***
Самую простую часть плана Ахет уже выполнил, пришла пора переходить к следующему этапу. Египтянин знал, что, не встретив ее утром на парковке и не появившись на лекции, таким образом привлечет к себе внимание леди Аджари-Карнарвон. Что он и сделал: провалялся в постели до десяти утра, потом отправился в душ. Двадцать минут одиннадцатого раздался звонок в дверь. Ахет еще раз намочил волосы и пошел открывать. В дверях стояла леди Эмилия. — Простите, я проспал сегодня, — искренне смущаясь, произнес Шери и небрежно смахнул рукой скользящую по щеке каплю воды. Женщина пробормотала что-то невнятное, не отводя взгляда от расстегнутой рубашки, намокшей от длинных волос и прилипшей к телу. Такое наглое сочетание невинности, смущения и чрезмерной восточной сексуальности женщина видела рядом с собой впервые. Капли падали с мокрых, закрутившихся в крупные спирали, прядей, скользили по его коже, оставляли мокрый след на бледно-голубых джинсах. Шери прислонился к стене, улыбнулся, томно вздохнул, провел кончиком языка по нижней губе. Бастион рухнул. Эмилия шумно сглотнула. Она буквально поедала взглядом юношу с головы до ног. Приблизившись вплотную, она провела пальцами по загорелой щеке, перешла на шею, грудь, обнажила его плечо. — Всего лишь поцелуй, всего лишь маленькая слабость, — мелькнуло в ее мыслях, и женщина дерзко, без колебаний впилась поцелуем в губы Ахета. Юноша вздрогнул от накрывшей его эйфории. Он с силой разорвал поцелуй и поймал потерявшую сознание женщину. Шери перенес Эмилию в комнату, уложил на постель, лег рядом, прижался к ней. Он думал о непостижимой странности, когда вместе с молодостью вернулся к нему и смертоносный дар. Он просто хотел свои двадцать лет, красоту и очарование, но не весь этот кошмар. Еще несколько секунд, и его покровительница и одновременно жертва могла бы погибнуть. В мыслях парня появились обрывки воспоминаний женщины, которые он поглотил вместе с ее жизненной силой: первый поцелуй Эмилии с ее мужем, их свадьба в древнеегипетских нарядах, ее слезы, когда она сидела в больнице у койки внезапно уснувшего Сахемхета, ее радость, когда она увидела своими глазами таинственную библиотеку. — Мой фараон… — так называла его женщина. Настоящий фараон Древнего царства, внук Менкауры, не то, что Ахет, полукровка, лишенный всех титулов нелюбимый сын Рамсеса Третьего. Юноша переключился на свои воспоминания о своем детстве: жестокий отец, столько лет ломавший упрямого мальчишку, избивавший за каждый, даже мелкий, проступок. Вспомнил свою сестру, которая заботилась о нем, которую он любил больше своей жизни, но с которой так и не сложилось прожить счастливую жизнь. — Пусть он и фараон, пусть выше по титулу и возрасту, но он не достоин такой женщины, — прошептал Ахет, убирая с ее лица прядь рыжих волос. — И Салех больше мне не помеха. Будет угрожать — получит поцелуй, остальных скорпионы со змеями зажалят. Я люблю ее и хочу сделать самой счастливой женщиной на этой земле. Леди Эмилия пошевелилась во сне, положила голову на грудь Ахета. Он обнял ее, по загорелым щекам текли слезы. Он понимал, что снова влюбился по самые уши и что готов даже на убийство ее мужа, лишь бы быть с этой прекрасной женщиной. Через час леди Аджари-Карнарвон открыла глаза. Она обнимала юношу, который уже задремал. Она коснулась губами его щеки и собиралась снова поцеловать в губы, но Ахет подставил шею и сладко улыбнулся. — Поцелуи в губы — знак серьезных отношений, — прищурился он и сел на постели. — Неужели ты хочешь этого? — Хочу! — страстно