Аттентат

       Крем-мёд с фисташкой и солью - это сочетание нежного крем - меда и перетертой фисташки, которые в создают вкус изысканного орехового пралине. Соль добавляет тревожности….              Гермиона ненавидела больницы. Они пахли отчаянием для неё, потому что её мать умерла в одной из них. В непередаваемо прекрасный весенний день, когда аромат мимозы щекотал прохожих, девушка стала взрослее. Проснувшись, пятнадцатилетняя Пчёлка – тогда ещё без своего Глазастика – узнала, что мать, последний год сражающаяся с раком, ушла. Не попрощавшись. Гермиона сидела у открытого окна и с ненавистью смотрела на дерево, усыпанное желтыми пушистыми горошинками. Как смело оно цвести, когда жизнь угасла? И почему, почему, почему мать не попрощалась? Этот вопрос наполовину осиротевшая девушка задавала себе раз за разом, яростно вычесывая свои вечно путающиеся кудри. От них несло лекарствами – вчера она целый день просидела в больнице. Мама сказала ей лишь «до завтра, Герми», а утром прислуга сухим тоном сообщила ей ужасную новость. От которой Гермиона не плакала, лишь злилась. И лишь с годами, она стала задавать себе иные вопросы. Не почему мать не попрощалась, нет. Более сложные. Не помогла ли ей Империя отойти, когда та стала совсем больной? А, возможно, это был акт милосердия в стиле отца и дедушки?        В любом случае, ту тайну Гермиона не раскрыла, а посещать больницы терпеть не могла. Они её нервировали. Ей стоило уловить запах – порой даже чужого антисептика – как ей становилось дурно. И именно поэтому женщина очень внимательно относилась к своему здоровью. Послушно, хоть и боялась врачей, раз в году проходила полное обследование. Дрожала, нервничала, но шла на проверку, потому что не хотела повторить судьбу своей матери. Суровая и прекрасная, как и положено женщине Империи, она привыкла к золотому правилу «не жаловаться», потому молчала до того, как боль стала невыносимой, а значит – неизлечимой. Для себя, любящая жизнь Пчёлка, подобного не желала и потому преодолевала страх игл, анализов и неприятных манипуляций ради того, чтобы её судьба сложилась лучше. Она во всем пыталась не походить на мать. От брака, отношений в семье до здоровья. Таков был её выбор.        «Тимшел» - говорила себе она из года в год, переступая порог больницы и выполняя долг перед собой.        Сегодня Гермиона была удивительно спокойной. Ей нужно было пройти только гинеколога, и она не волновалась. Процедуры в кресле не нравились женщине, но и не пугали, потому Пчёлка не волновалась. Она думала о матери. Каждый, кто знал её, утверждал – дочь – её вылитая копия, а сама она думала – какие люди поверхностные, ведь видели только внешность. Да, глазами, кудрями, острым подбородком и скулами Гермиона походила на ту, которая её произвела на свет, но в остальном ничего общего между ними не было. Мать была при всей своей красоте и уме совершенно типичной мафиозной женой – прекрасной и покорной с мужем и очень строгой, холодной со своими детьми. Она никогда не ругала братьев, но к дочери имела чуть более высокие требования. От неё ей не доставались побои, но поцелуи Гермиона тоже не получала. Её не обнимали, не защищали от отца и обучали покорности. Материнская фигура была чем-то красивым, но далеким. И все равно маленькая девочка рыдала, потеряв её.        И обещала себе быть лучше.        Надеялась, что у неё вышло.        - Добрый день, мисс Грейнджер, проходите.        - Здравствуйте, - кивнула женщина своему врачу. У мисс Помфри она наблюдалась уже четыре года, потому сначала они обменялись вежливыми фразами за жизнь, а затем Гермиона отвечала на ряд привычных вопросов, связанных с самочувствием, циклом и сексуальной жизнью. И если об отсутствии жалоб женщина не солгала, её действительно ничего не беспокоило, ведь, кажется, даже ПМС был над ней не властен, то об интимных аспектах чуть слукавила, ведь последние два месяца она собой не гордилась. Спала с двумя мужчинами.        И это было ещё полбеды. Она скучала по Северусу. Расставание давалось не так легко, как могло показаться. Но при этом ничего уже не могла с собой поделать – в её сердце всё больше места занимал Скорпион. Все муки совести мучили Гермиону ровно до момента пока на горизонте не возникал Драко, и она не превращалась в ту двадцатилетнюю студентку, которая потеряла голову. Вот так она снова влюбилась в этого человека. До дрожащих коленок и румянца на щеках от фразы Винки «мисс, на линии Драко Малфой, соединить?». И она сухо кивала. Заходила в кабинет. И они…соединялись. По телефону. Как подростки. Хихикая и предаваясь страстям.        После той безумной ночи в Раю всё переменилось. Гермиона, под старую балладу или как там Скорпион называл те эльфийские песни, отпустила себя и отдалась ему. Не телом, нет. Всем своим еством отдалась. Они занимались сексом до утра, как будто стали юными, ненасытными студентами, которые накинулись друг на друга. Драко – вспоминая и компенсируя тринадцать лет, она – просто захлебываясь от новой, абсолютно новой влюбленности. Не в мальчика. В мужчину. Шикарного, взрослого, умного и сильного мужчину, который шептал ей о любви и был в этой открытости великолепен. Они даже не добрались до постели. Перебрались в гостиную, не дальше, где под треск камина просто сходили с ума. Но так и не уснули. Оба будто боялись это сделать, чтобы проснувшись, не обнаружить, что ночь была лишь миражом, потому сквозь дым, пили кофе и держали глаза открытыми. И сердца. Свои сердца. Нараспашку.        А утром она, немного сонная и полуодетая, наблюдала, как Драко готовит им завтрак, параллельно подкармливая Сириуса беконом – подлизывался, ведь не пустил пса к ним в гостиную, невозмутимо заявив, что облизывать её – его привилегия, отчего всегда спокойная госпожа прокурор покраснела до тех мест, которых ночью касались его губы. Сложенную в довольную улыбочку. Ему нравилось её смущать, а ей нравилось смущаться. Под его алым взглядом.        