***
- Ри-ис. Рис, понимаешь? - спросил меня мужик с крепким телом, его Кобаяши звали. Я специально наклонил голову набок. - Вот же дикарь! - возмутился мужчина и вздохнул. - Ты принёс муку, а надо было рис. Му-ка. Я специально наклонил голову в другую сторону. Впрочем, мне нравилось, что он меня поучает, поскольку иначе я вообще никак не запомню местную иероглифическую письменность. А вот другие были странные. Они, похоже, с самого малолетства частенько знали этот странный язык. - Рис. Повтори. А-а, рис! И чего он от меня добивается-то? Впрочем, добрый старикан, который давал мне, мечнику-дикарю, работу охранником и грузчиком, я был благодарен. Останавливаться, правда, не собирался - только язык выучить да к благородным приблизиться - за тренировками их я смотрел отсюда, с отшиба, забравшись на вершину некой пагоды с вычурным золотистым шпилем. Благородные были отличными воинами и учителями - просто наблюдая за ними я подметил несколько особенностей во владении мечом, которые помогли бы мне в трёх серьёзных боях, где я получил до сих саднящую рану на плече. Будет мне уроком так не делать. Особенно интересовали контроль дистанции и тренировки с завязанными глазами. Что там делали эти странные дети - я не знал. - Повтори! - Повтори, - повторил я. - Рис, - хозяин лавочки сладостей указал на мешочек. - Сыпучий, шуршит. Мука. Плотная, но мягкая. - Рис, - я протянул руку. Он был должен мне за целый день работы. Кобаяши смутился и потёр лысину. - А ты точно не понимаешь? - Повтори. Рис. - Ох, и горюшко ж ты, Таске-кун, - буркнул Кобаяши. - Эй, старик! - вошёл наглый лысый мужик, но в красивом - мне понравился - однотонном халате. - Пришло время платить. Вместе с ним в мучную мастерскую вошли ещё несколько мужчин. Понятное дело, они пришли за деньгами - тут это были медные монеты с квадратной дыркой, через которую продевался шнурочек. Так же были ещё и серебряные монеты и золотые жетоны. Но мне платили рисом. Другой платы я и не требовал. И пока эти между собой и Кобаяши разбирались, я спокойно достал свою огромную саблю. Первый и второй удары были неожиданностью для рэкетиров, и двое упали с разрубленными телами на дощатый пол. Лидер их поспешил разорвать дистанцию и поторопился убежать на улицу, где мы и сошлись в поединке. Секундная паника прошла, и бандит ухмыльнулся. Он скину халат с плеч, чтобы тот остался болтаться на поясе, и напряг все мускулы. От него повеяло жутью. Но я не испугался. Пока наблюдал за благородными, видел уже - чуть тогда с крыши не упал. Понимая, что моё преимущество в длине оружия, я стал привычно пытаться затыкать супостата до смерти, но тут... Меч не проткнул кожу несколько раз. Бандит захохотал и попытался убить меня один резвым ударом, но я отпрыгнул - всё ещё был очень далеко. Поднялся на мысочки и, опускаясь, ударил его тяжёлым рубящим. От отдачи загудели руки. - Таске! - выбежал и хозяин магазинчика. Я облизнулся. Народ разбегался в стороны, и как бы никто в спину не ударил! - Ублюдок! Реацу не взять простой ковырялкой! - снова попытался поймать меня бандит, но я встретил его ударом сабли в глаз. Клинок вышел из затылка, и тело повисло у меня на руках. Я его отпихнул. "Реацу? Правильно же? Рейацу, может?" - постарался я запомнить. Этот приём показался мне поразительным. А главное - очень полезным. Нужно научиться и испытать. - Так! Убирайся! Немедленно убирайся отсюда, преступник! - заорал Кобаяши, едва убедился, что всё закончилось. - Брысь! Брысь! Пошёл вон! Я фыркнул и согласился, но сперва подобрал всё доступное и ценное с убитых. Прямо бегом бежать отсюда не торопился. Обычно проходило до нескольких часов прежде, чем бандиты соберутся в опасную для меня большую кучку. А может, я местного авторитета приговорил? Ну, тогда тут будет определённый бардак, так что Кобаяши можно понять...***
Эта дуэль положила начало охоте за мной. Бандиты сперва пытались приговорить меня сами, посадив Кобаяши на пику у всех на виду. Я к ним не вышел - я ж не идиот, в такую ловушку лезть. Лишь посмотрев издалека на семью, сидящую на кольях, я понял, что зря разделял благородных и бандитов, тем более живущих в одном месте. Из поселения ушёл, набрав воды и злаковых достаточно, чтобы пару месяцев ничего не делать, кроме как махать мечом для тренировок. Мне казалось удобным просто поставить на руки то, что делали благородные, поэтому отрабатывал до автоматизма, тратя на всё как можно больше времени, вычитывая из быта. Снова зарос и стал покрываться грязью. - Ты так нигде себе женщину не найдёшь, - сообщила мне старая бабка, которая у меня с мешка подкармливалась. Я никак ей не ответил. Тем более она через пару дней померла, поев вместе со мной. Чего? Почему? Но хоть одежду мне заштопала. Имени я не спрашивал. Какой от него прок? Если бы я запоминал имена всех, кто рядом, то стоял бы у большого-большого кладбища. Они нашли меня там же, когда я думал, как обустраивать свой быт. Самому заниматься повседневными делами не хотелось, поэтому я хотел построить какое-то укрытие типа дома, и притащить сюда пару женщин, чтобы они занимались этими своими домашними чудесами. Разделение труда в моём понимании работало именно так. И мне нескучно, можно кого-нибудь послушать или пнуть даже. Хотя просто пинаться неинтересно, пинки заживают быстро. Бандиты обошли мой "дом" и стали на меня нападать. Уклоняясь и убегая, я понял, что дом содержать не буду - быстро разграбят. Убежал от них в лес, где постепенно перебил по одному-два, выпрыгивая на них с мечом наголо и заканчивая обычно первым же ударом. Это было весело. Ребята оказались крепкими и ловко заставляли меня бежать и прятаться, пока не вынуждали открываться. Выныривая из травы прямо под ноги, я рубил бёдра и убегал дальше, хохоча для пущего интереса. Мы игрались месяц напролёт, пока я не остался с одним лицом к лицу. Схватка была интересной: он был быстрым и свирепым, уклонялся от моей сабли умело и наносил удары. У меня на руках было множество неприятных порез, и он даже умудрился пробить мне ступню. На этом мои друзья быстро закончились. Последний, Геничиро, вроде бы, умер, располосованный сверху вниз необычным движением, которое я у благородных подсмотрел. Поскольку нога была ранена, я двигаться не мог, и пришлось изворачиваться. - Никогда... столько не общался... С людьми, - сказал я ему хрипло и улёгся рядом на траву в сени бамбука, тяжело дыша. - Ты был... молодец. И почти уснул там же. Впал в какую-то неприятную дрёму. Мне казалось, что на меня смотрели два пылающих ненавистью красных глаза, и я улыбался им. Поднялся. - Давай, подходи следующий, - устало раскачиваясь, произнёс я. И снова упал. Подполз к дереву и устало откинулся на него, чтобы немного поспать.