***
Суета приезда и размещения всех по своим комнатам прекратилась к часам двум ночи. Степанида хоть и была прекрасной хозяйкой своего дома, усердно и исправно за всё отвечающая, устроившая и услужившая, всё равно волновалась и порой терялась. Понимала она, с кем быстро переговаривается, кому говорит, что при её отсутствии обращаться к вот этой вот старушке. Как бы Ардалион не уверял её, что они почти никак не отличимы от людей, что нет в них ничего сверхтаинственного, только жизнь им дана вечная, но это боле мука и ад наяву, и Стеша понимала его и благодарила за поддержку и пояснения, но как-то нутром чувствовала, что это не совсем так, что другие они, сильнее и не то чтобы телом. Смеялась с себя, что как зверёк перед человеком. Стоя с Наташей у конторки и разбирая всякие разные квитки о самых разным уплатах, выискивая ошибку, вдруг обнаружившуюся в этой суете, как это обычно бывает, Степанида заметила тихо и скромно прошедшего в гостиную зятя, словно бы он хотел остаться незамеченным. Кажется, у него это получилось, ведь ни Гавриил, облокотившийся и грозно нависнувший над столом по центру комнаты, активно что-то доказывающий напротив стоящему Парфену, ни Артемий с Савелием, следившие за горячим спором старших, ни Наташа не обратили на вошедшего никакого внимания. Тот же тенью прошёл к диванчику, который стоял у окошка, присел, и просто стал так же наблюдать, как-то печально, но при этом оценивая и рассматривая фигуры детей. Стеше было искренне жаль этого нечеловека, что его просто напросто выпроводили из его же империи, наплевав, что с ним сделается далее, а детям не сказав за всё время о нём и слова, затабуировав эту тему. Но также она помнила, что ответил ей муж, когда та аккуратно спросила об их конфликте с отцом: «Дыма без огня не бывает» – буркнули, отворачиваясь. — Да что ты знаешь, неуч?! Три класса церковно-приходского, и то те с пыткой! — раздув ноздри и в полном возмущении, прикрикнул Гавриил. — А вы, Гавриил Ардалионович, нынче большой учёности, да худой памяти, коли запамятовали, что мне рассуждали ещё лет так пять назад, — хитро скалясь, отвечал Парфен. Он был старшим сыном Алёнки, невысокий и щупленький паренёк, с курносым носом, веснушками и очень хитрыми лисьими глазками. Бывший детский враг и соперник Гани, да видно не поменялось ничего. — Не забыл, да и детьми глупыми были что ты, что я! Но я-то только больше о деле узнал, другие стороны и детали, историю и причины, вот и изменил мнение, — выпрямившись, как-то уж совсем по-детски кинул Ганя. — Именно, что «изменили», — зацепился за слово тот. — Всё? Выполнили обязанность? Помогли с гостями? Марш по полатьям! — указав пальцем на выход, выгонял крестьянских детей Ганя, более не желая вести бессмысленный спор. Как горохом об стену. — Да как просите, — дёрнув носом вверх и взяв брата под руку, Парфен гордо вышагал из комнаты, а Сава только и успел тихо проговорить прощание своему другу Артемию. — Вы только посмотрите, возомнил себя тут павлином мира, — фыркая, ворчал вслед ушедшим Ганя. — А о чём, собственно, спор-то был? — красивый мужской голос, сравнимый со звоном ручья, произвёл внушающий эффект. На Александра уставились как на второе пришествие, тот же в свою очередь говоряще и любяще обвёл всех взглядом. — О всеми излюбленном и избытом крестьянском вопросе, — тупо и отстранённо ответил Гавриил, откровенно пялясь на старшего, а после усмехнулся. — Честно, не знаю, как вести себя с человеком, которого впервые осознанно вижу, но который называется моим дедом. Мужчина, слабо кивая, поджал губы и потупил глаза, но, заслышав шаги в свою сторону, поднял их, увидев перед собой протянутую руку: — Гавриил. Наверняка знаете, но да ладно. Надо же как-то познакомиться лично. Да и не кисните вы так. У всех свои межличностные отношения, и поганить их из-за других не надо. Это и правда оживило Александра. Поднявшись, он с радостью пожал в ответ уже совсем не детскую грубую руку. Но на душе печально и тоскливо завывали кошки, что упустил такие трогательные для души моменты, как рождение и перемены детей, что не смог в них заложить добрые нравы, нынче не понимаемые и гоняемые их отцом. Но слова Гавриила давали надежду, что в них они есть просто по существу, переданные кровью и плотью. Надежда на восстановление семейных отношений, ведь за эти шестнадцать лет он ни разу даже не переписывался ни с кем из кровных родных, только узнавал от Тармо, воплощения Финляндской земли и по совместительству своего приёмного сына, что да как у тех, хоть финн говорил нехотя, будто делал услугу.***
