Прощение или месть? В ад? Или на крест?
Ранним утром, когда первые лучи солнца еще не разогнали ночной туман, разведчиков повезли на двух автомобилях через весь город в неизвестном для них направлении. Оньянкопон должен был встречать их на месте, и из-за этого все нервничали, хоть и старались скрыть волнение. Аккерманы помнили его надежным товарищем, остальные тоже не ждали от него предательства. Но как все обернется? Предугадать было сложно — пришлось практически слепо довериться. Когда выехали за черту города, Леви дотронулся до кобуры на поясе: они все взяли с собой оружие. На всякий случай. — Приехали, — к ним обернулся водитель, когда машина остановилась. — Дальше пешком. Ханджи кивнула, дала знак остальным, и через минуту все они стояли на обочине дороги, за которой начинались невысокие горы. Чиркнув колесами, машины по очереди развернулись, поднимая в воздух клубы пыли. Леви недовольно поморщился. — И что теперь? Куда идти? — Ждем здесь, — ответила Ханджи. — Он сам к нам выйдет. Он кивнул и осмотрелся: зелени немного, как и признаков того, что поблизости кто-то жил или работал. Местность еще задолго до остановки стала холмистой, деревьев мало, хотя у подножья гор раскинулись весьма недурного размера заросли. Он не удивится, если окажется, что прямо за ними притаился скалистый обрыв к морю. — А если здесь засада? — прервал тишину Спрингер. — Раньше надо было об этом думать, — вероятно, Конни выразил своим вопросом общую обеспокоенность, но Ханджи быстро пресекла панику. Леви строго посмотрел на отряд. — У нас нет причин не доверять ему. Просто будьте осторожны. Накануне Оньянкопон рассказал о незаконном движении в стране: группе марлийцев, подвергшихся гонению властей. Они выступали против политики милитаризма. Поначалу заявляли о своем недовольстве открыто, а потом, когда военная верхушка поняла, что горстка активистов на самом деле способна вызвать волнение народа, им пришлось начать действовать скрытно: им самим и их семьям стали угрожать, с кем-то жестоко расправлялись, кто-то просто бесследно исчезал. И теперь все они были разбросаны по стране, некоторые даже за ее пределами. Но и там продолжали тайно распространять свои идеи среди простого народа и искали союзников. Самые смелые не уехали, но жить им приходилось отшельниками. Леви хорошо представлял трудности такой жизни, мысленно восхищаясь этими людьми, — хреново быть костью в горле у власть имущих — но никак не мог понять их мотивации. Помогать острову? Зачем им это? Он надеялся, что Оньянкопон даст ответы при встрече. С восточной стороны дороги послышался шум мотора — в их сторону направлялась неизвестная машина. Разведчики повернули головы на звук и замерли в ожидании. Выдохнули, когда поняли, что это был Оньянкопон. Он вышел, закинул за плечи рюкзак и подошел к ним. — Извините, что заставил ждать. Нам туда, — он махнул рукой в сторону гор. — Дороги там нет — придется пройтись. — Стой, — Ханджи удержала его за плечо и внимательно посмотрела в глаза. — Что это за место? Кто нас там ждет? — И зачем? — Леви сложил руки на груди. — Не нужно переживать, — он накрыл ладонь Ханджи своей, оглядел ребят и улыбнулся. — Я не успел предупредить их, что буду не один, но не думаю, что это станет проблемой. Пойдемте. Я все расскажу по пути. — Предлагаю начать с объяснения. Почему они скрываются в горах, — Леви кивнул отряду, и все сошли с дороги, отправляясь вслед за Оньянкопоном. — Я говорил вчера Армину. Их преследуют военные. Эти люди способны сильно расшатать общественное спокойствие. В чем они весьма преуспевают, — он усмехнулся. — Сколько их там? — Двадцать три человека. Некоторые живут там с семьями. — В горах?! — воскликнула Саша, и все на нее обернулись. — Простите. Просто… Как? — Это те, кто не смог или не захотел отпустить родных. Не беспокойтесь, у них вполне налаженный быт. Живут в палатках, время от времени меняют место. Я и еще несколько людей помогаем им. — Еще несколько людей? — Ханджи скосила взгляд. — Елена знает, чем ты занимаешься? — Нет, конечно. Она такое не простит. Хотя и сама, как вы знаете, ведет подпольную игру. — Зик, значит, тоже не в курсе? — Леви обернулся на Эрена: тот был спокоен. — Никто не знает. — А ты почему это делаешь, Оньянкопон? — спросил Армин. — Потому что… я устал. И разделяю их взгляды. Война — не выход. Уж вы-то должны это понимать. Нельзя истреблять людей на острове. Нельзя давить их и здесь, как планирует Зик. Я не знаю, получится ли у них что-то изменить, но эти люди искренны в своих помыслах. И я хочу знать, что сделал все возможное для мирного будущего. — Звучит благородно, — над ними медленно пролетела какая-то горная птица. Леви