Наверное, то были лучшие двенадцать часов за долгое время в жизни Гермионы, но они заканчивались, и женщина нервничала всё сильнее. Не знала, как сказать Драко, что хочет попробовать после того, как дело Ренов будет закончено, то есть, поставить всё на паузу на полторы недели, как вдруг он нехотя заявил, что должен улететь в Чикаго. В иное время Гермиона ощутила бы… впрочем нет, она и так ощутила разочарование. В секунду. История повторяла. Как с Северусом. Стоило ей открыться и мужчина вдруг становился занят. Как в Золушке, только наоборот. Карета становилась не тыквой, нет. Самолетом. Уносящим кого-то очень далеко.        Скорпион тонко уловил её недовольство. И показал, что расстояние может быть минимальным, несмотря на количество миль. Он звонил ей по любой мелочи. Порой, чтобы рассказать о том, что видел. Порой – спросить совета, будто они вместе жили лет десять. Порой – чтобы трахнуть её по телефону, на что Гермиона радостно отзывалась. Драко присылал ей цветы. Его помощники подкладывали ей записки. А когда среди ночи женщина в шутку сказала «раз нет тебя, хочу МакФлури с клубникой» и спустя двадцать минут в её дверь постучали. Он всё ради неё делал. Абсолютно всё. Показывал, что его Земля – это она, вокруг которой Драко готов был крутиться. И Гермионе было невероятно приятно находиться в центре маленькой вселенной, которая взорвалась миллионы лет назад лишь для них.        Потому она с нетерпением ждала возвращения Драко, которое должно было состояться завтра, за день до процесса. Ей казалось, что уже всё равно. Она соскучилась и хотела обнять его, а ещё – проснуться вместе. Как когда-то давно. Уснуть и проснуться. Хоть они это не обсудили. Ничего не обсудили. Ни их статус, ни будущее. Просто упивались друг другом. А Скорпион вел себя так, будто все точки расставлены. Он-то в них не сомневался.        - Ай, - Гермиона вдруг дернулась. Легкая вспышка боли её обожгла. Она уже лежала в кресле и все необходимые мазки промечтала о Драко. Наверное, поэтому было без привычных неприятных ощущений. Мысли о Скорпионе возбуждали её. В любом положении и ситуации. В этом была разница между ним и всеми, кто был до него.        Но вот мисс Помфри нажала ей на низ живота и женщина тут же очнулась.        - Больно?        - Да. Очень, - Гермиона нахмурилась. Обычно эта часть осмотра занимала полсекунды. После она уже вставала, одевалась и ждала результата мазков и вдруг…вдруг ей было больно. Женщина тут же напряглась. И уже не могла расслабиться, отчего второе пробное касание вызвало шипение со стороны госпожи прокурор. – Я же уже сказала. Больно.        В её тоне редко прорезалась неприкрытая агрессия, но сейчас она прямо ощетинилась. Как делала всегда, когда боялась, и испугалась Гермиона в секунду. Она проходила осмотры часто и знала, что вот так быть не должно. Потому тут же согласилась на предложение сделать УЗИ. Хотела пошутить, о том, что в ближайшие сутки она мечтала несколько о другом проникновении в себя, но слова как-то не находились. Они застряли где-то под ребрами. Стало тяжело дышать. Потому женщина молчала, сцепив губы.       Мисс Помфри о чем-то болтала, явно стараясь её отвлечь, но Пчёлка уже была поглощена созерцанием зернистого экрана. Вдруг вспомнила, как делала такое УЗИ впервые. Ей только исполнилось двадцать один и у неё была задержка. Три теста подряд показали беременность. Как послушная девочка, Гермиона пришла к гинекологу. Дрожала она тогда не от ужаса узнать что со здоровьем что-то не так, ведь в молодости никто не думает о смерти от рака. Лишь от нетерпения узнать, что у них с Глазастиком будет ребенок. Она знала, насколько это было бы не вовремя. Её Семья была бы в гневе. Сам Драко вряд ли бы тоже сильно обрадовался, ведь едва сводил концы с концами, но она… она по-юношески считала, что готова быть матерью и все два дня до визита берегла себя, а затем вот так же отчаянно смотрела в черно-белый монитор. Плевать ей было на дискомфорт. Её темные глаза были распахнуты от нетерпения увидеть там, на экране, зерно жизни, зарожденное в бесконечной любви в одну из ночей, когда они согревали друг друга.        В тот день Гермиона ничего не увидела. Ни на экране. Ни когда сдала кровь. Она не была беременна, а задержка была лишь следствием нервов по поводу экзаменов, к которым готовился Драко. Никто не знал, как девчонка, уже успевшая полюбить ребенка, предсказанного двумя полосками, рыдала в больнице. Никто не знал. Даже Глазастик. Затем Пчёлка вытерла слезы и как ни в чем не бывало готовила пасту алла Норма им на ужин. Успокоила себя тем, что их дети ещё появятся на свет, но ни черта не сбылось. И сейчас Гермиона смотрела совершенно с другой эмоцией на монитор, посекундно морщась от боли, потому что её мышцы были сжаты так плотно, что мисс Помфри недовольно морщилась.        - Гермиона, расслабьтесь, Вы не даете мне ничего не увидеть.        - Я пытаюсь, - огрызнулась женщина, откидывая голову. Как всегда, когда ей было не по себе, её итальянский акцент усилился, стал ярче. Неприятные ощущения тоже возросли, потому что Гермиона не владела собой. Один намек на то, что с ней что-то не в порядке и уверенная в себе женщина пропала. В ней проснулась испуганная насмерть девочка, которая скрестила пальцы в надежде, что всё с ней в порядке, но, увы, она услышала:        - У Вас миома. Вот здесь. Посмотрите, - мисс Помфри что-то показывала на черно-белом экране, но Гермиона зажмурилась. Как ребенок, который верил – если закрыть глаза, то пронесет. Так и она не хотела смотреть и видеть что-то опасное в своем теле. На секунду её заполнило отвращение к себе. Как в ней могло быть что-то враждебное и опасное? Будь она чуть более набожной, как все мафиози, то решила бы, что это наказание за измену.        - Cazzo, - только и отреагировала госпожа прокурор, услышав приговор. Она знала, что в миоме нет ничего страшного, знала до момента, как услышала, что та загнездилась в самом уязвимом уголке её тела. Там не родилась жизнь, но засел паразит, внушающий Гермионе ужас. Этакая омела, высасывающая силу и нуждающаяся в удалении.        Женщина, не перенесшая ни единой операции, ощутила как всё тело холодеет.        - Это не опасно, но нужно убирать, - мисс Помфри подтвердила то, чего ей бы не хотелось слышать. Когда она убрала аппарат и Гермиона, наконец, оделась, уверенности не прибавилось. Наоборот, всегда уверенная в себе Пчёлка слишком долго натягивала платье и теплые чулки. Пальцы её не слушались. И, естественно, ужасно болело там, где гинеколог нажимал. Психосоматика заработала и всё, чего хотелось – это лечь, поджав ноги. Скрутиться. Но облегчения это не принесет. Теперь она знает, что в её теле – долбанная омела. Она всегда ненавидела то растение. Ведь видела, как с годами та пожирает ту самую мимозу из окна, которую по итогу срубили.        