— Артур, — мужчина, обернувшись, увидел подходящую к нему женщину, — вы, кажется, что-то спросить хотели, ещё по приезду в дом? – Да, вы занимались писательством?.. У них состоялся не самый приятный для обоих разговор: для Артура из-за чувства собственной оплошности, а для Степаниды это было нечто большим, чем испорченное настроение воспоминанием о бумажках. При разговоре в огненных глазах мелькнуло разочарование, что-то надломилось и хрустнуло. А Артур который раз говорил про себя, что любопытство не грех, а свинство. Да, работы действительно существовали, а причины их непубликации женщина объяснила своим сомнительным родом для таких кругов, и что, скорее всего, всерьёз её не воспримут, будут слушать чисто по причине её замужества за Ардалиона, а она так не хочет, или же поймут как-то не так, или же "украдут" её мысль. Тут-то и проявлялся «сомнительный род» женщины в наивности и вере в человеческое внимание и понимание. И этот момент с "кражей мыслей" очень не понравился Артуру, ведь, если ты хочешь помочь обществу, разве важно, каким способом? Даже если это и будет другой с "украденной мыслью", если будет положительный итог, разве важно как? Женщина было хотела добавить ещё что-то, но сзади раздался глухой хлопок. Оба обернулись на звук: в коридоре, присевши, в голубенькой ночнушке Андрей подбирал с пола книгу. — Ты чего не спишь? — Попить встал, — встревоженно ойкнул тот. — С книгой? — Я у Гани брал. Заодно прихватил, чтобы вернуть, — удивительно несонным голосом отвечал мальчишка. — Делай всё, что надо, и бегом спать. Скоро утро настанет, а ты ещё бегаешь, — тихо и укоризненно проговорила женщина. Мальчишка кивнул и унёсся на кухню, но Артур заметил в лице того нотку злорадства, чему сильно удивился. Часы пробили три часа. Пожелав женщине спокойной ночи, про себя стукнув себя же по лбу, Артур отправился готовиться ко сну, попутно переваривая всё, что произошло за день.***
В глаза бил резкий солнечный свет. Удивительно, только вчера была туманная серость, мрак и тоска, а теперь такое яркое солнце. Мысли прервала противная ноющая головная боль. Не так он уж и молод, чтобы провести несколько суток в дороге, а потом, не отдохнув, почти всю ночь разгульничать вместе с алкоголем и большим количеством мельтешащих людей, в добавок, будто насмехаясь над ним, под вечер ударил мороз, здоровья явно не добавляя. Не для него уже эти гулянья, да и, оглядываясь назад, понимал, что и в момент своей моложавости лишь делал вид, что ему они нравятся. Проведя левой рукой по простыне и не обнаружив тёплого тела, резко сел, совершая большую ошибку, ведь в голове сразу нахлынула волна раскалённого чугуна. Рукой схватившись за волосы, пытаясь перевести своё внимание на постороннюю боль, а ладонью другой закрывая глаза от яркого света, который только добивал, туго завыл. Рядом раздался всплеск. Медленно поворачиваясь в сторону звука, он увидел прозрачный стакан с водой, удерживаемый красивой элегантной рукой. Марго с нежностью и какой-то невинной издёвкой смотрела на мужа. — Как символично, — заплетающимся языком пробубнил тот, принимая стакан. Нет, нету лучшего питья, чем простая прохладная вода. — Уже пол-одиннадцатого. Через полчаса назначен завтрак, так что вставай, мой король, и приводи себя в порядок, — в «мой король» он и правда услышал издёвку, без злобы, шуточную. Марго была в прекрасно подходящем к её лицу муслиновом платье. Хоть этот наряд и был в моде как век назад, но женщине он как-то запал в душу, и она часто наедине с собой или мужем его надевала. — Что же ты вчера не послушал этого забавного юношу, Ганю? Забавное имя... Он предлагал тебе раньше отойти ко сну, как, собственно, и других подначивал, — проговорила она, грациозно подходя к уже занятому ею туалетному столику. — Мне надо было выяснить одну вещь, Марго. Да и не подобает мне слабость проявлять, даже в таких мелочах, — вставая с постели и накидывая на себя халат, проговорил мужчина. — Я в ванную. — Жду не дождусь этого события, — а та всё шутила над ним.***
