Аттентат

       Кленовый мед характеризуется темным цветом. У него вязкая, густая, тягучая и кремообразная консистенция и своеобразный терпкий вкус.        - Т…та…такая…да точно…такая п…нет, наша…наша работа… Вот оно что. Такая наша работа, - Драко выдохнул. То, что ещё месяц назад было пупырышками, щекочущими подушечки пальцев, уже обретало форму букв. Теперь Драко знал, что одна точка сверху слева – это А, а квадрат из четырех выпуклостей – Г. Подумал, что имя Пчёлки научился читать самым первым. Будто это могло утешить. Сейчас он выучил алфавит, но давался тот не настолько легко. Но Скорпион каждый вечер пытался. Приходил домой, завязывал глаза, готовил ужин – после того комментария Гермионы собственная еда казалась ничтожно забитой по вкусам – резал пальцы, клеил скотч, курил и «читал» книги. Он любил читать, всю жизнь любил. Знал, что некому будет сесть вечером в соседнее кресло и почитать ему, потому учился дальше. Это было горько. В тридцать шесть начинать что-то заново. Но хуже было бы не иметь времени на подготовку. – Итак, такая наша работа…. – он начал медленно прикасаться к следующему слову, узнавать очертания…и то обожгло его. Звуки застряли в горле. Драко хрипло дышал. Никак не решался. Но потом все же выдавил тихое, - Глазастик. Такова наша работа, Глазастик. Глазастик….        Он откинул голову. Рука беспомощно повисла. Глазастик. Он был Глазастиком для своей Пчёлки. Как ему этого не хватало. Нихуя время не лечило, не в его случае. Драко не забыл, ничего не смог забыть. Стерлись нюансы, но эмоции все еще были внутри. Под бледной кожей. Под татуировками на руках и спине. Под родинками и шрамами. Никакое кинцуги его не исцелило. Он все ещё чувствовал, он все еще любил её. Как в песне Скорпион. Все еще любил. Но никогда не просил о шансе. Не посмел. Гермиона бы все равно ему отказала.        - У к-каж….каждого адвоката…д…нет…что это…а, понял… хоть раз в жизни…у каждого адвоката хоть раз в жизни бывает дело, которое задевает его самого, - Драко не был уверен, что прочитал пальцами, а не воспоминаниями. Эта цитата когда-то запала ему в душу. – Вот это, видно, такое дело для меня. Ох, Аттикус, как же ты был прав.        Он отложил книгу, поскольку Сириус беспокойно заворочался во сне.        - Ну-ну, мой мальчик, все хорошо. – Драко погладил пса по морде, которая лежала у него на коленях. Невесело улыбнулся. Шерсть была приятна на ощупь, но он был осторожен, чтобы не тревожить раны. Пчёлка приносила только боль. И если со своей Скорпион смирился, то пёс был ни в чем же не виноват. – Да, и меня это дело задевает. Теперь я понял, что Аттикус имел в виду, Бродяга. Все понял. Это дело Синьоры – оно меня так задевает. С одной стороны – женщина, которую я люблю. С другой Рей – я обещал быть верен, защищать. Я всем своим девочкам это обещаю. Кто-то должен им помогать.        Скорпион, устав читать, не развязал глаз. Наощупь нашел портсигар и закурил. Не косяк. Просто сигарету. Безошибочно стряхивая пепел в пустую вазу. Это было частью сделки. Они с ним спали, его юристки, он их продвигал, а затем использовал. Но за это защищал от ублюдков-мужей, которые могли их бить, от недовольных клиентов или алчных инспекторов. Так это и работало. Годами. Однажды ему пришлось даже с капо ди тутти капи связаться. Когда тот изнасиловал свою женщину накануне помолвки и пришел к нему, пытаясь нанять себе advocatus diaboli. Залог Драко взял. Огромный. Но дал слово защитить только Рей, не капо. И как бы Кайло Рен не грозился его за это уничтожить, ушел он, как ощутил Скорпион, удовлетворенный. Залог и твердая позиция Драко была для капо как бы гарантией безопасности от самого себя.        Возможно, потому его Рены и не убили до сих пор. Он стоял между женщиной и мужчиной, который мог в безумии ранить её. Но если Гермиона выиграет, то капо будет все равно. Гореть будет весь мир. Включая и его самого.        Пес вздохнул. Ткнулся мокрым носом Драко в ладонь. Тот хотел возобновить их тренировки-прогулки, но считал Сириуса слишком слабым, потому оставалось только гладить того. Бродяга был всем доволен.       Звонок в дверь застал Скорпиона врасплох. Он никого не ждал.        - Наверное, Пэнси, - снимая повязку, вздохнул мужчина. Поднялся. Сириус недовольно зарычал. – Знаю, что тебе не по вкусу её духи, потому поведу её в спальню. Но не оставлю на ночь, чтобы ты мог спать рядом. Обещаю. Будь хорошим мальчиком.        Он потрепал пса меж ушей и пошел к двери. В его доме прислуга уходила после семи. Драко не любил постоянное чужое присутствие. Уж временами открыть дверь мог и сам. Не так часто у кого-то хватало смелости прийти к нему. Кроме любовниц. Скорпион не ощутил энтузиазма или возбуждения, но был рад Пэнси. У него были тяжелые дни. Хотелось просто с кем-то лечь в постель и позволить без лишней болтовни просто секс. Заурядный, но секс.        Ни одна женщина не была в постели лучше Пчёлки. И для Драко это не было разочарованием в подружках. Наоборот, он скорее гордился, что ни одна из них не дотягивала. Куда им было сравниться с Гермионой. За последние тринадцать лет одиночества Скорпион так и не понял, что причина была не в каких-то талантах девушки, а в любви. Он занимался по ночам с ней любовью, а не трахался, потому разница была так высока, но для Малфоя все было лишь доказательством, что не бывает женщины лучше. Существовала Пчёлка и все остальные. Вряд ли бы мужчина простил, если бы вдруг какая-то юристка превзошла Гермиону. Даже Синьора не дотягивала, хоть, наверное, с ней он научился близости без боли. Это было даже иронично, но та, которую все знали как жестокую суку, с ним была достаточно нежна.        Бросив быстрый взгляд в домофон, Драко вскинул бровь в удивлении, но дверь открыл. На пороге, теперь уже цветная, а не черно-белая, как с экрана, стояла она. Пчёлка. Он тут же опустил взгляд на её ногу. Удивительно, Гермиона не скрывала свою травму, поскольку была одета в обычную розовую футболку на одно плечо да велосипедки. Как ей нравилось в юности. И как она предпочитала одеваться по выходным.        Её короткие волосы были спереди собраны в хвостик. Какая-то часть обрамляла лицо. Забавно, у них ведь сейчас были одинаковые прически, потому что у Драко был аналогичный «самурайский», как он это называл, стиль.        - Я ничего не видел, - угрюмо повторил он и хотел захлопнуть дверь. Её щиколотка была забинтована. Она почти не стояла на ноге, осторожно касалась носком лестницы. Наверное, хромала при ходьбе. Бедная. Но он ничем не мог помочь. Даже если бы наплевав на все опустился на колени, чтобы рассмотреть рану поближе. Она бы оттолкнула. У нее был Северус для обожания.        Способен ли был тот хладнокровный юрист на столь высокие порывы?        Возможно. Ведь она сияла с ним.        - Я не к тебе, идиот, - буркнула женщина. Драко опешил.        - Но я живу один.        - Я кое-что принесла твоему псу, - она достала из сумки крафтовый пакет. – Он спас мне ногу, я бы хотела его поблагодарить. Мальчик-то храбрый.        Драко понял упрек. Пес храбрее него. Но ничего не сказал. Вот и Сириус заслужил визита Гермионы. Что ж у него-то не получалось настолько ей услужить? Однако в сторону отошел, пропуская женщину. Тяжело запахло жасмином. Драко задышал свободнее. Хороший аромат, знакомый.        