проводил ее взглядом. — Однако все еще не ясно, зачем им помогать нам. — Они и не собираются этого делать, — Оньянкопон спиной ощутил врезавшиеся в него безмолвные вопросы. — Ну, то есть… они о вас и не знают. Это ведь идея Армина познакомиться с ними, а не моя. Но мне нравится эта мысль. Если вы сможете убедить их в своих мирных помыслах, то они смогут заручиться вашей поддержкой, и тогда будут уже не просто беглыми революционерами, а борцами с целым народом Парадиза за спиной. — Значит, сейчас они настроены не очень дружелюбно? — Да поймите же вы, — он остановился: они дошли до подножья, — эти люди — обычные марлийцы. Они точно так же с детства жили под влиянием пропаганды. Некоторые из них все еще верят, что на острове живут одни дьяволы. Но их ума хватает для понимания того, что все не может быть настолько однобоко. Поэтому, да: было бы неплохо произвести хорошее впечатление. — А нам это чем поможет? Не понимаю, — Конни ковырнул носком ботинка камень. — С их помощью можно поменять мнение о нас внутри общества, — Армин заговорил, встретился взглядом с Оньянкопоном, и тот кивнул. — Да, наш визит на собрание партии защитников элдийцев оказался неудачным. Мы выяснили, что нас все еще боятся и даже ненавидят. Но задумайтесь: это уже шаг вперед. Нас тоже примут, если поймут, какие мы на самом деле. Это ведь точно лучше, чем ждать расправы на острове. И лучше, чем предложение Зика. Мы должны попробовать! Повисла напряженная тишина. Эрен почесал лоб, опустив голову. Жан поморщил нос и отмахнулся от мошкары. Леви перестал смотреть на ребят и повернулся к Оньянкопону. — Да, — тот снова поправил тяжелый рюкзак за спиной. — Я тоже так считаю. Дальше дорога опасная. Небольшой участок. Просто будьте осторожны и идите за мной. В горы подниматься не придется — не беспокойтесь. Через пятнадцать минут будем на месте. Он вышел на узкую тропу, разведчики потянулись за ним. Как Леви и ожидал, здесь скрывались почти отвесные скалы. «УПМ бы не помешал», — обернулась к нему Ханджи. Он посоветовал ей смотреть вперед и нахмурился, рассматривая каменные выступы, которые вообще никак не помогут, если кто-то из них оступится. Когда вышли на небольшое плато, все облегченно выдохнули. Леви недовольно поморщился и повел плечом: рубашка от пота промокла. Оньянкопон сказал, что лагерь разбит за кустарниками и скрыт от чужих глаз частью горы. Попросил подождать здесь. Нервозность вернулась. — Держись поблизости, — шепнул Леви Микасе, наблюдая за удаляющимся Оньянкопоном. Потом повернул голову к ней. Пожалуйста. Микаса почти незаметно свела брови, посмотрела ему в глаза и, ничего не ответив, кивнула. Отвернулась и стала внимательно смотреть вперед, как и все остальные. Минут через пять нервного ожидания вдалеке показался Оньянкопон и махнул рукой, давая знак подойти. Леви переглянулся с Ханджи, и та сухо велела двигаться вперед. Прямо перед каменной стеной была глубокая расщелина шириной около двух метров. Чтобы переправляться через нее, здесь было уложено несколько укрепленных досок. — Безумие какое-то, — тихо произнес Жан, подавая руку Саше и Микасе. Остальные уже были на другой стороне. Последним прошел Леви. Они оказались в широком гроте: редкая трава пробивалась у самого входа, дальше — сплошной камень и высокие своды. В глубине виднелись палатки и был разведен огонь, у которого суетились две женщины. Они обернулись на чужаков и замерли. Из углубления в стене вышли трое вооруженных мужчин и остановились напротив. Один из них сделал шаг вперед. — Магат, — выдохнул Леви. — Ты его знаешь? — не оборачиваясь, шепотом спросила Ханджи. — Мы его знаем. Леви бросил взгляд на такую же опешившую Микасу и оглянулся назад: обрыв. Дерьмо. Если их тут не примут, то даже бежать будет некуда. Леви медленно поднес руку к кобуре, глядя прямо на марлийцев. Они заметили и щелкнули затворами. Воздух между ними едва ли не стал твердым и затрещал. — Эй, прекратите, прошу, — Оньянкопон развел руки в стороны, вставая между ними. — Господин Магат, я же вам все объяснил. — Одних твоих слов недостаточно, чтобы начать доверять им, Оньянкопон. Ты привел в наше укрытие островных дьяволов. — Да, но… — Мы пришли с миром, — твердо произнесла Ханджи и отвела руку в сторону, велев Леви и остальным не совершать резких движений. — Мы только просим о беседе с вами. Участники переговоров выдержали долгие взгляды друг друга. Магат внимательно посмотрел в умоляющие глаза Оньянкопона и кивнул своим людям, чтобы те опустили оружие. Ханджи незаметно, но длинно выдохнула. Велела пойти с ней Леви, Армину и Эрену, а остальным — ждать на месте. Группа Ханджи прошла немного вперед за марлийцами и