Птица — красивое существо, оперенье которого может быть самых неисчислимых цветов, форм и размеров. Но, согласитесь, ощипанная курица мало кого привлечёт своей розовой кожей, складками и маленькими отверстиями от перьев, кроме как в бульоне при болезни. Вот и Артуру не очень нравилось его тело без строго костюма. Он рассматривал обнажённого себя в достаточно большом ромбовидном зеркале, вытирая шелковистые волосы полотенцем, только встав на коврик после обмываний. Зеркало висело над керамической красивой раковиной, да и вообще спальня с ванной комнатой были очень приятны глазу, без лишних и мешающихся безделушек, в голубых и синих тонах с примесью белого с чёрным, где-то с народной росписью, как тумбочка раковины, например, или кафель. Но покрасневшее от горячей воды тело очень контрастировало с холодными цветами обстановки, в некоторых местах сохраняя привычную бледность. Его тело всегда было для него табу. В молодости оно ещё хоть как-то соответствовало его меркам привлекательности: достаточно высокий рост, отчерченные и заметные мышцы, гладкая и аристократично бледная кожа, шрамы, которые только красили и говорили о боевом нраве, лишь один был слишком уродлив, приносящий нестерпимую боль как физическую, так и душевную. Сейчас всё не так. Он пытался просто смириться с этими изменениями и перестать уделять им так много внимания, но это не больно получалось. Марго любила Артура по-своему, не за тело, а никто иной его не видел. Все знают его как безэмоционально-горделивого человека, дышащего недосягаемостью и величием, извечно в тёмных костюмах, состоящих из прямых брюк и прекрасно сидящего жилета, скрывающего признаки возраста. — У тебя всё хорошо? — лёгонький стук в дверь, и голос жены вывел из раздумий. Резкое пробуждение от мыслей отдалось новой вспышкой боли, но уже более терпимой. — Да, всё нормально. — Просто тишина такая, вот и спросила, — отходя от двери, объяснила женщина. — Спасибо за заботу, — вешая полотенце на крючок и беря в руки расчёску, искренне поблагодарил он. Приятно, когда о тебе волнуются. — Можешь приготовить мой костюм? — Уже. На это Артур только улыбнулся.***
Завтрак был в основном доме. Хоть снаружи и создавалось впечатление, что здание небольшое, всё же оно было ложным. Столовая была величественная и очень светлая, что в этот раз Артуру было не по душе. Мужчина заметил, что одного персонажа не хватает. — Натали, а где Гавриил? — поинтересовался он у рядом сидящей девушки. — Снег чистит, — размазывая кашу по тарелке, спокойно проговорила та. Сначала ответ смутил мужчину, но после он вспомнил нынешние нравы молодого человека. Да, мороз ударил не зря, и ночью сильный дождь превратился в крупные белые хлопья, валившиеся с неба. И навалилось их по колено. Чудеса чуждой природы. — А завтрак? — не спеша помешивая кофе в чашке, мимоходом и словно сам себя спросил тот. — Ну, он по своему распорядку живёт. Не завтракает никогда, в двенадцать обедать идёт, ужинает, когда вздумает, насколько я помню. Я его бытом больно не интересуюсь. Живёт как-то и ладно. — Как-то неправильно выходит, что дом один, а быт разный. Это же полный хаос будет, ведь у каждого свой подход, одни правила должны быть, — усмехнулись в ответ. — Верно всё говорите. Именно исходя из этого, и не только, Ганечка мой ненаглядный с нами и не живёт, — легко и повысив голос, говорила Наташа таким тоном, будто это очевидность. — Как это? — уже по-полному заинтересовался мужчина. Думалось, что его выгнали, ведь от Ардалиона и такое ждать можно, но парню-то только семнадцать будет, да и он не обыкновенный человек, чтобы так беззаботно и небрежно относится к жизни что ему, что отцу его. В затылке снова запульсировала противная боль. — А вот так. На время приёма гостей, ну, ещё у него сессия в университете, он снимает меблирашку в доме Юдиных, вон оно как совпало. Людей он не очень жалует, а обучение на дому позволяет ему не являться в тот же институт каждый божий день. А так живёт он в Тульской губернии, в бывшей опричнине. Отец ему это позволил и даже деньги выделил. Вот и купил там себе небольшой кусочек земли с усадебкой. Месяцев восемь назад туда перебрался, вещи ещё не все забрал. Только была я у него: жутко уж больно и тихо там. Стоит белёсый дом с чёрными окнами-глазницами, а ближайшая деревня в верстах семи. — Всё же не могу понять, как Ардалион Александрович мог это позволить. Да и зачем молодому человеку жить так далеко одному? — По поводу последнего ничего сказать не могу. У него там такая философская лекция на два часа, что у меня уши вянут и на тот свет охота. А про отношения, так они у них очень сложные и странные. Они не разделяют ценности и жизненные истины друг друга, но при этом, если кому-нибудь из них понадобиться поддержка — помогают, если это не затронет их личные границы. Будто поделили что-то меж собой. Сама удивляюсь, ведь характер что у одного, что у другого пресквернющий. О, каша остыла, приятного аппетита, — таким образом оборвала разговор Наташа. Артур кивнул и только думать начал больше, что на пользу ему не пошло.***