Закрыл дверь. Они так и остались в коридоре. Слишком близко друг от друга. Гермиона сощурилась. Ей было страшно в этом доме с насильником. Но у нее был свой план на эту ночь и Драко был его частью. Потому и пришла. Под дурацким предлогом как сопливая школьница.        - И где же пес? В спальне?        - Не волнуйся, я не так вульгарен, чтобы тащить тебя в комнату, - пожал плечами Драко, понимая, как бы это выглядело. – Сириус в гостиной. На диване. Пойдем, я проведу.        Мужчина ничего не предложил. Ни кофе, ни воды, ни вина. Он услышал её мнение о своем доме и своих талантах, а очередное пожелание сдохнуть не желал провоцировать. Потому пошел впереди Гермионы. Не хотел видеть, как ей больно идти. И думал – зачем же Пчелка здесь? Правда пришла из-за Бродяги? Почему нет? Сердце у нее доброе. Она всегда была эмпатичной.        Женщина же была рада, что Драко не за спиной. Боялась нападения и…желала то. Черт, это было по плану. Ей нужно было спровоцировать Скорпиона, но он был равнодушен. Первый вошел в огромную гостиную и опустился в кресло, закинув ногу на ногу. Гермионе пришлось невольно отметить, что кимоно ему шло.        - У тебя гости, Сириус, будь хорошим мальчиком.        Пес открыл глаза и слабо повилял хвостиком. Гермиона осторожно хромая, приблизилась. Драко отвернулся. Ему болело. Сейчас их никто не видел. Он бы мог перебинтовать ногу. Погладить. Поцеловать. Но кто он для нее? У Пчёлки на пальце сверкало кольцо от другого. Зачем было ставить обоих в ненужную неловкость.        - Рада знакомству, Сириус. Спасибо тебе. Ты жизнь мне спас, в курсе? Храбрый мальчик, - она села на пол, чтобы быть на уровне с псом. Пошуршала пакетом. Лабрадор заинтересовался. Достала оттуда собачье печенье. – Я сама пекла. Для тебя, дружок. Угощайся.        Она подставила ладонь. Бродяга захрустел печеньем. Драко, глядя как тот облизывает Гермионе пальцы, хотел тихо спросить: «а можно и мне штучку, я тоже спасу тебе жизнь». Скорпион не отказался от любого жеста признательности, её ненависть вблизи, оказывается, так истощала. Но знал и то, что не получит ничего. Выиграет дело, Пчёлка ничего не поймет. Убедится, что он худшее из зол. Финал истории.        Перспективно.        И вдруг Драко вспомнил о своем желании. Хотел позже использовать, но ощущал – немного стимула нужно сейчас. Совсем истощен, мог допускать ошибки. Его расстраивала Гермиона, оттого зрение подводило все чаще. Порой ему нужно было до получаса, чтобы муть рассеивалась. Смысл будет от этих всех «хочу», когда он ослепнет? Мужчина ощущал, что осталось недолго. Тьма поглотит его до конца процесса. Пчёлка увидит это. Он её – никогда, а она будет видеть как он жалок в слепоте. Значит, сейчас. К тому же, Драко видел – ей плохо. Настолько, что Гермиона пришла к нему и не спешила. Наверное, Северус снова уехал. А у нее, как это не смешно, кроме него и не было-то никого.       - Ты должна мне желание.        - Ну естественно, - холодно рассмеялась женщина. Внутри все скрутило. Она знала, какую цену выставит Драко. И развернулась. Ей. Было. На. Руку. – А говорил, что спальня – это так вульгарно.        - Поужинай со мной, - сказал мужчина не то, на что она рассчитывала. Гермиона вскинула бровь. – Один ужин. Завтра вечером. Сорок пять минут. Закуска, основное и десерт. Бокал вина. Плачу я, а ты просто постараешься быть милой. Ресторан за мной. Пришлю машину к семи.        Драко не задавал вопросы. Ставил условия. В конце концов, он выполнил сделку. Договорился с Ренами. И использовал свое последнее желание. Вообще, Скорпион не так это все видел. Мечтал пригласить её на ужин в свой дом. Приготовить то, что Гермиона любила. Но у нее было свое мнение о его кулинарных способностях, потому лучше уже и ресторан, чем ничего. Она не могла отказаться.        И не отказалась. Не потому что обещала. А потому что так перспектива была куда лучше. Ужин всегда перерастал в нечто большее. Даже если ублюдок играл в благородство, у нее хватит сил соблазнить его, а затем… она усмехнулась.        - Ты же не все сказал, не все озвучил, - женщина поднялась. Оставила пакетик с печеньем на столике. Отряхнула велосипедки. – О чем молчишь? Говори, что кроме улыбки и вежливости я еще должна сделать. Я тебя знаю, Драко.        - Поцелуй. Я хочу твой поцелуй. Один. В конце вечера.        Она скривилась.        - А если не захочу?        - Тогда только ужин. Но сорок пять минут. Не меньше. И ты закажешь три позиции. Не будешь играть в Персефону.        Женщина подошла поближе. Погладила Драко по щеке. Попался. Все же попался. Или нет? В какую игру он играл? Зачем притворялся влюбленным? Ведь ничего не осталось. В его сердце было так же пусто, как и у нее. Черное-черное сердце. После пожара. Руины в груди. Которые не удалось перекрасить и отреставрировать. Так, кое-чем прикрыть.        - А в кого мне играть? В твою женщину? Да? Ты этого ждешь? И как мне тебя звать? Любимым или просто Глазастиком?        - Ты не моя женщина, Гермиона. Я об этом помню. Просто поужинай со мной.        - Ну хорошо. Я держу слово. Поужинаю. – она приподнялась на цыпочках. Больную ногу потянуло. Плевать. Обвила шею Драко пальцами и поцеловала. Не спрашивая. Не заглядывая в глаза. Не предупреждая. Просто поцеловала, разжимая губы и впуская свой язык в его рот. – Это тебе авансом, Глазастик. Chio. До завтра…       ***        Гермиона провела кисточкой по губам, обновляя их соблазнительный блеск. Никакого лишнего цвета, только прозрачное, глянцевое мерцание, такое манящее мужчин в полумраке. Спрятав тюбик в сумочку, она немного нервно улыбнулась своему отражению. Придирчиво изучала себя – от длинных черных стрелок до каждого завитка волос. Как любили говорить в мафиозных кругах – безупречно, что означало не только идеально, но и жестоко.        Женщина удовлетворенно вздохнула. Да. Она была безупречна, хоть ей было немного непривычно – редко позволяла себе вне Рая не приглаживать волосы, но сегодня ведь был особый случай – Драко обожал её кудри. В юности. И хоть большую часть волос Гермиона со временем обстригла, те не перестали курчавиться. Чем раздражали, но сегодня работали в её пользу.       На ней не было никаких украшений, кроме кольца, а чёрное платье длиной по колено выглядело обманчиво простым, но госпожа прокурор не играла ни в скромницу, ни в копию Синьоры. Нет. Просто этот наряд идеально подчеркивал безупречную фигуру Гермионы, а ещё с ним прекрасно сочеталось главная изюминка образа – болеро в цвете shocking pink, расшитое танцующими слонами да парящими акробатами. Пока другие женщины метались перед важными встречами в поисках шикарных нарядов, она отдала предпочтение винтажной вещице от Эльзы Скьяпарелли из коллекции «Цирк» 1938 года. Это подчеркивало её вкус.        Безупречный. Да. Это сегодня было слово дня. Потому что в нем было слишком много смыслов.        Женщина редко надевала одежду и в таком цвете и от любимого дизайнера. И потому что у нее не так много было вещей от Скьяп – её винтаж стоил запредельных денег, и потому что у нее был другой образ. Более строгий, сдержанный, классический. Женщина-прокурор не могла появляться в вещах от некогда скандальной богемной дизайнерши, и Гермиона принимала эти дурацкие правила, но сегодня все звезды сошлись. Она знала, с кем ужинает. Не просто с бывшим женихом или старым знакомым. Даже не с ненавистным конкурентом. Нет. Там, в зале ресторана, её ожидал advocatus diaboli – мужчина с неограниченными возможностями как во власти, так и в деньгах, и ей хотелось выглядеть достойно. И интересней тех его девок-юристок, которые обычно носили одежду с самых дорогих бутиков на Пятой Авеню. Наверное, сам же Драко им её и покупал. Но она не была девкой. Нет. Гермиона была женщиной самостоятельной, а потому показывала, что плевать ей хотелось на эту их моду. Потому на ней был винтаж… к тому же… не хотелось признаваться, но госпожа прокурор знала – лишь Скорпион примет и поймет этот дерзкий образ. Для Северуса shocking pink был, действительно, слишком шокирующим. С ним она такое не носила, да и не было у них аж таких возможностей, чтобы ужинать в подобных заведениях.        