***
Флюгера тихо поскрипывали от лёгкого дуновения ветра, ворковали голуби, сидящие в гнёздах под крышами, сушилось бельё на верёвках, протянутыми между домами. Город уже проснулся. По улице ходили разные люди по своим делам. Якоб бежал по городским улицам и остановился у мастерской сапожника. Мальчик зашёл внутрь под радостный трезвон колокольчика над дверью и улыбнулся своему отцу. Сапожник Хайнц при виде сына тоже коротко улыбнулся ему в ответ. Крепкий мужчина с короткой тёмной густой бородой, добрыми тёмными глазами и морщинками в уголках глаз уже вовсю работал – забивал гвозди в подошву ботинка. Якоб прошёл глубже в мастерскую – чудесное место с кучей разной обуви, инструментов и кожи – достал из сумки сорванную им на лугу клубнику и положил её на стол перед отцом. - Пап, побежал к матушке. - Ага… - откликнулся Хайнц. – Только, давай, поживее, работы много. - Хорошо! – воскликнул Якоб, выбегая из мастерской и закрывая за собой дверь под звон колокольчика. Хайнц посмотрел на красные и спелые ягоды. И не ленится же сын вставать так рано утром, чтобы принести ему угощение… Сапожник тепло улыбнулся, глядя на закрывшуюся за сыном дверь.***
Якоб пробежал через узкие городские улочки прямиком на рынок. Его матушка была зеленщицей, и торговала на рынке овощами, травами и фруктами, которые выращивала сама на своих маленьких огороде и саду. Мальчик спешил проведать мать с утра – вдруг ей понадобится его помощь… Рыночная площадь уже гудела с самого утра, как обычно. Многие люди – и простые горожане, и богатая знать – занимались своими делами. Кто-то работал, раскладывая товар на прилавке, точа ножи и зазывая покупателей, кто-то прогуливался по рынку и проводил время в компании. Тысячи разных запахов разносились по рыночной площади, тысячи разных голосов раздавались вокруг: болтающие и перекрикивающиеся между собой взрослые, гомон веселящихся детей. И весёлая музыка, которая доносилась с яркой карусели, что стояла в центре площади. Якоб на мгновение задержался перед каруселью, остановившись рядом с остальными детьми, и посмотрел на катающихся по кругу ребят на разных деревянных лошадях. Весело им там! - Якоб! – позвал его знакомый голос. Якоб обернулся и увидел своего друга Йоханнеса, сына кузнеца, пухлого мальчика. - А смотри, что мне папа сделал! – весело воскликнул Йоханнес. На нём были надеты миниатюрные рыцарские шлем и доспехи, а сам он держал в руке деревянную лошадку на палке. Якоб улыбнулся. - Хах, здорово! Почти, как настоящие! – оценил он, пока Йоханнес дудел в маленькую игрушечную трубу и взмахивал игрушечным мечом, понукая игрушечную лошадку и представляя, будто он – рыцарь, скачущий на битву. По рыночной площади пронеслись конский топот и ржание, а затем и звук сигнальной трубы прозвенел, привлекая внимание горожан – прискакал королевский глашатай в сопровождении двух стражников. Все посетители рынка тут же отвлеклись от своих дел и подошли поближе, обступая прискакавших – королевский глашатай принёс вести, что-то случилось. Якоб тоже протиснулся сквозь толпу и встал, собираясь слушать. Глашатай, высокий мужчина в синем мундире и малиновом длинном плаще на белом коне, развернул свиток с королевской печатью и громогласно объявил: - Слушайте, жители королевства! Вчера из дворца пропала королевская дочь! Их Высочество принцесса Грета! В толпе пронеслось поражённое и испуганное аханье. Принцесса пропала?.. Все взволнованно начали переговариваться между собой: - Бедная принцесса… - Что же с ней случилось?.. - Бедный король… А глашатай продолжал говорить и объявил: - Кто поможет найти её – будет награждён по-королевски! После этого он протрубил в трубу, извещая о конце своей речи, после чего тронул поводьями своего коня и удалился с площади вместе с сопровождавшими его рыцарями. Якоб удивился, услышав подобные новости. Как могла пропасть принцесса? Разве королевский дворец не хорошо охраняется? Кто мог её похитить? Толпа понемногу расходилась, обсуждая случившееся, и Якоб побежал к прилавку своей матери. Зеленщица Ганна повесила над своим прилавком последнюю связку свежего чеснока. Якоб подбежал к ней и крепко её обнял. - Матушка, принцесса пропала!.. – проговорил он. Ганна, красивая женщина в простом зелёном платье и белом фартуке и с тёмными волосами, выглядывающими из-под большого белого чепца, ласково погладила сына по голове. - Да, Якоб, я слышала. Якоб взволнованно и с надеждой спросил: - А её найдут? - Конечно, найдут. – улыбнулась Ганна, ероша волосы мальчика, собираясь его приободрить. – Найдут! Один горожанин, выбирающий себе яблоки на прилавке Ганны, улыбнулся, глядя на мальчика. - Какой у вас помощник! - Не жалуюсь. – с улыбкой ответила Ганна, а потом обратилась к сыну. – Ну, беги, помощник, тебя отец ждёт. А я уж тут сама справлюсь… Якоб собирался послушаться своей матери, но что-то вдруг привлекло его внимание. К прилавку кто-то подошёл, и Якобу показалось, что его собственная тень, на которую упала тень пришедшего, сильно изменилась, исказив свою форму на что-то сгорбленное… Мальчик поспешно повернулся, но никого не увидел. А стоило ему посмотреть в сторону, как он увидел бледное жуткое высохшее старческое лицо. Его губы были плотно сомкнуты, а огромные горящие жёлтые глаза с жуткими вытянутыми зрачками, казалось, готовы были испепелить. Даже Якоб, который был достаточно храбрым мальчуганом, сильно перепугался при виде жуткой сгорбленной старухи в чёрном балахоне.***
Наверное, плохая это была идея – идти от самого замка в таком виде. Можно было долететь до города летучей мышью, а уже потом превратиться и идти… Ранним утром Хильдегарда отправилась в город самолично. Посылать Урбана за мальчишкой – дурная идея, вряд ли глупый гоблин сумеет его уболтать идти за ним. А она сама – старуха, и при должном виде не будет вызывать подозрений. Вот Хильдегарда и изменила частично свой облик – стала сгорбленной и грузной, в обыкновенном бедном платье, не забыв затянуться дымом и сохранить его в своей груди, на всякий случай. Урбан сказал, что иногда мальчишка помогает своей матери, торговке зеленью, на рынке – вот там она его и попробует найти, для начала. Внешний фасад замка она колдовством замаскировала под старую покосившуюся лачугу, окружённую высоким дремучим лесом – не тащить же мальчишку прямиком в замок, у него наверняка появятся лишние вопросы и подозрения, если он про старый королевский замок слышал. А перед самым уходом она отдала приказ Урбану: - В тюремной комнате находится девчонка – королевская дочь. Избавься от неё, убей, чтобы и следа не осталось. И ушла, оставив удивлённого гоблина недоумевать. Дорога к городу в облике старухи с огромным горбом, опирающейся на клюку, далась ей тяжело и долго. А когда она зашла в сам город… Улицы под палящим солнцем, тысяча разных запахов, тысячи разных голосов – всё это так не похоже на её родной замок… Тысячи разных людей, толпящихся вокруг неё, болтающих между собой и спешащих по своим делам. Живущие так, словно не было того, что произошло сто лет назад… Наверняка они об этом не думают и даже не помнят!.. Хильдегарда упрямо шла вперёд, на рынок, и пыхтела не столько от жары, сколько от переполняющего её жгучего и ядовитого гнева. «Ненавижу! Дрянь, дрянь!» Ей с трудом хватало сил не закричать звериным рыком и не наброситься на кого-нибудь поблизости. Жаль, что нельзя приложиться к своей трубке… Ничего, когда мальчишка исполнит ритуал, они все полягут сегодня же, разом, все до единого!.. Нужно лишь потерпеть… «Дрянь, дрянь, дрянь…» Ну и злющее же у неё лицо, подумал Якоб, глядя на склонившуюся над прилавком странную старуху. Хильдегарда беспорядочно