Никогда не забывай, кто ты такой, ведь мир, конечно, этого не забудет.
Сделай происхождение своей силой.
Не допускай, чтобы оно превратилось в слабость.
Облачись в это, словно в броню, и тогда никто не сможет ранить тебя.
© Джордж Мартин «Игра престолов»
Подслушивать было нехорошо, но Клод и Квазимодо скрылись за дверью, а Изабелла не решилась войти, и осталась снаружи. — Что это было? — спросил Фролло, медленно и четко, чтобы Квазимодо мог читать по губам. — Люди по очереди совали головы в розетку над входом… — пробормотал Квазимодо. — Откуда выбили стекло, — мрачно заметил Клод. — Да, выбили, — он сказал о стекле не медленно, но горбун понял, о чем речь. — Они веселились. Смеялись. Я решил тоже попробовать, вдруг это было бы весело… Изабелла стиснула кулачки; она не видела лица Квазимодо, но была уверена, что он растерян, и ей было жаль его до слез. — И попробовал, — сказал Клод. — Да. Они сначала чему-то удивились, а потом очень обрадовались, начали поздравлять меня, нарядили в мантию, короновали, усадили на носилки… Я ничего не понял, — признался Квазимодо. — Но они почему-то в один миг меня полюбили. Хотя еще вчера шарахались, если видели. Я расстроил вас этим представлением, господин? — Нет, — Изабелла услышала в его голосе досаду. — Не ты. Они. Квазимодо… «Молчите!» — чуть не выкрикнула она. Нельзя говорить ему правду, он был так рад этому представлению, пусть бы продолжал верить в то, что нравился окружающим, неужели так сложно его обмануть?.. — Они потешались над тобой, — четко сказал Клод. — О… — Именно. Они смеялись. Так было и так будет. Так будет всегда. — Потому что я так уродлив? — Нет. Потому что они глупы. Ты не похож на них, Квазимодо, и не только внешне. Если ты думаешь, что эти люди — образец добродетели, или что они могут быть твоими друзьями, ты ошибаешься. Они никогда не будут твоими друзьями. Мир никогда не забудет, кто ты. Я должен был раньше поговорить с тобой об этом, но мне казалось, что ты понимаешь и так. — Они ненавидят меня? — голос Квазимодо задрожал. — Нет, — усмехнулся Фролло. — Они всего лишь считают, что ты забавный. А некоторые боятся тебя. Но это не ненависть. — Тогда зачем они сделали меня королем? — Не королем, а папой. Папой шутов. Просто ради веселья. Не будь там тебя, и они выбрали бы кого-то другого, кому удалось бы, по их мнению, сделать самую забавную маску. — Но я был не в маске. — Потому ты и выиграл. Ну почему, почему он так жестоко себя ведет? Изабелла еле сдерживалась, чтобы не вмешаться. — Но если ты думаешь, что хуже тех, кто над тобой смеется — ошибаешься, — вдруг сказал Фролло. — То есть?.. — Ты умеешь читать. Ты обучен грамоте. Ты неплохо рассуждаешь. Ты умен, Квазимодо. А те люди — нет. — Нет? — Нет, иначе нашли бы развлечение более разумное, чем это. Они способны прочесть названия лавок, но дай им в руки книгу, и они не разберут ни слова. Ты же способен понимать труды философов. Это тебе стоит относиться к ним свысока, а не наоборот… Иди, Квазимодо. Пора звонить вечерню. Изабелла отступила в сторону, скрываясь в тени и оставаясь незамеченной; в единственном зрячем глазу Квазимодо блестели слезы, но он не выглядел несчастным. Он выглядел решительным и собранным, и она не стала догонять его, чтобы попытаться утешить. Когда Изабелла подходила к дому де Гонделорье, зазвонили колокола.***
Наблюдая за процессией с папой шутов на импровизированном паланкине, Жану де Леви хотелось расхохотаться, но вовсе не над тем, что так веселило парижан. Квазимодо, горбун, звонарь Нотр-Дама, всеобщее посмешище… они не представляли себе, насколько их шутовское представление могло быть пророческим. Что делать с тайной, небесной манной опустившейся в его руки, Жан еще думал — такие вещи нужно продумывать тщательнейшим образом: он рисковал головой, и, возможно, не только своей. Доказать происхождение Квазимодо можно было только чем-то действительно вещественным: родинкой на теле или предметом, принадлежащим королеве, но повитуха унесла его новорожденным, не рассчитывала, что калека проживет долго, и могла не оставить ему никаких вещей. Или могла, пожалев несчастное дитя. Также подмену мог заметить кто-то из прислуги — из безмолвных вездесущих теней, но молчать, боясь вызвать монарший гнев. Без весомых доказательств у Жана де Леви не было шансов, и он решил выжидать — но не бездействовать.