Она еще раз посмотрела на себя. Выругалась. Грязно и с удовольствием.        И нотками горечи.        Такой Гермиона себе очень нравилась. Но такой мир её не готов был принять. И её дорогой Северус тоже. Она должна была соответствовать. Особенно сейчас. Когда получила свою должность и когда жених собирался стать судьей Верховного Суда. Какая ирония была в том, что вот настолько свободной она могла быть с тем, кого то ли ненавидела, то ли боялась. Знала, что Драко примет её вот такой. Уверенность была не из-за их общего прошлого – люди менялись. А лишь потому что запомнила, что тогда, в борделе, ни капли осуждения или отвращения не было, когда она курила косяк и позволяла себе быть собой. В этом ужасном патриархальном мире он, кажется, признавал право женщин иметь свои пороки или слабости в виде shocking pink. И это заранее злило. Что Скорпион весь такой, cazzo, прогрессивный!       Злило и радовало. Один вечер можно было быть… собой. Гермиона и забыла как это в полной мере. Она очень любила Северуса, но её всегда беспокоила мысль – принял бы её хороший парень, если бы знал полностью? Ведь нет же. Для него она была, по правде, чересчур порочной.       Женщина вышла из уборной. Пора было вернуться к Драко. Наверное, уже принесли закуски. Но перед входом в зал она остановилась и посмотрела на него. Их столик был у окна, и Скорпион на фоне вечернего Нью-Йорка выглядел и, правда, каким-то дьяволом, наслаждающимся своими порочными владениями, населенными грешниками. К её огромному сожалению, он тоже выглядел просто потрясающе в своем костюме-тройке. И пусть рубашка, как и вся другая одежда, была черной, она могла различить очертания жилетки. В серебряных пуговицах расстегнутого пиджака отражались огни города. Дорогой-дорогой адвокат.        На секунду Гермиона Грейнджер ощутила себя мошенницей. Потому что она в своем винтажном болеро притворялась той, кем не могла быть, он же всегда был таким – вызывающе-дорогим мужчиной. На которого с любопытством косились женщины, пришедшие с другими спутниками, а он же, увидев, что она возвращается, смотрел лишь на нее. Это льстило. Правда, льстило, хоть госпожа прокурор и привыкла быть в центре внимания.        Когда Гермиона подошла, Драко поднялся, чтобы отодвинуть перед ней стул. Это мог сделать официант или администратор, но нет, сегодня это было его привилегией, и Скорпион наслаждался этим и когда они только пришли, и сейчас, когда Гермиона вернулась. Из сорока пяти минут, отведенных на ужин, прошло уже пятнадцать. Десять из которых женщина, быстро сделав заказ, провела в уборной. Мужчина считал время про себя, но не упрекнул её.        Она пришла. Это уже было потрясающе. Драко был уверен, что Гермиона не явится. Приехал на час раньше, но даже не надеялся. Лениво забрасывал в рот оливки, потягивал вино, но не разрешал себе поверить. Не смотрел на часы, сидел к ним спиной. Любовался только нежно-розовыми ландышами, которые купил для нее. На всякий случай. И знал, что женщина не придет. К нему – никогда. Тем удивительней было увидеть, как она вся такая роскошная и винтажная идет к нему, цокая розовыми лодочками.        Улыбчивая и веселая, Гермиона поцеловала его в обе щеки, повосхищалась местом и букетом, сделала заказ и сбежала. Но теперь вернулась. И будет с ним целых полчаса. Приветливая, потому не настоящая, но ему это было нужно. Немного лжи, чтобы продержаться. Чуть-чуть стимула. За тринадцать лет запас оптимизма в нем истощился.        - Роскошное заведение, - наверное, не зная, о чем с ним еще разговаривать, пока готовили их заказ, повторила Гермиона. Провела кончиком пальцев по ландышам. Редкие цветы. Постарался. – Часто водишь сюда подружек, чтобы пустить пыль в глаза?        Она сказала это без злобы. Просто добродушная шуточка, чтобы немного снять напряжение.        - Никогда.        - Ну да, - Гермиона понимающе улыбнулась и забросила в рот фисташку. Между ними стояли блюдца с миндалем, оливками, которые предпочитал Драко и её любимым орехом. Тонко. Все очень тонко.        Она знала уловки мужчин. Их «никогда» было таким же пустым, как фразы женатых, что они не спят со своими женами. Эти истории она знала наизусть. И потому, что раньше спала только с теми, кто был в браке – чтобы не привязываться, и потому, что мир был так построен. На приятной, сладковатой лжи.        - Ну да, - повторил Драко. Гермиона не смотрела ему в лицо. Только на длинные пальцы, в которых была шпажка для оливок. Его руки ей всегда нравились. Но где-то там, повыше, под ремешком дорогих часов и тканью рубашки, сшитой под заказ, скрывались их тайны. Шрамы. Болели ли еще они? – Завтракать и обедать с другими людьми – сколько угодно, но ужины… это по-прежнему только твое, Гермиона.        Она подняла глаза. Драко не шутил. Женщина чуть наморщила лоб. Он продолжил:        - Мне это никогда не давало покоя. Что ты не имела денег на чашку кофе из автомата, а я ужинал в дорогих ресторанах.        - Чаще ты просиживал вечера над парой оливок и бокалом вина, - справедливости ради заявила она.        - Не всегда, - покачал головой мужчина. Они оба помнили тот период. Его первый адвокатский год. Они жили вместе уже пару месяцев. Никаких иллюзий не имели. Работали как безумные. Гермиона совмещала учёбу с вечерними сменами в забегаловках, Драко разрывался между престижной фирмой, куда его взяли, и сменами в супермаркетах по ночам. Все их скудные деньги шли на него. Почти все, что оставалось после оплаты квартиры, они тратили на его костюмы, рубашки, запонки, туфли и рестораны. Таковы были правила. Оба понимали, что выбиться парень сможет лишь в случае, если сойдет за своего, и потому приняли решение, что следующие месяцы будут инвестициями в общее будущее.        Драко в тот период приходилось морально тяжелее всего. За год Гермиона не купила себе ни одного платья, а однажды, забыв дома папку с бумагами, он вернулся и увидел, как она стоит перед самым дешевым кофеавтоматом на первом этаже и тщательно считает монеты. Видимо, ей не хватило, потому что она так ничего не взяла. Девочка честно экономила, чтобы накопить еще немного. А он вынужден был ввиду работы ужинать в шикарных ресторанах. Где порой заказывал себе еду, если с кем-то общался.        Возвращаясь, обычно рассказывал, что пробовал и они на выходных старались повторить это из более простых продуктов.        Таким была их юность. Полная лишений.        Он ничего не смог ей дать, когда Гермиона отказалась ради их любви от всего.        Потому Драко все эти годы ужинал в одиночестве. Никогда не ставил никаких встреч или свиданий. Если он не смог ни разу сводить свою Пчёлку в шикарное заведения, никто другой не заслужил это право от него. Поэтому все тринадцать лет ужины были расплатой. Напоминанием. И вот, наконец, он мог отдать свой долг. Наконец-то, с опозданием, но пригласил её в место, которое считал лучшим.        