водила рукой среди разложенных на прилавке товаров. Она делала вид, будто подбирает себе что-то, а у самой перед глазами стояло марево, и в ушах звенело от людской многоголосицы. - Дрянь! – злобно проскрипела она. – А не товар!.. Дрянь… Похоже, гнев её был так силён, что выплёскивался наружу в виде маленького проявления колдовства – стоило ей прикоснуться к ароматным пучкам травы и наливным спелым яблокам, как пучки чернели и гнили, а яблоки морщились, теряя свой сок. Опешившая Ганна и мужчина-покупатель растерянно переглянулись. Кто она, незнакомая бранящаяся сердитая старуха, оттягивающая сумку с земляникой изящным движением высохшей старческой руки с острыми ногтями, напоминающими когти хищника? Никто её здесь прежде не видел… Хильдегарда прокрутила между пальцев веточку мяты и с удовлетворением наблюдала, как свежая зелень высыхает и чернеет от её прикосновения. Она небрежно отбросила её в сторону и повернулась к стоящему рядом мужчине, не сдерживая свою злость. - Дрянь! От гневного взгляда незнакомой старухи мужчина не на шутку перепугался и поспешил отойти от прилавка. Якоб не мог стерпеть подобного отношения. Он встал на защиту товара своей матери. - З-зачем вы так говорите? У нас очень свежие… - А-а-а… В одно мгновение жуткая старуха приблизилась прямо к его лицу. Так вот он – Якоб, сын сапожника. Подходящий ребёнок с добрым сердцем, который годится для ритуала. Который, наконец-то, поможет ей исполнить её долгожданную месть… - Дружочек Якоб… - проговорила Хильдегарда, поднимая клюкой подбородок опешившего мальчика и внимательно вглядываясь в его лицо. Его мать подняла руки, и Хильдегарда невольно вздрогнула – но та лишь положила руки на плечи сына и обратилась к ней: - Если уважаемая госпожа… желает купить что-нибудь… Ну, конечно. Как ещё можно заставить мальчишку идти вместе с ней в замок? - Желаю, желаю! – захихикала Хильдегарда. – Вот! Она бесцеремонно поставила пустую корзину на прилавок, опрокинув большую тарелку с яблоками. Те покатились на пол, и Якоб тут же кинулся их собирать. - Пять кочанов капусты положи-ка в мою корзинку! – потребовала Хильдегарда, стараясь говорить как можно более беззащитным старческим дребезжащим голосом, и хитро осклабилась. – А мальчишка твой пусть проводит меня до дома… Якоб, держа в руках поднятые яблоки, не на шутку перепугался. Конечно, он и до этого помогал матери с покупателями, доносил им тяжёлую ношу до дома. Но идти с этой жуткой и злобной старухой ему вовсе не хотелось. Он поднял глаза на мать и попросил: - Меня же отец ждёт!.. - Давай, Якоб, не ленись! – ответила Ганна, ложа в корзину большие и свежие кочаны капусты. – Посмотри, какая тяжёлая сумка у госпожи. Якоб обиженно насупился. - Не ленись, Якоб. – проскрипела Хильдегарда. – Я тебя отблагодарю… Она коротко рассмеялась, и через мгновение сменила усмешку на сдерживаемый гнев. Отблагодарит, ух, как всех отблагодарит. Каменным кулачищем… Она протянула руку, и в её прежде пустой ладони появились два талера. Она бросила их на прилавок, расплачиваясь за товар. Затем оскалила зубы, улыбнувшись Якобу, и направилась домой. Делать нечего. Якоб взялся за тяжёлую перевязанную корзину с капустой, закинул её за плечо и отправился следом за старухой. Ганна осталась стоять за прилавком и провожала их взглядом. А всё-таки странная та сердитая незнакомая госпожа… Что-то испуганно кольнуло её в груди, и Ганна протянула было руки, собираясь позвать и остановить Якоба… но сдержалась. Ведь что может быть опасного в сгорбленной старушке, опирающейся на клюку?.. Хильдегарда поспешно шла вперёд по городским улицам, Якоб следовал за ней. Она обернулась и бросила торжествующий взгляд на мальчика – получилось, он идёт вместе с ней! Остаётся только уговорить, подкупить мальчишку, и Дагал оживёт!.. Однако, быстро же идёт эта старушка, пусть и с помощью своей клюки… Якоб продолжал идти за ней, неся за плечами тяжёлую поклажу с капустой. Они прошли мимо строящейся церкви. Это была первая церковь в их королевстве подобных масштабов, настоящий величественный собор. Якоб слышал, что когда-то в королевстве почему-то было запрещено строить подобные здания. По деревянным лесам наверх поднимались строители, подтягивались наверх тяжёлые мешки. У собора оставалось достроить крышу. Якоб на мгновение остановился и посмотрел на стройку – этот собор возводят уже несколько лет – а потом пошёл дальше, следом за незнакомой старухой.***
И далеко же живёт эта старуха… Они уже вышли за пределы города, а старуха всё идёт и идёт вперёд. Они проходили каменную пустошь. Мать с отцом не разрешали ему уходить так далеко. Безжизненная пустошь, раньше здесь находилась часть города – даже остов одного из домов виднеется вдалеке – но была снесена ураганом первой придворной колдуньи Рогволды. Где-то здесь, за камнями, должны ещё лежать останки короля Генриха Второго… Хильдегарда обернулась, чтобы убедиться, что мальчишка идёт за ней, и уверенно пошла вперёд. Вскоре вдали показался маленький деревянный домик, окружённый лесом. Якоб прошёл по деревянному мосту над глубокой пропастью следом за старухой. И в какой же развалюшке она живёт… Кажется, что домик, обставленный рухлядью, сейчас развалится. И почему крышу украшает летучая мышь, словно странный флюгер?.. Старуха отперла дверь, открыла её и вошла внутрь, в зияющую темноту, с хитрой ухмылкой на лице. Якоб вошёл следом, пригибаясь под низкой притолокой, поднял голову… и обомлел. Нет, он совсем не ожидал увидеть чего-то подобного, входя в маленький бедный деревянный домик. Внутри него словно был фантастический неведомый мир – блестящий каменный пол, высокие стены, потолок где-то вдалеке, украшенный костью неведомого зверя, чудовищные каменные змеи, статуи и черепа, огромные окна, всё равно не пропускающие солнечный свет… Целый настоящий замок! Хильдегарда спокойно выдохнула, войдя из дневной жары в привычный мрак и холод родного замка, окидывая взглядом знакомые стены. Она дома. - Нравится? – ухмыльнулась она, глядя на раскрывшего от удивления рот мальчика. Затем прошла вперёд и села на свой чёрный резной трон, как полноправная хозяйка. – Проходи, Якоб, не стесняйся. Со стороны замковой кухни доносились звуки суеты и масштабной готовки. Белочки-фрейлины, всегда держащие ушки на макушке, несмотря ни на что, выглянули посмотреть, что происходит, и увидели пришедшего в замок мальчика. Словно стараясь выслужиться и не вызывать подозрений, белочки бросились вперёд, звеня колокольчиками на шее, и встали перед Хильдегардой, ожидая указаний. А и ладно. Когда-то прапрабабушка Фреджа, что обращалась жабой, наколдовала всякие комфортные вещи для колдуний. Ведь, пусть замок и считался королевским, это всё-таки дом колдуний. Её дом. Она имеет полное право. Хильдегарда вытянула ногу и белочки поочерёдно сняли с неё пыльную обувь и поставили её на фиолетовый пуфик. А Хильдегарда обула простые домашние тапочки с помпонами, выкатившиеся изо рта изумрудной жабы. Якоб, поставивший на пол поклажу с капустой, удивлённо смотрел во все глаза. Белочки-слуги, странный трон, похожий на летучую мышь, изумрудная жаба… Старуха живёт подобно королеве! Хильдегарда встала со своего трона и дважды хлопнула в ладоши. На громкий звук, эхом разнёсшийся по прихожей замка, прибежал Урбан. При виде гоблина Якоб удивился ещё сильнее. - Урбан, ты всё приготовил? – строго спросила Хильдегарда. Главное, чтобы Крейтервейс и принцесса никак не возникали сейчас. - Да, госпожа. – слегка отводя взгляд, тихо откликнулся Урбан. - Хорошо. – и колдунья повернулась к Якобу, примеряя на лицо елейную из улыбок. – Ну, пойдём, посмотришь, как я живу!.. Мальчик