Next to Me

      – Лёгкая смерть... Хотел бы я легкую смерть... Н-Но ведь выжил же... И... И... – дрожащим голосом Ливай договорил то, в чём боялся себе признаться все эти три месяца. – Чёрт, я тоже не жалею, что передумал... Что... Что ты...       – Тише, тише. Я рядом, Ливай.       Ливай осень громко втянул ноздрями воздух. Зик совершенно точно угадал то, что он не смог высказать вслух сам. Такая короткая фраза, но такая сейчас необходимая. Зик будто сорвал ей плотину. Из последних сил Ливай шелестяще выдохнул:       – Д-Да…       И совсем захлебнулся в рыданиях. Тихих. Ливай не позволил бы себе делать это громко. Но и сдерживаться он уже никак не мог. Зик тоже решил замолкнуть, просто тихо поглаживая спину и покачивая в своих объятиях Ливая. Ливаю нужно было выплакаться, выдать все накопившиеся за эти годы чувства опустошения, утраты, сомнений, боли, горечи и многого другого. И отголосок этой боли, этой всепроникающей боли невольно чувствовал и сам Зик. Из угла его собственного глаза предательски покатилась слеза. А Ливай дрожал и всхлипывал, рыдая, не в силах остановиться. У него забился нос и уже болела голова, но с каждым приступом слёз выходило всё больше и больше боли и печали, что Аккерман всегда заталкивал поглубже в себя, которые никак не мог себе позволить выплеснуть наружу, чтобы не дать слабину, чтобы оставаться примером силы и стойкости. Но теперь он, совсем как ребёнок, плакал в кофту бывшего врага, прижимаясь к нему и чувствуя эту необходимую поддержку от его рук и поглаживаний, убиваясь и разрывая себя. На секунду отстранившись, Зик заглянул в чужое искажённое болью и страданием лицо.       – Как же тебе этого не хватало, а… – с совершенной серьёзностью вздохнул он и снова прижал Аккермана к себе – крепко, твёрдо, сильно, держа за спину и за голову.       Когда Зик отстранил его от себя, Ливай уже хотел огрызнуться, решив, что тот собрался ткнуть его в это больное место, но… За эти пару секунд Ливай успел заглянуть в глаза Зика и заметить, как из одного из них скатилась одинокая слеза. И он тут же передумал. Зик понял. Он… понял. Без стёба, сарказма и насмешек. Только сейчас Ливай всё же медленно положил руки на спину Зика, наконец обнимая в ответ.       – Д-Да… – неохотно, но честно пробормотал он и цыкнул. – Но какой... Какой я сильнейший солдат... Позорище...       От этого неожиданного ответного объятия Зик вздрогнул, но, собравшись, сам обнял ещё крепче, носом касаясь чужой макушки, в которую и ответил:       – Самый сильный, Ливай. Самый. Именно поэтому. Даже очень сильные люди плачут, когда им слишком больно. Там больно.       Ливай всхлипнул куда громче и сразу закусил губу, ругая себя за такую несдержанность. Но пальцы его здоровой руки сжали ткань на спине Зика, и, когда Аккерман заговорил, он сделал это шёпотом, чтобы его предатель-голос меньше дрожал.       – Очень... Очень больно…       – Пусть текут, Ливай, пусть текут... Это не стыдно... – мягко пробормотал Зик, держа крепко, обнимая и поглаживая. – Нет в этом ничего стыдного и позорного... Нет…       И, вслушиваясь, желая верить, что это так, Ливай заплакал с новой силой, сдерживая себя ещё меньше, чтобы всё это вышло, чтобы правда стало легче. Казалось, что его тошнит. Слёзы смешивались со словно выходящими из горла лезвиями, разрывающими, причиняющими боль, но… в то же время Ливай чувствовал, как с души будто бы падал камень, что в груди постепенно становилось легче, будто там уже не сжимали что-то в тиски и не копились сотни маленьких лезвий. По чуть-чуть, понемногу, Ливай начинал успокаиваться, и слёзы его тоже понемногу иссякали. Становилось… пусто. Боль немного отступила, но вопросы не ушли. Больше всего его терзало то, что за решение сохранить Зику жизнь в тот последний момент, его могли бы осудить его павшие товарищи, и особенно возлюбленный, которому он и поклялся убить Йегера.       – Зик… – тихо шмыгнув носом, дрожащим голосом начал Ливай. – Он... Он бы... Он бы п-понял меня...? П-Простил бы...?       – Я его не знал, но… – после небольшой паузы, погладив Ливая по голове, отозвался Зик. – Думаю, да. Наверняка бы понял. Ты же сам сказал, он был лучшим. И ни разу не дьяволом.       Ливай кивнул. Ему очень хотелось верить, что так оно и было. Что Эрвин смог бы его понять. Но помимо этого желания, Аккерман был удивлён, что сейчас, в этот самый момент, его понимал Зик, который, будучи рядом, правда был первым после Эрвина, кто его по-человечески поддержал. Это было крайне странно, непонятно и ввергало в смятение, но всё равно Ливай был от всей души ему благодарен.       – Про "бездушный"... – приподняв заплаканное лицо, он заглянул Зику в глаза. – Хочу забрать назад. Спасибо тебе.       Зик заглянул в его глаза – один бело-красный, больной, невидящий, другой тоже красный, заплаканный, с серой, будто стальной радужкой, смотрящий так честно – сглотнул внезапно появившийся ком в горле, и так же серьёзно, честно, не отводя взгляда, отозвался:       – Не за что, капитан. Вот уж не ожидал… – чуть усмехнулся он.       – Но про "кусок говна" оставляю, – с симметричной усмешкой ответил Аккерман, и, вздохнув, ненавязчиво попробовал отстраниться.       – Ну... этого не отнять, – согласно хмыкнул Зик и осторожно разжал руки, не мешая Ливаю.       – Но спасибо – капитан вытер глаза кулаком, на автомате случайно задевая и больной, отчего тут же прошипел. – Блять...       – Вот вечно ты так! Куда спешишь, а, капитан? Дай посмотрю... – Зик наклонился, рассматривая больной глаз, который ещё чуть больше покраснел.       Широко распахнув глаза, Ливай замер и в неком недоумении посмотрел на Зика, такого неожиданно взволнованного. Тот внимательно разглядывал всё ещё воспалённое, несколько гноящееся глазное яблоко не то с деловым, не то с сочувствующим видом. С каждой секундой второго становилось больше, но потом верх взял всё же первый.       – Надо осторожно. Соль вызвала больше раздражения, а тут и так не ахти... Стоило бы аккуратно промыть. И только потом сменить повязку.       Поджав губы, Зик перевёл взгляд ниже, рассматривая кривой, некрасивый, грубый шрам, тянущийся через губы Ливая до самого подбородка. Его взгляд чуть изменился. Осторожно и не торопясь, Йегер поднял руку и пальцами потянулся к щеке Ливая.       – Я, как бы, не специально его потёр, – следя взглядом здорового глаза за этим движением, но не останавливая его, ответил Аккерман.       – Я и не говорил этого. Но промыть стоит. Соль засохла на ресницах и... кстати, – быстрым мягким движением большого пальца Зик снял с щеки упавшую ресницу и показал её Ливаю. – Вот и одна. Загадывай желание, капитан.       – Это ещё зачем? – Ливай посмотрел на Йегера с максимальным скепсисом. – Какая-то марлийская чепуха?       – Ну, можно и так сказать. Как с падающими звёздами, только с ресницами. Ну и желания, конечно, попроще должны быть. Насколько сбывается – не знаю, как-то не задумывался и не запоминал.       – Бред, – цокнул языком Ливай. – Ладно. Хочу встать на ноги. Как твоей магии такое поручение?       – Ну запомни и проверим, капитан, – уже повеселее усмехнулся Зик. – Это же не "моя" магия. Но сейчас давай займёмся твоим глазом, пока совсем не засохло.       – Это ты начал свой бред с ресницей, а не я. И давай. Что от меня надо?       – Послушно сидеть и не дёргаться. Я пока возьму лекарство и вату.       – Хорошо. Может, лечь? Удобнее будет?       – Не стоит, – Зик отрицательно мотнул головой и с лёгкой насмешкой пояснил. – Если ты не хочешь, чтобы соль снова назад затекла и устроила тебе там жгучий ад. Тогда конечно, ложись.       – Я просто спросил… – чуть пристыднённый, недовольно пробормотал Ливай. – И принеси заодно салфеток. У меня нос забился из-за этого всего.       – Принято. Тогда начнём с того, что ты нос прочистишь.       Встав с дивана, Зик отправился за лекарством, ватой и салфетками, пока Ливай смиренно принялся его ждать. Всё же Йегер был не так плох. Плакать было лишним. Вернее, плакать казалось лишним, но Зик обернул всё так, что сейчас Ливай не чувствовал уколов совести. И, несмотря на пустоту внутри, ему всё же было немного легче. Было уже не так паршиво и тяжело на душе. Возможно, Зик был тем человеком, кто всё же мог его понять, как бы странно это не звучало даже просто в голове. Но поток этих мыслей прекратил сам Йегер, вернувшийся со всем необходимым и плюхнувшийся обратно на диван.       – Ну что, капитан, готов?       –Угу, – пробормотал в ответ вновь ушедший в себя Ливай.       Зик сунул в руку Ливая салфетки. Тот их принял, благодарно кивнув, и принялся с трудом сморкаться. Каждая ноздря поддавалась с огромным трудом, правая так и осталась частично забитой. Аккерман уже оставил идею полностью её пробить, потому что голова начала кружиться ещё сильнее, что бесило его, поэтому он, отложив все израсходованные салфетки, поинтересовался у Зика:       – А у вас там есть лекарства от соплей?       – Конечно. Не удивлюсь, если их первыми и придумали. В них зачастую используется морская соль, может, поэтому у вас и не было, – задумавшись, Зик мечтательно добавил.       – У нас там столько всего есть…       – А теперь ещё и давление повысил. Зашибись... – тихо шикнул Ливай, еще раз попробовав высморкаться и теперь чувствуя сильную боль в глазу, но, не желая концентрировать на этом внимание, обратился к Зику уже погромче, отклоняя голову назад, чтобы было удобнее промывать ему глаз. – Например?       – Не дёргайся, – осторожно прижав вату к чужому глазу, напомнил Зик и принялся промывать, подставив снизу предыдущую повязку, чтобы излишки стекали в неё, в то же время начиная рассказывать, что отвлечь Ливая и отвлечься сам. – Лекарства – от насморка, от боли, сбивающие жар, обеззараживающие... Быстродействующие – все. Всякая техника. Могли бы ещё больше усовершенствовать твоё кресло, я уверен. Да и вообще, механизмы – наш конёк. Врачи – тоже лучше. Вот твой шрам под глазом... – чуть споткнувшись, он продолжил. – Он очень грубо зашит. Толстыми нитками и стежки тоже грубые. И расстояние между ними. У нас бы зашили шёлком. Было бы почти незаметно...       – Ну а ты что хотел, – еле шевеля губами, чтобы не мешать Зику промывать, кое-как ответил Ливай. – В полевых условиях только так. Но… – задумавшись, что ему же уже перезашивали лицо и, если бы это делали обученные люди, то, возможно, он выглядел бы меньшим уродом, Ливай мечтательно выдохнул. – Было бы неплохо... И сколько лекарств-то...       