Скорпион не смог сохранить телесную верность своей любимой девушке. Был примитивным мужчиной. Но на ментальном уровне что-то сохранилось.        - Мы инвестировали в будущее, - пожала плечами Гермиона. Она, порой вспоминая их юность, никогда не думала о лишениях. Лишь о счастье, которое познала. Счастье быть любимой и настоящей. Счастье любить до колотящегося в горле сердца. Счастье засыпать с человеком, который был родным.        Оказывается, воспоминания могли разниться, судя по паре фраз от Драко.        - В меня.        - В будущее. Ведь потом бы мы так же инвестировали в меня. Все было честно. Но ты всегда думал иначе. Я знаю. Потому… - она набрала в легкие побольше воздуха. «Это по-прежнему твое». Такая позиция заслуживала реакции. – спасибо.        Она никогда бы не подумала, что в этом Драко есть что-то заслуживающее уважения. А, оказывается… черт, «по-прежнему, твое». Как он умел выбирать слова. Чтобы насквозь пробивало. Навылет. Всего фраза, но в ней столько горечи и гордости. Тринадцать лет. Это сколько ужинов в одиночестве там поместилось? Никаких деловых встреч. Свиданий. Время для сожаления. Это персональный Confiteor. Каждый вечер. Столько лет подряд.        Ей стало настолько не по себе, что захотелось сменить тему. Она не знала, что вину можно нести столько лет. Преступники в тюрьмах обычно отсиживали, но не признавали себя виновными, Драко же был свободен и…каждый вечер ужинал в одиночестве. Это было сильно. Настолько, что ей перестало хватать воздуха. Такой властный, такой бесчестный ублюдок, и вот этот факт, настолько неловкий в образе.        - Жаль, у них нет в меню капонаты, - выпалила она первое, что пришло на ум в момент, когда перед ними выставляли сет из изысканных, миниатюрных закусок.        Неожиданно лицо Драко расплылось в улыбке. Такой знакомой….        Мужчина же подставил лицо под жаркий соленый ветер лета восемьдесят второго года. Гермиона проводила каникулы на Сицилии, как и положено. Он же выиграл грант на поездку в Италию по программе летнего обмена и после изнурительных недель в библиотеке получил возможность обменять билет домой с датой через неделю.        Семь дней счастья. Абсолютного.        Он сделал вдох.        Старый вокзал на опушке леса Боско-ди-Фикуцца. Старые дубы, падуб, каштаны. Гордость Сицилии. И маленький, дешевый вокзальный ресторанчик «Antica Stazionne». Заброшенная резиденция Бурбонов, превращенная временем в станцию, последний поезд из которой ушел в 1954 году и теперь осталось лишь заведение, приходящее в упадок. Сицилийское кафе «Полустанок». Такое, как в каждой стране. Только вместо жаренных зеленых помидоров – капоната – главное блюдо этого мафиозного островка.        Он не помнил вкус капонаты. Но не забыл, как смеялась Гермиона. Они обедали там каждый день. Она сидела, подобрав ноги, на железном стуле. В джинсовых шортах и розовом купальнике. Роскошные длинные кудри. Сияющие, как агат, глаза. Карамельный загар. Они распивали Неро д’Авола почти чернильного цвета и болтали обо всем на свете. Гермиона рассказывала, что баклажан не был родным для Сицилии овощем. Он прибыл с Индии. Со смехом говорила, что он – единственный неоспоримый ингредиент для капонаты, остальное зависело от хозяйки, готовящей блюдо – в нее могли добавить и салями, и ломтики соленого овечьего сыра, и сельдерей, и даже сердцевины артишоков.        - Но даже здесь не все так просто, - сквозь года Драко слышал её задорный голосок, звенящий итальянским акцентом, - сколько споров о сортах этих баклажанов, тебе не передать. Словом, капоната – это концепция, но здесь она наиболее осмыслена.        Дальше они гуляли по лесу и выходили через лес к Виллальба – деревушке, которую легко пропустить, но здесь проводила лето Гермиона. Родина Калоджеро Виццини – человека, ответственного за возрождение мафии на Сицилии после Второй Мировой. Дон Кало, как его здесь называли, был антифашистом, и американцы помогли, назначив его мэром деревушки. Так все началось сначала. Первый капо ди тутти капи в истории. Человек чести.        - Теперь это место принадлежит Империи, - с грустью говорила Гермиона. Без капли гордости.        - Хочешь капонату? Значит, её сделают для тебя, - Драко не успел вскинуть голову, как официант был тут как тут. – Нам капонату. С сельдереем, оливками без косточек, каперсами, томатным пюре и…        - и с красным винным уксусом, - вдруг дополнила мужчину Гермиона. Скорпион тут же умолк. Отпил воды. В горле запершило. Они столько лет не заканчивали друг за другом фразы. Что это было? Зачем эта неуместная жестокость? Или это подарок? – Не испорчу тебе репутацию капонатой? – пошутила женщина.        Драко только усмехнулся. Он ждал эту возможность тринадцать одиноких лет. Ему было все равно, что Гермиона закажет. Она была здесь. Рядом с ним. А госпожа прокурор, глядя на Драко, безошибочно угадывала – впервые за столько времени – о чем он думает. Наверное, бродил в воспоминаниях сейчас по тропинкам Баско-ди-Факкуца. Их единственный отпуск вместе. Лето любви. Странно, правда, что при этом Скорпион улыбался, ведь там, на Сицилии, она была истинной дочерью жестоких земель. Сколько боли там было ему причинено за семь дней? Гермиона вдруг поняла, что не выдерживает этого давления. Всякий раз, встречаясь с Драко – порой просто сталкиваясь взглядами – её мучал тот факт, что она знала – он все помнит. И это взаимное игнорирование давило на нее с каждый разом все сильнее.        Пора было покончить с тем прошлым. Навсегда.        Она чуть вытянула руку и положила на запястье Драко. На то, где не было часов. Осторожно скользнула пальцем под рубашку и безошибочно нашла шрам. Сколько не забивай сотами, он был там. Этот шрам. Оставленный на Сицилии. Её Семьей. Никому не понравилось, что «гребанный нацик» гулял с их золотой девочкой.        - Я хотела попросить прощения.        - Что? – Опешил Драко. Гермиона чуть наклонилась.        - Прости меня, пожалуйста, Глазастик. Я была жестока с тобой тогда. Ты столько боли вытерпел. И ни разу не пожаловался. Просто все это принял за норму, хоть я чувствовала, что, когда ты уходил в ванну зашивать себя… нет, я не чувствовала, а знала, что тебе болит. Извини за это. Мне стыдно. Очень сильно. Я не имела права, - она нежно поглаживала шрам. Порой задавала себе вопрос – не она ли превратила хорошего, доброго мальчика в чудовище? Ведь Драко сейчас был олицетворением всех её пороков, только доведенных до совершенства.        Это женщину в нем и пугало так сильно. Не столько выбор стороны дьявола – последние годы Гермиона теряла иллюзию, как религию, а вот то, что принятие Драко могло сотворить с ней. Она могла превратиться в чудовище. Такое же, как и он. Кривое, темное отражение. Предупреждение, что бывает с теми, кто не контролировал себя.        Сам же Драко был ошарашен. Перед ним часто извинялись. Когда искренне, когда нет – не важно. Перед людьми, полными власти, часто лебезили, и с извинениями в том числе. Но Гермиона… Гермиона… это было неправильно.        - Ты была просто ребенком, Пчёлка. Жестоким ребенком. Результатом общества, что тебя воспитало. Тебе нечего стыдиться и не за что извиняться, - наконец, медленно ответил он, и женщина свободной рукой потянулась к бокалу.        