растерянно шагнул назад, к открытой двери. - Я… обещал матушке сразу же вернуться. – попытался он вежливо объясниться. - А я обещала… - настойчиво проговорила Хильдегарда, делая шаг вперёд и стукая клюкою об пол. Дверь за спиной мальчика тут же закрылась, не давая пути к отступлению. Урбан тихонько захихикал. - …тебя отблагодарить. Хильдегарда протянула мальчику руку, но Якоб упрямо отвернулся, складывая руки за спину. Колдунья весело усмехнулась: - Боишься? - Да нет. – поспешил ответить Якоб, не оборачиваясь. Трусом ему казаться не хотелось. – Но… дом такой странный… Снаружи – маленький, внутри – большой. Повезло же, что мальчишка, возможно, не знает, что это за место, и кто она. Колдунья подошла к мальчику и ответила как можно более просто и невинно: - Это – фокусы. Видишь одно – на самом деле, другое. От этого грузного тела и горба она порядком устала. Чего уж таится в стенах родного дома. Хильдегарда приняла свой настоящий облик на глазах у мальчика, с наслаждением выпрямляя спину и затягиваясь из своей трубки. Якоб уже не знал, что и думать. Только что простая горбатая старушка, странно искривляясь и изгибаясь, стала статной и высокой, в красивом платье и необычном чепце, а её клюка стала курительной трубкой… Чудная, однако, незнакомая старуха. Хильдегарда подошла к изумлённому мальчику и положила ему руку на плечо. - Пойдём, тебе нужно немного отдохнуть. – повела она его вперёд. – Представляю, как ты устал нести человеческие головы. Якоб удивлённо остановился. О чём говорит эта странная старуха? - Какие головы? – вопросил он. – Я же нёс капусту!.. Хильдегарда коротко рассмеялась и толкнула ногой перевязанную корзину, стоящую на полу. Вместо капусты из неё на пол со звонким стуком выпали и покатились настоящие человеческие черепа, голые и белые. От испуга и шока Якоб упал на пол и в ужасе прикрыл рот руками – не может быть, чтобы он нёс это, он же явственно чувствовал обыкновенную капусту… Хильдегарда тихонько рассмеялась. Урбан тоже похихикивал, будто всецело разделял тёмные умыслы старой госпожи. - Вот видишь, какие бывают фокусы. – с лёгкой издёвкой проговорила колдунья. Она повелительно щёлкнула пальцами, и стоящие рядом белочки-фрейлины стянули с ног оторопевшего мальчика его дорожную обувь и обули на его ноги тапочки. Пусть мальчишка чувствует себя как дома. Может, и уговорить его будет легче. - Ладно, вставай. – с улыбкой протянула колдунья лежащему мальчику свою руку. Якоб всё ещё был изрядно удивлён происходящим, но послушно встал и отправился следом за странной старухой. Всё-таки матушка учила его, что взрослым нельзя отказывать в вежливой просьбе. Да и в этом месте он никогда раньше не бывал, будет что рассказать друзьям. Хильдегарда шла рядом с мальчиком, ведя его, поднимаясь по лестнице – так на него не нападут каменные арочные змеи. Урбан шёл впереди, неся в руке тяжёлый подсвечник с горящими свечами – темноты коридоров замка он всё-таки побаивался. Гоблин остановился около большого зеркала и пригладил свою лысину. Ну и что, что не успел он выполнить приказ госпожи, и принцесса всё ещё живая? Куда она денется из тюремной камеры… Маленькая принцесса сидела на полу у себя в заточении и тихонько вздыхала. Мрачное место, где всё ещё капала вода после прошедшего дождя, а в окне видно коридор какого-то замка… Недавно каким-то образом к ней сюда попала тарелка с супом, и голодная принцесса съела его. Неужели она навсегда останется здесь?.. Там, снаружи, кто-то прошёл мимо. Принцесса встала и подошла к окну. Она затаилась от проходящей мимо старухи, из трубки которой тянулся дымовой след… и увидела проходящего следом за ней незнакомого мальчика. Мальчик остановился и посмотрел на неё, но его взгляд тоже был направлен мимо. Он тоже её не видит. Девочка вздрогнула от мгновенно выросшей рядом с ним тени. Старуха её видит. И в её прищуренных жёлтых глазах, направленных на принцессу, сквозит огромная ненависть. Принцесса собралась с духом и заколотила кулачком об окно своей темницы, приказывая: - Немедленно выпустите меня! Но незнакомая старуха лишь затянулась из своей трубки, и чёрные резные украшения с громким и резким лязгом выросли на окне, чуть не поцарапав нежную кожу на руке принцессы. Старуха направилась дальше, и мальчик, который не увидел ничего странного в своём отражении – следом. Принцесса беспомощно протянула руки вслед уходящим и слезно взмолилась: - Прошу вас… Бесполезно. Она здесь совсем одна. Девочка обессиленно опустилась на пол своей темницы и заплакала, уткнувшись в колени.***
Как странно, подумалось Якобу, старуха сказала, что он может отдохнуть, а вместо этого она всё ведёт и ведёт его вперёд, поднимаясь вверх вместе с ним по кажущимся бесконечным лестницам… Урбан распахнул двери в бывший тронный зал. Якоб с изумлением увидел в глубине мрачной комнаты огромное каменное страшилище. - Сейчас я покажу тебе нечто удивительное… - проговорила Хильдегарда, подходя к чудовищному каменному изваянию. Настало время самого главного. Остановившись, она повернулась к мальчику. - Угадаешь, кто это? – спросила она. Якоб отрицательно покачал головой. Неудивительно, другого ответа она и не ожидала. - Его зовут Дагал. – сказала колдунья. – Он приносит… Она слегка замялась – не говорить же мальчишке обо всём – и с хитрой улыбкой договорила: - …счастье. Доля правды в сказанном есть – на своё счастье она рассчитывает. Правда, Якоба её слова не сильно убедили. А уговорить мальчишку на совершение ритуала придётся, и колдунья договорила как можно более ласково и невинно: - Но сначала его нужно оживить. - Он что – умер? – не понял Якоб. Хильдегарда сдержанно засмеялась. Ну откуда наивному ребёнку из простой семьи знать о столь тёмной материи – призыве и оживлению демонов? И она пояснила лишь немногое – как он может прийти к жизни: - Знаешь, что бывает, когда соединяются Добро и Зло? – Хильдегарда отвернулась, и чем дальше она говорила, тем сильнее разгоралось сдерживаемое в её груди пламя. – В их соединении таится огромная сила, и эта сила!.. Колдунья повернулась и вскинула руки так, словно была готова обрушить вниз, на невидимый город у её ног, огромный валун. - …оживит мой камень! Урбан стоял рядом, и в его лице читалось недоумение. Всё-таки как бы он не старался, как бы он не играл по правилам злой колдуньи, а её мотивы и мысли останутся для него загадкой. А Хильдегарда уже обратилась к мальчику елейным голоском: - А ты поможешь мне в этом, смотри. На большом каменном столе в центре зала, где раньше всегда наколдовывались разные предметы утвари и роскоши для королевской семьи, в холодном свете появилась настоящая карусель, крутящаяся и с весёлой музыкой. Мальчик разинул рот от изумления, следя глазами за лошадками, бегающими по кругу. - Ну? – нависла над ним Хильдегарда, приторно улыбаясь. – Хочешь целый день кататься на деревянных лошадках? Целая карусель для него одного… Мгновение поразмыслив, Якоб твёрдо отрицательно покачал головой. Хильдегарда опешила: - Нет?.. Даже музыка на карусели, казалось, растерянно замедлилась. Хильдегарда потёрла мундштуком трубки лоб, прикидывая в уме, что ещё можно предложить маленькому мальчику. В её годы придворной колдуньей был же маленький принц, для которого его отец просил всякое… - А-а-а… - осенило её. Она приобняла мальчика за плечо. – Может, ты хочешь настоящие рыцарские доспехи? А? От мановения её руки, держащей трубку, карусель исчезла с звенящим звуком, и теперь на столе магическим образом крутились в воздухе доспехи на взрослого рыцаря. Настоящие прочные доспехи со шлемом, острым мечом и щитом с гербом… Не понарошку, не игрушечные… Заметив восхищённую