свернула за каменный выступ, где оказались походный стол и несколько складных стульев. Леви остался стоять: с его места было видно, что происходит в основной части пещеры, и при этом слышен весь процесс переговоров. — Меня зовут Ханджи Зое. Я командующий военного подразделения острова Парадиз, которое носит название Разведывательный корпус. Как я уже сказала, мы пришли к вам с миром. — Тео Магат. Я возглавляю группу восстания против марлийской власти, — Леви дернул крыльями носа, подавив желание спросить, имеет ли тот отношение к подготовке шифтеров из элдийских детей. — Чего вы хотите от нас? Ханджи нахмурилась и поправила очки. — В широком смысле… мы хотим прекратить войну и доказать всему миру, что мы не дьяволы. Марлийцы на протяжении многих десятков лет отправляли на остров титанов с целью нашего полного уничтожения. За это время погибло много ни в чем не повинных людей, а выжившим приходилось скрываться за высокими стенами, ничего не зная о том, что происходило за ними. — Как же вы смогли добраться сюда? — Ханджи молча сжала кулаки и сглотнула. — Мы не доверяем вам. Надеюсь, это понятно. Так что или рассказывайте все честно, или уходите отсюда. — Мы уничтожили всех титанов, отправленных на остров. Среди марлийцев нашлись люди, которые многое рассказали нам. Простите, Магат, но я не стану сейчас выдавать их личности, и тоже надеюсь на понимание. — Почему же эти предатели сами вам не помогут? Леви покосился на Оньянкопона и перевел взгляд на ребят: их окружили несколько человек и предложили сесть. — У них свои цели, которые нам не подходят. — Какие же? — Мы не хотим кровопролития. Не хотим мести за бесцельно отнятые жизни. Мы просто хотим, чтобы нас прекратили истреблять. Но люди здесь и, я так понимаю, во всем остальном мире боятся нас. Считают чудовищами, заслуживающими смерти по двум причинам: грехи далеких предков и возможность уничтожить весь мир с помощью силы титанов. Оньянкопон сказал, что вы весьма успешно распространяете среди людей агитацию против войны. Если бы… если бы вы могли поручиться за нас… рассказать людям, что мы такие же… что мы все одинаковые. Может, тогда это могло бы изменить ход войны. — Элдийцы… — Магат облокотился на спинку стула и стал рассматривать свои пальцы. Усмехнулся так, что Ханджи вздрогнула. Леви опустил ладонь ей на плечо: он не видел ее лица, но ощущал, насколько она встревожена. — Две тысячи лет ваш народ зверски расправлялся с другими. Из-за вас навсегда исчезли целые цивилизации. Ваш король с позором бежал, оставив на верную гибель большую часть своей нации. И до сих пор… от острова исходит угроза. Поэтому всех вас и называют дьяволами, — он поднял голову и оглядел гостей, застывших с каменными лицами. — И все это я называю не более, чем детской страшилкой. Я все еще не доверяю вам. Однако я не доверяю и военной верхушке, которая много лет ведет нашу страну по пути войны, отправляя на верную гибель тысячи людей и пропагандируя ложные истины. Месть элдийцам стала национальной идеей. Мне и таким, как я, понятно, насколько глупо жить лишь этим помыслом, когда нашим людям и без этого есть куда развиваться. Особенно, когда власть всего лишь прикрывается местью и сеет страх, а на деле хочет всего-то захватить богатый ресурсами остров. Это тупик. И даже если они победят в этой войне, им всегда будет мало. С таким подходом у моей страны нет будущего. — Значит ли это… — Но… как я уже сказал, я не могу просто так довериться и вам.***
— Саша, ты что, хомячить сейчас собралась? — беззлобно прорычал Жан. — А что? Просто яблоко. Все равно сидим без дела. Под строгим взглядом друзей она недовольно вздохнула, но яблоко не убрала: начала тщательно протирать его о полу пиджака. К ним уже выходили люди, подозрительно осмотрели, не решаясь заговорить с незнакомцами, дали несколько стульев и отошли в сторону, продолжая постоянно коситься. В тот момент, когда Саша уже раскрыла рот, собираясь откусить побольше, к ним подошел светленький мальчик лет шести. Издалека было слышно, как кто-то, видимо, его мать, шикнул, чтобы тот не приближался, но он не обратил внимания. — Привет, — парнишка не подходил близко — остановился в паре метров. Провел маленькой ладошкой под носом. — Привет, — улыбнулась Саша и протянула ему яблоко. — Хочешь? Он немного помялся, переступая с ноги на ногу, и нерешительно кивнул. Оньянкопон принес с собой немного запасов, но по мальчику было видно, что для детей в этом месте радостей не очень много. Взяв в руку яблоко, он сразу поднес его ко рту и широко-широко улыбнулся. Рядом с Сашей, на каменном выступе, сидел Конни. Он подвинулся и кивнул, предлагая мальчику присесть рядом. — Давно вы