Сабля и Веер

Не Минцзюэ не умел обращаться с детьми. Единственный ребёнок, который его душевно переносил, являлся ему младшим братом. И сейчас, когда эта маленькая бродячая козявка оттолкнула лучших нянь Цинхэ Не и намертво вцепилась грязными пальчиками в его одежды, глава Не не знал, что с ней делать. — Эй,— привлекая к себе внимание двух серых глаз, Минцзюэ пытался оторвать приобретенный репейник от своего ханьфу, начиная раздражаться. — Я не знаю, как к тебе обращаться... Ты почему не хочешь с нянями пойти? Они тебя не обидят... — немного задумавшись, парень добавил. — Тебя тут никто не обидит, а тот, кто посмеет, познакомится с моей Басей, — сабля на поясе кровожадно загудела. Это должно было напугать малыша, но тот лишь восторженно засиял очами и улыбнулся, показывая миру неполный ряд зубов. — Я не хочу идти с нянями, я хочу остаться с гэгэ! — эту фразу Минцзюэ на дню слышал больше, чем свой титул. Хуайсан обычно так же упрямился, когда старший родственник отсылал его куда подальше, чтоб мелкий не мешал работе. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — побито глядя в сторону незнакомок, Вэй Усянь пытался срастись с мощной ногой. — Ладно... — сдался юноша под напором детского очарования. Он всегда был слаб к подобному. А-Сан просил веера — Минцзюэ привозил веера. А-Сан просил локву — Минцзюэ доставал локву. Это был замкнутый круг, который повторялся из раза в раз. И тут его попросили остаться — Минцзюэ остался. Хмуро кидая взгляд на мыльно-рыльное, парень думал, как не навредить поджившим ранам, помыть вшивую голову и желательно не утопить новообретенного ребёнка. — Раздевайся, — звучало грубо, но спиногрыз, казалось, этого даже не замечал. Тряпье было скинуто, а мальчик, слегка смущаясь, полез в тёплую воду. Минцзюэ расположился за чужой спиной, хватаясь лаптями за спутанные патлы. Ах, он знал, что эта идея была отвратительна. Спустя час стенаний ребёнка и ворчания юноши вши были выведены из их зоны обитания, а волосюшки распутаны и уложены. Погордившись своей работой, глава Не перевёл взгляд на тело, усыпанное укусами. Ещё несколько часов прошли за обработкой. Гнойные раны были очищены, Минцзюэ даже умудрился вытащить из одной парочку опарышей. Усянь, к удивлению старшего, не пискнул при этих манипуляциях, плотно стискивая челюсти. Сердце сжималось, глядя на столь плачевное положение дел. Ещё немного жизни в подобных условия и мальчик бы умер. — Ты все равно пойдёшь к лекарям, — прозвучало бескомпромиссно. Вэй Ин резко притих. — Но гэгэ всё обработал... — его устало перебили. — Да, но я не знаю в каком состоянии твои внутренние органы, — зелёные изумруды внимательно вгляделись в поникшие плечи. — Лекарь просто посмотрит на тебя и всё. — А что такое органы? Ох, эти вопросы... А-Сан тоже любил задавать подобные. — Это то, из чего ты состоишь. — А из чего я состою? Жилка на шее агрессивно задубасила кожу. — Из органов. — А... — чужие уста накрыла мозолистая ладонь. — Пойдём к врачу, — и волоча ноги, Вэй Ин поплелся за ручку рядом с новым другом. — Как звать тебя, репейник? — А-Ин, а почему я репейник? — опять вздох. — Потому что ты цепляешься за всё, что видишь... И не видишь. — А это как? И под постоянный распрос они наконец-то нашли нужного человека. Старенький врач прощупал дите вдоль и поперёк, после обращаясь к главе ордена со своими рекомендациями. Вышли оба товарища из медицинского крыла измученными. Первый по причине долгого осмотра, второй по причине долгой лекции. И настало время самого ответственного момента. Знакомить А-Ина с А-Саном было... Занимательно. Мальчики замерли напротив друг друга, словно два напуганных зверька. В определённый момент Минцзюэ забеспокоился, но потом произошло...это. Вэй Ин чихнул... Прямо в лицо Не Хуайсана. И глядя на то, как стремительно белеет кожа его младшего брата, глава Не подхватил нового знакомого под подмышки и приподнял от бомбы замедленного действия. Не Хуайсан взорвался, оглушая своим визгом округу, выбивая всем жителям Нечистой Юдоли перепонки. Наследник был брезгливым, очень брезгливым, а тут какой-то сопляк с улицы на него чихнул... Да, это была катастрофа!!! Стоя посреди комнаты с двумя плачущими детьми, Минцзюэ просто пытался сдержать искажение Ци.