жди меня

А я устал дышать тобой Вошла в мой дом Смерть

Слава посмотрел на свое отражение в угасшем экране телефона. Он не заметил, что смотрел в эти сообщения так долго. Карелин включил экран и начал печатать, думая, есть ли смысл отвечать — Мирон уже всё для себя решил. Сказать Славе было нечего — он возразил, что для него лимит их отношений совсем не кажется исчерпанным. Но кто он, чтобы спорить с самим Оксимироном? Карелин не знал, что чувствовать — последние две недели его выворачивало от нервов и непостоянства, поэтому сейчас это было… Облегчение. Следующие недели были сложными. За облегчением пришли боль, обида и злость на Фёдорова за то, что он решил всё так просто оборвать. По СМС, словно они какие-то школьники, пообжимавшиеся пару раз. Слава не знал — Мирон настолько трус или ему настолько похер на самого Славу, что их связь он прервал парой дурацких сообщений. Слава засыпал с мыслями о Мироне и просыпался с ними же. На самом деле, он и не думал, что всё настолько запущено. Он восхищался им, ему с ним было интересно и классно. Но он никогда не думал, что между ними есть любовь. Мирону не получалось доверять, не получалось понимать его. Слава иногда чувствовал, словно его просто используют. Он часто думал, что их отношения для Фёдорова не значат ровным счетом ничего. И говорил себе — не привязывайся. Но сейчас, потеряв его, он понял, что уже давно угодил в эту ловушку. Если так подумать, с Мироном Слава был несчастлив. Но все равно был одержим их нездоровой связью. Он ждал неделями ответа на свои сообщения, а когда начинал уже совсем отчаиваться — Фёдоров словно чувствовал и отправлял Славе: «Так хотел написать тебе. Я так многое хочу тебе рассказать.» И Слава оттаивал. Дурак. Или когда Мирон, наверное, не очень трезвый, писал ему какие-то невыносимо искренние сообщения. Слова, которых Карелин не слышал ни от кого раньше. «Каждая минута с тобой — лучшая». Или спонтанное «Давай встретимся завтра. Я брошу всё». Он никогда не верил этим словам, как и в то, что Мирон его искренне любит. Он отстранял и отдалял себя, и на редкие милые жесты Фёдорова даже не пытался отвечать. Несмотря на всё, Мирон казался ему чем-то далёким и непонятным — почти идолом. И ему сложно было поверить, что это «божество» современного рэп-искусства уделяет ему внимание. Хотя, влюбился он конечно не в образ интеллектуального рэпера. Слава влюбился в его улыбку, его харизму, в него настоящего — редко во влогах и иногда в жизни. У него была какая-то сверхсила — дарить массу эмоций и подсаживать на это, как на иглу. В общем, Мирон был уникальным человеком с бешеной харизмой и нравился не только Славе, это уж точно. Фёдоров как-то рассказывал, что его преследовала его бывшая девушка. Поджидала около квартиры. Он говорил, она была навязчивой — «ты не такой». Слава действительно не стал бы его караулить, но, проходясь по знакомым местам, он всегда надеялся его увидеть и уже миллион раз продумал их встречу, даже зная, что Мирон где-то далеко и не окажется в Питере. Слава скучал. Он перечитал уже все их переписки. Но этого казалось мало. Карелин вспомнил, что однажды, Мирон опоздал на его день рождения. Но принёс подарок — вино в красивом пакетике. Вина Славе не хотелось, а вот пакет пах его парфюмом и Слава его оставил. Сразу после расставания он сходил на пару ужасных свиданий. Он знал, что это глупо, но дома он начинал сходить с ума. Нашёл какого-то парня с похожим взглядом, но он оказался необыкновенно глупым. Потом он написал Саше. Они встретились и Карелин повёл её в то место, которое ему когда-то показал Мирон. Это была церковь. Пахло ладаном, в золотых рамах икон отражались отблески свечей. Саша среди этого антуража выглядела как ангел, свет струился по её волосам… Слава смотрел на неё и не чувствовал ничего.