живете в этом месте? — спросила Саша под аппетитный хруст яблока. — Я не знаю точно. Кажется, да. Просто я не очень хорошо считаю. Но мама говорит, что скоро мы уедем отсюда. Опять. — Часто переезжаете? — с сочувствием уточнил Жан. — Приходится, — мальчик вздохнул, а потом снова улыбнулся. — Я не жалуюсь! Это весело. А вы здесь откуда? Ребята переглянулись. — Издалека, — поспешила ответить Микаса и отвела взгляд: мальчик слишком пристально на нее смотрел. — Тоже путешествуете? Это круто! Сзади послышались шаги, и все обернулись. «Закончили вроде», — шепнул Жан и встал. Остальные последовали его примеру. Микаса нашла взглядом Леви: тот выглядел уставшим, но спокойным. Это был хороший знак. Ханджи повернулась к марлийцам, что-то сказала им и, проходя мимо ожидавших разведчиков, бросила ровным тоном: — Можем идти. Леви уже почти прошел следом, когда отвлекся на голос Блаус, заставивший его обернуться: она трепала по светлым кудрям местного мальчишку и говорила, что они наверняка еще увидятся. Тот улыбался и радушно поддакивал. На мгновение у Леви перехватило дыхание, а потом сразу стало частым: эту россыпь веснушек он навсегда запомнил. Саша уже убежала вперед, догоняя Конни, а мальчик все стоял и смотрел на Леви. — Дестин, — не сказал — выдохнул. Микаса резко обернулась, глаза расширились. Услышала. — Почему ты здесь… опять? — под ребрами скрутило, сознание завопило: Леви почувствовал не что иное, как страх. Марлийцы настороженно наблюдали за странной сценой. Сзади неслышно подошла Микаса и дотронулась до предплечья. Леви инстинктивно сделал шаг в сторону, закрывая ее собой. Мальчик молчал. — Аккерман? — позвала Ханджи одновременно с тем, как Микаса осторожно потянула его за рукав куртки. — Мы уходим. Всю обратную дорогу Леви ни с кем не поддерживал разговор, будучи полностью погруженным в свои мысли. Вскоре после возвращения в поместье, Ханджи, Оньянкопон и Армин ушли к Киеми: решено было поговорить с ней откровенно. Остальные не спешили разбредаться по комнатам и расселись на мягких креслах в небольшом кабинете. Они по новой стали обсуждать увиденное и услышанное, наперебой прикидывая, как можно воспользоваться сложившейся ситуацией. Леви сидел в углу и не участвовал в обсуждении, только непрерывно наблюдал. — Я до сих пор не могу поверить! — Конни взволнованно чесал затылок, забравшись с ногами в кресло. — Неужели мы смогли перетянуть на свою сторону кого-то из Марли?! — Рано еще радоваться, — Жан поставил на маленький столик откупоренную бутылку вина и несколько стаканов. Обернулся на Леви, когда те со звоном стукнулись друг о друга. — Капитан, не смотрите так, это госпожа Адзумабито нас угостила, — он быстро взглянул на ребят, потом на вино и снова на Леви. — М-можно же?.. Да? Распитие небольшого количества алкоголя подчиненными после такого насыщенного дня волновало его сейчас меньше всего. Леви ничего не сказал. Кивнул. — А вы? Хотите тоже? — Нет, — ответил негромко. Он нашел глаза Микасы. Она посмотрела в ответ — взгляд был обеспокоенный, поэтому Леви постарался смягчить выражение лица и принял более расслабленную позу. Вот бы еще с мыслями эта обманка работала. Потому что на самом деле Леви был на взводе все это время: очередное появление Дестина на их пути вряд ли предвещало что-то хорошее — скорее наоборот. Что тот сделает теперь? Что изменит здесь? Чью жизнь отнимет в этот раз? — Ну все равно, Жан, — не унимался Конни, — я считаю, нам очень повезло. Уже всерьез думал, что придется воспользоваться планом Зика, чтобы прекратить войну. Не представляю, как после такого можно было бы спокойно жить. Даже если колоссы из стен должны были бы только напугать весь мир, не верится, что никто бы не погиб. — Конни, хватит, — резко перебила его Микаса. — А что такого? Ведь такая возможность все еще существует. Вот скажи, Эрен, ты уверен, что сможешь управлять целой армией титанов? Мне, например, кажется, что нет. И что тогда? Вдруг они повылазят из стен и растопчут всех-всех людей? Леви выпрямился в кресле и переводил напряженный взгляд с Микасы на Эрена. Те смотрели прямо на него. Они искали в его глазах разрешение. Леви его не давал. Но и не проявлял никаких признаков недовольства. Первым не выдержал Эрен: отвел взгляд, провел ладонями по коленям, посмотрел на друзей. — Я уже это делал, Конни. В повисшей тишине Эрен коротко выдохнул через нос и с силой сжал пальцами подушку дивана, ослабив хватку только тогда, когда увидел поддерживающий кивок Микасы. — В каком смысле — делал? — Жан нахмурился. — Хочешь сказать, что… Да в каком смысле, Эрен?! — Успокойся, Жан, — произнес Леви, когда понял, что тем двоим нужна помощь. Лучше