улыбку на лице мальчика, Хильдегарда довольно проговорила: - Нравятся? Ну, вот… Она отошла подальше – пора переходить к самой сути. - Я не могу отдать тебе эти подарки, но мы можем обменяться. - На что? – спросил Якоб. - Смешно сказать – это будет ещё один фокус. – сдержанно улыбнулась колдунья. – Тебе просто нужно положить сюда руку. Она подошла к каменному Дагалу и положила свою ладонь на его кулак, показывая. От её прикосновения Дагал не ожил – неудивительно, где в её сердце место Добру… Якоб подошёл к каменному изваянию и посмотрел на него. Огромное каменное чудище с крохотной головой, злобно ощерившейся, и здоровенными кулаками. Вроде, такая простая малость – взять и дотронуться до него. Но откуда в душе вдруг выросла тревога, почему на него ни с того ни с сего напала робость? Если его надо оживить, то что он будет делать, когда станет живым?.. Мальчик неуверенно поднял руку и поднёс её к каменному кулаку. Старая колдунья вся замерла, она забыла, как дышать, она даже не чувствовала, как быстро и сильно заколотилось в её груди сердце. Неужели?.. Сто лет ожиданий подходят к концу? Неужели вот он, тот самый миг, которого она так ждала… Со лба по её носу скатилась капля выступившего пота, а она всё не сводила взгляда с руки мальчишки. Ещё мгновение, и в её распоряжении окажется кровожадное каменное чудовище… Тишину нарушил громкий чих Урбана: - Апчхи! И Якоб поспешно одёрнул руку назад. - Нет. – проговорил он. – Н-не хочу… Хильдегарде еле хватило сил не зарычать свирепым верещанием летучей мыши. Сорвалось! Колдунья сжала трясущиеся от гнева кулаки и бросила на гоблина, испуганно зажавшего рот руками, взгляд, полный ярости, как будто во всём этом была только его вина. Но она быстро справилась с эмоциями и бросилась уговаривать мальчика: - Не хочешь? Почему? Такой пустяк! Давай, что ты… - легонько подтолкнула она его рукой. Но Якоб отошёл подальше и отрицательно покачал головой, произнося твёрдое: - Нет. Если насильно приложить его руку, ничего не выйдет – он должен сделать всё по своей воле, тогда Ритуал сработает. И Хильдегарда снова начала уговаривать его: - Тебе мало игрушек? Хорошо. От взмаха её руки, держащей трубку, доспехи исчезли и на каменный стол с громким звоном начали падать золотые монеты – целый дождь из них. - В придачу получишь деньги, много денег! – заверила колдунья. – Ведь твои родители небогаты, подумай, как они обрадуются… Одна монетка упала на пол и подкатилась к Урбану. При виде талера глаза гоблина загорелись – ведь можно же что-нибудь съестного купить в городе! Он наклонился, чтобы поднять её, но проходящая мимо старая госпожа с силой наступила на его пухлую ручку – сделала она это то ли намеренно, то ли ей настолько плевать на него, что совсем не замечает… Урбан вскрикнул от боли и задул на руку. Якоб смотрел на бесконечный дождь из монет. Даже если он и правда получит все эти деньги… Он дал ответ колдунье: - Нет. Мама говорит, что неважно, бедный человек или богатый, важно, чтобы у него было доброе сердце. – проговорил мальчик, безразлично отпуская один талер, упавший ему на ладонь. Каким же неподкупным оказался мальчишка! А ещё, кое-что в его словах задело Хильдегарду. - Доброе сердце?.. – нахмуриваясь, проговорила она, подходя к мальчику ближе. - Да, доброе сердце. – простодушно откликнулся Якоб. Хильдегарда усмехнулась, одним мановением руки заставив всё на каменном столе исчезнуть, снова погружая зал во мрак и тишину. - Бедняк… - проговорила она, отворачиваясь, нахмуриваясь и сжимая кулаки. – С добрым сердцем… Она знала ту, кто была очень доброй, несмотря ни на что, даже когда ей недоставало денег… Доброе сердце не спасло её от гибели. Хильдегарда запрокинула голову, отставив назад руки, но вместо крика из её груди вырвался громкий клокочущий смех. Якоб совсем не понимал эту странную старуху. Что смешного? Ведь это же так правильно и очевидно… Он собирался ей возразить, но колдунья резко повернулась и наклонилась к нему, заставив облокотиться на каменный стол, и проговорила – эта мысль в её голове возникла стремительно: - А если у него вдруг вырастет горб или нос? – она насмешливо ухмыльнулась. – Доброе сердце ему поможет? - Да… - проговорил растерявшийся мальчик. Хильдегарда грозно проворчала, делая шаг вперёд: - Ты, видно, хочешь проверить это на себе! - Я? – опешил Якоб. – Почему? Старая колдунья злобно ощерилась, показывая острые клыки, и яростно прошептала, глядя ему прямо в глаза: - А это я расскажу тебе, когда ты сам, слышишь, сам придёшь ко мне! Я заставлю тебя это сделать! – и она вытянула руку, указывая пальцем на дверь. Поняв, что он свободен, мальчик бросился бежать вон из зала, прямиком к выходу. Хильдегарда проводила его злобным взглядом, выпрямилась и неспешно затянулась из своей трубки. Топот убегающего сына сапожника постепенно удалялся. А Хильдегарда прекрасно знала, что делать дальше. Если мальчишку невозможно уговорить любезными речами и подкупить подарками… значит, она сделает так, чтобы ему не к кому было пойти, кроме неё. И старая колдунья выдохнула густой дым, который тут же лёг и распростёрся по стенам и полу замка, догоняя мальчишку.***
Пора уходить из этого странного дома, загостился. Матушка наверняка уже волнуется… Якоб бежал вниз по лестничным пролётам. Мальчику казалось, будто бы до него доносится злобный смех той старухи… А ещё всё окружение внутри этого странного дома с фокусами играет с ним злую шутку – тысячи дверей, из которых нужно выбрать правильную, коридоры, которые кажутся бесконечными. Хоть бы здесь не заблудиться… Мрачно, холодно и страшно. Огромные колонны и каменные чудовища. Кажется, будто стены возвышаются всё выше и выше, не давая выхода наверх, захлопываясь, будто ловушка… Становясь местом, откуда невозможно выбраться, где невозможно дышать, невозможно жить… В какой-то момент мальчику показалось, что ему стало трудно двигаться, и он постарался ускориться. Он добежал до последнего лестничного пролёта… но разве эти чёрные змеи не были каменными? Почему они живые распластались по полу, словно дожидаясь своей добычи? Якоб еле успел пробежать мимо них, не дав себя поймать и укусить. Он пробежал мимо зеркала, краем глаза заметил своё отражение… и остановился. С ним, что, что-то не так? Якоб вернулся и посмотрел на своё отражение. Да нет, всё нормально, он такой же, как и всегда… Принцесса в тюремной камере по ту сторону зеркала и белочки-фрейлины, подбежавшие к нему, испуганно вздрогнули, увидев, что маленький симпатичный мальчик стал карликом с длинным носом и горбом. Якоб заметил белочек и попросил их – голос его, почему-то, звучал теперь странно: - Где мои ботинки? Ваша хозяйка меня отпустила. Белочки мигом умчались и прибежали с теми парами туфель, что подвернулись им под лапы. Они поставили перед Якобом необычные туфли с загнутыми носами, красные с золотыми узорами. Якоб, сняв с себя тапочки, отмахнулся: - Да нет же, это не мои! Он хотел сам найти свои ботинки, но белочки упрямо поставили перед ним необычные туфли. Словно по наитию, будто эти чудные туфли из этого странного места могут быть полезными… С левой стороны неожиданно раздался громкий и разъярённый крик какой-то старушки: - Куда подевали шафран и розмарин, беличьи дочери?! Белочки испуганно вздрогнули и побежали на голос, а Якоб тоже решил не медлить. Обул всё-таки эти туфли – не босиком же ему возвращаться – и поспешно выбежал из жуткого дома странной старухи.***
