Аттентат

       Итальянский каштановый мёд - обладает ярким насыщенным вкусом и заметной ореховой горчинкой в послевкусии.               Жара в поезде стояла невероятная, но Драко не обращал внимания. Немного сонный, он жадно смотрел в окно, откуда ему открывался вид на сицилийские деревушки. Попивая уже давно теплую воду, он восхищенно качал головой всему новому, что проносилось мимо под стук колес: бесконечным виноградникам, оливковым рощам, старинными, величественными развалинами, дубовым лесам…. Даже выжженая жестоким солнцем земля вызывала у него восторг.        Паренек откинулся на своем сидении и улыбнулся своему отражению, когда поезд попал в тоннель. Удовлетворенно вздохнул, предвкушая целую неделю в деревушке, затерянной на опушке старинного леса, который служил охотничьими угодьями Бурбонов много лет назад. У него ещё никогда в жизни не было каникул. Летом парень привык вкалывать, как безумный, чтобы заработать на существование и этот июнь и половина июля ничем не отличались от всех предыдущих лет. Драко просто пахал как проклятый с утра до ночи. Гермиона после его дня рождения сдала последние экзамены и вынуждена была уехать на виллу дедушки в Италию, и Глазастик полностью погрузился в строительную рутину, где ему хорошо платили. Он не жалел себя ни минуты. Не давал отдыха по ночам, продолжая работать в супермаркете. Пока не было учебы и не было необходимости ездить по тюрьмам в рамках разработки VICAP, Драко ловил момент, чтобы заработать побольше денег. Ведь летел в Италию. Конечно, билет туда и обратно да проживание в Неаполе ему оплатил университет, поскольку две недели Глазастик обучался по программе обмена, но он же хотел ещё провести неделю со своей Пчёлкой. Потому он хватался за всякую возможность, чтобы скопить немного на самую простенькую комнатушку в самом неказистом мотеле Виллальбы и иметь свободные средства на то, чтобы угощать свою девушку лимонным джелатто и пастой, которой в Италии было столько видов, что Драко не был уверен, что запомнил хоть половину. Ему больше всего понравилась фокачча с оливками. На ней и на совершенно удивительном итальянском кофе он мог жить вечно, настолько это было вкусно для неискушенного мальчишки.        Сейчас всё было позади. Он работал по двадцать часов два месяца. Носился по стройкам да рампам. Был курьером у одной юридической фирмы и развозил документы по всему городу. Словом, крутился, как умел и, наконец, всё закончилось. Даже стажировка, которая хоть и была интересной, никак не могла сравниться с неделей любви, которую он собирался провести со своей девушкой. Он так соскучился, так сильно соскучился, что даже ерзал от нетерпения на своем сидении в вагоне второго класса – билет у Драко был самым дешевым, зато в рюкзаке у него было украшение из муранского стекла, купленного в туристической лавке – маленькая пчёлка на бархатной ленте. В руках же Глазастик крутил самоучитель по итальянскому языку, который купил ещё в США. Тот оказался здесь, в Италии, абсолютно бесполезным – страстные и экспрессивные итальянцы разговаривали слишком быстро, и он едва успевал за их фразами, когда заказывал себе кофе или покупал томаты – кстати, совершенно невероятные на вкус. Таких сладких и свежих овощей Драко не ел давно. Привыкший питаться скромно, он не мог позволять себе круглый год покупать те же помидоры, а здесь всё стоило сущие гроши. Наверное, потому щеки парня, впавшие за два месяца тяжелого физического труда до изнеможения, округлились. В этой щедрой стране с огромными порциями и качественными продуктами, он наедался и упивался этим, позабыв о дурацкой пасте с чеддером.        Драко ощущал, как футболка прилипла к спине. Ему хотелось побыстрее в свой мотельчик, чтобы принять душ. А потом… потом… Глазастик счастливо вздохнул, стиснув итальянский разговорник крепче. Там, на первой странице, был записан номер Пчёлки. Они договорились, что он её наберет по приезду, и они встретятся. Девушка, тоскующая по нему всё лето, обещала самую вкусную капонату в мире – паренек смутно представлял что это… - пикники и бесконечное плавание. Ему было всё равно. Руки чесались от желания побыстрей обнять свое хрупкое счастье. А ещё сердце сжималось в легкой тревоге. Они не виделись почти два месяца. Что пережила она за эти дни дома? Будут ли синяки на любимом теле или дедушка был добрее и не бил свою внучку? По телефону – они созванивались редко, но всё же… - её голос всегда звучал очень бодро, и Драко хотелось верить, что Пчёлке в самом деле хорошо среди оливковых рощ. Казалось, что на родине она счастлива. В рюкзаке Драко было пять писем, что Гермиона написала ему в Неаполь. Он никогда не переписывался с кем-то, но любовные послания девушки вознесли его. Никчемный паренек ощущал себя Наполеоном, когда отвечал на нежные строки своей любовью. И хоть его слог никогда не был пафосен, заканчивал он свои послания на туристических открытках с видом Неаполя, фразой, одолженной у Бонапарта, пусть и слегка измененной – «У нас будет столько счастливых дней!». Ему было важно дать ей обещание.        