бы, конечно, здесь был Армин. — Эрен пытается сказать, что сейчас мы все проживаем свою не первую жизнь, и в одной из них действительно была активирована Дрожь Земли. По неизвестной причине мы с Аккерман тоже об этом помним. Возможно, даже больше, чем сам Йегер. Не надо спрашивать, как это работает: никто из нас троих не знает. В настоящее время мы ищем возможности избежать повторения Гула. Ханджи и Армин в курсе происходящего. Теперь и вы трое тоже. Добро пожаловать в безумную головоломку. Леви решил выдать все одним махом, не желая выслушивать удивленных вздохов и эмоциональных вопросов. Кажется, у него получилось: все разом замолчали, уставившись друг на друга. Или не получилось: — Это шутка? — Жан снова обернулся к Леви. «Не шутка» — понял, заметив его тяжелый взгляд. Медленно повернулся обратно. — Ни хрена-а себе! — на лице Конни мешались выражения восторга, озадаченности и тени недоверия. — Слушайте, и как? Это помогло? От острова отстали? Мы все выжили? — Погибло очень… очень много людей, — голос Микасы дрогнул. Она опустила голову. — Эрен тоже. Все опять притихли. Эрен невесело хмыкнул и потянулся к бутылке. Пододвинул ближе стакан и наполнил его до самого края. Поднес к губам и произнес, не глядя на остальных, прежде чем выпить: — Саша тоже погибла, — пока он делал глоток за глотком, остальные не сводили с него глаз, а тихо произнесенное Микасой «Эрен» было наполнено глубокой печалью. Он стукнул стаканом о поверхность стола. — Из-за меня. — Мама дорогая… — выдохнула Саша, впечатленная то ли новой информацией, то ли легкостью, с которой ее друг опустошил целый стакан алкоголя. — Прости меня, — Эрен посмотрел в стеклянные глаза Конни и Жана, потом перевел взгляд на Сашу. — Я виноват. — Но я ведь жива, — она неуверенно посмотрела в ответ и дернула губой. — В другой жизни… тебя застрелили… из-за меня. Мне очень жаль, Саша. Мне очень… очень жаль, — быстрым движением Эрен потер пальцами под глазом. — Прошу тебя, будь осторожна. Он встал и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Леви подумал, что стоило бы пойти за ним, но вдруг решил дать Эрену глоток свободы от постоянного надзора. Предвидя реакцию Микасы, уже дернувшейся с кресла, Леви встал, подошел к ребятам и опустил ладонь на плечо Микасы: — Пусть побудет один. — В голове не укладывается, — шепнул Конни. — Капитан, это все правда? — Правда, Блаус. И никто не знает, как все обернется в этот раз. Так что вы все должны быть осторожны. Вернется Арлерт — поговорите с ним. Он сможет рассказать и объяснить вам все без эмоций. И не сидите тут допоздна. Леви незаметно сжал пальцами плечо Микасы и вышел, направляясь в свою спальню. В доме было тихо, за окнами — темно, на душе — тревожно. Леви решил, что позже надо будет проведать Микасу. Что-то дрожало у него внутри — тянуло к ней и настойчиво отбивалось в голове необходимостью быть рядом. Чертов мальчишка. Напугал его так, что в себя прийти сложно. Леви потер шею, стоя посреди комнаты. О чем там Ханджи договорится с Киеми? Не выдаст ли та их Зику или вообще марлийским военным? Надо бы дождаться ее и узнать, как все прошло. Он разделся и ушел в душ. Вернувшись, увидел на столе поднос с едой и чайник с чаем — разведчики пропустили ужин, и, видимо, прислуга позаботилась о них. Приятно. Даже как-то чересчур. Чай оказался вкусным, с добавлением местных трав. Леви не мог знать, что они оказывали расслабляющий эффект. Присев на диван всего на минуту, совсем скоро он уже крепко спал. Поначалу его сон был глубоким и безмятежным. Звучный переплеск волн и теплые касания ветра, завораживающей красоты закат и волнующее ощущение у самого сердца. Казалось, что стоит обернуться, и Леви увидит рядом всех дорогих ему людей, живых и счастливых. Он не успел повернуться: солнце скрылось за горизонтом, забирая с собой свет. Мир вокруг померк, стало холодно. С неба посыпался мокрый снег, но продрог Леви не из-за ледяных снежинок — он узнал это место. Его приют в Марли. Дышать стало нечем, когда понял: идти тяжело, перед лицом — руки старика, хоть и рассмотреть нормально их не выходит, потому что глаза почти не видят. Леви сначала согнулся и уперся ладонями в бедра, позорно заскулив, а потом и вовсе упал на колени, цепляя пальцами мокрую траву. Нет-нет-нет, этого просто не может быть. «Верни все назад! Верни!», — вопили мысли, а голос застрял в горле. Паника сковала тело, Леви не мог поверить, что это происходит. Он зажмурился и стукнул кулаком о землю. Содрал кожу на костяшках о камень в траве, заметил и по-детски, жалея себя, прижал кулак к груди. Неужели это конец? Неужели все было неправдой? Он точно сошел с ума, если поверил в благосклонность