Гермиона стиснула кулаки. Разжала. Вздохнула.        - Я сейчас не могу, мне нужно закончить суд. – Она слегка расслабилась, найдя предлог отложить операцию. Даже слабо улыбнулась. – Не могу же я с операционного стола сажать убийц. Насколько можно оттянуть?        - Желательно не затягивать, но пару недель мы можем подождать. Давайте договоримся, что вы пока спокойно закончите дела, потом придете, сдадите нужные анализы, и мы быстро всё удалим. Не волнуйтесь. – Гермиона чувствовала, как враг говорит заготовленные речи, и ей не было легче. Сердце от ужаса колотилось и она поняла, что будет думать об этом теперь каждое утро. Чертова миома, мысли о ней, станут будить её вместо кофе.        Женщина сглотнула. Она вполуха слушала, что у неё может сильно сбиться цикл и не стоит нервничать, если месячные не начнутся вовремя. Слабо улыбнулась. Это было то, что интересовало её меньше всего. Что ж, её юношеское желание что-то увидеть на зернистом мониторе она увидела. Но не новую жизнь. А угрозу.        Угрозу всему.        Гермиона закончив с врачом, на дрожащих ногах вышла и едва добрела до ближайшей кофейни. Ни заказав ничего, рухнула за столик и стала нервно комкать салфетки. Ей бы уговорить себя, что у неё не рак и жизнь продолжалась, но в голову лезли лишь дурные, мрачные мысли, вроде тех, что миома заканчивается бесплодием. А она только-только, согласившись выйти за Северуса, реально задумалась о детях. У неё не было выбора, этого паразита стоило удалить, но Пчёлке было по-девичьи страшно. Даже уколы вызывали у неё панический страх, что уж говорить о целой операции? Где ей было взять на это силы?       Она долго сидела за столиком. Приняла лишь одно решение – ничего не говорить Драко. Аргумент был железным, они ведь не встречались, она не должна, не обязана! А на самом деле, понимала, что его забота окончательно её размажет. Привыкшая в одиночку проходить через любые испытание, Гермиона знала, что не расскажет. Никогда не расскажет. Сохранит в себе силу принимать решения самостоятельно и никогда не покажет своей слабости. Уязвимости. Ранимости.        Женщина сама не поняла, как доработала свой рабочий день. Все её мысли были о миоме, которую, ей казалось, она теперь ощущает. Камнем на сердце, а не комком где-то внутри матки. Каждую. Чертову. Секунду. Ощущала. Отвращение никуда не делось. Ей было гадко. Но Гермиона держалась. Даже отклонила звонок от Драко, хоть его голос ей был нужнее воздуха. Сейчас ей было не до воркований и секса. Никак не до них. Она бы не отказалась закутаться в теплое кимоно Скорпиона и уснуть у него под рукой, но этим их новая связь наполнена не была, и этого Драко не мог предложить ей на расстоянии. Потому выйдя из здания прокуратуры, Гермиона Грейнджер направилась в притон. Чтобы снять туфли. Расстегнуть пару пуговиц на рубашке. И забыться. Обо всем на свете.              ***        Драко Малфой ощущал ветер, хоть сидел в закрытом ресторане, где обедал с одним из своих очень влиятельных клиентов-политиков. Губернатор ушел, а мужчина задумчиво грыз палочку гриссини и смотрел сквозь окно, где ему весело подмигивали бриллианты с обручальных колец. По шутке судьбы заведение располагалось через дорогу от дико популярного ювелирного магазина Garrard & Co. Огромные рекламные плакаты предлагали кольцо, которое сейчас носила принцесса Диана. Скорпион улыбнулся. Да, он чуял ветер, как воздушный змей. Но не тот, знаменитый, чикагский, который сбивал с ног. Иной ветер. Перемен. Что-то происходило. Что-то менялось. Возможно – навсегда.        Мужчина откинулся на удобном стуле. Закурил, думая – до чего славные времена. Однажды, наверное, цивилизация дойдет до запрета на сигареты в ресторанах, но пока он ещё наслаждался свободой, щуря уставшие глаза. Поездка в Чикаго была очень изнурительной. Дело губернатора звучало дорого и деликатно, отказать ему Скорпион не мог, потому неделю работал, как проклятый, чтобы выстроить стратегию для своей команды в этом городе. Чертыхался. Ему не хватало здесь умной головы. Он все еще надеялся, что Пэнси преодолеет боль и сможет здесь прикрыть его, но пока приходилось уходить в дело полностью, а это его злило, ведь так он меньше уделял время Ренам и давал Гермионе пространство для маневра. Очень зря, как казалось Драко. Ему нужно было держать её мысли под контролем, но пока всё, над чем он имел власть – это телефонная линия, полная непристойностей. Приятно невероятно, но пожинать плоды мужчина бы предпочел после того, как его ставка сыграет, а не выпадет зеро.        И всё же, он задумывался о будущем. Задумывался каждую его секунду. Веря в то, что оно для них существует. Конечно, с предложения Драко не собирался начинать, ведь этим всё закончилось, просто в глаза упали кольца и это заставило его улыбнуться. Чуть дальше высокомерно. Сейчас Скорпион был уже не нищим Глазастиком, нет, он уже стал мужчиной, которого признали даже чопорные Малфои, признали и гордились, потому Драко знал, что никогда бы не подарил Пчёлке кольцо из ювелирного, которое может заказать каждый. Никогда. У него в сейфе хранилась вещь подороже. Старинное кольцо рода Малфоев. С длинной историей, которая уходила корнями в войну за независимость. Оно было не очень элегантным, но невероятно ценным во всех смыслах, и Скорпион знал, что когда ощутит, что Гермиона готова – то подарит ей то кольцо с воскресающим, как говорили, камнем. Воскресающим для их любви. Никакое другое он не представлял на её пальце. А бриллианты и сапфиры пусть покупают аристократы. Им не чем было больше подчеркнуть свой статус. Стоило слепить публику камнями.        - Мистер Малфой, добрый день. Прошу прощения, вынужден Вас обыскать, - плавный, почти ленивый ход мыслей Драко оборвал мужской голос. Он вскинул голову и иронично оскалился, изучая одного из реджиме Ренов. Поднялся и позволил тому его быстро похлопать по телу. Делал он всё так профессионально и быстро, что даже не помял костюм Скорпиона. Тот только усмехался. Ситуация его забавляла.        - Знаешь, я ведь могу тебя и вилкой заколоть, - сообщил он высокомерно, когда напротив него сел капо. Безупречный, гордый, презрительный.        - О, бедный мальчик из интерната. Деньги так и не привили тебе манеры, да? Ты до сих пор не в курсе, что вилка нужна для еды? – Кайло Рен поцокал языком. К своим приборам он не прикоснулся. Как и к меню. Заказал только чашку ристретто, в то время, как Скорпион, демонстрируя чудеса аппетита, наслаждался сорбетом из сицилийского лимона. Щедро полив тот акациевым медом с фисташками.       Вкус Пчёлки. Вкус их лета любви. Сладкие лимоны. Горький мед. Хруст сердец.        - Серьезно? Вот это новость, - сыронизировал Драко. Сегодня ничто не могло испортить ему настроение, даже мерзкий капо. Всего ночь - и он будет в раю. Во всех смыслах. И не сам. Со своей Пчёлкой. Наконец, они будут любить друг друга в спальне, где больше не будет одиночества. Лишь дым от фонтана и жасминовые лепестки под ними. – Что за срочное дело привело тебя так далеко от дома? Хочешь скрыть пару любовниц от Синьоры?        - Вместе с трупом одного болтливого адвоката, - наконец, Кайло ответил любезностью на любезность. По угрозам вышел равный счет, а значит можно было приступить к сути дела. – Как там дела у Хакса?        - Всё сидит. – Равнодушно бросил Скорпион, сбивая звонок от Майлза. Поморщился. Он же просил не беспокоить его в ближайшие полчаса.        - Очень смешно.        - А что за спешка? Надоел подкидыш? Видишь ли, Кайло, мир так устроен, что не только ты приводишь детей со стороны, но и твоя женщина. Кстати, у мальца твоего всё нормально. Славный пацан. Как пить дать вырастет или мессией или дьяволом, - ему нравилось небрежно говорить что-то о том мальчике, которого капо хотел усыновить. В секунду глаза мужчины светлели, хоть он пытался сдержать любопытство. Драко же наблюдал за ребенком, поскольку вел в 92-ом подготовку к усыновлению. Наблюдал из чистой осторожности.        Ребенок ему не нравился. В нем Скорпион не ощущал невинности, лишь дремлющее зло. Так выглядели только вылупившиеся кобры.        - Ближе к сути. – Холодно напомнил Кайло, глядя на часы, - я плачу тебе пять тысяч в час не за детский лепет. Что там Хакс?        - Вытащу я его ближе к Рождеству, - пожал плечами Драко. Посмотрел на капо ди тутто капи с жалостью. Так обычного взрослые смотрели на несмышлёных. Будто желая удивиться, почему умный с виду мужчина задавал глупые вопросы. Ясно, что Скорпион делал всё, чтобы возбудить старое уголовное дело. Знал, что Пчёлке это не понравится. Никому не нравилось, когда преступники убегали из-под RICO, потому не спешил. Придумывал более тонкий план. Не просто как вытащить одного ублюдка, но и не нарушить баланса своего шанса с Гермионой.        Впервые Драко думал не как схитрить. Наоборот. Хотел заключить с госпожой прокурор сделку. Пусть предложить прокурорскую защиту Хаксу, если тот сдаст пару подельников. И все будут счастливы. Сыты. А они с Гермионой – богаче прежнего, ведь капо платил щедро. Видимо, тот принц-полукровка здорово раздражал Кайло Рена, но он не смел перечить своей женщине.        - Мы ведь здесь не ради Хакса. Чего ты на самом деле хочешь от меня, капо? – Ему снова пришлось сбить звонок. В сердцах мужчина начал раздражаться. Да кто там умер, что Майлзу не терпелось?        - Голову Гермионы Грейнджер. – Просто ответил капо, и Драко показалось, что его мир померк. Звук словно выключили. Он уставился на Кайло Рена. На лице отразилось недоумение, которое Скорпион не собирался скрывать. А капо вдруг достал список, который был в казино сто лет назад. Почти все имена были вычеркнуты. – Я ничего не смогу сделать, пока она прокурор. Для того-то ты и нужен. Убрать её с должности.        - Я таким не занимаюсь.        - О, ещё как занимаешься. Все в курсе, кто реально выбирает судей и прокуроров. Думаю, убрать особо строптивую тебе по плечу. Это не просьба и не рекомендация. Я – капо Семьи Рен, с которой ты подписал договор. Это приказ, Драко Малфой. Надеюсь, я правильно выговорил твое имя? Тебе же важно, чтобы оно звучало, да? – Капо выпил кофе в два глотка. Странно посмотрел на Скорпиона. Тот похолодел.        На что он надеялся для Гермионы, если этот человек ничего не забывал и не прощал? Отомстил даже за ту дерзость в казино 14-летней давности.        - Методы и сумма мне не интересны. Я заплачу. А ты сделаешь так, что её уволят. Очень быстро. И максимально скандально. Какой смысл мучить тело, если душа свободна? Нет. Я её хочу уничтожить полностью. В надзирание другим. Пусть знают, что бывает если приближаться к моей женщине. Времени тебе – неделя. Справишься. Хорошего дня, Драко. О, не забудь зонтик. В Чикаго такая ненадежная погода.        И он ушел, оставил Скорпиона с виду невозмутимого, но внутри…ох. Едва капо исчез с виду, как всегда уравновешенный Драко взял его чашку и с ненавистью швырнул в стенку. Даже не посмотрел на реакцию гостей или официантов. Ему было плевать на всех, кроме приказа. Как это несправедливо! Несправедливо. Жизнь подставила ему подножку в самом конце. Когда Скорпион поверил, что сможет если не выкрутиться, но хоть выторговать жизнь Пчёлки. Ему не жаль было даже себя.        Но вдруг на кон вышла самая важная ставка. После всего, что он сделал ради её карьеры… после того, чем пожертвовал… история повторялась. Только с другим исходом. Драко отказался от своей Пчёлки ради того, чтобы она взлетела. Сломал свои крылья, чтобы подарить ей собственные, сшитые из лоскутов своей веры и надежды, а теперь…теперь он должен обесценить все жертвы в угоду Кайло Рена. То, что имело смысл все тринадцать лет, нужно было обесценить. Акции его поступка редко падали вниз кровавой свечей. Кажется, так называли этот термин брокеры. В душе Скорпион стал банкротом. Который знал – он выполнит приказ.        Столкнет её с пьедестала. Ради спасения. Пусть и ценой того, что их прошлое больше не имело значения.        - Будь ты проклят, - прорычал Скорпион, а затем вспомнил о Майлзе и набрал того. За время беседы с капо его правая рука позвонил ещё трижды. – Что случилось? Где пожар?        - Драко, у неё все шансы выиграть дело! – Замогильным тоном выдал адвокат и мужчина, только отпивший воду, поперхнулся. Да что за день такой?! А? Парад планет? – Я только что узнал, что у госпожи прокурор есть видеозапись, которая доказывает, что в день убийства Рей прибыла в резервацию.        - Где? – Закрыв глаза, задал он простой, короткий вопрос, а в голове звучало «Пчёлка, Пчёлка, что же ты себя закапываешь, милая моя, зачем столько усердия?».        - Запись сделана? Да на одной из…        - Запись где, спрашиваю? – Скорпион рявкнул так, что в ресторане, и окна покрылись изморозью в секунду. Сам же Драко посмотрел на свои руки. На запястья. На локти. На пальцы. Ничего нового, кроме сот и старых шрамов. А ему казалось, что там где-то красуется татуировка, вроде той, по которой изнасилованная девушка узнала преступника в Ричарде Спеке - “Рожден, чтобы проиграть”. Не больше, не меньше. По-другому эти подзатыльники от судьбы он не мог понять.        - О. Я не знаю, - растерялся Майлз.        - То есть, ты мне позвонил сообщить, что у этой стервы есть просто железобетонное доказательство, которое разнесет мою линию защиты в щепки и при этом ты понятия не имеешь где находится эта ебанная кассета? – Драко спросил вдруг почти любезно, что было хуже крика.        В трубке повисла тишина. Такая абсолютная, что мужчина слышал, как лопаются последние нервы в его душе. Обрываются, как дешевые струны заводской скрипки. И ничего не звучит. Впервые игры Гермионы ему не понравились. Он ощутил абсолютную усталость. Их история – какой-то сизифов труд. Он поднимал камень, а тот падал вниз. Понимал, а тот падал. Причем каждый раз – под новым наклоном и маршрутом. Столько усилий, стараний, но никак не удавалось удержать равновесие. Всё просто рушилось. Рожден, чтобы проиграть.       Откуда взялась чертова запись?       Он же лично направил своих ищеек всё проверить. Перетрясти каждый магазин.        - Её нет в камере вещдоков.        - Конечно, её там нет, - взорвался Драко, которому подобное и без того было очевидно, - она, может, редкая сука, но не дура! – У него даже слово «сука» звучало с гордостью. И бесконечной горечью. Ну почему, почему, почему, дьявол, она так умна и упорна? Почему? – Скорее всего, та у неё в кабинете. Взломай и найди. Перешерсти всё.        - Взломать офис окружного прокурора. Как?        - Да хоть ломом. Взломать. Сегодня же. Времени почти нет. – Скорпион принял свое фатальное решение. Снова поставил на Гермиону. Только тринадцать лет назад заплатил он. Теперь – черед был самой Пчёлки. Увы. – Госпожу прокурор я возьму на себя. Она никого не побеспокоит этим вечером. Высылай за мной мой джет. Я возвращаюсь в Нью-Йорк.        И хоть не так Драко Малфой планировал вернуться, сейчас это не имело значения.        Он летел домой. Чтобы сыграть с Гермионой в самую грязную, низкую и гнусную игру. Ради неё самой. Может, кто-то и был рожден, чтобы проиграть, но только не он. Не мужчина, выгрызающий свою любовь из лап Ренов.       ***        Пчёлка была прекрасна. Опершись о золотистый косяк, Драко наблюдал за невероятно роскошной женщиной, которая лежала на кушетке и бездумно пускала дым в потолок, расписанный в стиле Шагала. Одетая в узкую черную юбку да идеально накрахмаленную белую рубашку, она выглядела шикарно. Поскольку одна нога Гермионы была согнута, то ткань чуть задралась. Пара пуговиц была расстегнута. Золотистая пчёлка свисала с шеи, повинуясь всемирному тяготению. Словно Ева, Гермиона грызла яблоко – хоть всё же, многие верили, что плодом с древа познания был лимон. Её голова покоилась на мягкой ручке кушетки. Вот так по мнению Скорпиона и выглядела Свобода. Бартольди бы тоже такой её сотворил, если бы ему посчастливилось жить с Пчёлкой в одну эпоху. Но ему не повезло, а вот он, Драко Малфой, вытянул счастливый билет. Эта женщина в его жизни – неважно, присутствовала она или отсутствовала – была благословением. Ради этого стоило пережить всё, что пришлось перенести за жизнь. За одну только возможность вот так стоять и любоваться, как она расслабляется, пока какой-то укуренный паренек играет на расстроенном рояле Стинга. Драко подумал с секундной гордостью, что его притон куда лучше. Он тщательно следил за тем, что бы все инструменты настраивали. Не ради посетителей.        Скорпион делал это ради себя. Исключительно ради себя.        Но сейчас фальшивые ноты не раздражали. Мужчина не просто любил. Он находился в эйфории влюбленности. Хоть хмурился. Понимал, что Пчёлка прилетела сюда не просто так. Её что-то тревожило. Возможно даже – их ситуация. Но сейчас… сейчас мужчина собирался сделать с ней то же самое, что и тринадцать лет назад. Выбрать её. Поступив ужасно. Потому что глядя на укуренную, расслабленную женщину, Драко думал – это, блядь, ему на руку. Будет проще её разболтать. И отвлечь, пока его парни обыскивают кабинет госпожи прокурор. Шансов на видео там было мало. Поскольку мужчина и женщина мыслили одинаково, Скорпион был уверен – Гермиона прячет свои секреты дома и сегодняшняя вылазка была лишь для подтверждения сего факта. Драко предстояло непростое дело – узнать, где Пчёлка скрывает свою шкатулку Пандоры и каков код допуска. Это было низко. Но в стиле Скорпиона.        Он расстегнул пиджак. Вошел в помещение. Мальчишка продолжал играть. Он был почти так же юн, как сам Драко, когда впервые попробовал наркотики. На секунду Скорпиону стало любопытно – а его-то что побудило? Судя по дорогому галстуку с монограммой элитной школы на Манхэттене – скука. Адвокат внимательно изучил лицо паренька. На таком рано было ставить крест. Не всегда балующиеся подростки заканчивали наркодиспансером, далеко не всегда. Из них получались политики, врачи и прокуроры. Ему ли не знать.       Драко подошел к кушетке и присел на колени возле головы Пчёлки. Провел кончиками пальцем по вискам. Наклонился и прошептал:        - Дорогая, я дома.        