— Классы существуют не от того, что один бедный, а другой богатый. Нет! Сословия подразумевают разное мировоззрение, образ жизни и смысл этой самой жизни. Не думы и характер человека, а то, что у него заложено, то, что на черепе высечено веками и кровью, текущей в жилах. Волк никогда не будет овцой, а овца волком, и я не про хищничество. Каждый должен заниматься своим делом, и кухарка никогда не сможет править страной, а если и сможет, то будет хаос. Смешение социальных слоёв. О! Тогда будет хаос! Только тогда будет апокалипсис! Я не говорю, что не нужно было отменять крепостничество. Нужно! Ещё как. Только вот после, сделав правильный вывод, учитывать этот нюанс. Почему-то второй день подряд Ганя с кем-то спорит, но если с Парфеном было больше игра с обеих сторон, то тут парню не нравилось ни с кем он спорит, ни куда всё это дело течёт, но вот Мур, напротив, разошёлся в каком-то опьянённом угаре. — Говорит мне человек, стоящий в непонятном пальто с метлой. Внук самого императора, наследник! Да разве не вы ли являетесь этим самым «смешением», полукровкой? Получается, вы и на престол рассчитывать полностью не можете? Это была чуть ли не открытая угроза, но это так же была и горькая истина. С одной стороны, Ганя опешил от такой прямоты, но с другой понял, где именно его слабое место, по которому будут бить. А враги и правда учат. — Немедленно прекратите! Обернувшись, Гавриил увидел идущего от основного дома англичанина, но за спиной раздался хлопок двери, опять мотнув головой, перед ним осталось только отсутствие американца и дверь в гостевой дом, аж голова закружилась. — Чего это он от вас так бегает, боится, что ли? Нет, я рад, что он теперь смылся, но всё же? — Нет, не боится. Возненавидел. Бегает по той же причине, — подойдя, тяжело выдохнул Артур. — Я так понимаю, у него в целом проблемы с характером и стервозностью? — Выбирайте выражения, а так да. Не смог я искоренить в нём эту черту. — Искоренить? — нахмурив брови, совсем не понимающе посмотрел тот на мужчину. — Знаете, на самом деле, очень трудно воспитывать старшего сына. Тут бы Артур засмеялся, ведь лицо парня выразило такое театральное изумление, но резко сменилось на какое-то равнодушное. — Ладно, я тоже на отца не похож. Но что вы делали, чтобы выросло... такое? Хотя не отвечайте, мне всё равно. — Знаете, вы тоже сильно поменялись от того ребёнка, которого я помню. А всё-таки постарайтесь больше не влезать в конфликты с ним, он будет к тому подводить, но не нужно. — Это уже ясно, так как я просто ему доброе утро пожелал, а оно вон как. Но всё равно спасибо. Ладно, что вы мёрзнете, идите в дом. — У вас в семье такая традиция заканчивать разговор словом «ладно»? — берясь за ручку двери, усмехнулся мужчина, на что в ответ получил недоуменную улыбку и... — I'm sorry, I have to go, — издёвку. — Господи. У вас слишком плохое произношение, — Артур скривился от такого издевательства над родным языком. — Пха. Да? А у меня завтра экзамен по нему... — тот рассмеялся, понимая всё своё плачевное положение. — Я понимаю, что скорее всего это ничего не даст, но я могу вечером вам помочь, что ли? Или хотя бы просто проверить знание и указать на самые большие ошибки. — Я буду вам признателен, — улыбнулись ему в ответ. Артур кивнул, зажмурив глаза и утыкаясь в быстро намотанный шарф. — Что с вами? — обеспокоенно и непонимающе спросил юноша. — Голова тяжёлая от вчерашней духоты и от того, что режим сна сбивать не надо. — Воду пейте, но перед этим прогуляйтесь недолго, аль к Евдокии обратитесь. Поможет. — Благодарю за советы, — больше не в силах терпеть холод и бьющий по глазам свет, мужчина быстро поблагодарил и шмыгнул в тёмный вестибюль. Пока он нервно снимал пальто и душащий шарф, мысли в голове потекли кисельной струйкой, а мрак прихожей успокаивал и заволакивал раздражённый разум. А ведь и правда. От того маленького мальчика осталось совсем немного: серые лужи, которые порой смеялись, и болезненность. Но ему казалось, что это не совсем правда, что за этим всё ещё есть существо, на всё равнодушное, да и уехала бы в тишайшую глушь отроческая весёлость? Да и то, что сказала Наташа, совсем как-то не уверяло и не утешало. Не складывается. Артур не удивился, но насторожился, когда почувствовал какой-то мутный трепет, тихое желание как можно скорого наступления вечера.