Хильдегарде не нужно было знать, что её колдовство сработало – она была уверена в своих силах. Сложное заклинание она использовала. Она превратила мальчишку в неказистого уродца, и сделала так, чтобы время за стенами замка пролетело на семь лет вперёд. Так у мальчишки не останется ничего своего – он упустил семь лет своей жизни, да и в таком жалком и исковерканном уродце никто не узнает того пригожего мальчика, даже родные мать с отцом. Так он станет никому не нужным, и ему ничего не останется, кроме как вернуться и завершить начатое. Сорвалось сначала, но ничего, она подождёт. Сто лет ждала, подождёт ещё чуть-чуть. Уже скоро, скоро они все, включая мальчишку и принцессу, умрут… Старая колдунья удовлетворённо ощерилась… и услышала, как где-то в замке раздался громкий короткий звон, эхом разнёсшийся по замку. Это ещё что? Неужели сумасшедшая старуха-повариха чудит чего? Хильдегарда пошла на звук. Он донёсся из бывших королевских покоев – на прикроватном столике лежала странная коробочка. Вроде бы, это что-то, что принадлежит Марте… Забыла? Хильдегарда подошла и взяла в руку этот странный предмет. Как же опрометчиво со стороны девчушки-попрыгуньи оставлять свои вещи в другом Междумирье. Что, если портал сюда больше не откроется?.. Прямо перед Хильдегардой из воздуха с тихим звенящим звуком появился портал. И тихо завис в воздухе. Колдунья задумалась. Если портал так и останется открытым, то можно быстро сходить, найти Марту и вернуть ей её штуковину. А то будет тут звенеть, мешать… Колдунья решительно прошла вперёд, проходя в портал и исчезая в нём.***
Хильдегарда вышла из портала и оказалась в незнакомом помещении. Светло, просторно, заставлено разными вещами… Непривычно, в общем. Краем глаза она заметила знакомое бело-голубое пятно. Как кстати, что Марта оказалась рядом, не нужно её искать. - Марта! – позвала она. При звуке её голоса девчушка остановилась, повернула голову и округлила глаза от изумления. Короткое мгновение не могла подобрать слов от удивления. - Ой, госпожа Хильдегарда… Вы здесь? – наконец-то проговорила она, улыбнулась, подбежала к ней и радостно подпрыгнула на месте. – А я и не думала, что вы можете ко мне прийти! Вы научились открывать порталы? - Нет… - просто ответила колдунья. Не ожидала, что девчушка будет так рада её увидеть. Она протянула ей её коробочку. – Кажется, это – твоё. При виде своего сотового телефона Марта одновременно удивлённо и раздосадовано выдохнула. - Ну, вот, я же его обыскалась!.. Растеряха, как я могла его там забыть? – она приняла свой телефон из руки колдуньи и поблагодарила. – Спасибо вам! - Больше не теряй. – коротко бросила Хильдегарда, развернулась и собиралась было войти в портал… Но его не было. Он исчез. - Где он?.. – растерялась старая колдунья. – Где портал? - Ну, его не было, когда я вас увидела… - проговорила Марта. Хильдегарда заскрежетала зубами, сдерживая ярость. - Но мне нужно сейчас быть дома!.. За их спинами раздался мужской голос: - А, Марта, уходишь?.. Репетиция в школьном драмкружке уже закончилась, и Вольфганг Гутенберг тоже собирался уходить, но растерянно замер, увидев рядом с Мартой высокую старуху с бледной кожей, словно никогда не видевшей солнечные лучи, и в устаревшем и полинявшем от времени наряде, да ещё и с курительной трубкой в руке. Хильдегарда при виде незнакомца слегка отклонилась назад, выставив вперёд руки, закрывая себя, и оскалилась. Ну вот, не хватало ещё, чтобы её кто-то кроме Марты здесь увидел. Жаль, что у неё нет сейчас с собой веера… Учитель мгновение смотрел на неё, а потом, поборов удивление, наконец поинтересовался: - А вы, собственно, кто?.. Хильдегарда и Марта стояли, не зная, что и ответить. «Да я просто мимо проходила!», могло вырваться уже у Хильдегарды, но Марта опередила её, выпалив: - Это – моя бабушка! Колдунья так и застыла от изумления. «Б-б-ба-ба… Бабушка?!» - Бабушка? – переспросил Гутенберг. - Да! – с энтузиазмом начала Марта, на ходу придумывая. – Оказывается, у меня есть родная бабушка, и она меня нашла! Она узнала обо мне и приехала издалека, чтобы забрать меня из детского дома! Моя бабушка Хильдегарда Юнг! – Марта, стараясь изобразить трогательную радость от встречи с бабушкой, взяла её за руку и улыбнулась. – Бабуля!.. Хильдегарда, всё ещё сражённая выдумкой Марты, промолвила лишь: - Да… Так и есть. - Ох… - удивлённо протянул учитель Гутенберг и улыбнулся. – Вы очень похожи, кстати.***
Хильдегарда и Марта вышли из школы с чёрного хода и шли по городской улице. Марта шла впереди с рюкзаком за плечами и с виноватым видом, втянув голову в плечи и боясь обернуться и посмотреть на колдунью, а Хильдегарда, сунув трубку себе за пояс, с нахмуренным видом протянула: - Ну, показывай мне свой город, «внучка», а то я здесь впервые… Марта тяжело выдохнула и принялась оправдываться: - Ну а что ещё я могла сказать?! То, что вы – колдунья из другого Междумирья? Мне ни за что не поверят! А если и поверят, то вряд ли всё закончится хорошо… У нас здесь настоящих колдуний нет, вами сразу все заинтересуются… - Ясно… - проговорила Хильдегарда, а потом до неё дошло. Она остановилась в изумлении. – Подожди… Почему ты всё ещё дитя? - В каком смысле? – не поняла Марта, останавливаясь и поворачиваясь к ней. - У меня дома я колдовством сделала так, чтобы прошло семь лет за пределами моего замка! – объяснила старая колдунья. – А здесь, насколько я могу судить по тебе, ничего не изменилось! - Семь лет? – удивилась девчушка. – Правда?.. - Как же так? Хильдегарда и Марта мгновение стояли, раздумывая над этим, пока девчушка не предположила: - Может… здесь ничего не поменялось, потому что я как-то связана с вашим замком… Я же гостила у вас там… Может быть, подумалось колдунье. Она окинула взглядом округу. А может быть, Заклинание Пролёта Времени не сработало, потому что это место и так проклято?.. - Ладно… - проговорила Марта, поправляя лямки своего рюкзака. – Раз уж портала пока нет, то вы можете остаться у меня… - а потом она вспомнила. – Ой, нет, нельзя! – воскликнула девчушка. – Как я могу теперь оставаться в детском доме? Раз у меня есть бабушка, то есть вы, то вы должны забрать меня к себе домой!.. - Куда? – не поняла Хильдегарда. – В замок? - Да нет!.. – помотала головой девчушка и задумалась вслух. – Так, возможно, я знаю, какой дом подойдёт… Так что… Всё последующее было очень муторно и странно. Они дошли до детского дома, в котором жила Марта. По дороге туда Хильдегарда всё оглядывалась на город – жара, шум, толпы людей, но какие же здесь непривычные дома, дороги, запахи, одежда и громкие железные повозки, которые Марта назвала «машинами»… Да и ходить в домашних тапочках по здешним дорогам очень неудобно… При входе возникли сложности – чепец Хильдегарды был слишком высоким для небольшого дверного проёма. А внутри, как «родной бабушке Марты», пришлось оформлять опекунство. Какие-то бумаги, подписи, неловкая и натянутая улыбка Марты, которая не сходила с её лица, когда она шёпотом подсказывала ей, что писать и что говорить, когда она собирала свои вещи… Когда они уходили, Марту провожали няни, знакомые и подружки по детскому дому с округлёнными от удивления глазами, направленными на её «бабушку». В общем, от этого странного места и всего происходящего у нахмуренной колдуньи сильно разболелась голова. А портала всё не было и не было… Вспомнив о своей маскировке в сгорбленную и немощную старушку, Хильдегарда поинтересовалась у Марты, которая шла впереди: - Слишком сильно выделяюсь? А то там на меня все так смотрели… - Да не переживайте об этом. - ответила девчушка. – Старомодно, конечно, но не странно, я думаю… Хорошо, подумалось колдунье. А то долго ходить с огромным горбом очень неудобно. С ними поравнялась одна пожилая женщина, и, когда они отошли на достаточное расстояние, она хмыкнула себе под нос: - Вот ведь как