Без сожалений

После этого в целом всё стало гораздо проще. О, я по-прежнему держал дистанцию с Джастином и ждал подвоха. Но пока что нынешний порядок вещей меня вполне устраивал. В моей жизни ничего не изменилось, кроме того, что когда я хотел заняться сексом с Джастином, я это делал. В остальном же всё шло более или менее по-прежнему. У меня не было проблем со сном, поэтому я не мучил себя вопросами. В глубине души я понимал, что рано или поздно мне и Джастину предстоит разобраться с условиями нашей сделки. Но это меня не беспокоило. Я знал, что с самого начала ясно изложил свою позицию. Так что я был готов к этому разговору, когда бы он ни произошёл. А пока что Джастин ни на что не жаловался. Фактически он почти не разговаривал. То есть он был вежливым и отзывчивым и никогда не забывал поблагодарить после, как настоящий джентльмен из высшего общества. Но в остальном он разговаривал только тогда, когда к нему обращались. А я не заводил светских бесед. Прошло некоторое время, прежде чем до меня дошло, что я стараюсь не допустить, чтобы ребята что-либо узнали о моей маленькой сделке с дьяволом. Это осознание пришло ко мне однажды вечером в «Вавилоне» когда я издали заметил Джастина, проскользнувшего в заднюю комнату. Я знал, что достаточно лишь взгляда и кивка, чтобы он последовал за мной туда. Может быть, он согласится на секс втроём, кто его знает. Но я не сделал этого. И, подумав об этом, я понял почему. Потому что люди увидели бы нас. Слухи бы распространились. И это мне не нравилось. Позже, той же ночью, закурив сигарету перед тем, как выключить свет, я несколько минут размышлял о том, почему я не хотел, чтобы кто-то знал о нас с Джастином. Было ли это стыдом? Страхом, что люди сочтут меня жестоким или, в лучшем случае эксплуататором? Боязнью очередной тирады от Дебби? Или отвращение к идее всех этих грёбаных объяснений, которые пришлось бы давать? Я представил, как рассказываю об этом кому-нибудь… скажем, Майклу… и тут же содрогнулся при мысли обо всех вопросах, с которыми мне пришлось бы столкнуться. И тем взглядом, который я увидел на лице Майкла в своём воображении, когда он узнал, что я снова трахаюсь с Джастином… Это было беспокойство? Жалость? Тревога? Неважно. Мне это было не нужно. Зачем всё усложнять, когда всё было так приятно просто? Это был достаточно хороший ответ для меня. Жизнь продолжалась. Случались и другие события. Но это история о Брайане и Джастине. Так что достаточно сказать, что для меня всё шло хорошо. И постепенно я начал оттаивать. Я перестал чувствовать себя постоянно истощённый. И в разговорах с людьми мне больше не казалось, что я наблюдаю за ними с высоты тридцати тысяч футов. Теперь я иногда по-настоящему включался в разговоры, интересовался рассказами собеседников или был любопытен к исходу событий. Я перестал отмахиваться от Майкла каждый раз, когда он затрагивал серьёзные темы. Время от времени я даже ловил себя на том, что смеюсь, и это было искренне. Но никто никогда не спрашивал меня о Джастине. Итог всего этого в том, что когда я был с ним, моё настроение улучшилось. Я начал воспринимать наши встречи как маленькое личное удовольствие, а не как вытаскивание чеки из гранаты в ожидание взрыва. Скажем так, я начал немного расслабляться. Я даже ввёл некоторые любезности в наше взаимодействие. Говорил «привет», предлагал вызвать такси, когда он уходил, спрашивал, не разбудил ли я его, когда звонил посреди ночи. Но я всё ещё не задавал вопросы, на которые не был уверен, что хочу знать ответы. Вопросы вроде «Как твои дела?», «Чем занят в последнее время?» или «Тебе нужно идти куда-то позже?». Вещи, о которых я был рад не знать.

