновременно всегда была их продолжением.        Наверное, ей никогда не стоило иметь детей.       - Ясно. Мне… мне жаль. Прошу прощения за него, - сухо ответила женщина. Она не дрогнула. Губы не дернулись. Осанка ей не изменила. Но. Ей. Было. Жаль. А Рей – плевать.        - Звучит как попытка пойти на прокурорскую сделку? – скривила губы Синьора. – Твоя семейка достаточно навредила мне, возможно, пришло время закончить этот фарс. Мы не так с тобой договаривались, сестрёнка.        - Наша семейка, кузина, наша. Ты такая же часть всего этого, - Гермиона побарабанила пальцами по столу. Никаких сделок она предлагать не собиралась. Услышала, что не хотела – этого было достаточно.        - О чём вы договаривались? – Драко снова обратил на себя внимание. Смотрел он внезапно исключительно на Синьору. Его порядком заебало, что он не владел почти никакой информацией.        - Это не совсем имеет отношение к делу, но так и быть – поведаю тебе, - промурлыкала довольная Рей, в то время как госпожа прокурор неожиданно смутилась. Это было уже интересно настолько, что Скорпион перестал изображать из себя шеф-повара и застыл, обратившись в слух. – Когда mio capo заканчивал войну, то жег Империю под корень – такова традиция, но я не смогла разрешить ему убить мою драгоценную кузину, хоть мы почти не были знакомы. Семья все же.        Кончики губ Драко дрогнули. Рей была предана только Ренам. Исключительно. Скорее убить Пчёлку – он впервые об этом слышал – не позволила профессия Гермионы. Все же даже капо ди тутто капи не мог уничтожать безнаказанно прокуроров. Жаль, в этот раз её профессия не убережет. А он – да, сможет. По крайней мере, попытается.        - И мы заключили сделку. Свой прокурор, особенно с такой хорошей репутацией – это так удобно. А ты не знал, Драко? Ты – не единственный, кто тут работает на мафию. Гермиона очень верна Ренам, да, дорогая?        - Была верна, пока это было в моих интересах, - холодно усмехнулась женщина, вернувшая себе самообладание, - ведь уговор был, что я обвиняю тех, кто реально виновен в изнасилованиях над женщинами. И, скажи спасибо, дорогая, что я не притянула к ответственности твоего драгоценного капо, который залюбил тебя до синяков. Я видела ту экспертизу.        - Да блядь, как вы меня обе заебали, - Драко грохнул керамической толкушкой так, что та издала глухой звук, будто он работал с мрамором, а не делал гуакамоле. Его алые глаза сверкнули. – Вы обе – чокнутые суки. Зачем я вообще в это влез?        Его мир раскололся. В одну секунду взял и раскололся, как скорлупа, из которой вытекло разочарование. Он верил, что пчёлка-пересмешница была невинной и верной идее. Знал, что делает что-то хорошее в этой жизни, ведь защищая её, он, по сути, служил своим ценностям. В его голове все хорошо укладывалось. Беречь принципиальную госпожу прокурор, чтобы та совершала правосудие. Почти вся его жизнь была цепью жертв во имя её карьеры. Он построил свою паутину из своих адвокатов и судей только ради того, чтобы в нужный момент приказывать проигрывать или выигрывать дела без ущерба для своей репутации. Гермиона Грейнджер взлетела так высоко и рано, потому что он всегда помогал ей, ведь мир был жесток к умным женщинам в девяностых и не оценил бы её, если бы в нужный момент адвокаты не делали ошибки, а присяжные не выносили правильный приговор.        Драко дал возможность Гермионе творить правосудие, а она тоже служила Ренам, пускай и сохраняя верность идеи. Как это было возможно?        - И, правда, милый-милый Скорпион, может, ты поведаешь нам, на кой хер ты в это влез, а? – мягко спросила Рей. Её тоном при этом можно было вскрыть яремную вену – тот был острее бритвы, которую так обожала Синьора.        - Если ты договорилась с Ренами, какого черта ты это затеяла? Что, капо предпочел сестру и ты обиделась, или я не понимаю, Гермиона, - он говорил искренне. Почти растерянно. В свете новой информации это звучало нелогично.        Гермиона тихонько рассмеялась. Сбить с него спесь было невероятно приятно, потому она улыбалась.        - Это лишь доказывает, что капо безупречен во всем, включая выбор женщин, - с нескрываемой гордостью то ли за мужа, то ли за себя, то ли за их больную пару, выдохнула Синьора. – Как на счет тартара, ты его закончишь или так и будешь стоять? Сестрёнка, угостишься?        Гермиона оставила свой стакан и обошла рабочий остров Драко. Мужчина, уже сформировавший гуакамоле по кругу, как раз ложечкой выложил пару кубиков маринованного тунца себе на запястье, чтобы снять пробу, когда пальцы Гермины мягко коснулись его локтя.        - Сейчас проверим, стоит ли это того, - ответила она Синьоре, приподнимая руку Скорпиона чуть повыше, а затем коснулась его запястья губами, языком слизывая тунец. Её зубы царапнули его кожу. И всего Драко в целом, но он казался очень невозмутимым. Гермиона отстранилась, облизнула губы, и они с мужчиной одновременно сглотнули. – Ммм, так и знала, что процесс выглядел эффектно, но результат – никакой. Готовка – это же как секс. Почему-то все считают, что умеют, но выходит достичь кульминации у единиц. Ты забил вкус рыбы, добавив слишком много умами. Даже не забил. Уничтожил. Но Рей сойдет и так. Ведь подменять что-то породистое на масс-маркет – её стиль, - она говорила дружественно, почти весело. Будто на кухне были только они, и никакой Синьоры. – Это ты её обучил довольствоваться чем попало?       В эту секунду Скорпион вдруг понял, что из двух кузин Гермиона – опаснее. Рей убивала лезвием, а Пчёлке хватало и словесного жала. Все годы, что он оттачивал свое кулинарное мастерство, Драко хотел приготовить что-то и ей. Просто в благодарность за то, что бедная, юная девочка старалась порадовать его. Но она нигде не давала ему шанса. Даже там, где он был хорош. Они оба знали, что тартар удался.        - Рей, думаю, тартар – по тебе. – уже чуть громче сказала Гермиона, возвращаясь на место, - ведь твой вкус уже далеко на такой имперский и изящный, кузина, сколько бы денег на золотую ткань ты не тратила. Ты – не часть нас, ты не понимаешь… и никогда не поймешь. Не поймешь, ни какой тартар хорош, ни почему я хочу уничтожить Ренов. Это – вендетта, милая. Я защищаю свою Семью, а ты просто выбрала путь проще.        - Хорошо, разница между мной и тобой, видимо, очевидна, - Синьору ее слова не тронули. Она продолжала миролюбиво улыбаться, - а тогда какая разница между вами? И он, и ты защищаете ублюдков, тогда почему ты ведешь себя так, словно выше?        Драко, выкладывающий икру на тунец, делающий завершающие штрихи, подавил вздох. Он знал, что Синьора не унижает Гермиону, она пытала его. Пытала тем, что приравнивала их, опускала Пчёлку до его дна, а ведь та была не такой, просто защищалась. Так сильно защищалась, что рикошетило в него, ну и пусть. Ему не болело. Он был рад принять за нее пулю. Даже словесную.        Ведь видел, что госпожа прокурор не в порядке. За столько лет при всем желании Пчёлка не могла солгать ему, даже если играла. Правда об отце ранила её, и потому она вела теперь себя вызывающе, как в юности. И ему было её жаль. Хотелось обнять эту колючую женщину и сказать «сейчас можно». Дать ей возможность то ли закричать, то ли заплакать. Выразить эмоцию.        Но увы.        - Приятного аппетита, моя Синьора, - он поставил тарелку перед Рей и посмотрел на Гермиону, - заказать тебе что-то?        - Мне уже пора. Все, что нужно – я услышала. И увидела.        - Не так быстро, госпожа прокурор, - Драко положил свою ладонь ей на плечо, удерживая. Смотрел в глаза Пчёлке. – Ты сказала, что лучше Рей. Что ты – имперка. Раз так, значит, ты точно понимаешь, что она не убивала тех людей в казино, ведь высшая мафия не пачкает руки. Это золотое правило. Его никто не нарушает.        - Расскажи это присяжным, они будут в восторге, - засмеялась Гермиона. А потом покосилась на то, как Рей ела свой тартар с видом, будто её ничего не ебет. По правде, если бы ей Драко приготовил такое блюдо, она бы тоже ела, ведь…ведь, на самом деле, вышло невероятно вкусно. Он многому научился за эти годы, что и говорить. Наверное, любовницы были в восторге. – К тому же, выйти замуж за капо – это не значит стать высшей мафией. Рей нарушала правила всегда, потому это никакой не аргумент. Словом, поработай лучше, мальчик, хорошо?        - Драко, дашь нам минуту? – обратилась к своему адвокату Синьора более человечным тоном. Не играя. Она словно убедилась, что между этими ничего, кроме ненависти нет, и чуть-чуть оттаяла к Скорпиону.        Мужчина поколебался, но все же вышел. Не потому что был послушным, как его дразнила Гермиона, а потому что ему нужно было самому выдохнуть. Войдя в гостинную, он прижался спиной к стене и закрыл глаза. Она убивала его, эта женщина, убивала. Любовь убивала. Такая ядовитая, ядовитая любовь.        - Хорошо, с твоей мотивацией мы разобрались, а как на счет его? Как думаешь, почему он влез в твое дело?        - Ты ведь мне сейчас поведаешь, - Гермиона владела искусством ответа на вопросы, где она не знала, что сказать. Вид у нее был скучающий, она даже бросила взгляд на часы, как бы показывая, что Синьора начинает злоупотреблять её временем.        На самом деле, она не раз сама у себя спрашивала об этом. Почему Драко влез в дело Ренов, когда он всегда держался подальше от их Семьи, как и всякий, у кого есть мозг. Что вдруг затмило его здравый смысл? Дело же вряд ли было в деньгах, и находясь в этом вызывающе шикарном доме, Гермиона в этом лишний раз убеждалась. Он и без того был бессовестно богат. И у него был потрясающий вкус. Это женщина не могла не отметить. Драко очень тонко сочетал между собой вещи.        - Почему бы и нет. Мы же сестры. У этого адвоката всегда особая цена и в этом деле – ты. Он хочет получить тебя. – Видя, что Гермиона усмехается, Синьора уточнила с нажимом, - в личное пользование. На пару ночей. Речь идет не о завоевании во имя ностальгии о сопливом прошлом, лишь о том, чтобы взять своё. Без лишних сантиментов. Здорово же ты его зацепила.        Госпожа прокурор лицо не удержала. Её глаза округлились. Драко был ублюдком, но это было перебором даже для него. Она знала, что могут быть последствия, но, чтобы адвокат брал оплату… вот в такой форме… да кем это ничтожество себя возомнило?        - А капо не прочь и поспособствовать, я так понимаю.        - Я не прочь поспособствовать лично, дорогая, потому что знаю, как изнасилование унижает женщину, уродуя её душу навсегда. Но ты же хотела это дело – наслаждайся им. И жизнью. Да, Гермиона, наслаждайся жизнью, пока можешь. О, я вижу, ты помолвлена? – она будто только заметила колечко и жестоко улыбнулась, - поздравляю, дорогая, это прекрасно. Правда, любопытно, будешь ли ты нужна своему Северусу, после того, как Скорпион с тобой покончит? Что же ты ему в прошлом сделала, а?        - То же, что и все женщины. Преданно любила. – съязвила Гермиона. Рей вскинула бровь. Ей ли было не знать, что обычно у любого чувства часто бывали такие последствия.        - Что ж, он, кажется, тоже преданно… готов тебя залюбить. И не важно, против ты или за, - ей достало удовольствие пугать Гермиону. Делала Синьора это не из садизма, нет. Она не знала, какие игры затеял адвокат, потому на всякий случай отрезала тому любой путь к сердцу женщины, которая не простит такое намерение. Как ни странно, изнасилование можно было принять, ведь чаще всего оно в паре бывало спонтанным, но когда его планировали…. О, такое уже простить было нереально.        - Пожалуй, не буду злоупотреблять твоим обещанием закрыть глаза на правила домашнего ареста и поспешу домой, к дочери. Хорошего дня, Гермиона, - выпустив все ядовитые стрелы, Рей, одним махом убившая, возможно, и остатки любви, покинула кухню. Максимально довольная собой. Гермиона сквозь шум в ушах услышала, как она прощается с Драко.        