По лицу Аккермана бегали пальцы Зика, промывая, вытирая, осторожно убирая излишки, и Ливай удивлённо заметил за собой, что уже не испытывал к ним неприязнь или желание сморщиться. Даже наоборот, после слёз, после такого разговора и понимания со стороны Зика, от стал относиться к этим прикосновениям благосклоннее. Терпимее. И Зик старался куда сильнее, чем обычно. Он промывал глаз осторожно, аккуратно, следя, чтобы почти ничего не попадало на сам глаз, чтобы не раздражало, вымывал мельчайшие частички соли с чужих слипшихся ресниц. Они были достаточно густыми, как сейчас заметил Зик. Капитан вообще вблизи был куда красивее, чем на расстоянии. Зик никак не мог отделаться от этого ощущения, но старался продолжить разговор в том же ключе.       – Ага. Да и с ногой твоей что-нибудь бы придумали... Порошком бы специальным для начала засыпали...       – А? Каким ещё порошком? – недоумённо уточнил Ливай, про себя думая, каким необразованным идиотом должен выглядеть в глазах Зика, если учесть, что даже у Эрвина спрашивал много всего, что и без того было в их мире, а тут вообще как будто бы рассказывали про другой.       – Обеззараживающим и подсушивающим, – продолжая промывать, совсем спокойно объяснял Зик. – Чтобы всё лишнее вытянуть. А потом мазь бы какую быстрозаживляющую дали...       – Вот же сволочи... – прошипел Ливай с обидой в голосе. – А сказали, что ничего особенного нет. А присылают только по моему заказу раз в неделю... Может, напишешь, что мне правда надо, а? Эта штука ваще может помочь? – он кивнул головой на пузырёк в руке Йегера.       – Ну… – Зик почесал бороду, наконец удовлетворённый своей работой. – В целом, конечно, эффект будет, но совсем не такой быстрый или даже полезный. Тебе подсушивать надо. Мазь вот вряд ли пришлют, она очень быстро портится, а порошок... ну можно попробовать. Но и я не знаю всего, я же не врач. Сделаешь пока основу для повязки? Как раз глаз пока чуть просохнет.       – Ну попробовать всё равно стоит, – Ливай взял упаковку с бинтами и начал подготавливать повязку. – Чего тут плыть-то... И ты у меня тут самый квалифицированный врач, доктор Йегер. Просто потому что знаешь обо всём этом.       И вот опять. Зик чуть сжал кулак, думая, не специально ли Ливай над ним издевался. Слово "доктор" злило его. Выводило из себя. Но он, всё же разжимая руку, сказал более спокойно, резко выдохнув и нахмурившись.       – Не называй меня так. Первый раз я ещё списал, но не стоит. Вот даже не пробуй. И нет, даже с учётом плыть – она пропадёт. Проще переехать. Тем более я тебе уже предлагал об этом подумать.       – …Ты даже на обезьяну не так реагируешь, – приподнял бровь Аккерман. – А я только решил, что придумал тебе что-то менее обидное...       – А оскорбил сильнее, – злобно откликнулся Йегер, но, всё же напоминая себе, что Ливай так-то не в курсе, вздохнул и потёр переносицу. – Так моего отца называли. Все.       От такого тона, такого ледяного, которого, на самом деле, и не слышал никогда от обычно спокойного или саркастичного Зика, Ливай и сам словно заледенел. Несколько виновато, стараясь взглядом передать то, что обидеть не собирался, он произнёс:       – Извини... Не знал. Не буду.       Ещё пару секунд Зик раздражённо смотрел в глаза Аккермана, уже не красные от слёз, а привычно разные, но светлые – белый и серый – но потом вздохнул. Как-то… даже непривычно открыто смотрел на него капитан. Извинялся он и до этого несколько раз, да, но настолько искренне – ни разу. Поэтому раздражение всё же ушло и из взгляда Йегера, и он забрал из рук Ливая почти готовую повязку.       – Ничего. Забыли.       Облегчённо выдохнув и отлично поняв, что отец для Зика – больная тема, Аккерман решил для себя её не трогать. Зик, доделав повязку, ещё раз внимательно осмотрел чужой глаз, удостоверяясь, что там не осталось соли после слёз и что тот успел просохнуть, приложил повязку к глазу и принялся обматывать её вокруг головы, в этот раз сидя перед Ливаем, а не стоя сзади.       – Но ты напиши, – настойчиво попросил Аккерман. – Что нам нужно из Марли. Вдруг пришлют.       – Хорошо. Но я могу не знать, – Зик задумался и снова попробовал предложить. – Может, хотя бы показаться съездим?       Ливай вздохнул. К любым поездкам за пределы острова он ещё не был готов. Совершенно. Как и разговаривать о них. Но и ругаться с Зиком сейчас… не хотелось. Слишком много сил ушло на слёзы. Поэтому Аккерман мрачно попросил, глядя с искренней просьбой в чужое лицо и не отводя взгляд, надеясь, что Зик его поймёт.       – Напиши, хорошо?       – Да напишу, напишу! – вспылил Зик – Я же уже сказал! Но и ты не отметай мои предложения, а, капитан? Повзвешивай всё же, ладно?       Ливай поджал губы, но кивнул, так и не отводя взгляд. Зик, чуть насупившись, ведь просьба капитана и правда была несколько отчаянной, как и его ему ответ, в молчании наконец до конца обмотал его голову, и завязав очередной узел, убрал руки.       – Ну, вот и готово, капитан.       Ливай же… Будто завис. Он сидел смирно, так и не отводя глаза от лица Зика, и, как завороженный, приподнял руку к его лицу. Йегер и сам замер, настороженно косясь на эту ладонь. Было совершенно непонятно, что происходило. Ливай же не мог. Или мог?.. Когда у Зика уже назрел вопрос, Аккерман коснулся его отросших волос и с одной стороны прибрал их за ухо, сразу убирая руку.       – Пора мне уже это всё обкорнать… – недовольно пробормотал он.       Неужели, показалось?       Сглотнув, Зик непонимающе уставился на Ливая, но потом, всё же осознав себя и перестав рассматривать тонкие черты чужого лица, закатил глаза.       – Это так обязательно, капитан?       – Да, – твёрдо кивнул Ливай, оценивающе осматривая лицо Зика, решая, что с волосами покороче ему лучше. – Я же говорил, что рано или поздно это сделаю. И, наверное, тебя лучше не пугать тем, что я сейчас по твоим волосам попал только наудачу?       – Поздравляю, капитан, – вздрогнув, хмыкнул Зик. – Ты сейчас действительно это сделал.       – Да ла-адно тебе… – Ливай протянул руку перед своим глазом, стараясь вымерять расстояние до чужого лица.       – Что значит, "да ладно мне", капитан? – совсем насторожился Зик. – Мне совсем не улыбается перспектива быть прирезанным, как свинья. Да ещё и тогда, когда вроде бы, ничего к этому не вело. И вообще, чем тебе так мешают мои волосы?       – Их длиной? – усмехнувшись, полувопросительно ответил Аккерман. – Мне не нравится, что ты, чуть ли не единственное, что я ежедневно наблюдаю, выглядишь как хер пойми что. А из заключения я тебя уже месяц как вытащил. Можно хоть последнему моему глазу будет более-менее приятно?       – Я могу ещё немного их отрастить и собирать потом в хвост, например…       – Мерзость... – Ливай тут же поморщился. – Под братца?       – Ну зачем ты вспомнил, капитан... – отзеркалил его эмоцию Йегер. – Но да, выходит, не вариант. Не подумал. А если... налысо? Хотя не, мне так самому не нравится…       Расслабляясь и чувствуя себя как-то непринуждённо, Ливай усмехнулся и запустил пятерню в волосы Зика, пытаясь зачесать их назад, но потом отрицательно покачал головой.       – Так тоже херня... Слишком уж патлы...       – Да что ты привязался, капита-а-ан? – закатив глаза, недовольно простонал Зик. – Как ты вообще планируешь это делать? Может, я после твоей стрижки ещё больше на чучело стану похож!       – А, то есть, ты согласен, что на него похож, да? – зацепился за слова Ливай и даже слабо улыбнулся.       – Конечно нет! – сразу возмущённо отозвался Йегер. – Но почти уверен, что после твоих ножниц – стану!       – Да ладно тебе. Я буду отмерять расстояние второй рукой. Убивать тебя я уже и сам не хочу. И чего ты вообще... – Ливай свёл брови, искренне задумываясь, что же не так.       – Я же тебе вот доверяю себя таскать туда сюда.       – Это другое, – пробурчал Зик. – Если я тебя уроню, то максимум, чем ты отделаешься – парой переломов.       – Не думал, что бывший воин Марли даже... как там? Сильнейший воин? Будет так бояться стрижки, – продолжил ехидничать Ливай с серьезным лицом, хоть в глазах у него и блестела смешинка.       – А я её и не боюсь! – подняв глаза, раздражённо отозвался Зик.       – Меня всё ещё боишься?       Зик вздрогнул всем телом. В этот раз Ливай попал в точку. Да. После всех ранений, после того, как безжалостно и бездумно кромсал его конечности капитан, Зик всё ещё подсознательно побаивался его. Даже теперь, когда Аккерман стал калекой, мысль о том, что он будет держать острые ножницы в такой непосредственной близости от его шеи и лица, вгоняло Зика в настоящий ужас. Но он и сам понимал, насколько глупы такие страхи. Правда же, Ливай уже не хотел его убивать. Про себя Зик даже усмехнулся тому, как это звучало – Ливай Аккерман не хочет убить Зика Йегера. Ливай и сам в этот момент думал о том, что ляпнул. Вернее, не ляпнул, а именно сказал, ведь это была совершенно обдуманная фраза. Да. Он не хотел. Зик-человек совсем отличался от Зика-воина. Был теплее, веселее, смешнее, заботливее… Ливай уже хотел стукнуть себя по голове за такие мысли, но, благо, ушли в себя они одновременно.       – Ладно, капитан, чёрт с тобой… – вздохнул первым Зик, прикрыв глаза. – Стриги. Когда ты там собирался это сделать?       – Дам тебе несколько дней-недель морально себя подготовить к такой ужасной пытке, – как можно спокойнее отозвался Ливай, как ни в чём не бывало.       – И сделать из этого ещё большую пытку, – усмехнулся Йегер. – Обожаю твоё чувство юмора, капитан.       – Я стараюсь.       Впервые за несколько лет Ливай не удержался и… улыбнулся. Улыбнулся довольно-таки искренне и широко. Как обычно улыбаются люди. И Зик, не замечавший раньше такого поведения за Ливаем, сделал изумлённые глаза.       – Ой, капитан… Что это на твоём лице?       Тут же посерьёзнев, Ливай стёр с лица эту "лишнюю" на нём улыбку, отвёл взгляд и положил ладони себе на колени.       – Ничего.       – А зря, – Зик хмыкнул. – Тебе идёт. Неожиданно.       Смутившись, Ливай не знал, что и ответить на такой странный комплимент.       – Давай... Отнесёшь уже меня в спальню, – только и пробормотал он.       – А я-то думал, чего ты всё штаны не надеваешь... – ухмыльнулся Зик и подхватил Ливая на руки. – А вон оно что. Ну что ж, давай отнесу.       – Эй! – возмущённо воскликнул Ливай, спохватившись, как это прозвучало, и еле-еле успев схватить штаны.       – Что "эй", капитан? – издал короткий смешок Зик.       – Сам ты знаешь, чего "эй"... – недовольно пробормотал Аккерман.       – И что же я знаю?       Зик весело косился на его лицо. Жизнерадостность Йегера вновь раздражала, но уже не так сильно. Чувствуя чужую руку у себя под обнажёнными бёдрами, Ливай беззлобно и с усмешкой ответил:       – Размечтался...       – Это ты размечтался, капитан, – фыркнул Зик и прошёл мимо инвалидного кресла, даже не взглянув на него и не замедлив шаг.       – А я-то чего? – заметив, что кресло они прошли, Ливай в тон Зику пометил. – Даже так, а?       – А что я? И ну да-а… Пока тебя усадишь, пока довезёшь... – Йегер шире улыбнулся. – Тут пара шагов, и так донесу.       – Только не сломайся... И начал ты.       – Что же я начал, капитан? – шутливо-удивлённым тоном спросил Зик, занося Аккермана в спальню.       – Замечать, что я без штанов, – отозвался тот, при этом одной рукой всё же придерживаясь за чужое плечо, и совершенно в шутку подколол. – Уже на инвалидов заглядываешься?       – Ты невыносим, Ливай, – Зик закатил глаза, ухмыляясь. – Ты знаешь?       – И всё равно ты меня носишь.       – Ничего-ничего, сейчас я сброшу эту неподъёмную ношу в твоём лице.       Резко наклонившись, Зик разжал руки, таким образом почти кидая Ливая на кровать, но так, чтобы тому не было больно. Аккерман плюхнулся и посмотрел на Зика снизу вверх, продолжая всё равно шутить.       – Знаешь, очень своеобразная прелюдия. Ставлю единицу.       Зик приложил ладонь ко лбу и преувеличенно драматично, но безэмоционально заявил:       – О боже, нет, капитан, как же я теперь это переживу? Какая невероятная жестокость с твоей стороны.       – Ну уж придётся, очкарик, – приподнявшись на кровати, Ливай начал кое-как надевать штаны. – Большего я от тебя и не ожидал.       – Действительно, капитан, где уж мне...       Ливай хмыкнул, а Зик рассмеялся. Такая глупость, но было приятно иметь возможность иногда и подурачиться. Ливай спокойно надел штаны, снова поднял взгляд и на этот раз остановил его на Зике, молча чуть улыбаясь тому, что всё же стал чувствовать себя полегче. И Зик, глядя на его улыбающееся лицо, хоть улыбка эта и была совсем слабая, заметил тоже с ухмылкой.       – Надо же. Вечер чудес, не иначе.       – Не порти… – отозвался капитан, не пряча улыбку, только прикрыв уставший глаз.       – И не собирался, капитан. Ну, спокойной ночи, а?       – Подожди, – сразу одёрнул Ливай Зика. – Давай ты сразу напишешь список? За ним завтра утром должны зайти.       – О боже, ещё список… – беззлобно, только для виду, простонал Зик. – Я тебе уже говорил, что ты невыносим, а? Но ладно, сейчас напишу, что уж поделать.       – Давай-давай, – поторопил его Ливай, укладываясь и накрывая себя одеялом. – И ты это говорил пару минут назад.       – А жаль. Может, стало бы новостью. Где там у тебя бумага?       – На столе, – не открывая глаз, ответил Аккерман. – И вообще – будешь себя хорошо вести, сможешь написать письмо своим. Кому захочешь. Протолкну как-нибудь.       – Даже так? – хмыкнул Зик. – Ну тогда конечно.       Сев за стол, Йегер взялся за перо. За этот список, который еженедельно писал сам Акерман, он сел впервые. Но, помня, что им примерно надо, ведь пользовался всё равно этим в основном он, Зик написал сначала список продуктов и уже ниже написал лекарства, которые знал и которые, как он думал, могли помочь Ливаю. Впрочем, вспомнить было сложно. Слишком много времени утекло с того момента, как у Зика был доступ к этим благам цивилизации. Поэтому он временами зависал над бумагой, и Ливай, приоткрыв глаз, увидев, как Зик завис, чуть хмыкнул и снова закрыл веко. Тем временем, Зик, немного подумав, решил, что Ливай навряд ли будет очень внимательно вчитываться в написанное, и вписал то, что хотел сам – кофе, соль, сахар, шоколад, ещё что-то продуктовое по мелочи и… Бейсбольный мяч. Очень уж не хватало здесь на острове этого простого развлечения. Его даже можно было разделить с Аккерманом от нечего делать. Внутренне помолившись, чтобы Ливай не заметил этих изменений, спустя минут десять Зик наконец отложил перо с чернилами в сторону и откинулся на стуле, потирая испачканными в чернилах пальцами переносицу.       – Написал что вспомнил, капитан, – устало произнёс он. – Благо, язык у нас один, а то знать не знаю, как бы я это переводил.       – Дай почитаю, – снова открыв глаз, Ливай присел на кровати и протянул руку вперёд. – И, может, впишу что нибудь…       – С утра почитаешь, – потянувшись, отозвался Йегер. – Сейчас баиньки, Ливай.       – С утра листок заберут. Давай сюда.       Очень громко и демонстративно вздохнув, Зик с сожалением выпрямился, взял листок пером и протянул Ливаю.       – Совершенно невыносимый…       Забрав всё из чужих рук, Ливай бросил взгляд на лицо Зика и хмыкнул, заметив отпечаток от чернил на его переносице.       – Тебе чего, так грустно без очков, что решил их нарисовать?       – Что ты имеешь в виду, капитан? – с очередным недоумевающе-усталым вздохом и взглядом спросил Зик.       – Ну а ты пойди посмотри в зеркало.       Со спокойным видом Ливай по диагонали пробежался по списку, особо не вникая в незнакомые слова, и принялся коряво вписывать левой рукой недостающие продукты и бытовые вещи, которые были нужны. Зик же с видимым неудовольствием встал и отправился в ванную. Через некоторое время оттуда донеслось громкое: "Твою мать!" и следом за этим плеск воды. Ливай хмыкнул от этого восклицания, думая при этом, не забыл ли чего написать. Тут ему в голову резко пришло воспоминание того, как часто, изо дня в день Зик ныл ему по поводу сигарет, и, ещё немного подумав и решив "а чёрт с ним", Ливай вписал и их. Ожидая возвращения Зика он принялся дуть на бумагу, чтобы чернила быстрее высохли. Вскоре Зик вернулся, останавливаясь в дверях.       – Ну что, лучше? – спросил он. Ливай придирчиво осмотрел его лицо, склонив голову. Хотя на лице всё равно и были видны пятна от чернил, но стали они посветлее.       – Ну, я бы на твоем месте дорисовал очки. Но да, почти стёр.       – Оно не смывается больше, – пожаловался со вздохом Зик и поинтересовался. – Всё вписал?       – Угу, – Ливай согнул листочек пополам и отдал его Зику вместе с пером. – И ты, конечно, очень аккуратный.       Проигнорировав остроту, Зик забрал список и перо, положил последнее на стол и осведомился.       – Список куда?       – Оставь в гостинной, – прикрыв рот ладонью, с тихим зевком ответил Ливай. – Когда пойдёшь к себе.       – Так и сделаю. Ещё что-то или я уже могу идти?       – Ой-ой, – театрально покачал головой Ливай. – Какой занятой-то. Да. Всё.       – Усталый, – поправил его Зик.       – Ладно. Главное, чтобы не от меня.       – Куда уж там. К тебе я как раз привык.       – И я.       Оба сказали это, не подумав, и оба удивились взаимной откровенности. Воцарилась неловкая тишина. С одной стороны, это было совсем незначительно, но для них… И Зик, и Ливай понимали, что это далеко не пустые слова. Чуть откашлявшись, не желая затягивать эту неловкость, Зик взял листочек и произнёс:       – Тогда я, пожалуй, пойду. Спокойной ночи, Ливай.       – Спокойной, Зик...       Ливай тихо сглотнул. Кажется, они впервые пожелали это друг другу. Он так и продолжал смотреть Зику вслед, желая что-то сказать, но не решаясь. И Зик, идя ко входу, обернулся на пороге и открыл рот, похоже, желая сделать то же самое, но потом он всё же отвернулся и вышел, так ничего и не проговорив. Ливай подумал было окликнуть его, чтобы Зик всё же договорил, но вместо этого вздохнул. Такой бред. Он улёгся, завёл руки за голову и задумчиво уставился на потолок, даже не зная, что Зик, оставив листок на столике в гостиной, поднялся к себе в комнату и уставился в открытое настежь окно, тоже крепко задумываясь об их с Ливаем "сожительстве".