Да, в такие минуты он был Императором, пишущим своей Имперке. Это было удивительно как любовь наделяла силой.        Мелькнула лазурная полоска моря, которое где-то вдали сплеталось с облаками, стирая линию горизонта. Драко прижался носом к стеклу, предвкушая, как они с Гермионой будут плескаться. Он не умел плавать, ведь в бассейне при пансионате его всегда топили на уроках, потому страх снова захлебнуться всегда владел Глазастиком, но со своей Пчёлкой он никогда не боялся. Ни утонуть, ни быть осужденным или высмеянным. Она поймет, что он – совсем не капитан команды по водному поло. И, главное, ей всё равно. Пчёлка любила его таким, каким он был и вот это, Боже, было восхитительно. Повеяло удивительное умиротворение в вечно мечущейся душе.        Море, подразнив, исчезло. Замелькал бесконечный лес с толстыми, вековыми дубами. Драко встрепенулся. Видимо, это был Боско-ди-Фикуцца, а значит, он уже на подъезде к Виллальба. На полчаса раньше нужного. Значит, на полчаса раньше он будет на месте. На полчаса раньше дойдет в своей пансион. На полчаса раньше перехватит фокаччу с оливками. На полчаса раньше смоет с себя дорожную пыль. И на полчаса раньше встретит свою Пчёлку. Что могло быть лучше?        Драко потянулся. Проверил багаж. В который раз посмотрел на карту, посчитав количество поворотов налево и направо до своего пансиона. Подумал в который раз, что нужно взять в аренду велосипед. Улыбнулся. Вдруг понял – только две недели спустя, что впервые после того, как поступил в Штаты, вернулся в Европу. Не на Родину, но на континент, породивший тиранов, войны и его. И понял, что изменился. Стал другим. Более счастливым. А всё благодаря ей. Девушке всей его жизни, о которой он даже не мечтал.        Оставшиеся полчаса парень грыз абрикосы, которые купил по дешевке на вокзале. Наслаждался. Словом, был самым обычным мальчишкой, который радовался лету, солнцу и любви, окрыляющей его. Казался сам себе самым счастливым человеком на планете. Как и положено было в двадцать два. Впервые не ощущал страданий или сомнений. Просто готовился к любви.        Поезд посигналил до вибрации по всей деревушке, сообщая о прибытии. Драко уже стоял у дверей, ведь знал, что остановка длится всего две минуты, потому, по-немецки точный, он не хотел пропустить свою станцию. Спрыгнул со ступенек и не успел оглядеть старенький вокзальчик да задохнуться от еще большей жары, как услышал счастливое:        - Глазастик!!!! – А затем Гермиона, явившаяся прямо из его мечты в реальность, повисла у него на шее. Он даже не успел её рассмотреть. Просто сомкнул руки, прижимая её к себе. Рюкзак Драко упал на землю. Рассыпались абрикосы. Они не обратили внимания. Стояли среди сонной станции и целовались, как сумасшедшие. Так, как могут только двадцатилетние дети после разлуки, которая казалась им вечностью. До момента, пока их тела не соприкоснулись, они даже не понимали, как на самом деле сильно скучали друг по другу. Потому не могли разомкнуть объятия и целовались, а простенький продавец джелатто улыбался из-под низко нависших бровей. Он знал внучку жестокого Императора с детства. И, кажется, ещё ни разу не видел её настолько счастливой. Обычно красивая девчушка всегда была грустной, но сейчас она звонко, заразительно смеялась от счастья.        - Пчёлка, откуда ты…- растерянно протянул Драко, нехотя выпуская её из объятий и рассматривая. Её кожа приобрела цвет жженой карамели, а кудри солнце перекрасило в более светлый цвет. Теперь глаза девушки казались ещё темнее и лукавее. Она хитро улыбнулась и спрятала свои ладошки в карманы шорт.        Глазастик тяжело вздохнул. Кроме них на ней был лишь коротенький топик да розовый купальник, судя по ярко-розовым лямкам на шее. Земное тут же взяло вверх. Всё его тело захотело её. В одну секунду. Но вместо этого он присел и стал собирать абрикосы. Девушка стала помогать ему, тоже изучая. Он ни капельки не изменился. Всё тот же её серьезный-серьезный парень, только вечно бледная кожа покраснела, как корочки сицилийских апельсинов. Не привыкший к солнцу, Драко сгорал на нем, но, кажется, одновременно и наслаждался, ведь даже сейчас подставлял лицо под безжалостные лучи. Видимо, он понятия не имел о существовании spf-защиты.        Хорошо, что у неё всегда та была при себе. Они доберутся до его мотеля, и она помажет ему ожоги. На секунду, Гермиона обняла Драко, который замер со своими абрикосами. Её сердце сжималось от того, как много он знал о мире, но так мало – о том, как защититься в быту. Это разрывало ей душу. Потому они секунду без слов обнимались, стоя на коленях. А потом, как ни в чем не бывало, продолжили собирать фрукты. В этом были они. В таких бессловесных проявлениях любви. Настоящих.        - Что ты здесь делаешь, глупая ты девчонка? – Наконец, спросил Драко, поднимаясь. Гермиона пожала плечиками. Глазастик обратил внимание, что они, как и крылья носа, покрыты очаровательными веснушками, в которые он тут же, в секунду, и влюбился. До перехватившего дыхания.        - И это я глупая? Ты преодолел океан ради меня. А я не могла прийти на вокзал? Да я с пяти утра не спала. – Смущенно призналась Пчёлка. Драко с любопытством глядел на неё. Среди деревенской станции она выглядела совершенно не так, как в кампусе. Трогательнее. И юнее. Менее уверенно. И одновременно – более уверенней. Он не знал, как это объяснить. – Тем более, ты первый раз в Виллальба. Потеряешься по дороге к мотелю.        Она промолчала, что в их не туристической деревушке к незнакомцам относились настороженно. Ей хотелось быть рядом с ним. Дать своим присутствием имперскую защиту. Чтобы никто особо любопытный не решился познакомиться с Глазастиком поближе. Местные были задиристее гусей. Но имперских теней боялись. Потому она и покинула виллу дедушки.        - Привет, сестренка, - вдруг услышала Пчёлка за спиной, - как мило, что ты пришла нас встретить.        Миг и девушка покрылась ледяными мурашками ужаса. Резко развернулась, сжимая ладонь Драко и в страхе посмотрела на троих парней чуть старше Драко. Её старший брат и два кузена. Которые не смотрели на неё, нет. Только на Глазастика. С плохим прищуром в глазах. Ей стало дурно. Став взрослыми, мужчины Империи уже не проводили время на вилле. Они были уже мафиози, потому имели свои темные делишки в Калабрии, выходные в деревушке были не по ним. Потому Гермиона была спокойна из-за приезда Драко – дедушка ведь дал кое-какое разрешение на их отношения, а значит Глазастику ничего не угрожало.       До этой минуты.        - Я не знала, что вы приедете.        - Дедуля позвал на пару деньков отдохнуть от дел, - оскалился кузен, который в юности прикасался к ней. Гермиона сглотнула. Значит, никакого благословения не было, раз Император их призвал. Всё было фикцией. Она вцепилась в руку Драко покрепче. Тот чуял опасность, но улыбался абсолютно спокойно.        - Приветствую, джентльмены, меня зовут Драко Малфой, - сказал он с непоколебимым спокойствием человека, уже сталкивающегося с отморозками. В пансионате да тюрьмах. Опыт был.        - Так ты и есть тот парень, что вскружил голову нашей малютке. Что ж, будем рады познакомиться поближе, - сказал брат Гермионы и прозвучало не любезностью, а нехорошим обещанием. Парни радостно засмеялись и хлопнув по очереди Глазастика по плечу, двинулись к выходу с вокзала первыми. Своих имен они не сказали. – Сестренка?        - Я буду к обеду, - рассеяно бросила Гермиона, а потом испуганно посмотрела на Драко, когда они очутились сами. – Прости меня…        - Всё в порядке, Пчёлка. Они ничего не мне сделают, - солгал паренек с уверенным видом, хоть с детства знал эти многообещающие взгляды. Но сейчас ничто не могло испортить ему настроение. Обняв Гермиону, он предложил всё же пойти в пансион, который был в двадцати минутах ходьбы от старой станции. Там Глазастик принял душ под теплой, немного соленой и ржавой водой. Затем они позавтракали прямо в номере фокаччей с оливками, которую Пчёлка приготовила специально для него, а после, наконец, занялись жадным сексом. С момента, когда канцелярский нож не вспаривал кожу, Драко вновь полюбил этот процесс взаимного познания друг друга.       Он едва отпустил Пчёлку к обеду, но всё же понимал, что существуют приличия. Сам бродил по деревушке. На обед купил себе сладкие томаты, размером с кулак, оливки, немного рикотты и ещё горячую чиабатту с луком. Съел в тени оливковых деревьев и был абсолютно счастлив. Вернувшись к себе в пансион, он застал у него уже ранее известных ему троих парней. Безмятежно улыбнулся.        - Я знал, что мы снова встретимся, - просто сказал он, приготовившись, что просто не будет. Но раз они были здесь, это означало лишь одно – Гермиона была в безопасности. А ничего важнее в мире для него не существовало.       ***Неделю спустя               - До чего хорошо, а? – Промурлыкала Гермиона, вытянув свои длинные, стройные, загорелые ноги. Одетая в джинсовые шорты и розовый купальник, девушка сидела на железном стуле в старом ресторанчике, находящемся в здании уже давно не работающего вокзала «Antica Stazionne». Перед ней стояла пустая тарелка из-под капонаты – блюда, которое на Сицилии ели и готовили, кажется, абсолютно все. И каждый – абсолютно по-разному. Пчёлка крутила в руках бокал дешевенького Неро д’Авола. Старинные дубы бросали причудливые тени на её умиротворенное личико.       