Отпила. Он отвечал, как типичные жертвы абьюза или насилия со стороны близких. То есть, не признавал вину. Ей всегда было интересно, кого такие люди защищают в тот момент – тех, кого любили или же самих себя. А Драко поймал её руку и убрал от шрама. Как будто хотел оставить свою боль в покое. Та принадлежала только ему. А может, потому что они – единственное, что у него от их романа осталось.        Погладил пальцы. Задумчиво посмотрел на кольцо и ничего не сказал по поводу размера, не достойного её. Не хотел язвить, хоть мог.        - Надеюсь, ты будешь счастлива. Он очень хороший человек, - от нее не укрылась резкая смена темы беседы. Гермиона странно усмехнулась. Зло.        - Знаешь, ты мог бы иметь ко мне побольше уважения, Драко, - в контраст эмоциям, звучала женщина холодно. Перед ней поставили капонату, которая соблазняла ароматами, и она подозрительно прищурилась. Это блюдо невозможно было приготовить за десять минут, а в меню его не было, значит Скорпион подготовился. Интересно, что ещё было на кухне для нее? Насколько хорошо он её помнил. И насколько же плохо знал, ведь эта госпожа прокурор больше не ела капонату. Но сейчас была не прочь… - Тринадцать лет я подбирала слова, от которых ты отмахнулся.        - Если ты не можешь простить себя сама, сходи к психотерапевту, Гермиона, или повторяй этот монолог перед зеркалом. Но у меня ты ничего не найдешь, потому что я не обижен. Никогда не был. – Драко вдруг сообразил, что так и не отпустил её руку. В конце концов, это был ужин перед концом света. Последнее желание осужденного на смерть. Да, впереди еще – чуть больше полугода борьбы, но этот ужин, в самом деле, был финальным аккордом. Заказанным раньше времени. Потому Скорпион наклонился и поцеловал госпожу прокурор в запястье. Так он выражал свою признательность. – Приятного аппетита, Гермиона.        Называть её по имени и не на «Вы» было куда лучше, чем играть в чужаков.        Драко приборы взял первым и выглядел странно повеселевшим. Женщина насторожилась – где она уже оступилась, если Скорпион доволен? Где почуял слабину, какие выводы успел наделать всего за пару фраз?        - Когда свадьба? – полюбопытствовал он. Его всегда странно тешил выбор Гермионы. Хороший адвокат, слишком-слишком хороший. Настолько, что пока его змии не могли соблазнить этого Адама из Эдема. И чем сильнее Северус держал свои позиции, тем теплее становилось на душе Драко Малфоя.        Хороший до такой степени, что был антонимом к любимой цитате Гермионы (1). Глядя на видеозапись переговоров Снейпа и его людей, Драко думал «и вот когда не нужно быть хорошим, ты можешь быть идеальным». Сейчас, когда эта ассоциация всплыла в голосе, он-то и расплылся в совершенно счастливой улыбке. Ведь его жизнь тоже была антонимом, но с негативным оттенком, он вел себя по принципу «и вот когда не нужно быть идеальным, ты можешь быть собой». То есть, плохим, мерзким, беспринципным ублюдком. Полной противоположностью идеального Северуса.       Так не потому ли Гермиона выбрала именно такого человека? На сто процентов контрастного? Возможно…да, кажется, пришло время, когда стоило признать – возможно, эта женщина, эта прекрасная женщина, с шиком носящая винтаж, ощущала к нему притяжение и ненависть, и её выбор Снейпа был защитой. С ним она была бы собой, но Пчёлка всегда мечтала быть идеальной. Не понимала, что совершенна и так. Ей всегда нужно было до чего-то дотянуть.        «Ты что-то чувствуешь, милая, о, да, ты что-то чувствуешь», - сделал Драко вывод, не глядя на госпожу прокурор. Наверное, она и сама не осознавала, но чувствовала. Это открытие было абсолютно невероятным. С такого ракурса Скорпион никогда не смотрел на их ледяное взаимное игнорирование. Он не собирался ничего делать. Знал, что не будет ломать их отношения со Снейпом, ведь тогда сломает и её хрупкий баланс внутри. Но…до чего приятно было осознать, что там, внутри, что-то ещё осталось и для него.        - Шикарная капоната. Место настолько элитное, что это удивительно. Так готовят на деревенских кухнях Сицилии. Мои комплименты… шеф, - она подняла бокал с Гави ди Гави и повернулась не в сторону кухни. А смотрела на Драко в упор. В этом мире лишь один человек знал рецепт, который нравился ей, и потому пазл сложился. Капоната была на кухне не потому, что Скорпион ту заказал заранее, нет. Кто-то её приготовил для нее. На всякий случай. И сегодня Гермиона не собиралась кривляться, как с тартаром. Возможно, потому что это ложилось в канву её плана – быть хорошей и податливой, а, возможно…        Она от раздражения чуть не плеснула вино в лицо Драко, который только едва заметно пожал плечами, ничего не отрицая и не подтверждая. Гермионе не нужен был его ответ, она уже все поняла. Не сводя с Драко взгляда, отломила руками чиабатту и зачерпнула густой соус, собравшийся на тарелке. А затем облизнула пальцы.       - Божественно, - выдохнула госпожа прокурор. Это начало происходить с ней. Чертова трансформация. Ей стоило бояться этого насильника, следовало играть по написанной партитуре, но с ней случилась импровизация, потому что… да, ей нравилось то, что сейчас происходило. Нравился не столько мужчина, сколько исходящие от него волны властности, окутывающие её теплом. Она встречала по жизни столько сильных мужчин, но в Драко это ощущалось иначе. Ему не нужно было швыряться деньгами или иметь сотню охранников за спиной. Скорпион был расслаблен, как мог быть лишь человек, у которого голова не была забита бытовыми вещами. И к ним подходили на цыпочках, хоть он не бросал яростных взглядов.        Такое не могло не влиять. Не могло не зацепить. Ведь вся эта мощь была у нее в руках. Драко, кажется, готов был выполнить любое ее желание, раз полдня убил на приготовление капонаты. Конечно, скорее всего ублюдок просто хорошо отыгрывал свою роль, нажимая на ностальгию, но сейчас было плевать. Она наслаждалась то ли реальностью, то ли иллюзией, где мир, правда, мог быть у её ног. С Северусом все было проще, потому лучше, но порой ей хотелось, как и всем, побыть женщиной, ради которой сделают все на свете.        И прекратить изображать из себя хорошую. Потому Гермиона локтем сбила бокал с вином. Даже не притворяясь, что это вышло случайно. Ей хотелось в этом чопорном месте сделать что-то неправильное, ведь каждый день жизни спутывал её по рукам и ногам тем, что в обществе именовалось «приличиями».        - Плохое вино? – спокойно осведомился Драко.        - Недостаточно чистый бокал.        - Катастрофа, - с серьезным видом кивнул Скорпион, заказывая ещё вино, пока вокруг них все убирали. Перед ним поставили тарелку с меланцане алла пармиджана. Гермиона протянула вилку и наколола тонкий, как папирусная бумага, баклажан. Драко не сказал ни слова, просто перехватил её запястье – довольно мягко – и губами поймал еду. Не удивился если бы Пчёлка и губу ему проткнула, но она лишь тихо рассмеялась.        - Оставил женщину без дегустации.        Скорпион неспешно окунул кончики пальцев в стоящую возле него фарфоровую чашу с водой. Тщательно вытер руки, взял баклажан с тарелки, сдвинул стул так, чтобы очутиться ближе к Пчелке и подмигнул.        - Угощайся, дорогая.        - Ах ты ж ублюдок, - восторженно фыркнула женщина и сделала это. Взяла тот с его руки. Ломтик баклажана был, по правде, прекрасен - обжарен до хруста, окроплен томатной пастой и приправлен соленой рикоттой. Идеальное сочетание.        