Эта фраза возвращала их… домой. Когда-то бесконечно давно они вместе смотрели «Сияние». Гермиона очень испугалась и жалась к Драко всю ночь. Защищая её от кошмаров, Глазастик ощущал удивительную силу в себе. Несмотря на контекст, три слова приклеились к их обиходу. Возвращаясь после работы, паренек всегда бодро говорил «дорогая, я дома». А сейчас, сейчас он всё предавал, хоть Гермиона ещё не понимала. Глядя на него чуть затуманенным взглядом, Пчёлка слабо улыбнулась и чуть приподняла голову. Они поцеловались. Горячо. Драко привычно обхватил её лицо ладонями. Так они и целовались, хоть нос Скорпиона касался подбородка женщины, а её ресницы щекотали его шею. Целовались, до того, как фильм «Человек-Паук» сделал поцелуй вверх-тормашками культовым. Целовались и мужчина упивался тем, как получил это принятие. Это было невероятно – просто целовать её. Невероятно и правильно. Будто всё встало на свои места.        - Ты же должен был вернуться завтра, - лениво заметила госпожа прокурор, улыбаясь. Её глаза цвета макадамии засияли имперским золотом. Женщина была довольна. Ей было страшно и одиноко. Драко будто ощущал её и вернулся, когда был нужнее всего. Потому её пальцы так судорожно вцепились в воротник его рубашки. Она не хотела отпускать эту поддержку. Хоть не сказала ни слова о болезни. И не скажет. Но одного его присутствия сейчас было достаточно.        - Нет, я вообще не должен был от тебя уезжать, - прошептал Драко, чуть царапая щеки щетиной. Поцеловал подбородок. Втянул её запах в себя. Жасмин. Чистота среди дыма. Удовольствие. Принятие.        - Так и не уезжай больше. Не уезжай и не бросай меня, мэтр, - неожиданно пробормотала Гермиона, усугубляя весь этот болючий для Скорпиона момент. Почему ему нужно её терять, когда она была так близко?        Он отстранился и сел спиной к кушетке. Откинул голову. Пчёлка обвила его шею и замурлыкала «ты вернулся, наконец-то». И это был не шепоток из прошлого. С ним говорило настоящее. Эти слова мурлыканием срывались с души влюбленной в него женщины. Драко наслаждался этим. Поглаживал её руки от запястья до локтя и неожиданно сравнивал её с женщинами из «Нордического Круга» - элитного дискуссионного клуба в Берлине, где обсуждались расовые вопросы. Не потому что Гермиона была нацисткой. Нет. Поскольку бабушка Драко была частью Круга, то маленький Глазастик видел снимки оттуда и на них все женщины были идеальные – богемные, томные, тонкие, элегантные, аристократичные. Дочь Империи имела все те же качества и олицетворяла для Скорпиона всё лучшее в женщине.        Ему не нравилось сравнение. Но оно было именно таковым. Заложенным с детства.        - Уеду только с тобой, - солгал Драко. Полез в свой портсигар, увидев, что у Пчёлки докурен косяк. И применил к их любви непростительное заклятие. Осознанно вытащил косяк с более сильной дозой. Он ненавидел себя в этот момент за то, как поступает. Но у него не было выбора или выхода. – Как насчет отпуска после процесса, Гермиона? – Он протянул ей косяк. Без сомнений Гермиона приняла тот. Это был жест величайшего доверия, а Драко всё предал, абсолютно всё. Но не дрогнула рука, когда пришлось щелкнуть зажигалкой. Новенькой. Потому что рука может и не дрогнула, но и не поднялась взять символ любви юной Пчёлки и зажечь начало конца. Потому клацнула золотая Zippo. А он продолжил шептать змеем-искусителем. – Зачем нам эта зима, родная? Зачем? Убежим далеко-далеко. Я обычно провожу отпуск в это время года на Палау. Была там? Нет. Шикарное место. Если реальный рай существует, то это там. Золотой теплый песок. Бирюзовая вода. Тихий шелест пальм и подводное плаванье со скатами манта. Что скажешь, Пчёлка? – Он не смотрел как она курит. Лишь целовал запястье, закрыв глаза. Потому и сидел спиной. Не мог смотреть на то, как вся сказка, о которой плетет, не сбывается.       Но плел красивую паутину лжи. Не рассказывая, что всё, что делает в отпуске – это спит в шикарном бунгало с открытыми окнами. Это в Альпах в марте он любил покататься с высоких гор – скорее всего, это удовольствие после слепоты будет недоступно, но на Палау Скорпион всю неделю почти спал. Беспробудным сном. Просыпался лишь, чтобы съесть калорийный обед и перебраться спать в шезлонг под пальмой. Со скатами сам плавал лишь раз и то, чтобы доказать себе – глубина больше ему не страшна. Плавать он умел.        - Да, Драко. Я полечу с тобой хоть на край света, - услышал Скорпион ответ, разбивший ему сердце. Куда рациональней, в стиле Пчёлки, было бы рассмеяться и сказать «не спеши, я не решила, что делать с Северусом», ведь официально она всё ещё была помолвлена. Или хотя бы «Драко, давай закончим наше дело, а там будем решать».       Но нет. Гермиона просто ринулась в этот омут. Как с подводной скалы вниз. Где её ждал морской дьявол (1) в виде Скорпиона. Драко откинул голову. Улыбнулся ей.        - Тогда полетим. И будешь босая ходить по горячему песку, потягивая кокос.        - Ммм, я захвачу свое розовое бикини, думаю, ты будешь в восторге.        - Я всегда от тебя в восторге, - честно признался Скорпион без капли фальши. У него выходило говорить громкие фразы удивительно просто. Гермиона взъерошила его волосы и замолчала. Снова легла на спину и курила. Но одна рука покоилась на спине Драко. Закрыла глаза. Она лгала. Бессовестно ему лгала. Никакое Палау она не рассматривала, после суда будет лишь операция, потому рай на земле её не ждал. Но как приятно было строить с мужчиной планы и на секунду позволить себе поверить в это. Поверить в то, что с чертовыми Ренами будет покончено и они от шума уберутся подальше. В место, где её волосы ещё сильнее закурчавятся от влаги. Где можно было снять проклятую узкую юбку и ходить, правда, в одном бикини. Где небо алело только от заката, а в остальное время радовало синевой разных оттенков, и где стаи разноцветных рыб радовали глаз. Как бы было здорово окунуться в такой рай.       Или хотя бы отправить туда Драко, а самой пройти этап слабости одной.        Гермиона отчего-то стыдилась своей болезни. Ей казалось, что признайся она Драко – и станет более земной, а так приятно было ощущать себя почти мифическим божеством, так преклонялся пред ней Скорпион. Но у богов не бывало миомы, никакая Гера и Афродита этим не страдали. Потому Гермиона не хотела видеть в палате Скорпиона, хоть только он ей и был нужен. Потому врала. Зная, что не сбудется.        - Даже если я выиграю дело, Драко? – Вдруг спросила она. Мужчина сглотнул, ступая на очень тонкий лед.        - А что есть предпосылки?        - То есть, ты даже не рассматриваешь вариант, что можешь проиграть? – Беззлобно рассмеялась Гермиона, а Скорпион про себя чертыхнулся, ведь это был не ответ. – А серьезно? Если выиграю я, что будет делать непобедимый адвокат?        - Преклоню колено, - снова ложь. – Я не боюсь быть слабее тебя. Нет. Никогда не боялся.        - Тогда помоги мне, Скорпион, помоги мне выиграть. Это всё должно прекратиться, - её просьба прозвучала так неожиданно, что Драко опешил. Она просила его проиграть дело. Когда на кону было все. – Рены зарвались. Они приносят в мир слишком много зла. Империя пала и всему пора прекратиться. Помоги мне, милый. Пожалуйста. Они – самое большое зло, что осталось после Палпатинов. И зло это будет множиться, если его не остановить.        Впервые Драко понял её мотивы. Всё дело Скорпион не мог разобраться – ну зачем, зачем его пересмешница влезла в это дурацкое приключение? К чему ей дразнить Кайло и Синьору? Какие резоны настолько рискового дела, а правда была на поверхности, потому недоступна. Гермиона не искала мести за свою Семью, она лишь была верна своим идеалам. Ненавидела мафию и хотела покончить с самыми страшными её представителями.        - Ты ведь тоже была на службе зла, разве нет?        - О, она тебе рассказала? Не сомневаюсь, - Гермиона фыркнула. А Драко слушал. Не слова. А звучание. Пока Пчёлка ещё всё отлично соображала, её речь была разборчивой. Потому нужных вопросов не задавал. Надеялся, что не нужно будет усилить дозу ещё. Но был готов это сделать. Когда он прилетел и узнал, что сама судьба отправила Пчёлку в притон, то лично скрутил дюжину косяков разной интенсивности. Пока начал с самого легкого, чтобы Гермиона не закашлялась и не заподозрила его. Всё равно доза была больше привычной. – Почему бы нет, а, милый? Моя цель – пересажать как можно больше мафиози и, если какую-то часть Рены приносили на блюдечке – я не собиралась отказываться. Но главными всегда были они.        Драко снова поцеловал Пчёлку в запястье. Подумал, что женщина чуть слукавила. Ведь чем больше Рены подсовывали ей своих неугодных «коллег», тем лучше было для её карьеры. Значит, она всё ещё прекрасно соображала.        - Я никогда не забуду, что капо хотел купить меня, как инкубатор. И не забуду, что он издевался над тобой просто из-за того, что мы были парой. Драко, неужели этого мало, чтобы их посадить? Мы можем стать союзниками и покончить с Ренами навсегда. Неужели после стольких лет работы на мафию, тебе не хочется поступить верно?        «Увы, милая, но Рены – вечны», - грустно подумал Скорпион. Он не любил капо, но понимал, что тот слишком укоренился в этом мире и разрушить его могла не сила закона. А вот Кайло Рен уничтожить их обоих мог легко.        - Я помогу тебе, - в этот раз лжи не было, лишь хорошо, правильно подобранная фраза. Он ничего не обещал, нет. Дал слово помочь ей. Не стать союзником. Не объединиться. Помочь ей. Заплатив самым ценным. Не жизнью, нет. Без неё опять Драко не видел смысла в существовании. Любовью Гермиона к нему. Любовью, которую он завоевал снова.        И прекрасно знал, что Гермиона услышит в этом капитуляцию. В этом тоже был свой жутковатый смысл. Расслабить её. Показать, что он на её стороне, ничего не пообещав. Вызывать больше доверия.        - Ты, правда, на всё ради меня готов, - язык Гермионы уже слегка заплетался. Драко закурил якобы свой косяк, но там был обычный табак. Развернулся и уже наблюдал за женщиной. Стал тщательнее подбирать каждое, мать его, слово. Играл с ней.        - Да. Я доверяю тебе. Доверяю настолько, что могу рассказать всё. Вплоть до того, где дома храню компромат даже на Ренов, - он улыбался. Показывая, что их беседа дружеская. Поцеловал в нос. Осень стерла с крыльев веснушки, а Драко всё равно их видел. Как и морщинки у её глаз. Усталость. Его Пчёлка натрудилась. А он не заберет её на Палау, никак. Потому что Гермиона больше не захочет иметь с ним дел. Никогда. – У меня дома есть сейф. Угадай, где?        - За какой-то бесстыже дорогой картиной? – Лениво протянула Гермиона. Она выглядела заинтересованной в беседе, но не в информации. Хороший знак. Никакой особой серьезности. Возможно, ему повезет.        - Холодно, родная, - Драко поцеловал женщину теперь в щеку. Очень дежурно. Вдруг глаза Пчёлки вспыхнули. Она поняла его игру. И тут же прикусила губу.        - В библиотеке?        - Еще прохладнее, - теперь мужчина едва коснулся губами виска. Показывая, что совсем мимо. Гермиона выпустила дымок. Рассмеялась:        - В твоем доме столько спален. Да и домов у тебя не меньше. Дай подсказку. Это Рай?        - Нет, нью-йоркский особняк.        - Особняк, Боже. Глазастик, как ты далек от своего прошлого. Я… я горжусь тобой, парень. Может, неправильный путь для меня, но ты прошел его, Драко Малфой и… блядь, как же я горжусь этим. – Она точно была уже под кайфом, раз говорила ему такое. А он и купался в этих словах. Теплых, как океан у Палау. Купался. Потом, снижая градус трогательности, Гермиона добавила: - Итак, кухня. Сейф между ножей?        - Ага, а в холодильнике, как приличный маньяк, я храню языки проигравших прокуроров, - хмыкнул Драко вообще её не целуя теперь. Гермиона повернулась на бок. И провела кончиком своего языка по губам.        - Мой бы тебе пригодился. Да? К тому же я не проиграю. Даже сейчас. Итак, святая святых. Спальня Скорпиона. Да? – Она сказала и в следующую секунду задрожала. Рука Драко оказалась на её колене, забираясь под юбку. Его глаза сверкнули. Гермиона выдохнула. – О, Боже, да. Да.        И не ясно она радовалась тому, что угадала или тому, что пальцы Скорпиона уже скользили выше. Но не касались сокровенного. Одновременно парочка посмотрела на пианиста. Драко поднялся, убирая руки. Достал бумажник. Отдал пареньку – без зазрения совести – сумму на две дозы, а потом закрыл дверь.        На ключ, за который сразу заплатил, войдя в притон.        Щелчок замка и у Гермионы побежали мурашки. Он выглядел таким… таким плохим парнем, что захотелось развести колени, но когда Драко вернул руку обратно, то женщина не спешила. Заигрывала с ним. Чуть даже сжимала ногами руку. Как бы не пуская выше. Хоть оба знали – ей это нужно.        - Когда я угадаю, то руки будет мало, - промурлыкала она.        - Если ты угадаешь, моя милая, - поддел её Драко. – Итак, спальня.        - Коробка под кроватью, - пошутила Гермиона, а затем застонала. Без предупреждения Скорпион забрался под её трусики и прикоснулся к ней.        - Я просто тебя…мотивирую, девочка, не более. Думай, - он наклонился к её шее. Обжигая. Но не целуя. Гермиона стала расстегивать пуговицы на своей рубашке, давая больше пространства. Его пальцы лениво шевелились.       Мир замер. А они сгорали. Гермиона – от страсти, Драко – от стыда за то, что использует её тело.        - В шкафу?        - Нет.        - Прикроватная тумбочка, да? На ключе? – Это было логично. Он мог держать компромат поближе к себе. В этом был весь Скорпион. Судя по тому, что рука Драко скользнула в её тело, она угадала. Но губы всё так же не касались. Значит, не полностью. – А… код. У тебя код на тумбе.        И женщина рассмеялась. Он целовал её. Прикусывая кожу. Лаская. Делая руками и губами то, что обещал по телефону. Доставал до сердца всеми способами. Касался почти физически. Пчёлка прикусила губу, лишь бы не сказать «я люблю тебя», потому что боялась таких фраз в порывах. Голова была в облаках. Одурманена. И хоть она знала, что это – правда, Драко заслужил услышать это в другое время.        - А каков пароль?        - Плохая девочка хочет переспать со мной в спальне, чтобы ограбить? – Пошутил Скорпион, прикусывая мочку уха. Знал, что в отличие от него, Пчёлка бы не пала так низко. Не пала бы. – Угадай, родная, какой пароль?        - Мой день рождения?        - Нет. Что-то наше…        - Дата знакомства?        - Видишь, почему глупо от тебя иметь тайны. Ты – часть моей истории. Ты - единственная, кто знает доступ к моему сердцу и потому тебе легко. Ты знаешь, что Скорпион – не бездушный. И легко ломаешь всю мою защиту, - он неспешно расстегивал молнию на юбке Гермионы. Она победила. Но выиграть собирался Драко. Процесс. Не маленькую игру.        Они переглянулись.        - Вперед, мэтр, - поддела Гермиона мужчину, поставив одну ножку ему на плечо. Послушно приподнялась, пока он снимал трусики и медленно расстегнула рубашку до конца. – Как приятно…быть умной.        - Я… я рад, что могу доверять тебе, Пчёлка, - Драко именно сейчас решил ударить. Когда она сгорала и была уязвима. – Жаль, это не взаимно, но каждый день своей жизни я буду делать всё, чтобы заслужить твое доверие. Хочу быть не просто любовником. Я хочу роль мужчины, которому ты бы доверила даже свою жизнь. Обещаю.        Он знал, что Гермиона одурманена. Её защита не работала так хорошо, как должна была. И она не могла анализировать. Драко знал, что под сильным кафом Гермиона менее внимательна, чем он. Ведь в этом было доверие, на самом деле. В том, что она позволила себе расслабиться перед ним. И ему бы это ценить. Беречь. А Драко пер напролом. Потому что времени не было.        Ещё десять минут назад мужчина прочел, что в кабинете пусто.        Значит, завтра предстояла другая вылазка. И ему нужно узнать, где искать. Хотя бы ради того, чтобы нанятые ублюдки не рылись в её белье. Во всех смыслах.        Он наклонился. Подтянул её к себе. Коснулся губами. Насладился тем, как Пчёлка вздрогнула. Шли годы. А эта первоначальная реакция на удовольствие не изменилась. Шли годы, а он всё также был тем, кто целовал её ниже пояса. Был первым, кто это сделал. И понимал, что мечты стать от этого момента единственным не выйдет. Снова разобьет ей сердце, но никто не тронет её тело. Никто не осквернил её. Не ранил. Не будет насилия. Секс навсегда будет ей лишь удовольствием. Как он и обещал в первую ночь, когда взял её через боль невинности. Шептал, что пусть потерпит раз, а дальше навсегда будет хорошо. Собирался быть верен этому слову. Ценой своей жизни. И своего сердца, что еще хуже.        Пчёлка не стонала. Вдыхала. Выдыхала. Шумно. Драко знал, что она так делает, когда полностью расслаблена. Не всегда в громкости было дело. Чем лучше ей было – тем Гермиона была тише. Словно не желала тратить лишнюю энергию. Просто наслаждалась. И Скорпион тянул её сквозь наслаждение, пока тело не начало подрагивать в его руках, а колени Пчёлки рефлекторно не сжали его голову. Пока она наслаждалась, Драко запоминал её на всю жизнь. Знал, что эта близость – не последняя. Завтра нужно снова будет её отвлечь. Но всё равно запоминал. И любил.       Пока она не задохнулась от удовольствия. Он вскинул голову. Пчёлка закрыла глаза. На её губах была легкая улыбка. Всё такая же богемная и аристократичная. Даже без юбки. Так может даже – более. Загадочная, величественная женщина. А он – у её ног.        - Драко, - она не спешила садиться. Вернулась в ту же позу, в которой он её застал. Но смотрела неожиданно осознанно. – Драко, я доверяю тебе. Доверяю не только тело. Давай будем на равных. У меня тоже есть тайный ящик. В книге. Сам знаешь какой, да? Все секреты ведут в Эдем, вот такая я банальная. И код… боже, спустя столько лет. Всё тот же. Как у тебя. Потому что я не любила, но забыть славного Глазастика не могла. Проклятие. Вот так.        Её четкие слова причиняли боль. Потому что она всё соображала. Выдавала это всё не под кафом, нет. Очень-очень осознанно. Сама того желая. Драко ненавидел себя. Гермиона улыбалась. Для неё самым важным был не пароль. Она об этом не думала. Не подозревала его в подлости. А лишь признание в том, что Глазастик не был забыт. Да, ей не удалось понять и принять Скорпиона до прошлого месяца, но по тому пареньку она скучала и потому так ненавидела этого ублюдка. Наверное, поэтому не выбросила золотую пчёлку.       А сейчас он был рядом. Воплощение прошлого. Настоящего. И, возможно, будущего.        Гермиона, как никогда была уверена, что у них оно – возможно.        Драко же четко осознавал – их будущее уничтожено. Кодом от сейфа. С такими же, блядь, цифрами.              1 - второе название ската манта. *** Приветики вам, дорогие читатели. Надеюсь, вы были внимательны к переводу времени, потому какую-то часть аудитории не удивило не типичное для вас время выхода главы. А в истории, тем временем, узелки завязываются и все становиться сложнее и сложнее. Драко обретает так много, сможет ли он все это потерять? Жалко его. Хороший же человек. Но вряд ли такое Гермиона простит, как думаете?