Это местечко, кафе при старом вокзале, стало убежищем влюбленных. Вдали от чужих глаз, на опушке леса, они обедали каждый день. Наслаждались капонатой и недорогим вином, затем садились на велосипед и ехали к морю, где купались до посиневших губ. Их счастье было таким же незамысловатым на вкус, как сицилийские томаты. Все было просто, сочно и максимально понятно. И они упивались им каждую секунду. Хоть отпуск не проходил безоблачно для обоих. Но те минуты, что пара проводила вместе защищали их от всего мира. Их любовь была убежищем. Хижиной бедняков, скрывающих их от невзгод. Пусть продуваемой ветрами, но местом, где обоим было уютно, как у костра в прохладный вечер.        - Не могу понять, что входит в эту капонату, но она невероятна, - пробормотал Драко, запивая один удивительный вкус другим. Италия всё ещё дурманила его сочетаниями, и он нырял в них куда смелее, чем в воду. Хоть понимал, что на самом деле, весь секрет был не в винном уксусе или особом сорте баклажан.        Лишь в счастье, которое он испытывал рядом с Гермионой. Лишь в этом и ничем другом.        - Всё дело в нашем солнце. Люди на нем сгорают, но овощи отлично себя чувствуют. Такую капонату в США не приготовить, - заявила Пчёлка, глядя на Драко сквозь свой бокал. Её улыбка дурманила. Но Глазастик не спешил прикасаться к своей девушке. Он умел наслаждаться всем: от еды до секса, потому не торопился. Знал, что после клубничного тирамису – одного на двоих, ведь порции на Сицилии были так же щедры, как и по всей Италии – они привычно сядут на велосипед и поедут в лес. Боско-ди-Фикуцца примет их в свои объятья, и пара будет любить друг друга где-то на ковре из изумрудной травы под шелест каштанов. – Капоната – это не еда. Концепция, знаешь ли.       Она говорила. Он слушал. Внимал каждому слову.        Девушка протянула руку, чтобы коснуться его запястья. Драко, не ожидающий контакта, резко дернулся. И тут Гермиона нахмурилась. Улыбка растаяла на её лице, как джелато – на слишком сильном солнце. Она враз потускнела. Краски будто сползли с неё. Миг и вся идиллия покрылась кракелюрами, за которыми проступили те эмоции, которые Пчёлка испытывала всё семь дней – страх, отчаяние, боль.        - Опять? – Тихо спросила она. Не могла посмотреть, поскольку Драко спрятал руки под стол. Несмотря на жару, одет парень был в кофту с длинным рукавом, но Пчёлка была уверена, что это лишь результат травм, которые её братья нанесли Глазастику по приезду. Это было не менее ужасно… она никак не могла забыть то утро, когда пришла к Драко, а он смущенно улыбался, пряча глаза. Сначала девушка ничего не поняла. Только пошутила, что длинноват рукав.        - Не хочу сгореть на солнце, - ответил ей парень ещё больше смущаясь. Гермиона тряхнула кудрями и подошла ближе.        - Я принесла тебе SPF, раздевайся, - потребовала она, а затем сама потянула за края кофты и опешила. Отшатнулась. Тело Драко щедро было покрыто кровоподтеками, которые он тут же попытался спрятать, неловко одернув ткань. Между ними зависла пауза, заполненная чириканьем птиц на дереве. Ей не нужно было спрашивать, что случилось. Глазастику можно было не отвечать. Ответ был очевиден. У него были гости. Драко показали, что не рады.        Те синяки потрясли девушку. Она надеялась до последнего что парня не тронут, ведь ей разрешили встречаться с ним, а всё же… всё же Глазастик был травмирован. И чрезвычайно тем смущен. Он утешал её, не себя. Говорил, что пустяки, цена невысока за отпуск. Уговаривал провести день, как и планировали. В то утро Гермиона впервые повела его в Antica Stazionne, зная, что имперцы слишком горды для обычной забегаловки, гордо именующей себя рестораном. Драко сквозь боль ел свою капонату, и мир становился чуть лучше. К обеду оба почти забыли о происшествии, но с наступлением вечера Гермиона на коленях умоляла своих братьев не трогать Глазастика. Говорила, что он просто парень и ни в чем не виноват. Ей было плевать на свое унижение. Она дрожала от ужаса за своего Драко, который морщился от боли, когда думал, что девушка не смотрит на него. А она же смотрела. Целый день смотрела. Не отводя взгляда.        - Вытри сопли, тупица, - резко бросил брат, - сегодня есть дела повеселее, чем трогать твое ничтожество. Он даже защищаться не умеет. Скука.        Гермиона знала, что Драко мог бы защититься. Не знала каков он в драках, но видела порой, что у парня есть очень темная сторона, очень. Видела в притоне, где курила. Порой Глазастик становился кем-то другим, потому Пчёлка не сомневалась – при желании он бы защитился. Если не сделал этого – то только ради неё. Но в ту ночь братья остались дома, и Гермиона спала спокойно.        Все следующие дни они не трогали ни его, ни её. Пропадали днями, позабыв, кажется, о влюбленных детях. Пчёлка немного успокоилась, но вот опять Драко одергивался.        - Это ерунда, - честно ответил Глазастик. На самом деле, его избили не второй раз и даже не третий. Братья или кузены – он так и не понял – навещали его почти каждый вечер. Они думали, что боль испугает его, но не знали, что пришлось пережить ребенку в пансионате. Дети были более жестоки, чем мафия, потому, наверное, он даже вызывал у них уважение своей стойкостью. Никакая сила в мире не заставила бы его уехать от любимой Пчёлки. Единственное, что его опечалило – она узнала. И сверкающие минуту назад глаза были полны слез.        Драко пододвинул стул поближе и погладил Гермиону по щекам, стирая те.        - Не плачь, милая. Это, правда, ерунда.        - Они снова это сделали, - её голос дрожал. Как и сама девушка. Тряслась в жаркий день. Избитые руки Драко нежно обняли Пчёлку. Нежнее обычного. Ведь вспомнили, снова познали боль. И хотели дарить только тепло. Глазастик прижал девушку к себе. Бережно. Будто та могла рассыпаться. – Я…        - Милая, важно, что они не сделали. Они не тронули тебя эти дни. Это для меня ценнее всего, - в его привычно тихом голосе прорезались те самые нотки, которые Гермиона слышала как-то в беседе с капо или в притоне. – Я не могу защитить тебя от них навсегда. Пока что. Но в моих силах стать твоим щитом. Я – мужчина, Пчёлка. Такова моя миссия. Беречь свою девочку, понимаешь? Любой ценой. Всегда. Я буду делать это каждую минуту своей жизни. Клянусь тебе.        Девушка тихо всхлипывала в объятиях. Слова Драко разбивали ей сердце своей преданностью. Он терпел ради неё. Всю эту боль терпел. Лишь бы она была без синяков. И Гермионе каким-то образом передалась сила парня, который в любви своей и решительности был сильнее всей Империи вместе взятой. Её тупые братья назвали его слабаком, так и не поняв секрет этого человека. Пчёлке неожиданно захотелось быть достойной этих жертв и поступков. Как бы не было тяжело и страшно, она поняла, что сделать, дабы просто всё прекратить.        Вытерла слезы и выпрямилась. Посмотрела на Драко своими красными глазами. Не отводила взгляд, хоть выдержать всю любовь в его глазах, зная цену, было почти невозможно.        - Я так больше не могу, - решительно сказала девушка, шмыгая носом. – Не могу, Глазастик. Никто не должен платить столь высоко. Никто и никогда. Твои поступки слишком… это просто слишком для меня, Драко. Приехать через полмира. Терпеть боль. Нет, никакая любовь, cazzo, не стоит того. Я…хочу всё закончить так, пока никто не пострадал.        - Что закончить, Пчёлка?        - Это всё. Они не оставят тебя в покое никогда. Я не смогу это выносить. Не смогу, понимаешь? Мы должны расстаться, прости. Нет, не спорь, - девушка приложила дрожащий палец к пересохшим от волнения губам Драко. – Не смей спорить. Я боялась в начале июня провести лето без тебя, а оказалось, вдвоем ещё страшнее и больнее. Драко, мы разные. Я – девочка из очень плохой семьи. Ты видел, что они делают со мной. А ты чужак. Угроза. Потому нет, я не позволю им тебя обижать даже ценою наших сердец. Пусть будет больно, но ты будешь цел.        - Без тебя я не буду цел никогда, Гермиона…        - Будешь. Всегда. Это всё – слишком большая ответственность для меня. Прости. Ты…ты обещал, что отпустишь, если я буду не готова и вот…. Я хочу разойтись. Хочу, чтобы ты уехал и больше не возвращался. Хочу тебя забыть. Не делай мне больнее своим отказом, пожалуйста. Прости уйди. Навсегда.        Драко сидел ошаранный. Не думал, что такая любовь заканчивалась тремя монологами и двумя робкими фразами. Не думал и не гадал. Однажды Гермиона бросила его и то был поступок капризной девчонки, в этот раз она говорила осознанно. Но причиняла боли больше, чем её братья. Чем жестокие дети. Чем кто угодно. Ломала ему кости. Всего его ломала. Хоть, наверное, защищала. Глазастик сидел и смотрел на неё, не веря ушам. Не мог понять, как это так? Как жить без неё?        - Гер…        - Уходи.        - Я уйду. Просто знай – чтобы ты не сказала, я всё равно… всё равно всегда буду защищать тебя. От этого не откажусь. Ты – та, кого я буду любить всегда. Ты можешь меня бросить, но любовь никуда не денется. Мое сердце – навсегда твое, ведь ты научила его биться. – Он встал. Пошатнулся. Но выстоял.        Отошел, чтобы заплатить за обед. Остался верен себе. Угостил свою Пчёлку. Заказал ей тирамису с клубникой. И вышел, не оглядываясь. В ту минуту ему казалось, что его сердце навсегда осталось в Antica Stazionne. Подумал, это так глупо. Разойтись на вокзале, куда больше не приходили поезда и время застыло. Местечко, которое ему полюбилось, стало концом всего, но Гермиона была четка в своих формулировках.        В пансионате Драко собрался на автомате. Ему было плевать, что номерок оплачен ещё на неделю. Её слова были для него всем, потому парень подчинился. Собрал свои немногочисленные вещи. Перебрал все любовные письма. Грустно улыбнулся и побрел под обжигающим солнцем на железнодорожную станцию. Поезд в Неаполь прибывал лишь вечером, но Глазастику было всё равно. Он даже не знал был ли ещё Глазастиком без своей пересмешницы, ведь никто его больше так и не назовет.        