выдохнула она. — А муж? Я так не могу… Эмилия опустила взгляд. — Может, обед где-нибудь? — предложила она. — Согласен. А потом можно сходить в ботанический сад. Слышал, что там выставка тропических бабочек. После ланча в кафе парочка направилась в ботанический сад. Женщина искала глазами афишу выставки, но найти не могла. Все равно, в холодную погоду теплая оранжерея была неплохим местом для романтики. — Жалко, что мы опоздали на выставку. Так хотелось лета. — Ты хочешь бабочек? — Ахет повернул ее спиной к розовым кустам, обнял, беззвучно прошептал заклинание. Вмиг каждый лепесток стал бабочкой. Шуршащий крыльями вихрь пронесся по оранжерее. Насекомые садились на одежду и волосы посетителей. Послышались испуганные визги и крики охранников. Шери снял с волос Эмилии насекомых, прогнал их и тихо щелкнул пальцами за спиной. В ту же секунду на тропинки и траву медленно упали яркие лепестки роз. Конечно же леди Аджари-Карнарвон не заметила причудливой магии своего спутника, ведь она не верила в существование подобного, а верила только в науку. Теперь они встречались раз в неделю в самый загруженный у Сахемхета день, когда тот возвращался с работы поздно вечером. Влюбленные сидели в небольшом кафе на окраине Лондона, куда не заходили те, кто мог бы их знать.***
Рождество семейство Аджари-Карнарвон по традиции отмечали у родственников Эмилии в Бирмингеме. Она хотела позвать и своего любовника, однако, тот отказался, ссылаясь, что это не его религиозный праздник. — Странный он, — подумала англичанка. — Раз он египтянин, значит, мусульманин, хотя, ведет себя, как европеец. И чего я цепляюсь к нему? Он столько лет прожил во Франции, вот и стал таким. Поговорить о вере с юношей Эмилия так и не решилась, однако, пригласила его в домашний ресторанчик, который держали выходцы из Ближнего Востока. — Что будешь заказывать? — она протянула юноше меню. — Не знаю… — растерялся он. — Что ты будешь, то и я. — Он врет мне? Луксор ничем не отличается от Каира. Все, что в меню, готовят дома в обоих городах. Он должен это знать, если даже я знаю, — подумала англичанка и произнесла, когда подошел официант — мужчина средних лет, — Ахет, ты выбрал или нет? Внезапно араб фыркнул, швырнул в юношу полотенце. — Что с вами? — испугалась женщина. — Вон отсюда! — закричал он. — Никто не смеет оскорблять имя Бога, называя им простого смертного! Вон! Влюбленным ничего не оставалось, как схватить вещи и быстро покинуть заведение. — Ты мне лжешь! Обо всем лжешь! — вспыхнула леди Эмилия, натягивая пальто. — Ты не родился и вырос в Луксоре, ты никогда не жил в Египте! Ты — наглый французишка! — Послушай, я не обманывал тебя, — Ахет понял, что все его усилия напрасны, если он не расскажет немного правды о себе. — И из какого языка имя Ахет? — Сокращение от Ахетмаатра. — Твои родители были фанатами древнеегипетских фараонов? — Отец — да, а мать назвала меня Аахешерим. Поэтому Ахет Шери — это фрагменты двух имен. А раз я жил потом во Франции, то сократил свои настоящие имена. Рядом с ругающимися остановилось такси. Из него вылез Сахемхет, явно не в настроении. Он давно нанял детектива следить за женой, так изменившейся в последнее время. Машина уехала. На тротуаре стояли двое молодых людей, бросавших гневные взгляды друг на друга, и женщина, сделавшая несколько шагов назад. — Значит, ты решил мою жену увести? — прошипел профессор, чтобы не слышали посторонние уши. — Думаешь, если моложе меня и смазливее, то все можно? Своим с чужими я не делюсь… — Я тоже! Я люблю