судьбы. Когда Леви уже не ждал ничего, он услышал голос. Вмиг вспомнил, как каждый раз, приходя к морю, ощущал чье-то незримое присутствие, но ни разу, никогда никого не слышал. Он поднял голову и никого не увидел. Но голос звал, хоть и ломался в порывах ветра. Тогда Леви поднялся и пошел на зов. Чем выше поднимался на холм, тем легче ему становилось: дыхание больше не сбивалось, зрение прояснялось, прожитые годы словно отматывались назад. Выход есть. Он доберется до источника голоса, и это все исправит. Леви перешел на бег. Он видел впереди копья стен приюта и бежал, прислушивался к голосу и бежал, ощущал чужие взгляды на затылке и бежал, и бежал, и бежал. — Микаса, — сипло выдохнул, когда силуэт в темноте очертился знакомой фигурой. Протянул к ней руку и увидел, как рядом появился Дестин. — Не надо. Уходи. Хватит этих игр, прошу. Верни нас обратно. Просто… — Леви качнул головой, — верни. Дестин взял Микасу за руку, и случилось то, что окончательно выбило почву из-под ног Леви: их тела стали сливаться. Он неровно выдохнул раз, еще раз, ударил раскрытой ладонью слева по груди и сделал шаг вперед, ровно за миг до того, как Дестин и Микаса полностью исчезли. И тогда Леви проснулся. Вычурный орнамент разукрашенных стен перед глазами плыл. Сердце сжалось так, будто больше никогда не собиралось наполняться кровью. Сон. Ему это всего лишь приснилось. Наверное, Леви никогда не привыкнет к своим кошмарам. Карманные часы показывали половину третьего ночи. К Ханджи идти за новостями поздно. Микаса наверняка спит. Леви встал и поправил футболку: не важно. Не тот случай, чтобы беспокоиться о ее отдыхе. Он должен удостовериться в том, что Микаса здесь. Что она есть. — Микаса, открой, — он уткнулся лбом в ее дверь, держась за ручку. Решил позвать, потому что на стук она не отозвалась. Он не уйдет, даже если придется под дверью до утра просидеть. Хотя, куда вероятнее, что он снесет ее с петель, ведь сердце снова застучало под горлом. Дверь распахнулась. — Леви? Он закрыл глаза и выдохнул. А потом схватил ее за запястья, толкнул обратно в комнату и прижал к стене спиной, молча вглядываясь в ее лицо. — Леви, что случилось? — ее голос дрожал. Он опомнился, расцепил пальцы, но только для того, чтобы тут же крепко прижать Микасу к себе. Одна рука между лопаток, вторая запуталась в волосах. Реальность мешалась с пеленой еще не растворившегося сна — липких страх боролся с голосом разума внутри Леви. — Не смей исчезать, — прохрипел в ее плечо. Прижался губами к коже и, наконец, отпустил. Опять посмотрел на Микасу и свел брови: шея в красных пятнах, глаза опухшие. — Ты плакала? Почему ты не спала? — Я спала, — нижняя губа дрогнула. — Кошмар. — Леви сглотнул и отступил на шаг. Микаса глубоко вздохнула, боясь снова заплакать. — Тебе… ты тоже его видел? Поэтому пришел? Он провел ладонью по своим волосам и обернулся на кровать: свет в комнате был только от луны, но он смог разглядеть сбитое одеяло и сброшенную на пол подушку. Снова повернулся к ней. — Да. Сейчас все в порядке? Микаса прижалась ухом к плечу и обняла себя за плечи. Не ответила. — Возвращайся в постель. Постарайся поспать. — Останься здесь. — Нет. — Почему? — Не могу. — Пожалуйста, останься. — Я не могу, Микаса. Она не стала переспрашивать, но Леви знал, что Микаса ждет ответа. Он и сам понимал, что ведет себя неразумно: и ей, и ему нужна поддержка, так почему они просто не могут переждать эту тревогу вместе? Потому что вот это: — Ты боишься лечь со мной в постель? Он не боялся. Но за окном — середина ночи, прямо перед ним — девушка, которую Леви любит всеми прожитыми жизнями, стоит посреди комнаты в одной ночной рубашке и просит остаться с ней до утра. Только вот он не из стали для клинков сделан, а из обычной плоти и крови. — Останься, Леви. Я не могу вариться в своем сне до конца ночи. — Оставшись, я уже не уйду, Микаса. — Я об этом и прошу. Леви медленно шагнул к ней, провел пальцами по щеке, не сводя взгляда с губ, шепнул: «Ложись» — и подошел к окну, чтобы задернуть плотные шторы. Стало совсем темно, за спиной — тихое шуршание одеяла. Он обернулся: кроме очертаний кровати ничего не видно. В битве мыслей в голове победила та, что напоминала о желании быть рядом. Дернула напоследок за нерв и затихла. Теперь в комнате только они вдвоем. В кровь будто свинца добавили: таким тяжелым стало тело — глупо было рассчитывать на спокойный сон рядом с Микасой в одной постели. Дуростью было надеяться, что его не взволнует одна только мысль об этом. Он предупреждал ее. И что с того? Словно это должно было служить ему оправданием. Микасе всего восемнадцать — если она не позволит, он и пальцем ее не