И они оба получили от этого удивительное удовольствие, потому что довольно рассмеялись, а потом осеклись. Их лица были слишком близко. И Драко, не спрашивая разрешения, наклонился первым, чтобы поцеловать её. Ещё пахнущую воспоминаниями о лете восемьдесят второго. Миг, и ему показалось что столетние кроны дубов Боско-ди-Фикуцца сомкнулись над ним. Ощущение было на десять из десяти. А, может, и на одиннадцать.        - Прекрати, - прошептала Гермиона, которая упивалась моментом. Её не смущали взгляды. Ничего не смущало. И это пугало. Она даже не пыталась открыть глаза. Но все еще старалась сомкнуть губы, которыми шептала спасительное: – Прекрати немедленно.        - Я чувствую, что тебе нравится, потому… - и Драко продолжил целовать её, обхватив лицо ладонями.Он ждал момента тринадцать лет. И не мог насытиться тем, что ему не сопротивлялись. Наверное, когда разбился бокал с вином, пары Гави ди Гави слишком ударили им в голову. Иному объяснению не было места, но целовались они так, как люди под бой курантов в полночь. Словно желая заниматься этим весь следующий год, а то – и жизнь.        И не только поцелуями, нет. Их тела ощутили давление тринадцати лет.        Лишь поэтому Драко нехотя отстранился. Если он захочет её в полной мере – то может не и остановиться, а это было не по сценарию. В его акт на сегодня вписывалась роль влюбленного – то есть, того, которым он был – чтобы Гермиона попробовала играть на нем. Тогда она потеряет осмотрительност,ь и в итоге дело Скорпион выиграет. Когда она перестанет видеть в нем соперника. Показывать свою любовь было сложным делом, но Драко понимал – теперь пришло время и её распять во имя цели. Пчёлка тогда решит, что он – слабое ничтожество и утратит бдительность. Все того стоило.        Да и так приятно было побыть собой. Пусть она и будет потом над этим смеяться. Любить её было привилегией для него, никак не слабостью.        - Шикарно, а вот баклажаны – так себе.        - Ну я не за все блюда здесь отвечаю, - Драко не вернулся к себе на место, просто пододвинул тарелку. Сидеть, прикасаясь коленом к её колену было приятно. И Гермиона не одергивалась. Тоже во что-то играла. И пусть. Сегодня можно было обманываться. Он заслужил эту сладкую иллюзию.        - Да? А я думала, твоя власть безгранична.        - Намекаешь, что я должен бросить адвокатуру и стать шеф-поваром? – хмыкнул Скорпион. Им принесли основное, но каждый знал – даже самое вкусное блюдо сегодня не перебьет того, что внутри. Оба уйдут очень голодными. – Вот как ты хочешь, значит, выиграть дело.        Драко отпил вина. Как, оказывается, была приятна компания за ужином. Он так по этиму соскучился, что сам удивился. Думал, что привык, а выходит, нет. Ведь сейчас мужчина не видел никого в зале, а обычно подмечал все счастливые парочки. Наверное, он так и не смирился, потому подсматривал за ними с надменным видом, а сейчас все аж горело в легких. Он, Драко Малфой, ужинал с самой красивой женщиной в истории. Наверное, ни у кого не было аппетита от зависти к нему.        - Просто удивлена, что ты не купил это заведение, - Гермиона ткнула пальцем в небо. Говорила, лишь бы говорить. – Хочу, чтобы этот столик был навсегда моим, знаешь. А это можно сделать, лишь если ресторан купишь ты. Хочу, чтобы ты приходил сюда каждый вечер и ждал – а приду ли я. И, может быть, однажды…        Она осеклась. Поджала губы. Отвернулась. Вспомнила последнюю фразу, которую ей сказал Драко тринадцать лет назад. Уставший, отверженный и разбитый, с чемоданом в руке паренек смотрел на их скудную квартирку и тихо шептал…        - Приходи ко мне.. Когда тебе станет невыносимо - приходи ко мне (2) – сквозь года, Гермиона услышала все тот же шепот. Не повернулась на зов, хоть знала – Скорпион повторяет эти слова и сейчас для нее. Цитируя одну из последних глав любимой истории. Она после расставания никогда не читала Харпер Ли. Там все задевало. – Это тоже… все ещё твое, Пчёлка. То ведь была не просьба – обещание. Обещание, что тебя всегда примут. Другую клятву я ведь не смог дать.        Драко бросил её, не доведя дело со свадьбой до конца. Они не обменялись клятвами, но «приходи ко мне» все ещё было живым. Слишком живым. И Скорпион в это верил, похоже. Что она сможет к нему прийти.        - Никогда, - повторила женщина свои слова, - если я приду сюда, то только потому, что захочу капонату.        - Что ж, есть тогда смысл купить это местечко. – Драко не шутил. Окинул ресторан другим взглядом. Более цепким. Человека, которые оценивал перспективы. Кивнул. – Что ж, кажется, наши сорок пять минут закончились. Я не буду задерживать тебя больше, чем обещал, но да, Гермиона, этот столик всегда будет твоим. Я позабочусь об этом.        Он не доел. Но отодвинул тарелку. Потому что дал слово. Ужин. Сорок пять минут. И следил за временем. Не собирался брать ни минуты больше. Все когда-то заканчивалось, и потому Драко, так сладко томящийся в иллюзиях, безжалостно те оборвал. Тем более, женщина с ужином закончила.        - Мы не успели с десертом. Заказать тебе что-то с собой на вынос?        Гермиона покачала головой. Она даже не заметила, как пролетело время. Ей было хорошо? Женщина боялась заглянуть внутрь ради ответа. Знала тот. Знала себя. Знала все, что не должна была.        Драко отошел, чтобы рассчитаться. Это было куда деликатней, чем доставать деньги при ней. К тому же, как женщина поняла, он собирался назначить встречу по покупке ресторана. Вот так просто. А они с Северусом уже месяц не могли решить, какой марки холодильник приобрести. Скорпион же мог купить ресторан. У него, наверное, как и у Снейпа, могло быть множество аргументов, почему этого не стоит делать, но главным было её желание. Потрясающе. Опасно потрясающе.        - Ты на такси?        - Я за рулем, - Гермиона усмехнулась. Она ему не какой-то жалкий аленький цветочек. Мужчина выразительно посмотрел на её ногу. Гермиона не смущалась носить повязку, которая не портила образ. И пусть чертова нога ужасно болела, женщина знала, что гордо дойдет до машины и лишь там, стащив туфли, позволит себе поскулить от жалости к себе. Но сейчас она улыбалась. Позволила Драко провести её к паркингу.        - Мой водитель может тебя завезти. – Он был настойчивым. Она – непреклонной. Но вместо того, чтобы сесть за руль, положила руку на плечо Драко.        - Знаешь, а я бы съела десерт, а ты? Но мне не нравится, когда за меня платят, потому вот мое предложение, Глазастик. Если ты привезешь мне в течение получаса домой клубнику, то получишь сладкое, - фраза звучала двусмысленно. Звучала бы. Если бы Драко верил ей. А он не верил. Ни капли не верил. Эта женщина думала, что он настолько идиот, что в борделе не ощущал, как Гермиона вздрагивала от отвращения и курила траву, чтобы не так противно было, когда его пальцы касались её. Дальше поцелуя госпожа прокурор бы не опустилась, но все равно сказал:        - Японскую? Как ты любишь?        - Верно. Японскую. Ты же знаешь мою слабость к клубничному тирамису….              1 – вдруг кто забыл, то её любимая цитата это «и теперь, когда тебе не нужно быть идеальным, ты можешь быть хорошим» (Джон Стейнбек. «К востоку от Эдема»)       2 – Драко цитировал отрывок из «Пойди, поставь сторожа»              ***        Драко Малфой позвонил в дверь её квартиры спустя двадцать девять минут и пятьдесят три секунды. Наверное, семь секунд он давал Гермионе на то, чтобы дойти и открыть ему – таким образом мужчина явился бы вовремя. Глядя на часы, Пчёлка усмехнулась. У вундеркинда была любопытная особенность: он считал дурным тоном не только опаздывать, но и приходить раньше срока. Какие-то привычки – вечны. Женщина знала, что некоторых из его клиентов это сильно раздражает, её же – вполне устраивало.        