Драко просидел на вокзале, пока солнце не утонуло в море, и жара не спала. Сгорбившись, он забрался в поезд и покинул Сицилию навсегда. Лишь проезжая лес, где они любили друг друга, паренек, наконец, заплакал. Он не видел и не ведал, что целый день был не сам. За ним из тени пристально наблюдала Гермиона, и только когда её драгоценный Глазастик уехал, разрыдалась. От боли. От любви. И от облегчения, что всё закончилось. Для него. Для неё же всё только начиналось. Нужно было найти в себе немного смелости. А осиротевшей без любви Гермионе было не так уж и не страшно. Сила Драко покинула её вместе с ним. Но осталось что-то ещё на дне души. Имперская стойкость….       ***        Три недели спустя. Конец августа.               Понурый молодой парень ждал свой поезд, который должен был унести его на запад штата Вашингтон. У его ног стоял старый рюкзак. В руках – книжка. Он читал «Повесть о двух городах», но видно, что глаза чисто автоматически бегали по строчкам. Мысленно Драко Малфой был далек от французской революции и её страстей. Так же далек он был и от отпуска, но всё было оплачено ещё в начале лета, а сервиса по возврату денег по причине «меня бросила девушка и разбили сердце» пока не существовало, потому парень ехал в Олимпик. Без радости. Но ему было впервые в жизни жаль себя. Он столько работал на эту мечту, что глупо было бы просто притвориться, что нет у него билетов в кошельке и деревянный домик не снят на семь дней.        Глазастик был растерян. Не понимал, что делать. Забавно, для их отпуска с Гермионой был целый план. Они бы гуляли целыми днями в старинном лесу, скрытые от всех на свете. Купались бы в холодных озерах. Жарили бы сосиски да зефир на завтрак, обед и ужин. Любовались бы звездами. Таких романтических глупостей у него был целый список. Но что делать без Пчёлки, Драко не знал. Не только в отпуске. В целом. Его сердце было сокрушено в пыль. Мир потускнел и опустел. Он очень скучал и никак не мог поверить, что Гермиона бросила его. За то, что любил её слишком преданно. Разве за такое наказывают?       Он был понур все три недели. Итальянский загар сполз с кожи уродливыми пятнами вместе с синяками. Ему было всё равно. Все дни были одинаковыми. Драко их просто уныло проживал. Работал, готовился к новому учебному году и почти не выходил в свободное время из своей комнатушки. Где царил идеальный порядок. Безделушки Пчёлки он аккуратно сложил в небольшую коробку, чтобы вернуть, когда девушка вернется из Италии. Ничего не оставил себе, кроме зажигалки да её запаха в шкафу. Он тосковал по своей Гермионе каждую минуту и как-то чах, тускнел от этого чувства.       Его поезд прибыл с пятиминутным опозданием. Драко подхватил рюкзак, вошел, предъявив два билета и вошел в купе. Грустно улыбнулся. Специально потратился же, чтобы им с Пчёлкой было максимально удобно. Их маленький домик на колесах на всю ночь. Ему показалось это романтичным. Сейчас – всё равно. Бросив рюкзак, парень просто сел и бездумно пялился в окно. Ничего не ощущал, кроме дыры в груди, которая кровоточила так сильно, что Глазастику хотелось нанести пару швов, но это бы не помогло.        Начался дождь. За секунду настоящая летняя гроза поцарапала крупными каплями окно. Настроение парня стало ещё унылее, но с виду он будто не заметил перемены погоды. Просто продолжал сидеть, сцепив руки до побелевших костяшек. Он устал, очень сильно устал. Устал ощущать боль, которая не отпускала даже по ночам. Никогда не думал, что реально невозможно жить без кого-то, а ведь он терял маму.        - Эх, Пчёлка-Пчёлка… - грустно протянул Драко. Злился, что не мог выдержать расставания. Но ничего не поделать. Поезд нес его сквозь бурю, а парню казалось, что он стоит на месте, хоть с Италии преодолел много миль.        За окном темнело. Но Глазастик не включил свет, и лишь молнии время от времени озаряли его пустое купе, где он был молчаливой тенью. Драко не поужинал. Даже не купил себе сэндвичей или печенья в дорогу. Немного денег у него было, только желание отсутствовало. Он даже не помнил, когда ел в последний раз. Ему не хотелось. Абсолютно ничего не хотелось.       Дверь купе хлопнула. Драко не повернул головы. Так было уже дважды. Дети путали одинаковые дверцы.        - Здесь не занято? – Прозвучал веселый голосок, и парень встрепенулся. Дернувшись, развернулся и уставился на Гермиону, которая, казалось, промокла до нитки. В руках она держала открытую пачку чипсов и лукаво улыбалась. – Кажется, это мое купе. Да, Глазастик? Скажи проводнику, что у меня есть билет, просто я опоздала и пришлось сесть на другой станции. Да? Драко? Скажи же?        Она вошла не одна, а вместе с кондуктором. Драко молчал. Открыв рот, смотрел на пачку чипсов со вкусом меда и сливочного масла. Это точно была Пчёлка. Это ведь был её любимый вкус.        - Драко!        - Мистер, предъявите, пожалуйста, второй билет.        - Да… да, конечно, - пробормотал парень, автоматически потянувшись к кошельку. Его руки дрожали. Билет выпал на пол. Он и Гермиона резко наклонились и стукнулись лбами. Девушка расхохоталась и поцеловала Драко в место ушиба, а затем протянула билет. Мужчина кивнул и оставил их в покое. Пчёлка тут же забралась на сидение рядом со своими Глазастиком, оставив свои чипсы на столе, опасно близко к краю.        - Наконец-то… Боже мой, боже…боже-боже, как же я скучала, - шептала она, покрывая мокрыми поцелуями лицо Драко. Усыпая его вниманием. Тот безучастно смотрел на неё. – Прости за тот спектакль. Ох, мой милый…        - Какого хуя, Гермиона? – Он впервые ругался матом. Впервые рычал. Впервые дернулся и отодвинулся. Сощурил свои алые глаза. – Какого, блядь, хуя? В какие игры ты со мной играешь?!        Его разбитое сердце не склеилось. Лишь сильнее насторожилось.        Гермиона тут же вся сжалась на своем сидении. Подобрала ноги и в испуге посмотрела на Драко. Он не знал, что она боялась, когда на неё повышали голос. Ведь после её обязательно били. Потому девушка тут же напряглась и обняла себя руками. Задрожала в мокрой футболке. Побледнела в секунду, но в темноте её страх был не виден.        - Глазастик…        - Ты сказала отвалить, и я ушел. С другого континента ушел и вот ты тут как ни в чем не бывало! Я, по-твоему, игрушка? Мне не смешно и не весело!        - Мне… ты не рад? – Тихо, недоверчиво спросила она.        - Нет, я не рад! Я устал от этого. – Рявкнул Драко, и Гермиона, глядящая на него с робостью, сжалась ещё сильнее. Она спешила через океан всё ему объяснить. Едва добралась до Штатов, потратив все сбережения. – Ты просто издеваешься надо мной. А я живой.        - Ой… ой, прости меня, Глазастик.        - Я тебе не Глазастик. У меня имя есть, - парень сам не мог понять, почему так завелся. Возможно, потому что кроме боли испытывал ещё и гнев на то, как она обошлась с ним. Он злился, действительно, злился за её поступок. Очень злился. И теперь вместо радости кричал на девушку, не видя, что её глаза наливаются слезами. Не понимал, что пугает, ведь его-то никто не боялся.        - Извини. Я думала сделать сюрприз. Ты же звал меня в Олимпик. Я… прости, что так вышло. – Она слезла со своего сидения. Подобрав розовый, промокший насквозь, тряпичный рюкзачок. Забрала свои чипсы. И вышла.        Поскольку поезд остановился на очередной станции между штатами, Драко не сомневался, что Гермиона покинула вагон. С неё станется. Вошла – вышла. У неё всё было легко, абсолютно всё. Она играла с ним. Постоянно играла. Сначала ножом, а когда игры осточертели – придумала новое развлечение. То бросала, то возвращалась. И Драко не мог этого вынести. Никак. Ему болело. Слишком сильно болело, чтобы ещё раз позволить этому случиться.        Спустя час гнев не поутих. Но наступало время готовиться ко сну и парень собрался чистить зубы. На автомате. Взял щетку, вышел в коридор, направился к уборной. И увидел, что Пчёлка никуда не делась. Она сидела в тамбуре на каком-то железном ящике. Всё такая же мокрая. Смотрела в окно. Слушала музыку. Вместо чипсов у неё была пачка печенья, которое девушка жадно грызла. Драко остановился. Она выглядела голодной. И очень изможденной. А еще – Гермиона плакала, а её худенькие ручки все были в синяках и царапинах.       У него внутри все сжалось.        - Пчёлка, - парень подошел поближе. Его тень упала на неё, и девушка вздрогнула от ужаса. Потом подняла глаза и грустно улыбнулась. Сняла наушники. Виновато вздохнула, боясь вызвать еще больше гнева.        - Я… я не хочу выходить в ночь. Гроза слишком сильная. – Они оба знали, что девушка боялась грома. – Не буду тебя беспокоить, Драко. Утром остановка в Вашингтоне. Я сойду.        - Я шел в вагон-ресторан. Поедим? – Предложил парень, пряча щетку. Гермиона покачала головой, отказываясь. Хоть её печенье уже заканчивалось, а она всё ещё была очень голодной. Но впервые она боялась Глазастика. Ощущала страх, что он тоже обидит ее. В нем ведь была темная сторона. – Пойдем-пойдем. Ты вся мокрая. Хотя нет, сначала переоденешься. Ты… у тебя есть одежда?        - Нет. Вот всё, что на мне.        Драко понимал всё меньше и меньше. Но больше ему не казалось происходящее игрой. В Италии что-то случилось. Что-то плохое. Тревожное. Страшное.        - У меня есть чистые футболки. Иди переоденься. А я закажу горячий ужин. Не смей со мной спорить, - рявкнул он, видя, что Пчёлка набирает в рот побольше воздуха, чтобы возразить. Секунду, и она тут же поникла. Встала и послушно побрела в купе. Драко смотрел ей вслед с возрастающей тревогой. Но всё же он пошел в вагон ресторан. Заказал два бургера и томатный суп, который принесли как раз к приходу Гермионы.        