тронет. Ему вдруг стало интересно, на сколько лет она на самом деле себя ощущает? И эта мысль тоже быстро испарилась, стоило лечь рядом с ней. Микаса тут же повернулась, задышав ему в грудь, а его руки так легко обняли ее за плечи, будто оба уже сотни тысяч раз именно так и засыпали. Но о каком сне могла идти речь, когда ее ладонь мягким касанием опустилась на его сердце? Микаса на вдохе приподняла голову и через мгновение обдала дыханием кожу на его шее. Пальцы Леви на ее спине непроизвольно дернулись и смяли ткань рубашки. Второй рукой он провел ей по волосам, и тогда Микаса сразу посмотрела ему в глаза, отразившись в их блеске. Между лицами — густая нежность. Не дышать ей, разгоняя по венам, было просто невозможно. Как и невозможно было не потянуться к приоткрытым губам. Ослабленная резинка на вороте ночной рубашки легко поддалась и обнажила плечо, когда Леви провел по нему ладонью. Белая кожа в темноте манила, и Леви прижался к ней губами, целуя и делясь своим теплом. Оба одновременно привстали на локтях, а следом Микаса подтянулась еще выше, и тогда ее рубашка, край которой Леви случайно зажал своей рукой, мгновенно поехала вниз и оголила грудь. Заметив это, Леви рвано и громко выдохнул. Сел. — Если ты не уверена, то сейчас самое время остановиться, — он не узнавал свой голос. Вид полуголой Микасы, прислонившейся спиной к изголовью кровати, вот-вот сведет его с ума. Что бы он ни помнил из прошлых жизней, это точно происходило с ними впервые. Вместо ответа Микаса потянула рубашку вниз, полностью освобождая себя от одежды. Леви сглотнул, дернул футболку, тоже раздевшись. Медленно, до дрожи в пальцах, он приблизился к ней, боясь напугать. Губы невольно раскрылись, когда Леви поднял ладонь, не решаясь опустить ее на грудь. Воздух между ними загудел — он все-таки сделал это, и дыхание тут же перехватило от несдержанного вздоха Микасы. Она подалась навстречу, обняла Леви, сама поцеловала. Он наклонился, правой рукой уперся в изголовье, а коленом левой ноги вдавил матрас между ее ног, пытаясь удержать равновесие. Каждое прикосновение отзывалось дрожью, губы опустились к шее, ударялись о ключицы. Микаса часто дышала. Ладонь Леви легла на ее живот. Он остановился. Выждал, пока она откроет глаза. — Позволишь? Микаса накрыла его ладонь своей и направила вниз. Пальцы словно обожгло, когда они коснулись горячей влаги между ног. Делая попытки нормально вдохнуть, Микаса прочертила лопатками по дереву кровати и сползла на подушки так неожиданно, что Леви не успел убрать руку — пальцы скользнули внутрь нее. Он тут же распахнул глаза, беспокойно ища испуг в глазах напротив, но Микаса наконец-то задышала глубоко и почти ровно. Дотянулась кончиками пальцев до его щеки, и он повернул голову, целуя в центр раскрытой ладони. Осторожно задвигал пальцами внутри и, когда Микаса выгнулась им навстречу, просунул другую руку под ее спину. Прижался к ней всем телом, давя носом в плечо. Он просто треснет напополам, если сейчас она попросит остановиться. — Я хочу… твоей… — ее голос ломался на каждой букве, дыхание снова стало поверхностным, — сейчас. Леви ответил громким выдохом и отстранился, садясь ровно. Не отводя взгляд от ее лица, потянул вниз резинку своих брюк. Потом замер над Микасой, тяжело дыша: желание давило изнутри, крутило под ребрами и искрило под веками. — Потерпи. — Я знаю, чего ждать, — высокий тон ее голоса даже заставил Леви усмехнуться. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. — Будто ты понимаешь, — Микаса надавила затылком на подушку — Леви почти вошел в нее. Она напряглась, и тогда он остановился. Следил за реакцией и почти терпеливо ждал. Микаса глубоко дышала, привыкая к новым ощущениям, а потом открыла глаза, посмотрела на Леви и медленно моргнула, давая безмолвное разрешение продолжать. Подлинное понимание друг друга накрывало осязаемой дымкой, как одеялом: они настоящие, подходящие, правильные. И совершенно точно неделимые. За окном синел рассвет. Они не видели: шторы не впускали свет. Их ночь все еще дрожала тихими вздохами и была незримо пронизана несчетным количеством тончайших нитей, не пропускающих более ни одного кошмара в души к тем, кто меньше всех их заслуживал. И когда Микаса уснула, снова уткнувшись носом в его в грудь, Леви даже не думал уходить к себе. Новый день обязательно принесет новые испытания, но близость, взаимно подаренная и принятая этой ночью, отпечаталась клеймом в их сердцах и подарила силу, которая раскрывается только тогда, когда ее есть с кем по-настоящему разделить.***