* * *

Однажды утром, думаю, что это было в сентябре, я пригласил его, чтобы он позаботился о моём утреннем стояке. Как он и предлагал вначале. В этом не было ничего необычного. Я довольно быстро оценил, насколько это удобно. Получать внимание утром, без необходимости делить постель всю ночь. Почему я не подумал об этом раньше? Обычно после того, как мы заканчивали, он проскальзывал на кухню, чтобы приготовить кофе и принести мне стакан сока гуавы, а потом одевался и уходил. Я точно не помню, когда у нас сложилась эта маленькая рутина, но я не жаловался. Сегодня утром он принёс мне сок и на минуту замешкался. Я уже собирался идти в душ, но его колебание заставило меня остановиться и снова посмотреть на него. Мои брови поднялись, и я насмешливо посмотрел на него, задаваясь вопросами: «Неужели это всё? Это когда он начинает выдвигать требования?». — Брайан… — неуверенно начал он. И я чувствую, как цепенею, становясь всё более напряжённым в ожидании продолжения. — Я не хочу просить тебя о каких-то одолжениях, — продолжил он неуверенно. — Но… Я уже опоздал на занятия на 15 минут. Я просто подумал, что сэкономил бы немного времени, если бы мог принять душ здесь, вместо того, чтобы идти домой. — Он едва смог встретиться со мной взглядом. Что-то щёлкнуло у меня в голове. — Только не со МНОЙ, — резко ответил я, поворачиваясь обратно в сторону ванной. — Это не то, что я имел в виду. Я думал, что после тебя… Я задержусь всего на десять минут. Я вдруг почувствовал усталость. — Хорошо. Когда я закончу. Когда я вышел из душа, он уже заправил постель и налил мне чашку кофе. Боже, он так хорошо знал мои привычки. Он опустил голову и тихо спросил: — Можно мне теперь принять душ? Я кивнул, принимая кофе и выбирая в шкафу одежду на день. Когда он вышел из ванной меньше чем через десять минут, я уже был готов к выходу. Я позвал его от входной двери. Он подошёл уже в джинсах. И я протянул ему запасной ключ. — Подсунь его под дверь, когда закончишь. — Хорошо. Спасибо. — И не забудь включить сигнализацию! — Я не забуду. — Ты помнишь как? — Да, сэр. — Я изменил код. Теперь это 2729. — Понял. Я спускался по лестнице, размышляя о том, сколько всего изменилось помимо кода. Но я всё ещё доверял ему оставаться одному в лофте. И не о многих других трюках я мог сказать то же самое.

* * *

После этого он часто принимал душ перед уходом, когда я приглашал его к себе по утрам. Я, конечно, догадался, что он вернулся в колледж, но не стал его об этом расспрашивать. Правда, однажды я спросил Синтию, не приходил ли счёт за обучение Джастина в последнее время. И она ответила «нет» при этом, странно посмотрев на меня, что означало, что счёт не поступал с вечеринки «Гнева». Когда на следующий день после вечеринки он пришёл за своими вещами, я не преминул сказать ему, что буду продолжать оплачивать его обучение. Но до сих пор мне не приходило в голову проследить за этим. Значит, теперь он был независим. А может быть, он договорился со своими родителями, во всяком случае, с матерью. Я подумал, не спросить ли его об этом, но решил, что это слишком сложно. Я сделал предложение. Это его выбор, воспользоваться им или нет.

* * *

И что касается этого маленького «да, сэр»? В то время я особо об этом не задумывался. Он, казалось, перешёл на это совершенно естественно. Часто в закусочной. И да, я всё ещё иногда заходил в закусочную, мне ведь вряд ли удастся полностью его избегать. И когда приходил его черёд обслуживать меня, он обращался ко мне именно так. «А что для вас, сэр?», «Могу я принести вам что-то ещё, сэр?». Я заметил, что другие воспринимали это как знак дистанции между нами. В следующий раз, когда это произошло, я понял, что это на самом деле. Подчинение.