ее, а вот ты — нет! Ты не достоин такой женщины, как Эмилия! Червяк музейный! — Я тебе морду набью, выскочка! Безродное отребье! — Духу не хватит ударить, слабак! Сахемхет сжал кулаки и с размаху врезал по скуле наглеца. Перстень-печатка со скарабеем и царским картушем фараона рассадил кожу на лице Ахета, по щеке потекла кровь. Шери поморщился от боли и в долгу не остался: лучезарно улыбнувшись, подошел к оппоненту, повел по его темным волосам рукой, сжал пальцы на затылке и впился в губы смертоносным поцелуем. Эмилия остолбенела от увиденного, а когда очухалась, увидела мужа, лежащего на асфальте без сознания. — Что ты с ним сделал? — повинуясь инстинкту, она со всей силы врезала пощечину своему любовнику. — Проучил, чтобы руки не распускал. Жив он. А жаль… — холодно ответил Ахет, и его взгляд невольно остановился на окровавленной ладони женщины. Гематофобия снова дала знать о себе, и Шери без чувств упал на тротуар.***
Леди Аджари-Карнарвон сидела на стуле между двух больничных палат, где находились ее муж и любовник. Услышав от врача, что с обоими все хорошо, она успокоилась и ушла искать кофейный автомат. Первым очнулся Ахет. Он вызвал медсестру и, узнав, где находится Сахемхет, зашел к нему в палату, сел рядом на койку. Аджари открыл глаза. — Пришел добить меня? — прошептал профессор. — Поговорить по душам без свидетелей. Добить всегда успею, — хмыкнул в ответ Шери. — Где моя жена? — Ушла за кофе. Так медсестра сказала. Сахемхет облегченно вздохнул. Ахет молчал. Пауза затягивалась, давила тишиной на нервы. — Может, познакомимся? — произнес Аджари, усаживаясь на кровати. Ахет любезно подложил ему под спину подушку. — Я Сахемхет Аджари, профессор лингвистики древнеегипетского языка, член Британской академии наук. — Ахет Шери, фотомодель с испорченной тобой карьерой. Может, шрамы и украшают мужчин, но это не мой вариант. — Извини, сам напросился. — Думал, не будешь сам руки марать. Фараоны — они выше этого… — Откуда знаешь, что я фараон? — Видел в твоих воспоминаниях, которые вытянул вместе с твоей жизненной силой. Жалко тебя. Ты ведь младший сын фараона Шепсескафа, внук Менкауры? Тебя тоже гнобил старший брат? Сахемхет нахмурился. — А ты тогда кто? Тоже младший сын фараона, и над тобой издевался старший брат? — Ахетмаатра, на аратском — Аахешерим, отец — Рамсес Третий, брат по отцу — Рамсес Четвертый. — Такого имени нет в царских списках. — Правильно. Папаша с братиком постарались, когда я удрал из дома, чтобы не стать жертвой политического брака. Ведь и принца Сахемхета тоже нет. Братишка стер из памяти людей твое имя? — Невезучие мы оба… — произнес Аджари на родном древнеегипетском. — Ты прав, нам обоим досталось от родни, — с трудом поняв, уже на своем языке ответил Ахет. — Какое интересное произношение, — в глазах профессора заиграли чертики научного любопытства. — Давай, на время помиримся, пока я твой диалект изучаю. Потом продолжим наши разборки из-за Эмилии. — А что ей мешает иметь мужа и любовника? — предложил Шери. — У Хатшепсут был и муж, и любовников куча. Уж одного можешь потерпеть. Я, правда, по уши в нее влюблен. — Ладно, — усмехнулся Сахемхет. — Только не пакостить и ее не целовать! Меня тоже! — По рукам, мой фараон, — Шери протянул руку, Аджари пожал ее в ответ. Когда Эмилия вошла в палату мужа, то чуть не уронила кофе от увиденного: два парня сидели на койке и увлеченно беседовали на смеси английского языка и древнеегипетских диалектов, словно два часа назад не устраивали из-за нее прилюдные разборки на улице.