Запаниковав, женщина стала быстро собираться. Потом одернула себя и заставила двигаться плавнее, будто её сердце не забилось от ужаса. Она не покажет никому, что Синьоре удалось её запугать. Гермиона сжала кулаки. Хуже. Ей удалось уничтожить за пару фраз все хорошие воспоминания, что у нее остались о Глазастике. Будто подтвердила окончательно – хорошего, доброго, нежного вундеркинда больше нет. Осталось лишь чудовище, которое не перед чем не остановится.        - Хочешь кофе? – как ни в чем не бывало предложил Драко, возвращаясь. Он кое-как пришел в себя. И мог более-менее держаться.       Гермиона посмотрела на него новым взглядом. Теперь она видела его истинное обличие. Не обманывалась.        - Хочу, - кивнула она. Лицо Скорпиона неожиданно просветлело. Алые глаза загорелись. Не успел он открыть рот, чтобы спросить – какой именно, как Гермиона добавила. – Арабику. Без сахара. С цианидом. Сделай его и выпей. Только такой кофе я и хочу.        Мужчина одернул руку, которую потянул было к кофемашине.        - Не могу доставить тебе такого удовольствия, суицид не входит в мои планы, - он лгал, потому что то, что Драко запланировал, по сути и было самоубийством, но впервые его обожгло осознание: Гермиона аж настолько ненавидела, что желала смерти. Ему всегда казалось, что она лишь не переносила его на дух, а оно вон как было.        Скорпион даже задумался – это настолько нужно было испытывать негативное чувство? Он многих не любил, но никому не желал сдохнуть. А Гермиона хотела такой участи для него. Он высокомерно улыбнулся и больше не проронил ни слова, чтобы не ляпнуть «потерпи, недолго тебе осталось ждать». Все-таки послушный мальчик.       Послушное ничтожество. Вот как он себя ощутил. Впервые в жизни, ей удалось его унизить. Но Драко знал, что переживет это. Как-то да справиться, не хрупкий.        - Сама найду выход, - холодно бросила женщина и покинула кухню. Драко уныло посмотрел на кофемашину. Пить внезапно расхотелось. Разбитыйи уставший, он сел и начал есть остатки тартара. Было вкусно. И что Пчёлке не понравилось? Ведь делал же по ее рецепту. Неужели она забыла?        Гермиона же села в машину и шептала «не думай, не думай, не смей думать!». На работу она не поехала, поскольку у нее дрожала душа. Кое-как добравшись домой – дважды женщина едва не врезалась и, кажется, раз проехала на красный – она рухнула в кровать прямо в костюме. Забравшись под одеяло с головой, она… разрыдалась, как девочка, уткнувшись в подушку Северуса, которая успокаивающе пахла ним – её безопасным мужчиной.        Женщина не питала иллюзий на счет Драко. Как всякий умный прокурор, она и опасалась его, и верила, что обыграет с помощью хитрости, ведь умом не выйдет – слишком их тактики были похожи. Если знания Гермиона приобрела сама, то стратегии обучал её Скорпион, потому с ней выиграть было глупо. Также госпожа прокурор знала, что идет на риски с делом Рена.        Но она даже не предполагала, что ненависть Драко настолько сильна, что тот рискнул всем, включая свою жизнь – Рены не простят, если он проиграет – чтобы изнасиловать её. И это вдруг внушило ей чистейший ужас. Гермиона Грейнджер ощутила себя абсолютно незащищенной от такого количества чистой ненависти. У нее не было теперь никакого выбора. Ей нужно выиграть дело. Любой ценой. Абсолютно любой.       И видит Бог, план у нее был готов.       Однако сейчас было не легче. Когда слезы иссякли, женщина, наконец, забилась тяжелым, беспокойный сном. Где-то там на краю сна и яви она слышала тихий звон колокольчиков. Фантомные Carol of the Bells, спустя столько лет, вдруг вернулись и тихонько убаюкивали ее, хоть до адвента было ещё далеко.        ***        - Милая, ты заболела? – тихо спросил Северус, когда Гермиона открыла глаза и поморщилась, как от головной боли. Она не знала. сколько проспала, поняла лишь, что достаточно долго, ведь за окном уже смеркалось. Ощущение было как после похмелья. Её даже слегка тошнило. Будущий муж выглядел обеспокоенным. Сколько он здесь сидел?        - Давно пришел? – хрипло спросила женщина, пытаясь собраться с мыслями, но те, как непослушные пчелы, жужжали в разные стороны. Успокоения и отдыха сон не принес, скорее, Гермиона казалась себе еще более разбитой.        - Минут пятнадцать как. – мужчина наклонился и потрогал лоб Гермионы. Вроде бы не горячий. Тем страннее. Она была трудоголиком, его невеста, потому меньше всего можно было ожидать её дома под одеялом. – Ты в порядке? Чем я могу помочь, м?        - Ты уже помогаешь, - пробормотала она, укладывая гудящую голову Северусу на плечо и закрывая глаза. Потерлась носом о его шею. Обожала, когда Снейп был дома, просто обожала. У нее тогда было впечатление, что во всем мире у нее был кто-то. Кто-то, кто никогда бы не причинил ей вред. Возможно, он не был способен на широкий жест в виде извинения от главного редактора, но его мысли всегда были чисты. Такой бы не вляпался в дело ради изнасилования.        Это давило. Она не понимала и половины из того, что творил Скорпион, потому что жажда наживы и власти были чужды Гермионе, женщина, как Драко в юности, желала лишь спасать пересмешников, которых ранили, но… но изнасилование выходило за все возможные рамки. Спланировать изнасилование женщины просто из мести. Не то, чтобы это было ново в истории человечества, но вот для Драко – да, новый минусовый уровень. Он сожалел о прошлом настолько, что подарил пионы, а мысленно мечтал её выебать против воли. Так что с ним было не так – он ненавидел или любил до потери рассудка?        Любовью, которая была омерзительна, в таком случае.        - Ты рядом, ты любишь меня. Этого достаточно. Мне достаточно, - прошептала женщина, чуть успокаиваясь в теплых, надежных руках. Слабо улыбнулась. Кому-то нужны были бриллианты или машины. Ей хватало того, что они с Северусом жили по совести. Самым большим подарком было то, что он сумел пробиться за её холодность и защиту. Пробиться и полюбить. Увидеть нечто большее, чем строгого прокурора. – Я просто устала. В остальном я – в полнейшем порядке. Не волнуйся, ладно?        - Заказать ужин?        - Нет, я сама что-то приготовлю, - во рту еще ощущался привкус тартара Драко. Вкусного-вкусного тартара, который она цинично высмеяла и теперь ей не было стыдно. Ублюдок планировал преступление. Самое жестокое преступление против женщины. – Паста или… тартар?        Последнее она выпалила на рефлексе. Северус выбрал тартар. Гермиона сглотнула. У нее был шанс перебить вкус Драко, хоть женщина знала – не выйдет. Ведь рецепт Скорпион использовал её, только, кажется, достиг в ней абсолюта. У нее никогда настолько хорошо не выходило – даже сейчас, возможно, потому что тунец у него был какого-то запредельного качества.        Поцеловав Северуса, женщина вышла на кухню и обнаружила, что ни в холодильнике, ни в морозильной камере не было любимой рыбы имперцев. Развернулась. Снейп улыбался.        - Забудь.        - Нет, я хочу сделать тартар, - достаточно остро среагировала госпожа прокурор. Сейчас вся ее реальность сомкнулась вокруг проклятого тунца. Словно ей было важно переиграть Драко и в этом. – Я схожу в магазин. Сама, ладно? Мне нужно проветрить голову, она просто чугунная. Не обижайся.        - Все в порядке. – Северус говорил твердо, но уверенности в душе не было. Он не был ребенком, чтобы надуться за желание своей любимой женщины получить полчаса личного пространства, просто был не уверен, что сама Гермиона «окей», как было принято говорить. Она казалась ему очень растерянной, бледной и грустной. – Но если ты не хочешь просто обременять меня….        - Нет, хочу побыть одна. Прости. Скоро буду. Я в магазин и назад. Люблю тебя, - Гермиона удивила Северуса сильнее. Знала, что говорит ему слишком редко эти слова. Возможно, потому что Драко в юности говорила слишком часто и он причинил ей столько горя.        Впрочем, она ему – не меньше.        Переодевшись в любимые велосипедки - повседневные стали на ней болтаться, так она худела из-за стресса – и бесформенную футболку с персонажами Star Wars – фильма, который она без своего Глазастика так и не решилась пересмотреть – женщина, прихватив только кошелек, вышла из дому. Ей не давало это покоя. Мысль о том, что она много боли причинила Драко и он ничего не забыл, ведь «все тело в шрамах за твои поцелуи». Видимо, это был намек. Обещание. Констатация, что ничто не забыто и теперь дело за её телом.        