Какие еще привычки прошлого он сохранил?        Гермиона уже успела прийти в себя после наваждения в ресторане, потому думала о Драко с хладнокровностью патологоанатома, который собирался провести вскрытие его души. Поправив немного взъерошенные волосы, госпожа прокурор сделала вдох и распахнула дверь. Он стоял на пороге. Без пиджака, но в жилетке. Пуговицы рубашки были застегнуты до верха. В руках Скорпион держал корзинку со свежими ягодами клубники и стеклянную креманку с уже готовым десертом.        - Давно не виделись, - она насмешливо усмехнулась, делая пригласительный жест в квартиру. Драко вошел лишь потому что не желал, чтобы его видели. То есть, не собирался компрометировать женщину, живущую здесь с другим мужчиной.        Он окинул Гермиону быстрым, ничего не выражающим взглядом. Болеро от Скиапарелли Пчелка сняла, как и леденцовые туфли. Осталось только платье. Черное, облегающее платье на тонких бретелях, открывающее взору Драко и ключичные впадины, и тонкие руки, и плечи, усыпанные веснушками. Дитя Италии – ни дать, ни взять. Невольно advocatus diaboli улыбнулся. Просто от удовольствия созерцать.        Его не смутило, что госпожа прокурор не пригласила его дальше узкого коридора. Он бы мог спросить, где же его сладкое, но был выше этого. Ему хотелось только закурить, глядя, как Гермиона забралась на комод и выбирает с корзинки ягоду.        - Fragola, fragola, - напевала она, подражая торговкам из Пизы. На душе у Драко потеплело. Пчёлка делала так и раньше, когда они ходили на пикники на опушке леса. Лежала на животе, он читал ей «Овода», Гермиона лениво ела клубнику и, находя глазами нужную строчку на первой странице чирикала: «Fragola! Fragola!».        - «Об исцелении прокаженного» я не принес, - хмыкнул мужчина.        - Не смог найти, carino? – Замурлыкала она себе под нос, - ничего. Я просила только клубнику, а ты принес даже больше. Угостишься?        - Нет, спасибо.        - Вот как, - пробормотала женщина, деланно беззаботно болтая в воздухе здоровой ногой. В её тонких пальцах появилась серебряная ложка, которой Гермиона до этого нервно звенела в ожидании прихода Драко. Ей нужно было сделать такой тонкий ход. И жестокий по отношению к себе. Позволить над собой то, чего женщины избегали. – А ты совсем не изменился, кажется.        Раньше Драко был таким же. Угощал её, но никогда ничего не брал себе. Лишь спустя какое-то время Пчёлка поняла, что у парня денег хватает только на нее. И старалась больше о нем заботиться. Но сейчас-то в чём была причина. Скорпион поднакопил богатство. О его капитале ходили легенды. Весьма мрачные. Да и сама Гермиона видела… все видела своими глазами.        Она зачерпнула ложкой десерт и подмигнула Драко.        - Аллергия на клубнику, - сухо ответил тот. В отличие от его тона, ладони Скорпиона были мокрыми. Он давно перестал бояться выступлений в суде, но сейчас внутри его пробила дрожь и волнение. Сколько лет ни с кем не был близок, а сегодня что-то изменилось в ней. Будто Гермиона смогла в нем что-то рассмотреть. Хоть скорее это все было такой же игрой с ее стороны, как и с его. Но уходить Скорпион не собирался, пока не прогоняли.        Опершись о стенку, он, небрежно скрестив руки, просто молча смотрел на Гермиону. Пребывать здесь, в её доме – весьма сдержанном, скромном… - было ново. Никогда ещё за тринадцать лет…        Его мысли перебила ложка, которая со звоном упала. Драко в изумлении поднял глаза. На лице Пчёлки отразилась секундная, ненаигранная растерянность. Это не входило в её план, а значит, она тоже нервничала. Настолько, что не удержала серебро в руках.        Гермиона неспешно, легонько спрыгнула и они одновременно присели, чтобы поднять ложку. И замерли. Оба. Как по команде. Потому что ощутили друг друга слишком близко, слишком. Опасно и волнующе. Госпожа прокурор вскинула голову, Драко свою опустил. Их носы практически соприкасались. Женщина могла увидеть свое отражение в стеклах очков Скорпиона, он же тонул только в ней. Зазвенели фантомные колокольчики. Мир потихоньку стал терять свои очертания, будто кто-то губкой стирал те за их спинами.        Всего секунда, и вот лицо Гермионы было в взволнованных ладонях Драко. Женщина не сопротивлялась. Закрыв глаза, она подалась вперед, будто желая соприкоснуться всем телом. Так они и целовались, словно безумные, на гребне страсти. Стоя на коленях, как два грешника. Хоть они и были грешниками. Которые нарушали правила, не задумываясь. Просто целовались, отложив оружие, планы, сражения и обиды. Это был их момент. Обнятые невидимым Щедриком, они воссоединялись душами. Тринадцать лет назад Драко просил Гермиону прийти к нему, если ей было невыносимо, а в результате пришел сам, потому что уже сходил с ума.        - Глазастик…        - Пчёлка…        Он не рассчитывал еще утром, что в конце ужина заслужит хоть холодный, бездушный поцелуй в щеку, а сейчас в этом темном коридоре, где слабо мерцала одна лампочка, его мечты становились явью. Или явь превращалась в мечту. Какая разница? Скорпион не думал. Не позволял себе. Потому что знал – если начнет анализировать, то уйдет, а ему так нужно было остаться.        Женщина застонала ему в губы. Драко еще не забыл смысл этого сокровенного звука.        Подхватив её, он резко поднялся на ноги. Очки слетели и упали на пол. На секунду Скорпион стал беспомощным, поскольку ощущать мог, а видеть её стал хуже. В самый важный момент, очертания Гермионы расплылись перед глазами, стали нечеткими. Из живой, любимой женщины она превращалась в привычный мираж. Он зло зарычал, прижимая её к стене. Ему хотелось по-другому, но раз они поймали друг друга здесь, то будет уже как будет.        Его ладони грубо задрали платье. Гермиона как со стороны наблюдала за тем, что все происходило слишком быстро. Как из уверенной в себе госпожи прокурор она превращалась в беспомощную девчонку, с которой стащили белье. Она закрыла глаза и развела колени, позволяя Драко себя подхватить. Его поцелуи дурманили, но ещё – шли по её плану. Ей хотелось в этом себя убедить. Что все это – лишь часть плана, что она не сходит с ума по этим губам, рукам, дыханию.        - Ох… - застонала женщина, когда Драко резко, до упора вошел в нее. Секунда – и все растаяло. Наваждение растаяло, оставляя после себя лишь боль. Скорпион сделал все грубо. Настолько, что у нее слезы на глазах выступили. Это было не то же самое, что дикая страсть, которая накрывала двоих и мужчина был режче обычного, что приятно. Это. Была. Жестокость. Не бережное отношение к доверчивому телу.        Она не ведала, что Драко, её Драко отвык от нежности за столько лет. Не знавший больше близости, он позабыл все, что бывало хорошим. Дорывался только до удовольствия. Никто ж не жаловался. Сейчас Скорпион был по-особому резок, поскольку почти не видел Гермиону. Он держал её крепче необходимого, желая ощутить свою Пчёлку сильнее. Цеплялся за нее, как за воздух, а в результате её запястья бескомпромиссно краснели.        «Ты только облегчил мне задачу», - зло и разочарованно подумала женщина. Она отсчитала пять болезненных толчков, которым тело сопротивлялось, и уперлась руками в грудь человека, который тяжело дышал.        - Нет, - выдохнула Гермиона, - нет, я не хочу. Не хочу тебя! Нет!        Она нарочно говорила достаточно тихо. Возможно, чтобы Драко не расслышал и продолжал. Хоть желала женщина только одного – все прекратить, но было нельзя. Он должен был не останавливаться. Должен был. Ведь тогда бы свершилось то, ради чего Скорпион впутался в эту историю. Насилие. Только – на её условиях и территории.        Слезы покатились по щекам. Уже не от боли, только от обиды. Гермиона Грейнджер боялся близости с Драко Малфоем этим вечером, потому что страшилась – ей понравится и она не сможет остановить его, но… Скорпион был лишь Скорпионом. Тот, кому было важно лишь зажать побыстрее.        Неожиданно движения стали медленнее, а потом Драко замер. Гермиона поняла – он все услышал, но тормозил, как автомобиль, накатом. По инерции. Закатила глаза. Даже здесь её разочаровал. Ему нельзя было останавливаться, а он, ублюдок, не шевелился. Понимая, что все проиграно, Гермиона шепнула только «вон», Скорпион же, все еще держа её в своих руках, не мог заставить себя пошевелиться. Он так ждал этот момент, и спустя полминуты Пчёлка его прогоняла. И сейчас, будучи внутри нее, пульсируя, мужчина разрывался между тем, как правильно, и простым, потребительским желанием взять свое. Сколько лет он был хорошим для нее? Разве…        Но нет, Драко знал, что не сможет, и как бы не было горько, отступил. Покинул теплое, желанное тело, застегнул ширинку, и не успела Гермиона выдохнуть, как вновь прижал её к стене. Ладонями нажимая на плечи. Женщина вскинула голову. В ее глазах стояли слезы и разочарование и неожиданно она заговорила не как госпожа прокурор, у которой все было под ебанным контролем:        - У меня после того, как ты ушел, никого не было два года. Два проклятых года. Два, Драко. Никакого секса. Вообще. Даже с собой. Даже в мыслях. - Гермиона одернула платье. - Знаешь, почему? Не потому, что мне болело. Точнее, конечно, любой двадцатилетке будет болеть, когда её бросит жених, но через год я начала ходить на первые свидания. И не потому: что мне никто не нравился. Были парни. Хорошие.        - Тогда в чем проблема, - он отошел и взял одну клубнику. Стиснул зубы.        - Я боялась. Боялась, что все они будут хуже тебя. Наша близость была первая для меня, и я так боялась. Ненавижу себя за то, что это отразилось на мне. Потому что каждый новый партнер был не плох, но каждый рождал страх - будет ли не хуже. И знаешь, что страшно? Что хуже всех за эти тринадцать лет оказался… ты. Понимаешь? Выходит, все эти годы я жила, развивалась, занималась сексом, а сейчас это оказалось хуже всего. Ты подтвердил мои страхи. Ты сделал больно. Зачем ты так сильно давил, у меня синяки будут. Не говоря уж…        “Я просто не видел тебя и хотел почувствовать”, - подумал Драко, который не осознавал силу в руках. Очки упали, и он не видел. Потому держался покрепче. Стараясь ощущать. И впервые осознавая, что огрубел за эти годы. Это ж надо. Он мечтал об этой ночи. И оказался хуже всех.        Гермиона фыркнула. Очень рассерженно. Ведь сказала то, что не должна была. Вывалила свою обиду. Потому что правда… правда обиделась. Спланировала насилие, сама же спланировала, а теперь не могла смириться, что Драко был… тем, другим. Она даже не знала, в ком разочарована сильнее. Ведь должна была радоваться, что все по плану. Но почему сердце было разбито… снова? Сердце, в котором уже ничего не осталось же!       Драко молчал. Медленно жевал клубнику, а потом вдруг процедил. Высокомерно. В ответ на всю ее боль.        - А я вот тебя ни разу не прогнал. – рукав его рубашки чуть задрался. Гермиона увидела шрам. Один он оставил на память. Не забил сотой. Ненавидел ли, когда смотрел на тот? Женщина криво усмехнулась. Лжец. Скорпион был лжецом. Сказал, что не злится, а шрам сохранил.        - Так мог бы, но сам принял решение страдать, - она подошла к Драко и гордо задрала нос, - а я такого терпеть не буду, слабак.        Все рассеивалось. Тепло, улыбки, намеки на симпатию. А Скорпион стоял и пытался не щуриться, хоть видел очень плохо.        - О, так ты теперь хорошая девочка? Ну же, Пчёлка, посмотри мне в глаза и скажи, что любишь теперь лишь спокойный секс. Или же дело в другом, да? Давай все исправим, - он заметил ножик для вскрытия писем, едва вошел в квартиру. Тот небрежно лежал на комоде. Протянул руку, взял тот и задумчиво посмотрел на лезвие. Протянул Гермионе. – Ну же. Давай. Как ты любишь. Северус такого небось не позволяет тебе. Он же не слабак.        Скорпион не удивился, получив пощечину. Даже ощутил слабое удовлетворение. Он причинил ей боль – впервые, и это наказание было слабым. Жёстче было позволить ему секс и тут же отказать в этом.        - Так ты поэтому договорился с капо изнаслиовать меня? Потому что думаешь, что мне такое нравится? Нет, Драко, больше нет. Но я не понимаю, если насилие было целью – что ж ты не остановился. Давай. Никого нет. Заверши начатое, а потом проиграй дело. Ты ради этого ввязался. Унизить меня. Сделай это. Я не подам жалобу. А ты уберешься из дела.        Секунду, и в глазах Драко что-то щелкнуло. И от того, что она знала, и… так все было спланировано? Его будто обухом ударило. Гермиона боялась его настолько, что спланировала этот ужин с целью, чтобы он её изнасиловал. Бедная, бедная девочка. Секунда, и он отступил. Злость испарилась. Все испарилось. Сказав лишь «никогда», Скорпион отступил, тихо заперев дверь. А Гермиона осела на пол, сжимая нож. Обняв себя руками, женщина рыдала. То ли по прошлому, которое неожиданно коснулось её, то ли из-за боли в животе, то ли от злости на саму себя. Рыдала, а Скорпион же, сидящий по ту сторону двери на холодном полу, слушал, закрыв глаза.        Первый раз за всю жизнь он причинил Гермионе физическую боль. Это было ужасно настолько, насколько это возможно. Потому наказанием было сидеть и слушать, когда ничего нельзя было исправить. Сука Синьора ей все рассказала. Неудивительно, что Пчёлка желала ему смерти. Так Драко сидел и слушал.        - Пойди, поставь сторожа, Гермиона… пойди, поставь сторожа и пусть он сказывает, что увидит. Может, тогда бы ты поняла… - он поднялся, когда её слезы иссякли. Больше не ждал, что однажды женщина придет к нему. Хотел лишь, чтобы однажды, может, когда его уже не станет, сторож появился в жизни этой женщины и рассказал – он был верен. Её Страшила Рэдли был верен до конца.        Добравшись домой, Драко мечтал выпить. И рухнуть в постель. Но неожиданно застал на пороге незваного гостя. На лестнице, под ночным небом, сидел ребенок, который горько рыдал. Его племянник – Драко-младший.        - Дядя, - услышав шаги, мальчик вскинул голову. Скорпион не успел спросить, что случилось. Только присел, - дядя, мама умерла…        - Иди ко мне, малец. Иди сюда, - вздохнул мужчина и обнял ребенка, чья боль была ему так хорошо знакома…        *** Год новый, а проблемы старые у персонажей, что поделать. Но пусть все так сложно, а она, мне кажется, чуть более прониклась. Хоть на пару строк. Так, об активности напоминаю уже по привычке - пишем отзывы, не пропускаем кнопочку "жду продолжение" и все такое, да? Да. Умнички. Вообще, я была уверена, что сегодня публиковать главу не буду. Как-то прошлый четверг был неудачным, но решила, что раз в отпуске - то ладно, если что - пропущу через неделю, вдруг все будет плохо) Да и подтянулись вы здорово за недельку. А мне и приятно