Она выглядела всё такой же напуганной. Его футболка была ей велика, и девушка показалась Драко слишком худой. Парень заметил, что Пчёлка взяла и его носки. Видимо, обувь тоже промокла. Увидев суп, девушка вздохнула. Взяла ложку и стала осторожно есть. Глазастик видел, что она безумно голодная. Но вопросов он не задавал. Что удивило Пчёлку.        - Ничего не спросишь? - Тихо нарушила девушка мрачное молчание.        - Нет. Захочешь – сама расскажешь, - сказал Драко, уже давно выучивший, что на неё нельзя давить. – Моя задача помочь тебе, как и обещал.        - А ты… ты всё ещё любишь меня?        - Ох, Гермиона. Конечно, я люблю тебя. Потому… прости, что накричал. Я совсем запутался, - он улыбнулся ей куда теплее. Гермиона тут же покраснела от удовольствия. Первые хорошие слова за пару недель. – Сильно болит?        - Нет уже всё прошло. – Покачала она головой. И жадно доела свой томатный суп. Выдохнула. – Спасибо. Я неделю нормально не ела. Слушай, я не собиралась тебя бросать, но всё должно было выглядеть натурально. Там, на Сицилии, уши есть везде. Все должны были видеть, что ты мне больше не нужен. Иначе бы тебя не отпустили живым. Никогда. Я сделала ошибку, позволив тебе приехать. Драко, я не представляю свою жизнь без тебя. Поступила плохо, но хотела защитить своего Глазастика… точнее…прости, да, имя….        - Пчёлка…        - Я не видела другого выхода. Не могла дать сигнал. Знала, что вернусь к твоему отъезду, и мы поедем в Олимпик, где всё забудется. Понимала, что будет больно. Но плохо было не только тебе и…        - Ты позволила им бить себя.        - Нет. Точнее…. Слушай, это моя плохая семья. Моя ответственность. – Она взялась за бургер. Сделала большой укус. И аж прищурилась от удовольствия. У Драко ком застыл в горле. Девочка была совсем измученной и ещё ни разу ему не доводилось видеть, чтобы Гермиона так сильно хотела есть. Ему было её жаль. – Ненавижу их. Ненавижу. Но всё конечно, милый. Всё кончено. Я ушла из семьи. Решилась, что хватит. Мы того стоим, знаешь. Лучше жить с тобой, чем в золотой клетке.       Она перестала бояться. Там, в Италии. Перестала бояться выбора, едва Драко сел на поезд. Он уехал и девушка поняла, что не сможет жить без него. Потому потребовала у деда то единственное, что Император обещал ей. Свободу. Без гроша за душой. Но свободу. Никакой имперской защиты, никаких связей, ничего. Просто. Свободу. Отказ от фамилии. Это было равносильно социальному самоубийству, но Гермиона решилась. Потому что по-другому быть не могло.        Из мафии люди редко уходили, но поскольку Гермиона родилась женщиной, то была не важна. Её отпустили. Братья поколотили на прощанье, но никогда синяки не доставляли ей улыбки, ведь были последними. Ей пришлось задержаться в Риме, чтобы заработать на самый дешевый билет, берясь за любую работу, и вот она была здесь. Рядом с Драко. Без гроша. Даже без запасной футболки. Но была.        - Ты спятила? Ты уверена? Гермиона? Они могли дать тебе…        - Мы того стоим, - упрямо повторила девушка, вытягивая бекон из бургера и съедая его отдельно. – Ненавижу их. Ненавижу. – Повторила она с удовольствием. – Нужно было сделать это раньше. Драко. Теперь я никто.        Никогда в мире эти слова не звучали с таким восторгом и гордостью.        - И я никто. – Повторил за ней эхом парень. Гермиона ушла из семьи. Его семья его не приняла. Они были на равных. Потому вдруг странно рассмеялись. И закончили ужин.        В купе сытая и уставшая девушка свернулась калачиком на диванчике и быстро уснула. Парень, не знающий сколько ночей она не спала в безопасности, гладил её влажные волосы, ощущая удивительное умиротворение. Они оба были никем. Это было благословением для потерянных душ.        К обеду следующего дня пара прибыла на остров Олимпик и поселилась в своей маленькой хижине. Вместе они отправились купить сосисок и дров. Любовались огромными деревьями, когда вдали мелькнул огромный, шикарный особняк. Табличка гласила, что это частная территория, и им нужно было искать другой путь. Но прежде, чем сойти с дороги, парень остановил Гермиону. Обняв её за плечи. Они переглянулись. Парк Олимпик покорил их с первого взгляда, потому Драко с несвойственной ему уверенностью сказал:        - Однажды, мы завершим свои дела и будем жить здесь. В этом особняке. Даю слово. Станешь моей маленькой хозяйкой большого дома.        Она ничего не ответила. Но поверила ему. И всю неделю влюбленные дети гуляя, непременно возвращались к своему будущему дому-грезе, и всё чаще предавались фантазиям, как заведут пасеку, собаку и будут счастливы до конца своих дней. Они не знали, что смелым планам сужденно сбыться совсем не так сладко, как мечталось.                     *** Знаете, я обожаю этих влюбленных детей. Вот до ужаса обожа. Они такие трепетные, нежные и настоящие....жаль, в Олимпике не все сбылось....П.с. не забывайте нажимать кнопку "жду продолжения", пожалуйста