Заслужила ли она это?        Ни одна женщина не заслуживала изнасилования, но… Гермиона знала, как много Глазастик страдал, потому… хоть нет. Все равно никто не заслуживал изнасилование. Особенно такое. Планомерное. Особенно, если вспомнить ту их последнюю ночь и его сильные руки на её запястьях. Он кое-что сделал. Они оба об этом помнили. Перешел черту. Вся его боль была оплачена, но Скорпион захотел еще…        ***        В это время Драко Малфой был на вечерней прогулке со своим псом. Вместо Центрального Парка выбрал Бруклин. И потому что ему нужно было привыкать ко всем районам города, и потому, что у него здесь была встреча, на которую Скорпион взял с собой и Сириуса. А сейчас вдвоем они шли вдоль Проспект-Парка, но не сворачивал на его тенистые аллеи. Мужчина слушал город. И тот его пугал, когда он закрывал глаза и настраивался на ритм своего пса, который после нескольких занятий со специальными кинологами учился подстраиваться под шаг хозяина.       Сейчас Драко, как никогда, нужна была тренировка. После слов Пчёлки он целый день не мог вернуть ясность ни голове, ни зрению. Она выбила его с орбиты самоуверенности, пожелав смерти, а ему до последнего хотелось верить, что ненависть не так уж и крепка. Неужели это все, что осталось между ними? Пожелание для него быстрее сдохнуть? Почему не презрение? На нем же проще всего остановиться.        «Значит, ты всё делаешь правильно», - мысленно говорил себе Скорпион, чуть напрягая руку, чтобы не дать Сириусу сменить темп. Она желала его смерти, а он, выходит, выполнит и это. Правильно сказала госпожа прокурор, он таки послушный мальчик. Это единственное, что Скорпион мог дать Пчёлке. Смирение.        - Но я так бы хотел жить и видеть, как ты становишься все счастливее и успешнее, - признался мужчина ни к кому не обращаясь и как всего разговаривая лишь с ней. Но её победа должна быть оплачена. В этот раз Гермиона переступит через него, а он и подставит ей плечо, чтобы удобнее было. Ничего. Это ничего.        Драко остановился, чтобы угостить пса собачьим печеньем. Делал так через каждые двести шагов.        - Хороший Сириус, хороший, - он хвалил так, будто давал команду. Оценивая, а не радуясь. И внезапно, вскинув голову, Скорпион увидел её – Гермиону Грейнджер. В велосипедках и бесформенной футболке, которая спадала с одного плеча, женщина задумчиво шла по аллее парка. Её волосы, слегка растрепанные, пружили в такт шагам. Выглядела она привычно великолепно для Скорпиона и он провожал её влюбленным взглядом. У него было правило. Расписание дней, когда можно было её видеть. Остальное – чистые подарки судьбы, как сейчас. Он знал, что женщина жила в Бруклине с Северусом, в какой-то квартирке в DUMBO (1). Иногда Драко, причиняя себе дикую боль, думал об этом. Представлял, как она бегает по утрам под мостом или как они с Северусом субботними вечерами ужинают в знаменитой пиццерии Grimaldi’s. Пчёлка заказывает любимую Quattro Formaggi и запивает вишневым Dr. Pepper, ведь всегда говорила, что газировка – лучшее, что есть в Америке. А Северус, кроша гриссини на красно-белую скатерть, улыбается, как Драко когда-то, только он – более спокоен, ведь знает, что есть, чем заплатить за пиццу. А у молодого Малфоя такой уверенности не было, потому он мог себе позволить угощать её лишь самой маленькой по диаметру пиццей, а Гермиона делилась с ним. Она всё знала и понимала. И все равно любила его.        Драко тряхнул головой, понимая, что забрел мысленно слишком далеко.        И просто улыбнулся, думая, что далековато она забрела от дома – миль пять минимум.        - Смотри, Сириус, видишь ту женщину? – поскольку пёс рвался дальше, Драко вынужден был присесть. – Я люблю её всю свою жизнь. Посмотри какая она, Боже мой… Что? Уверен ли я? Конечно, ведь одну только любовь ни с чем не спутаешь (2), - он был удивительно умиротворен. Ведь за эти годы не имел возможности хоть кому-то сказать об этом. Что все ещё любит Пчёлку. Но пёс ведь никому бы не рассказал, поэтому Скорпион доверил ему свою лучшую часть души. Влюбленную и окрыленную. – Она – лучшее, что есть на этой планете. То, ради чего стоит жить. И умереть тоже.        Драко привычно не добавил «если понадобится». Ведь теперь, по сути, это было желание Гермионы, которое он обязан был воплотить. Избавить её от себя. Нью-Йорк был тесноват для них обоих, по её мнению, хоть ему казалось, что места хватает.        Внезапно Скорпион дернулся. Откуда ни возьмись, на аллее появился огромный, черный доберман, который пулей кинулся к Гермионе. Сириус тревожно вскинул ухо, Драко замер, женщина обернулась, и пёс сбил её с ног. Она закричала, а Малфой… Малфой остался стоять. Потому что понимал, увидев кровь – месть свершилась. Вендетта. Кровь за кровь. Доберман вцепился в правую щиколотку Гермионы. Надрессированный и правильно натравленный, он терзал там, где Синьора носила свой браслет, а значит, если он ей поможет… последствия будут катастрофичными, потому все, что оставалось – смотреть и не иметь никакой возможности помочь. Когда вдруг Сириус дернул поводок и завыл. Он громко залаял, пытаясь вырваться, и вдруг Драко, поняв своего пса, которому так и не стал хозяином, разжал пальцы. Собака кинулась к доберману. Ещё не выросший щенок лабрадора, мирный и славный, переключил внимание другого пса не себя. Словно поняв слова Скорпиона о важности Гермионы, он отчаянно храбро защищал её, хоть тут же заскулил, когда доберман железной хваткой впился в него.        Драко отмер. Сириус подарил ему шанс вмешаться, потому он тут же подбежал. Одновременно с этим явно появился хозяин добермана, который тут же приструнил свою собаку, и не успел Скорпион ничего сказать – по правде, он бы и не сказал – оба исчезли так быстро, как появились. Остался истекающий кровью Бродяга на асфальте и Гермиона, успевшая сесть. Её щиколотка была разодрана. Степень травмы Драко не мог оценить, не мог и не имел возможности, потому присел у пса. Тот слабо тявкнул.        - Вечно из-за тебя проблемы, - рявкнул он на Пчёлку. Сняв пиджак, стал укутывать пса. Руки у Скорпиона дрожали. Он хотел посмотреть на её ногу. Мог забинтовать. Но это бы уничтожило все, потому Драко оставил её наедине со своей болью. Хоть сердце у него колотилось.        - Забавно, что твой пес человечнее тебя, - слабо и тихо прошептала женщина. Встать она не могла, а помогать ей Скорпион не собирался. Потому она сидела, пытаясь не плакать от боли, хоть кровь капала на асфальт. Остановить её было нечем. А ублюдок свирепо глядел на нее. – Ты рассмотрел его? Человека?        - Я. Следил. За. Своим. Псом! – четко ответил Драко, который да, полностью рассмотрел и зафиксировал в памяти. Зрение не подвело. Он запомнил. Жить тому оставалось недолго. Развернулся. Гермиона была бледной. Её глаза были полны слез. Ему хотелось умереть. Но он просто сидел возле раненой собаки.        Она всё поняла. Знала за что и почему. И Скорпион своим ответом упал ещё ниже. Настолько, что у нее хватило сил улыбнуться. А подняться – все никак, но Гермиона старалась гордо держаться, хоть хотелось крикнуть «помогите, пожалуйста, кто-нибудь…». А люди шли мимо женщины, мужчины и собаки, считая, что они сами разберутся. Нью-Йорк привык к насилию и ему было все равно.        Драко поднялся первым. С Сириусом на руках, он дошел до первой попавшейся скамьи и дернул проходящего мимо человека.        - Прошу Вас, помогите ей. Пожалуйста, - мужчина достал пару купюр и показал на Гермиону, - вызовите скорую и побудьте с ней. Пожалуйста. Я не могу остаться, мой пес умирает. Прошу.        Он не был уверен, что посторонний человек возьмет деньги и выполнит обещание, потому останавливал всех людей. И видел, как какие-то, пряча купюры, шли мимо. Все шли мимо, но вот одна из женщин, наконец, остановилась возле Гермионы. Драко выдохнул. Сириус закрыл глаза.        - Держись, дружище, сейчас я тобой займусь, - прошептал он собаке, которая не скулила. Дойдя до своей машины, он, забив на кожу, уложил Сириуса на сидение без пледа. Наклонившись, Драко поцеловал собаку меж ушей. – Ты держись только, хорошо? Пожалуйста. Бродяга, ты мне нужен.        Он бережно закрыл дверцу и поймал последнего прохожего. Продиктовав номер квартиры Гермионы, попросил вызвать мужа «вот той женщины, хорошо?». Все, что можно, Скорпион сделал, но ему казалось, что даже собака – человечнее его! – смогла дать больше. Он, весь такой всесильный, просто бросил её на тротуаре. Неудивительно, что Гермиона желала ему смерти.        Драко нервно барабанил пальцами по рулю, а затем услышал вой сирен Скорой Помощи. Врачи прибыли. Он завел машину и поехал в ближайшую ветеринарную клинику Бруклина, где сидел рядом с собакой все время, пока того зашивали. Думал, Хагрид не ошибся – это был прекрасный, верный пес, который мог не только зализывать до смерти. Хоть сил против добермана у него и не хватило.        - Я не оставлю его на ночь, мы поедем домой, - покачал головой мужчина спустя два часа. Он отлучился только на двадцать минут, чтобы приобрести собачье мороженое. Уже дома Драко уложил Сириуса в свою кровать – то, чего он никогда не делал, и кормил его лакомством с ложечки. – Спасибо, дружище. Ты спас ей жизнь. Я этого никогда не забуду. Обещаю.        Этим вечером Драко не медитировал. Набрав номер квартиры Гермионы, он слышал длинные гудки. Значит, Северус был не дома, ему дозвонились. Его Пчёлка была не одна. Это не утешало, но успокаивало. Затем он обзвонил все больницы Бруклина, пока не попал на нужную. Узнав, что мисс Грейнджер наложили десять швов, Драко тяжело вздохнул. Бедная девочка. Совсем бедная и хрупкая. Хотя бы Северус рядом. Уже легче.        Вернувшись в спальню, он лег и обнял пса. Тот, тяжело вздохнув, уснул. Драко не спал до утра. Все думал о чем-то, наблюдая за своим новым, верным другом, остро реагируя на каждый стон Бродяги. Он даже напевал ему ding-dong ding-dong пытаясь утешить и снять боль. Свои раны Скорпион не лечил. Его душа кровоточила. Ему иррационально хотелось обнять ещё и Пчёлку. Пообещать, что все будет хорошо, уж он-то постарается.        Уже засыпая, Драко ощутил, что его кто-то лизнул в уставшие, закрытые глаза и положил тяжелую морду туда, где болело - на сердце. Все-то пес чувствовал, все-то понимал и… давал Скорпиону то, о чем он позабыл - сожаление и сострадание.        - Хороший мальчик, - благодарно прошептал мужчина.        На следующий день после работы Драко сразу не вернулся домой. В одном из темных переулков он «случайно» повстречался с хозяином добермана и воткнул тому нож меж ребер. Проворачивая орудие убийства, Скорпион, сверкая алыми глазами, просто сказал:        - Самый большой грех – убить пересмешника.        Как бы объясняя, за что тот поплатился жизнью. За чью боль. Никакого раскаяния мужчина не ощутил. Он оставался верен своей клятве – защищать свою пересмешницу. Затем, тряхнув головой, Скорпион вернулся домой, где снова до утра дежурил над Сириусом. Все его мысли в эти дни были только с ней. С Гермионой Грейнджер. Но быть рядом ему было не позволено.                            1 - аббревиатура от англ. Down Under the Manhattan Bridge Overpass, дословно: Проезд под Манхэттенским Мостом — район в северо-западном Бруклине       2 – Драко цитирует Харпер Ли (роман «Пойди, поставь сторожа») *** Ну что, ледышки, у нас начинается период праздников, в который авторам всегда сложно понять стоит ли публиковаться. Не поверите, каждый год одна и та же боль. А выложить главу после Рождества и до Нового Года, а выложить ли в первую неделю года. Обожаю праздники как человек, а как автору тут сложнее. Буду наблюдать за вашей активностью. Она солидно упала по "жду продолжение" в прошлой главе, потому пока тендеция не веселая. Словом, буду ориентироваться на это. Если будет на таком же уровне - сделаем все себе маленькие каникулы. Цем.