Утром поместье снова посетил Оньянкопон. Рассказал, что группа сопротивления сменила локацию, и теперь они скрывались прямо в городе. Ханджи настояла на очередной встрече: после разговора с Киеми она хотела хотя бы устных договоренностей. Помогут или нет? Просто пусть дадут ответ, потому что Адзумабито хоть и дали слово держать в тайне связи с восстанием, но все же сомневались и продолжали настаивать на испытании Дрожи Земли. — Что тут происходит? — Микаса бесшумно появилась за спинами ребят. Они стояли в дальнем углу большой комнаты и наблюдали за Ханджи, Леви и Оньянкопоном. — Решают, что делаем сегодня, — Саша улыбнулась и села на подлокотник кресла, чтобы освободить место для Микасы. — Ты где была? — Эрен свел брови и резче, чем следовало, мазнул пальцами по кончикам ее сырых волос. — Ты что, только проснулась? Микаса повела плечом, словно стряхивая его прикосновение, и промолчала, решив просто наблюдать за командирами. На них обернулся Леви, и она опустила глаза — внизу живота все узлом скрутило. — У тебя щеки покраснели, — Эрен тоже заметил взгляд Леви в их сторону и пристально посмотрел на Микасу. — Вы уже завтракали? — она нервно заправила прядь волос за ухо. — Какой смысл тут стоять? Нам потом все расскажут. Пойдемте в столовую. Разведчики все-таки отправились на встречу, хоть Оньянкопон и отговаривал: он не предупредил об их визите, так что Магата и других могло не оказаться на месте. Так и вышло: на немноголюдной площади у фонтана были в основном женщины и дети. Мимо проходили ничего не подозревающие обычные жители, с некоторыми из них повстанцы даже свободно разговаривали. — И это… их укрытие? — удивился Армин. — Хочешь получше спрятаться — будь на виду, — ответила шепотом Ханджи. — Итак, — она обернулась. — Я пойду поговорю с ними. Арлерт со мной. Блаус, Кирштейн, тоже идите с нами. Держитесь поблизости и ведите себя непринужденно, а сами наблюдайте. Леви, ты с остальными прикрой нас отсюда. Если что-то пойдет не так, расходимся и встречаемся на стоянке дирижаблей Адзумабито. Возможно, придется уходить отсюда в спешке. Всем ясно? — А если будет что-то серьезное? Опасность? — Ты, — она повернулась к задавшему вопрос Эрену, — не высовываешься ни в коем случае. Микаса, смотри за ним. Эрен насупился, но кивнул и даже сделал шаг назад. Ханджи с остальными ненадолго слилась с толпой, пропадая из вида. Леви внимательно следил за ними: Ханджи заговорила с какой-то женщиной, Армин стоял за ее спиной, Жан купил газету и сел на скамью, развернув ее, а Саша рассматривала витрину стоявшей на площади лавки. Все было спокойно. Слишком спокойно. Леви поджал губы. Выглянул из-за угла переулка, где они прятались, и встретился взглядом с обернувшимся Армином: тот разочарованно покачал головой, давая понять, что сегодня разговора не выйдет. «Ну и хорошо. Тогда уходим», — вякнуло отвратное предчувствие. Не успел Армин повернуться обратно, как воздух на площади буквально зашевелился: ветер поднял пыль, где-то справа с прилавка опрокинулась корзина с яблоками, и те покатились по земле, еще дальше звонко рассмеялись дети. А потом, будто в застывшем мгновении, стало очень… очень тихо. — Капитан, — шепнул Конни, — что-то не так. — Знаю. И тут же мир вокруг перевернулся, охваченный суетой: часть людей рванула с площади в проемы между домами, кто-то дал громкую команду бежать, и тогда раздались первые выстрелы, которые, впрочем, сразу утихли. Площадь окружили неизвестно откуда взявшиеся марлийцы в военной форме. Они говорили в рупор, что повстанцы должны сдаться и что бежать им некуда. — Стоять, — Леви грубо схватил за запястье дернувшуюся вперед Микасу. — Но… нужно помочь. — Чем? — процедил он сквозь зубы. — Слышишь, что они говорят? Они не знают о том, что здесь гости с острова. Не за нами пришли. Так что стой на месте, Микаса. — Но ведь там Ханджи и ребята… — Ты слышала, что она тебе сказала? — Извините, капитан… — с опаской произнес Конни, — разве она не сказала уходить, если что-то пойдет не так?.. — Заткнись, прошу тебя. Эй, Эрен, — Леви обернулся, — только попробуй превратиться в титана. Микаса, смотри за ним. И заткнитесь все. Он снова выглянул на площадь. Военные требовали от предателей сдаться. Началось сопротивление, и тогда снова раздались выстрелы. Никого из разведчиков не было видно. Хороший ли это был знак, Леви еще не решил. Хотя, с их-то везением… Чертов Оньянкопон. — Перестаньте! Не надо! Голос Саши словно ударил под дых. Она стояла с разведенными в стороны руками, прикрывая молодую марлийку, которая прижимала к себе младенца. Тяжелое «нет» ударилось о спину Леви, когда стало понятно, что прямо в грудь Саши направлено дуло смертоносной винтовки. Сегодня наверняка кто-то умрет. Этому мальчику всегда нужна жертва. Таковы правила идиотской игры.