выпендривается, столько эпатажа, тоже мне… Наконец Марта остановилась и показала рукой: - Вот тот дом, о котором я говорила. Это была улица, где стоял нежилой двухэтажный дом, потрёпанный временем. Марта вошла внутрь, ведя за собой Хильдегарду. - Здесь уже давно никто не живёт, и в нём так никто и не заселился, и его так и не снесли. Он просто стоит здесь пустой, вот я и подумала, что этот дом подходит для того, чтобы в нём заселилась моя «приехавшая бабушка». – пояснила девчушка. Она огляделась на пошарпанные стены, серые потолки и грязный пол. – Вот, только он очень старый для того, чтобы в нём жили… Хильдегарда молча затянулась из своей трубки и выдохнула дым, который распростёрся по всему дому. Спустя секунду дом, как снаружи, так и внутри, было не узнать – стал новеньким, будто только что отстроенным. Марта поражённо выдохнула, осматривая прихожую, и спохватилась: - Ещё деньги нужны. Раз я в детском доме теперь не живу, меня должен обеспечивать… - она неловко замялась. – Ну, родитель… - Наколдую тебе столько талеров, сколько нужно. – буднично откликнулась Хильдегарда, вспоминая своё бытие придворной колдуньей и постоянное пополнение магическим образом королевской казны. - Да мне много не надо. – просто откликнулась девчушка. – Только на еду. И у нас больше нет талеров, мы пользуемся марками. Девочка достала из своего рюкзака одну денежную купюру и показала её колдунье. Хильдегарда удивлённо посмотрела на листок с рисунком и цифрами на нём. - Бумагой расплачиваетесь? Что за странное место… Она коснулась мундштуком трубки денежной купюры, и в руках Марты мгновенно стали появляться копии бумажки. - Ой, хватит!.. – удивлённо пискнула Марта, удерживая деньги в руках, и Хильдегарда послушно убрала руку. Марта снова огляделась на убранство дома. - А колдовство не может просто взять и исчезнуть? – спросила она. - Нет, только я могу его снять. – ответила Хильдегарда. – Если колдовство снимет кто-то другой, то наложившая его колдунья сразу умрёт. За их спинами раздался тихий звенящий звук – портал появился из воздуха. Хильдегарда мгновенно повернулась к нему. Наконец-то! - О, а вот и портал!.. – воскликнула было Марта. Но Хильдегарда, не обернувшись и не попрощавшись, поспешно подбежала и вошла в портал, а он тут же исчез. - Ладно… - протянула Марта, оставшись в одиночестве. Странно, что на этот раз портал не сказал, когда его ждать. Вот и пришлось выкручиваться… Теперь она находится под опекой колдуньи из другого Междумирья, у неё есть свой дом и немного денег на руках. Марта нервно хихикнула. Ничего, попробует пожить так, а отсутствие «бабушки» она как-нибудь объяснит. А ей показалось, или госпожа Хильдегарда какая-то… взвинченная, что ли? Напряжённая очень, будто у неё дома сейчас что-то происходит…***
Якоб, наконец-то, добежал до города и бежал сейчас по его улицам. Надо дать знать матушке, что он вернулся. Вот только, чувствует он себя как-то странно… Как будто тело стало короче, плечи никак не распрямляются, да и лицо как будто потяжелело. Может, это оттого, что он долго нёс мешок с капустой на жаре?.. Некоторые прохожие испуганно ахали, когда он пробегал мимо, а встретившийся по пути маленький ребятёнок, играющий палочкой в лужице, при виде него испугался и заплакал, тут же бросился к маме на руки. Это оттого, что он так спешит?.. По округе разносился звон колокола. Якоб заметил кое-что краем глаза и… удивился. Он остановился, повернулся и посмотрел на собор. Он же сегодня утром строился… а сейчас перед ним стоит целое величественное здание с готовой крышей и резными фигурами, и оттуда доносится мелодичный звон. Его так быстро достроили? Якоб не стал тратить время на размышления и поспешил на рынок. На рыночной площади всё было, как всегда: толпы людей, людской гомон, весёлая музыка, доносящаяся с карусели. Якоб подошёл к прилавку своей матушки… и поначалу её даже не узнал. Его матушка тихонько сидела в уголочке, опустив голову, на ней был накинут чёрный платок, волосы поседели, а лицо такое грустное, будто она плакала… Что случилось? Якоб подошёл к ней, заботливо положил руку ей на плечо и участливо спросил – голос его действительно звучал по-другому, словно изменился: - Матушка, тебе не здоровится? – спросил Якоб. – Ты сердишься на меня? Ганна повернула к нему лицо… и глаза её распахнулись от ужаса, она ахнула, закрыв рот рукой. - Что вам надо? – тихим, слабым и грустным голосом проговорила она, отмахиваясь от него. – Идите своей дорогой… - и закрыла лицо руками. Якоб опешил. Почему она так себя ведёт? - Что с тобой, матушка? – спросил он. – Ты сердишься, что я задержался? Так это старуха виновата, она меня не отпускала! – объяснил Якоб, подходя к ней с разных сторон и пытаясь заглянуть ей в лицо. Но матушка отворачивалась, не убирая руки от лица. Неужели так сильно на него злится? Или всё позабыла?.. - Матушка, да что с тобой такое? – вздохнув, отчаялся Якоб. – Ты же сама отправила меня с ней! Дородная торговка зеленью поравнялась с ними и нахмурилась. - Зачем ты издеваешься над бедной женщиной? – воскликнула она, со стуком поставив свою корзину с капустой на землю. – Её сын пропал семь лет назад! И тут Якоб уже совсем удивился. - Как… семь лет?.. – пролепетал он и повернулся к матери. – Я же только отнёс старухе капусту… Но мама опять даже не посмотрела на него. - Нет, каков негодяй, а?! – воскликнула рассерженная женщина. – Убирайся отсюда! Не может быть… Что вообще сейчас происходит? Якоб отчаянно и жалобно обратился к маме: - М-матушка, неужели ты не узнаёшь меня? Это же я – Якоб… Вокруг них уже собиралась толпа, люди с удивлением переговаривались между собой. Дородная женщина продолжала бранить Якоба: - Сказано же тебе – убирайся! - Ну почему?.. – Якоб еле мог сдержать слёзы. Высокий и крепкий кузнец, глядя ему прямо в глаза, коротко и строго бросил: - Слышишь, парень, уходи отсюда по-хорошему. Якоб посмотрел на матушку – она плакала, закрыв лицо руками, а торговка зеленью сочувственно приобняла её, гладя по плечу, надеясь успокоить. Что происходит? В чём он провинился? Может, отец сможет всё объяснить? Якоб уже собирался уйти с рынка, но всё-таки решил ещё раз попробовать. Он посмотрел на маму и отчаянно взмолился: - М-м-матушка… ну, посмотри на меня!.. Ганна посмотрела в его глаза, встала со своего места, затаив дыхание, в её глазах промелькнула надежда, а губы слегка тронула улыбка… но это было всего лишь мгновение. На глаза женщине снова навернулись слёзы, задрожали губы, и она снова заплакала, закрыв лицо руками. Собравшаяся толпа загомонила ещё сильнее. - Якоб был красавец, а этот!.. – скрипуче воскликнула сгорбленная беззубая старушка с трясущейся головой, опирающаяся на свою клюку. - Гнать его надо! – грозно вскрикнул один мужчина. А рыжий мальчишка показывал на Якоба пальцем: - Нет, ты на нос его посмотри! Якоб растерянно оглядывался, не зная, куда деваться. Почему все его сейчас оскорбляют?.. Кузнец вышел вперёд и скомандовал: - Тихо! Все тут же замолчали. Кузнец подошёл к Якобу и спросил у него, в его голосе слышалась участливость: - Ты действительно считаешь себя Якобом, сыном зеленщицы Ганны? А разве может быть иначе? Якоб, глядя на кузнеца, как на единственное спасение, молча и энергично закивал головой. Мужчина вздохнул, подошёл к одному прилавку, смахнул с блестящего серебряного подноса яблоки, взял его в руки и поставил перед Якобом, будто зеркало. Якоб увидел в подносе отражение… отражение какого-то уродца с длиннющим носом и горбом на спине. Якоб обомлел. Это что… он?.. Но как, как?!.. Якоб схватился за свой длинный нос, пощупал спину и ощутил огромный горб. Так и есть, он стал уродцем… Так значит, мама и правда его не узнаёт?! Ганна, посмотрев на удивлённого карлика, грустно опустила голову, закрыла лицо рукой и, протискиваясь сквозь толпу, ушла прочь. Толпа заголосила ещё сильнее. Не веря в происходящее, Якоб отчаянно схватился руками за голову, а затем протолкнулся сквозь обступившую толпу и бросился бежать. Как же, как же так получилось?.. Он должен увидеться с отцом! Может, он его узнает и расскажет, что делать?.. Якоб бежал так быстро, что не заметил идущих впереди двух патрульных стражников, которые очень громко смеялись. Якоб со всего маху налетел на одного из них и, отскочив от внушительного живота, упал в лужу. Он уже было вскочил на ноги и собирался бежать дальше, но этот стражник, толстый, схватил его за капюшон рубашки и грубо поднял. - Ты… это… что здесь бегаешь, а?! – сердито воскликнул он, отпуская Якоба. Тот упал на землю, но дальше ему не дал бежать уже второй, тонкий стражник, нахально остановивший его рукой и толкая в лоб, заставив снова упасть на землю. - Да! – воскликнул он. – Чуть не убил нас своим огромным носом! Оба стражника грозно нависли над лежащим Якобом. - А давай-ка мы его немножко… - предложил тонкий, угрожающе направив на Якоба свою алебарду. - Укоротим, а? Толстый с энтузиазмом согласился: - Ага… это… будет знать! Перепуганный Якоб вскочил на ноги и поспешно бросился бежать дальше, минуя их. До него донёсся их весёлый и неудержимый смех. Вот и мастерская отца… Якоб забежал внутрь, открывая дверь и слыша привычный звон колокольчика. Но… Почему здесь всё так изменилось? Это не мастерская сапожника… Здесь повсюду полки с глиняными горшками… Заметив Якоба, его окликнул гончар, лепивший из сырой глины на гончарном круге новый горшок: - Ну, чего тебе? Попрошайничать пришёл? - Нет-нет, господин… - ответил Якоб и недоумённо огляделся по сторонам. – Здесь же… здесь же была мастерская сапожника Хайнца… Гончар усмехнулся, потирая нос: - Какой я тебе господин… И затем буднично произнёс: - А Хайнц умер семь лет назад. Якоб пропустил удар своего сердца. Как… умер?! Его папа умер? Якоб не мог поверить услышанному. Рассказ гончара до него доносился будто бы издалека: - С горя, говорят. Сын у него пропал, вот он и умер. Ну, его искали, конечно, искали, да так и не нашли… Якоб схватился руками за голову, опустил её и медленно пошёл прочь. Гончар было окликнул его: - Эй, парень, а ты чего хотел-то? Может, тебе… - он посмотрел на свою покосившуюся работу. – Горшок нужен? Но Якоб уже вышел из мастерской. Теперь уже чужой мастерской. Горбатый карлик с длинным носом медленно сделал несколько шагов вперёд, а потом обессиленно остановился на дороге. Прошло семь лет. Мама не узнаёт его. Папа умер. Что ему теперь делать?***
Над городом опустилась ночь. Пошёл дождь. Якоб нашёл себе временное пристанище на чердаке в доме поблизости. На чердаке прохудилась крыша, внутри была навалена куча разного хлама. Разве можно представить, чтобы здесь кто-нибудь жил? Хотя, куда теперь деваться уродливому карлику… Якоб посмотрел в окно, по которому медленно стекали дождевые капли. В соседнем доме горел свет, были видны силуэты счастливой семьи: главы семейства, его жены и их маленького ребёнка, которого мама заботливо качала в колыбели, пока отец нежно приобнимал её. Якоб думал, что сегодня вечер пройдёт как обычно, дома, за ужином с мамой и папой. А теперь… Парень подошёл и зажёг маленький огарок свечи, находящийся на чердаке. Маленькое и яркое, словно живое, пламя на мгновение осветило тёмное помещение. Но оно не могло прогнать грусть на душе парня. Якоб подумал о своей матушке – он даже не мог представить её такой, какой увидел недавно, он видел её своей прежней, молодой и красивой, матушкой. В её глазах было столько грусти, а когда она увидела его, то не признала и ушла… Пламя свечи погасло от дуновения ветра, снова возвращая сырой мрак. На небе прогремел гром, деревянные ставни распахнутого окна громыхали, постукиваясь друг о друга от сильного ветра. Сегодняшнее утро предвещало обычный счастливый день со своими хлопотами и заботами… а вместо этого незаметно прошло целых семь лет, он непонятным образом стал карликом с длинным носом и горбом, мама не узнала его, а папа умер… Якоб упал на колени и в отчаянии схватился за голову. Ему хотелось рыдать, и в то же время на это не хватало сил… Что ему теперь делать? Что?..***
Сегодняшний день выдался чересчур насыщенным… Даже странно потом так по-привычному находиться здесь, дома, в бывшем тронном зале, и слышать гуляющий по комнатам свист ветра… Тяжёлая каменная дверь за её спиной тихонько заскрипела, приоткрываясь – Урбан пришёл с вестями о мальчишке и боится войти. - Почему так долго? – сердито откликнулась Хильдегарда, нетерпеливо постукивая пальцем по своей трубке. – Где ты болтался?! Гоблин, конечно же, начал оправдываться: - Да что вы, тётя… «Тётя»… Это Урия его приучила с младенчества… Мало того, что старой колдунье была противна мысль панибратиться с гоблинской бестолочью, так ещё и этот намёк на племянника, сына сестры… - Не смей называть меня «тётей»! – мгновенно оборачиваясь, предупреждающе и яростно проворчала Хильдегарда, сдерживая рык. – Сколько раз тебе говорить! - Да, тётя… - откликнулся Урбан и в одно мгновение осёкся, зажав рот ладошкой. – Ой!.. Г… то есть, госпожа… - быстро поправился он, невинно улыбаясь. А всё-таки, давно его следовало бы отослать прочь… - Докладывай, бездельник. – проговорила Хильдегарда, утихомиривая гнев и прикладываясь к трубке. – Ты проследил за ним? Урбан подбежал к ней и заговорщически прошептал: - Да, госпожа, он скоро будет наш. - Хорошо… - удовлетворённо пробормотала Хильдегарда и отдала указание. – Продолжай следить! Не спускай с него глаз! Всё. Мальчишка теперь точно не отвертится. Скоро он придёт, и всё исполнится. Прольётся кровь по той, кто была безвинно убита. Дагал, заключённый в каменном теле, изредка продолжал нетерпеливо рычать. Хильдегарда подошла к чудовищному каменному изваянию и положила на него руку – как и всегда, ничего от её прикосновения не произошло. - О, Великий Дагал, ждать осталось совсем чуть-чуть. – сохраняя почтительность, обратилась она к одному из главнейших демонов. – Скоро ты получишь самое доброе сердце, какое только можно найти… Робкий писк гоблина нарушил зловещую тишину: - Э?.. Нет, однако, это невыносимо. Колдунья с быстротой молнии кинулась к стоящему за её спиной Урбану и злобно прикрикнула: - Ты ещё здесь?! Гоблин попятился, наткнулся пятой точкой на острый шип, торчащий из двери, и вскрикнул от боли. - Принцесса, госпожа… - пояснил Урбан, потирая раненное место. – Что с ней делать?.. Конечно, этот болван до сих пор от неё не избавился. Давно мог бы скинуть девчонку вниз, с моста, на острые камни, так нет же… - Я что, должна за тебя думать?! – процедила колдунья, грозно нависая над ним. Испуганный Урбан лишь беспомощно закрывался рукой. - Давно нужно было от неё избавиться! – и Хильдегарда, еле сдерживая рвущиеся из неё ругательства, бросила лишь – Болван! И почему она сама сразу не убила принцессу прямо во дворце, а начала юлить? Может, потому что до этого она общалась с Мартой, и девчушка притупила её животную злобу, а может потому, что столетнее одиночество всё-таки оказалось ей невмоготу… Так или иначе, от принцессы надо избавиться. А ведь, если так подумать, есть у неё одна идея, как покончить с принцессой. Изощрённая и жестокая в своей коварности. То, что можно бросить в лицо королю, если доведётся встретиться с ним. То, что только настоящей колдунье может прийти на ум. Хильдегарда точным движением руки ухватилась пальцами за дым, поднимающийся из её трубки, и протянула его гоблину. - Вот тебе одно превращение, сделай из неё гусыню, а потом – продай на королевскую кухню. – повелела она. Лёгкая и невесомая дымка в её пальцах стала тяжелеть и переливаться, сияя холодным колдовством. Урбан взял её и поспешил со всех ног в тюремную комнату к принцессе, исполнять указ. - Вот смеху-то будет, когда она попадёт на стол Его Королевского Величества… - злобно щурясь, пробормотала Хильдегарда, а потом сдержанно рассмеялась, и этот злобный смех эхом разлетелся по пустым коридорам замка. Сделать так, чтобы девчонка оказалась съеденной по незнанию собственным отцом – чем не идеальная месть королевской семье, не хуже смерти от рук каменного демона. Хильдегарда повернулась, торжественно улыбаясь, сделала шаг вперёд… и резко ухнула вниз, сев, приземлившись, на что-то мягкое. Колдунья растерялась и сощурила глаза от яркого света, внезапно ударившего ей по глазам. Что случилось? Где она? Хильдегарда подняла голову вверх, надеясь понять, что произошло. Портал, повисший сверху, на потолке, исчез с тихим звенящим звуком. Марта, пришедшая на звук, заглянула в гостиную и удивилась, увидев сидящую на диване знакомую колдунью. - Ой, вы вернулись!.. – проговорила девчушка, и по её лицу медленно расползлась улыбка. - Похоже, что так… - растерянно пробормотала колдунья, глядя перед собой в одну точку. - Портал ничего не сказал, на сколько вы сюда? – спросила Марта. Хильдегарда отрицательно покачала головой. - Ну, ничего, значит, развеетесь в новой обстановке. – попыталась приободрить её Марта. – Побудете здесь, дома… Хильдегарда подняла голову и недовольным прищуренным взглядом посмотрела на источник света в комнате. Как так получается, что, несмотря на поздний вечер, здесь светло, как днём? Даже в королевской библиотеке, где ярко горел свет от свечей, не было так светло… - Вы что… удерживаете солнечный свет внутри дома? – спросила она. - Да нет. – просто ответила Марта. – Это просто электричество… Ну, простое физическое явление… - попыталась объяснить она, а потом радостно спохватилась. – Ой, раз вы здесь проведёте вечер, я могу показать вам кое-что!.. – и девчушка потащила колдунью за руку в свою комнату.***
Да, этот незапланированный вечер обещал быть нескучным. Марта уже целый час рассказывала обо всём подряд, показывая фотографии в своём телефоне. Хмурая Хильдегарда сидела рядом, оперевшись на руку щекой, и явно слушала и смотрела без особого интереса и энтузиазма, но всё-таки терпеливо. - Вот такой у нас был урок природоведения на открытой местности… - улыбаясь, рассказывала девчушка. – А это мы на нашем прошедшем выступлении… Телефон затренькал весёлую мелодию. - Ой. Пойду девчонкам отвечу. – проговорила Марта, вставая и уходя из комнаты. А Хильдегарда встала со своего места и приложилась к своей трубке, гневно пыхтя. И на кой чёрт портал отправил её сюда именно тогда, когда всё уже начинает свершаться?! Как она будет знать, что происходит дома?! Когда портал вернётся?! Ну, пусть только попадётся ей тот, кто открывает порталы, она спустит с него семь шкур!.. Хильдегарда прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Спокойно… Портал, может, не беспорядочно появляется, он всё знает. Пусть ей не будет ведомо, что происходит дома, но когда портал появится, это значит, что он появится именно в нужный момент – когда мальчишка придёт оживлять Дагала. Правильно? Правильно. По крайней мере, в это хочется верить… Хильдегарда вздохнула и повернулась к окну. Вечерний город весь светится в этих электрических огнях. Машины быстро проносятся по дороге и прохожие идут по своим делам. Совсем не такой вид из окна, как дома, в замке. Да и комната такая маленькая по сравнению с комнатами замка, кажется, будто стены окружают… Хильдегарда нахмурилась и вернулась к столу. Рядом с раскрытыми тетрадками и учебниками там стоял необычный сосуд. Колдунья взяла его в руку. Похоже, там какая-то жидкость. Может, вода… Хильдегарда приложилась губами к странному сосуду и сделала маленький глоток. На мгновение ей показалось, что её губы и язык обожгло огнём. Она фыркнула и поставила сосуд обратно, теперь в её рту ощущалась странная сладость. В этот момент в комнату как раз вернулась Марта. - Что это?! – вопросила Хильдегарда, показывая на сосуд. - Это – газировка. – пояснила Марта. – Ну, сок такой, очень сладкий… - Совсем здесь рехнулись, такое пить… - проворчала колдунья, и Марта тихонько хихикнула. - Может, хотите что-нибудь съесть? – поинтересовалась девчушка. - Я же говорила – не ем я давно человеческую еду. – отрезала Хильдегарда. – Есть здесь у вас луг какой-нибудь? - За городом – да… - Ну, вот там и буду мошкарой питаться. А сейчас я лучше… спать пойду… да, вот именно! - не придумав ничего лучше, сказала колдунья. - Здесь есть отдельная комната. – охотно откликнулась девчушка. – Могу застелить вам постель… - Не нужна мне никакая постель. – брезгливо отмахнулась Хильдегарда, проходя мимо девчушки и возвращаясь обратно в гостиную. – Я буду спать во-о-о-от… - она внимательно осмотрела комнату. – Вот, вот тут я буду спать! – произнесла она, показывая на бра в стене. Хильдегарда обратилась летучей мышью и повисла вверх ногами на светильнике, торчащем из стены. Непривычно, но вполне комфортно. Марта смотрела на неё с нескрываемым интересом. Необычно так видеть знакомого человека – обращённым в животное. Летучая мышь с большими длинными ушами и чёрными крыльями, седым пухом на груди и жёсткой серой шерстью. Да ещё для летучей мыши у неё такая старая сморщенная мордочка… Хильдегарда-летучая мышь заметила взгляд Марты. - Что? – спросила она. - Да так, ничего. – улыбнулась Марта. - Летучих мышей боишься? – ухмыльнулась колдунья. - Ну, нет. – проговорила Марта. Девчушка изогнула шею, опуская голову, стараясь смотреть на неё так же, как и летучая мышь – вверх ногами. - Вы же кровь не пьёте? – уточнила она. – Во сне не летаете? - Не летаю я во сне. – откликнулась колдунья и поморщилась от отвращения. – А кровь, даже если и могу, я не пью – брезгую. - Ну, вот, значит, мне точно страшно не будет. – улыбнулась Марта. Но её вопросы на этом не закончились. - А вам так удобно спать вниз головой? - Вполне… - А сны вам вверх ногами снятся? – снова спросила девчушка. - Зачем это?.. – опешила Хильдегарда, а Марта продолжала засыпать её вопросами: - А когда вы превращаетесь, то куда девается одежда? Почему она на вас не остаётся? – Марта представила летучую мышь в маленьком, словно кукольном, платьице. – Мне кажется, так было бы очень мило… - И очень неудобно. Так, а разве дети не должны сейчас спать? – хитро изогнув бровь, спросила колдунья. – Ты прошлую ночь почти не спала. - Ладно… - проговорила Марта, выпрямляясь. Всё равно её голова уже раскраснелась от прилившей крови. Она положила ладонь на голову, а другую руку будто бы приложила к козырьку. – Так точно! Иду спать. Девчушка прошла к двери гостиной и выключила свет. - Спокойной ночи! – напоследок сказала девчушка, выходя из комнаты. Да уж, подумалось Марте, когда она встала за закрытой дверью. Когда-то она мечтала о своей семье: маме, папе, братьях и сёстрах… Ну, вот теперь у неё есть «бабушка»-колдунья из Междумирья… Марта добродушно усмехнулась, возвращаясь к себе в комнату. Шум города за окном был громким и непривычным. Хильдегарда-летучая мышь недовольно дёрнула ушами и поплотнее укуталась собственными крыльями. Порталу было бы лучше появиться в ближайшее время… Как она может сейчас спать? Она и не спала-то нормально за прошедшие сто лет… Но через мгновение Хильдегарда-летучая мышь погрузилась в крепкий сон, изредка тихонько в нём похрапывая.